Генерал

Архонт изводился. Сначала он пытался вырваться и убежать, но солдаты знали свое дело. Венти был не из тех, кто легко сдается. Но силы у него тоже не бесконечные. Когда бард выдохся, ему оставалось только тихо шмыгать носом да плакать от безысходности, сидя в карете, которая спешно катилась в гавань Ли Юэ. Через десять дней архонта доставили в столицу нации камня. Моракс принял «соседа» вполне радушно. Но как бы хорошо к архонту не относились, все его мысли были обращены к его брюнету, который воевал где-то там, далеко. Во время своего пути бард не мог получать писем от старшего, так как они все ехали сразу в Ли Юэ. Да и после прибытия архонта допускали к почте, сугубо касающейся мондштадтских войск. Очень скоро архонт узнал причину: — По приказу генерала Алатуса, — эту фразу бард слышал чаще своего имени. После этих слов обязательно следовал какой-то запрет. Однако, Тотошка им, на удивление радовался. Эти указы давали Барбатосу знать, что якса жив и в состоянии сформулировать свои пожелания. Так же это просто было иронично — короля Мондштадта, города свободы, ветра и песен, лишали этой самой свободы. В некоторой степени. Постепенно в войну втягивались старшие братья Сяо — Босациус и Меногиас. Их владения были на границе с нейтральным Сумеру и с дружественным Мондштадтом, так что война с Фонтейном для них была второстепенной задачей. В отличие от Алатуса, чьи земли были на морской границе с нацией воды. Шли месяцы. Венти уже давно уехал в Мондштадт, чтобы управлять своей страной. Его жена была этому относительно рада и постоянно вертелась вокруг паренька, пытаясь привлечь его внимание, но Тотошку она не интересовала. Не проходило и дня, чтобы он не думал о судьбе возлюбленного. За всем этим архонт совсем не заметил, как наступил его день рождения. Вся страна праздновала, ликуя и желая своему королю долголетия. А вот Венти думал совсем не о том. В какой-то момент, в кабинет постучали. После разрешения вошел гонец, протянув королю весьма длинный сверток. — Ваше Величество, вам презент от его Высочества, генерала Алатуса, — робко сказал молодой парень, отдав посылку получателю. Когда гонец ушел, Венти нетерпеливо сорвал обертку и обнаружил там… лук. Превосходный лук из тиса и тетивой из знаменитого шелка Ли Юэ. Бард обомлел, рассматривая красивое оружие. Аккуратные линии, выточенные по всей длине дерева, сплетались в красивые древнемондштадские узоры. Центральная часть была обтянута кожей. Тетива туго натянута, а еще в свертке лежали две такие же запасные. Но самое главное, архонт обнаружил письмо, написанное рукой его Сяо. Казалось бы, обычная бумажка с поздравлением, но для Венти это было лучше чем любой другой подарок. Однако, из письма выяснилось, что якса сам смастерил этот лук, то есть каждый изгиб и узор вышел из-под его руки. Ну, кроме тетивы. Тотошка отложил письмо и, с самой глупой, влюбленной и, одновременно, счастливой улыбкой, взялся за оружие. Лук легко ложился в руку, как будто бы сам прыгал в ладонь хозяина. Архонт с нежностью провел по дереву пальцами, после чего легонько оттянул тетиву. Остаток дня бард был самым счастливым во всем Тейвате. Оно и не удивительно — Венти знал, что якса был жив и в состоянии смастерить шикарное оружие. Практически все события в жизни Барбатоса сводились к тому, что бард удостоверялся, в том, что адепт находится в добром здравии. Сяо же в это время все был занят сражениями. В тот самый день, когда старший отправил возлюбленного в гавань Ли Юэ, было самое тяжелое сражение за последнее время. Пусть потери Фонтейна были больше, но и Алатус потерял немало кораблей и людей. Пришлось выйти в море полностью, а не базироваться на берегу бухты. Солдаты были этим не сильно довольны, но понимали необходимость защитить морскую границу. Генерал обзавелся десятком-другим шрамов за эту войну. Самой опасной ситуацией было то, что адепт чуть не лишился жизни. Все было сложно, но с каждым сражением войска Ли Юэ и Мондштадта оттесняли фонтейнцев обратно к их землям. Алатус давно планировал свернуть на юго-запад, направляясь на остров Петрикор, главный военный порт Фонтейна. Бои за территорию должны были быть ожесточенные и долгие. Нация воды явно не желала бы уступать выгодную, в своем расположении, гавань. Если Ли Юэ завоюет Петрикор, то Фонтейн будет вынужден сесть за стол переговоров и сдаться, подписав мирный договор. Сяо бросал все силы, чтобы побыстрее разобраться с атакующими с севера, а потом направиться на остров. Его братья поддерживали яксу войсками и кораблями. Во всех этих нескончаемых сражениях брюнет не переставал думать о Венти. Честно говоря, адепт держался только на мыслях о короле Мондштадта. Мыслями о том, что когда он вернется победителем, его будет ждать его Барбатос, помогала ему идти дальше. Прошло около четырех лет с начала этой войны и, пока Алатус нуждался в Тотошке, чтобы не пасть духом в тяжелых условиях войны, сам бард расслаблялся. С каждым днем он забывал прикосновения старшего, его поцелуи и голос. Все больше он начал обращать внимание на свою жену. Он не испытывал к ней влечения — Сяо поменял его целиком и полностью. А вот как друг или собеседник оказалась очень даже ничего. Но все равно девушка из кожи вон лезла, чтобы Барбатос забыл ее брата. Она тоже не любила барда. Ей просто нужна была гарантия, что ее не спихнут с ее насиженного места королевы Мондштадта. Вскоре голова короля начала забиваться совсем другими делами. Из-за войны начались проблемы в экономике, что надо было срочно решать, дабы это не усугублялось и не сильно волновало народ. Не хватало им еще помимо войны голода и, следовательно, болезней. А война шла уже пятый год. У яксы все же получилось завоевать Петрикор. Но какой ценой… Братья его, что гнались за славой, погнались и за фонтейнскими кораблями. Попали в засаду и погибли. Весь Ли Юэ скорбел по двум принцам, как и Моракс, и, больше всех, их младший брат. Сяо винил себя в их смерти, но продолжал сражаться, ведь осталось совсем немного. Фонтейн был сломлен и подписал мирное соглашение с Ли Юэ. По договору Петрикор отходил нации камня, попадая под власть Алатуса. После пира в Ли Юэ, генерал направился в Мондштадт. Хотелось в первые за несколько лет увидеть своего возлюбленного. Да и надо было отвести войска обратно в страну свободы и ветра. Когда якса прибыл, его встречали как героя даже тут. Но вот во дворце его не то, что бы ждали. С самого начала адепт заметил поведение младшего. Бард старался не смотреть на любовника. А сестра как-то недобро поглядывала на него. В какой-то момент король с Алатусом оказались один на один. Якса осторожно подступился к возлюбленному, прикасаясь к нему руками. — Сяо, я… — начал было Тотошка, чувствуя крепкие руки на своей талии. — Я так скучал по тебе. — тихо прошептал брюнет, касаясь губами уха барда. — Ты ведь понимаешь… Мы. Мы не можем быть вместе, — неуверенно бормотал Барбатос, чувствуя на себе горячее дыхание старшего, — я… Я не могу, понимаешь? Давай все забудем. Сяо замер. Что-то в груди неприятно сжалось, образуя бесконечную пустоту. — Венти, что тако… — Для тебя я Барбатос, — сглотнул архонт, не глядя на брюнета.