Люби, читай и поглощай.

• Санеми Шинадзугава никогда бы не согласился на брак с невзрачной и бесхребетной девушкой, которая всю жизнь провела бы в четырёх стенах. Однако на сей раз всё изменилось благодаря настойчивости Кагая Убуяшики. Ояката-сама настоял на этом союзе, убеждённый, что брак поможет Санеми умерить его чрезмерную импульсивность и обрести внутренний покой. Удивительно, но мужчина не стал возражать и подчинился воле лидера. • Начало совместной жизни оказалось непростым. Санеми после свадебной церемонии словно растворился в воздухе, не сказав ни слова о том, куда направился и когда вернется. Он оставил свою жену одну в их первую ночь. Йоко, придя в поместье, разложила футоны и принялась ждать мужа. Час, второй, третий. Стояла поздняя ночь, а его все не было. Внутри неё росло беспокойство. Где он? Что с ним? Могла ли она заснуть, зная, что он где-то там? Неправильно. Жена не должна так поступать. Она должна дождаться его, как бы долго это ни заняло. В конце концов, это был их первый день как мужа и жены. Лечь спать без него казалось ей предательством, проявлением равнодушия. Санеми вернулся только под утро. Завалился в комнату, будто ничего не произошло. Его лицо было усталым, а глаза чуть помрачнели от бессонной ночи. Йоко лишь окинула его взглядом, не издала и писка, и легла в постель, повернувшись к нему спиной. Она не закатила истерику, не стала кидать в него предметы, не потребовала объяснений. Вела себя тихо. • Проснувшись ближе к обеду после долгого ожидания мужа всю ночь, Йоко открыла глаза, приняла полусидячее положение и глянула на футон Шинадзугавы, который, собственно говоря, был пуст. — Уже ушёл? — пробормотала, поднявшись и распахнув фусума. Перед ней открылся вид на двор, где Санеми тренировался. Он был одет в стандартную униформу истребителя демонов, расстегнутую, чтобы обнажить грудь и пресс. Поверх неё была белая накидка с длинными рукавами, на спине которой были выгравированы кандзи, обозначающие убийство. Белые пряжки на голенях и носки таби завершали образ вместе с парой белых зори с зелеными ремнями. Йоко молча наблюдала за тренировкой истребителя, изучая каждое движение его тела. Каждый удар и шаг исполнены точно и сильно. Она восхищалась его мастерством и преданностью делу. — Долго ещё таращиться будешь? — внезапно спросил Санеми, закинув деревянный тренировочный клинок на плечо. — Простите, — быстро сказала Сайондзи, отведя взгляд. • Находиться рядом с Шинадзугавой, не на расстоянии двух метров, как привыкла, а почти вплотную из-за его гневных упреков, было, мягко говоря, пугающе. Йоко старалась быть безупречной: одежда была идеально сложена, дом содержался в идеальном порядке, приготовленный горячий ужин по приходу. Но этого было недостаточно. Любая мелочь могла вызвать недовольство у светловолосого. Она не приспособилась к таким близким контактам, и сердце замирало от страха, когда Санеми был так близко, что могла почувствовать его дыхание на своей коже. В такие моменты хотелось рыдать, только девушка хорошо держалась и не подавала виду, что ей страшно. • Йоко всегда чувствовала нарастающее напряжение в его присутствии, словно воздух становился густым и вязким от его подавляющей мощи. Столп ветра — агрессивный, грубый, не знающий тормозов — именно таким знали Санеми все вокруг. Однако, пару недель спустя после церемонии, в компании с женой тот пытался вести себя иначе, старался не показывать суровое лицо. Мужчина, несмотря на своё природное буйство, тщился сохранять спокойствие. Решил следовать принципу: «как она со мной, так и я с ней». Если что-то не устраивало, не поддавался первому порыву гнева, а молча покидал комнату, оставляя её в покое. Часто его можно было найти на улице, где бурей врывался в тренировки, вымещая своё раздражение в каждом резком движении. С каждым