Не лишние на льду

Детские рыдания разрывали Димино сердце. Ему казалось, что Савина никогда не плакала так горько и с таким отчаянием, как сейчас. Дима, как азартный человек по своему характеру, прекрасно мог её понять. — Мартышка моя любимая, — приговаривал Дима и гладил безутешную дочку по спине, давая ей возможность выплакаться, — это так обидно. Дима услышал быстрые шаги и поднял голову. Его взгляд встретился с взволнованным взглядом пронзительных голубых глаз. — На секундочку, — позвал Арсений. Дима ещё раз посмотрел на дочь наполненным болью взглядом, чмокнул её в макушку и подошёл к тренеру. Тот взялся пальцами за Димино плечо — тоже переживал. — Что сказали? Арсений постарался склониться ближе к Диминому лицу, чтобы Савина не расслышала их разговор. В Диминой голове промелькнуло, что если бы он не был сейчас так взволнован по поводу дочери, то думал бы только об Арсении, о его тонких губах и сильных руках. — Растяжение связок. Арсений облегчённо выдохнул и только тогда заметил, что сжимал пальцы слишком сильно. От появившейся неловкости он прочистил горло и мягко погладил Димино плечо, бессловесно извиняясь. — Врач сказал, что можно будет возвращаться к тренировкам через месяц, — отчитался Дима, решив, что для тренера это будет самой важной информацией. — Па-а-а-ап! — Что, моя хорошая? — Дима тут же оказался рядом с дочкой и подсел к ней на скамейку. — Я умру, да? — По-детски наивно спросила Савина, подняв на отца заплаканное лицо. — Ну что ты? Конечно, нет, — уверил её Арсений, который не смог остаться в стороне от таких глубоких детских переживаний. — Нужно будет немного подлечиться дома, и ты будешь кататься лучше прежнего, — попытался успокоить дочь Дима. — А Арсений будет меня навещать? — Девочка с надеждой посмотрела на тренера. Тот перевёл взгляд на Диму, мысленно спрашивая у него разрешения. Дима легонько кивнул. — Обязательно буду, — заверил Арсений и заключил Савину в объятия.