Любовники

Фурихата заканчивает конспект и решает ненадолго переключиться на соцсети: он заходит в инстаграмм, комментирует несколько фото и отвечает на сообщения в чатах. И после нескольких фото ему попадается видео с какого-то вечера, устроенного Акаши. Фурихата замирает и несколько раз пересматривает видео, улавливая лёгкую улыбку Акаши девушкам. Он выходит из оцепенения, когда Куроко спрашивает о планах на выходные. Они планировали встретиться с Акаши, поэтому Фурихата уклончиво говорит, что будет дома. А затем невольно спрашивает, знал ли Куроко о вечеринке в доме Акаши. Куроко отвечает, что это ежегодный вечер устраиваемый Акаши для родных и близких. Фурихата скрипит зубами. Также он шутит о том, что Акаши слишком улыбчивый, и Куроко, как будто о чем-то догадываясь, говоря, что это не больше дежурной маски. Конечно, Фурихата не входит в понятие «родных и близких». И, не то что бы собирался, но всё же. Всё же, как будто, он мог бы появиться там хоть на часок, или, по крайней мере получить приглашение. Нет, он не должен, однозначно, но ему казалось, что, всё же, они достаточно близки. Фурихата знает его предпочтения в еде и кофе, знает его любимые книги и фильмы, и раз уж на то пошло, его любимые эрогенные зоны, что наверняка больше, чем знает каждый из тех, кто был на этой вечеринке. Он открывает диалоговое окно с Акаши, но замирает. Что он может ему написать? Претензии? Они друг другу никто, и негласно решили не заходить дальше. Если он сейчас сделает это, то явно переступит через границу, после которой уже ничего не будет как прежде. Потому, он выходит из чата и возвращается в чат с Куроко, который рассказывает о своём опыте в университете. *** Акаши приходит с цветами и шоколадом, говоря, что пожалел старушку, у которой остался последний букет. То, что это сирень, горячо любимая Фурихатой, он сам принимает за совпадение и говорит, что всё для душа готово. Акаши снова целует его в уголок губ. Фурихата тоже готовится, но съедает в постели шоколадный батончик. Акаши заходит в спальню и, перехватывая ладонь Фурихаты, откусывает часть батончика. «По моему, так делают только близкие люди», — ворчит про себя Фурихата, и снова получает поцелуй в щеку. Акаши целует его за ухом, затем тянет его за мочку и укладывает. Фурихата не чувствует особого желания, лениво обнимая его спину. Чувствуя его напряжение, Акаши отрывается от его ключиц. — Что-то не так? — Прости. Не знаю. Давай продолжим. — Нет, ты явно чем-то напряжен, — Акаши садится на кровать, — Что не так? Фурихата прожигает его взглядом, думая, говорить об этом или нет. Акаши настараживается больше, и Фурихата, думая, что, ну, раз уж спросили, отвечает: — У тебя недавно была вечеринка, — начинает он, и, глядя на серьёзного Акаши, замирает, думая, что, может, их близость ему лишь казалась, — И я просто… ну… Акаши терпеливо ждёт. — Я понимаю, что не должен спрашивать, и ты имеешь право не отвечать, и я даже не понимаю, почему меня это беспокоит, просто, понимаешь, мне казалось, что, ну, мы на том уровне близости, чтобы… — Фурихата был уверен, что сможет произнести это в общем потоке слов, но позорно замолкает. Акаши наклоняет голову. — Тебя расстроило, что я не пригласил тебя? Фурихата краснеет и качает головой. — Нет, конечно не расстроило, просто, ну, вечеринка для родных и близких, я просто подумал, что, ну, мы помимо, ну, понимаешь, ещё и неплохие, ну, друзья? — Если честно, она лишь формально называется для родных и близких. По факту, это мероприятие каждый год устраивает отец, чтобы заманивать новых партнёров по бизнесу. — Правда? — Да. Ненавижу этот день, если честно. Приходится всех развлекать и много улыбаться, словно клоуну. Уголки губ Фурихаты невольно ползут вверх. — То есть… будь это вечер другого характера… ну, именно для родных и близких… ты бы позвал меня? — Конечно, — не задумываясь отвечает Акаши. Фурихата улыбается и целует его — легко, но очень интенсивно, а затем проводит ладонями по его спине, плечам, и целует их. Акаши также улыбается и, рассматривая его довольное лицо, позволяет уложить себя.