Каморка уборщицы

Кайл медленно расстегивает ремень на джинсах жирного и берет его в обе руки. Карман открывает глава в удивлении, смотрит на действия семита, который заламывает его руки за спину и связывает этим самым ремнем. Это ненадежно, но Картман и не думает вырываться. —Завяжи потуже..—сдавленно просит нацист. Просьба выполнена. Кайл снимает теперь уже свой ремень и застегивает его на фашистской шее. На это жертва тихо мычит. —На колени, жиртрест.—как можно строже говорит жид. — Еврей, из твоего поганого рта это звучит смешно.—за эти слова жирный получает сильную пощечину, как мы знаем, Кайл сильнее Эрика. На это он прошипел, стиснув зубы. —Тебе же нравится боль, или я перепутал?— насмехается. —Заткнись, жидовник.— Кайл силой сажает Теда на колени перед своим стояком, обтянутым тканью белья. Держит за «поводок», чтобы не рыпался. —Я тебе собака чтоли? Еврей резко тянет ремень в строну, от этого Эрик давится и затыкает ебальник. Кайл быстро снимает белье, хватает одной рукой ремень, а второй зарывается в волосы Эрика и тянет к члену. К Картману вновь возвращается возбуждение, колени приятно ноют, руки слегка затекли и это давящее чувство на шее так будоражит и так соблазняет его, что он мог бы кончить даже без всяких евреев. Ему сама мысль о том, что еврей пытает нациста, сносила башню. Он берет в рот головку, облизывает круговыми движения, посасывает. Брофловски громко рвано выдыхает и глубоко вдыхает потный воздух в темном помещении. Через несколько секунд он немного толкается навстречу, чтобы Картман взял больше, тянет за ремень, после чего слышит довольный скулеж. Эрик берет с каждым разов все больше, ускоряется, его возбуждает оральный секс, боль в коленях и руках, невозможность нормально вдохнуть. Из-за ремня на шее он иногда в открытую стонет в член семита, так как не хватает воздуха, чтобы скрыть стон. Кайла потряхивает, сложно устоять на ногах, он слышит стоны Эрика и сам начинает скулить в такт своим толчкам в его рот. Крепко держит за волосы и затягивает ремень сильнее, по причине того, что ему очень нравились эти возбужденные стоны от нехватки кислорода и приятного чувства быть чьим-то, скажем так. Эрику нравится , когда его связывают, когда душат, когда он не в своей власти, нравится чувство несвободы именно во время сексуальных утех и он так давно мечтал это все попробовать, реальность оказалась намного лучше ожиданий. Кайл толкается все быстрее и наконец кончает Эрику в рот, тот вырывается у злобно сплевывает куда-то в сторону. Кайл быстро приходит в себя, надевает джинсы. —Каиль, ничего не забыл?— протяжно, сладко говорит Эрик. Кайл вопросительно смотрит на него. Тогда Картман указывает глазами на свой стояк. —Услуга за услугу. Мне совсем немного надо.— хитро говорит жирный. —Сосать не буду.— с этими словами он опускается на колени рядом с сидящим уже на жопе нацистом, снимает с него джинсы и белье. —Еврей. —А?—отрывается от дела. —Пододвинься. Кайл догадался и приблизился лицом к лицу Эрика, тот сомкнул их губы ленивом поцелуе. Брофловски времени не теряет и начинает медленно надрачивать врагу. Картман углубляет поцелуй, делает его рваным и грубым, сдавленно стонет в рот Кайла. Жид дрочит ему одной рукой, а второй держит за поводок так, чтобы он все время был натянут и Картман получал больше удовольствия и быстрее кончил. Кайл дрочит быстро, второй рукой гладит тело Эрика, его трясет, он толкается в чужую руку, тихо скулит. Эти двое соприкоснулись потными лбами, рыжий смотрит на Эрика как-то с укором, а второго это только больше возбуждает. Наконец, он кончает в кошерный кулак. Они снова целуются, на этот раз менее страстно, но не менее приятно. Потом Кайл развязывает руки жиртреста. Снова балуется с ремнем на шее и тянет Картмана к себе за поцелуем. Оделись. —Не знал.— куда-то в пустоту сказал Кайл. —Че? —Не знал, что ты такое любишь. Ты мазохист? — Аа..Ну типа, хер знает, это просто возбуждает меня, чувак.— смущает этот разговор даже после всего, сказанного выше. — Прям пиздец? — Не кончу без этого. Типа не могу пошевелиться, не могу нормально дышать, мной командуют, стремно, что мне это так нравится.— тихо рассуждает Эрик. —Наверное только в сексе ты такой. Мне..эм.Мне это ,наверное, нравится. Мне нравятся твои стоны, блять я не могу, чел, мне странно об этом говорить. —Я понимаю. Типа знаешь, еврей будет пытать нациста только так, понял?—пытается шутить. —Я никому не скажу, Эрик.— как-то слишком ласково. —Кстати, на заметку, меня очень заводит, когда рыжие евреи называют меня по имени.— с надеждой говорит Теодор. Кал это игнорирует, лишь дружески бьет его по плечу и открывает дверь каморки. Они расходятся и оставшийся день ведут себя как и всегда, никто не узнает.