ударом и шагом его ярость утихала, растворяясь в физическом усилии. • День за днём. Ночь за ночью. Патруль за патрулём. Санеми периодически пропадал на неделю-две из-за своей работы истребителя демонов, что вынуждало Йоко тревожиться время от времени. Не отправлял воронов, не писал писем, не подавал никаких весточек о том, жив он или ранен. Ничем не делился. Молчал, не позволял расспрашивать о его миссиях. Когда Сайондзи пыталась спросить: «Господин Санеми, как прошла ваша ми...»,  — ледяной взгляд мгновенно давал понять, что продолжать не стоит. Эти попытки узнать хоть что-то наталкивались на глухое молчание. Раны, ссадины, гематомы покрывали его тело, заставляя её кривиться от боли и сочувствия. Не могла смотреть на него, когда возвращался домой весь израненный. Каждый раз, видя его травмы, сердце болезненно сжималось. Поэтому, как только Санеми появлялся на пороге, Йоко поспешно уходила, не желая видеть новые свидетельства стычек с демонами. Она не могла выносить этот немой укор и страдание, которые отражались в его глазах и на его теле. Жить в постоянной тревоге за уже отнюдь не чужую жизнь и не иметь возможности узнать, что с ним происходит, было мучительно. • Спустя четыре месяца брака Йоко слегла из-за недуга, а в это время Шинадзугава находился на задании. Преодолев себя, написала письмо, сообщив о своей болезни, надеясь, что хотя бы прочтёт его в свободную минуту. Прошло около суток, когда дверь открылась, и в комнату вошел знакомый силуэт. Присел рядом и заговорил: — Родителей почему не оповестила о болезни? Умереть захотела, что ли? — спросил Санеми, его голос был не резким, но отчитывающим. — Вся красная. Приложил ладонь к лбу и нахмурился. — Лоб горячий. Несмотря на слабость, девушка ощутила странное смешение чувств — облегчение от его присутствия и лёгкую тревогу. Его прикосновение было неожиданно мягким, контрастируя с суровыми словами. Она посмотрела на мужчину, не зная, что сказать, удивленная быстрой реакцией и несвоевременной заботой. Санеми осторожно взял её за руку, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони с минуту. Так непривычно было ощущать его руки на себе. Шероховатые, грубые, мозолистые, но тёплые. Сайондзи смотрела на него из-под тяжёлых век, лицезрея его задумчивый вид. Слегка улыбнувшись, она почувствовала, как тяжесть её состояния немного отступила. • Тот раз был первым, а возможно и последним, когда он позволил себе прикоснуться к жене. Но Йоко запомнила эти тёплые ладони, запомнила, как он лег рядом спать, периодически менял повязки ночью и клал на лоб свежий компресс. Санеми бегал вокруг, делая всё возможное, чтобы как можно скорее поднять жену на ноги. — Спасибо вам, Господин Санеми, — промолвила Йоко, попытавшись встать. — Ляг обратно. Ты ещё не поправилась, — резко сказал Шинадзугава, осторожно надавив на её плечо, чтобы она снова легла. • Уйдя на задание почти на три недели, Санеми вернулся в метель, которая бушевала на улице, ибо давным-давно наступила зима. Сайондзи затопила печь и села рядом, вышивая на ткани различные цветочки и деревья, чтобы в дальнейшем подарить знакомой на день рождения. Внезапно послышался шум со двора, болезненные стоны и грохот. Кто это? Кабан? Медведь? А может... Боже мой! Девушка, недолго думая, обулась, накинула на себя теплую домашнюю одежду и выглянула наружу. На снегу лежал Санеми Шинадзугава, крепко держащий клинок в руке и что-то бормочущий. — Господин Санеми! — воскликнула она, подбежав и осторожно пытаясь поднять его, но тот быстро слегка отбил её руки. — Руки убрала. Я сам могу, — прошипел Санеми, упираясь одной рукой в снег и пытаясь встать. Он сделал пару шагов, но слабость в ногах дала о себе знать — ударился о стену, и Йоко сразу подошла. — Позвольте помочь, — сказала она. Санеми лишь цокнул, но разрешил ей перекинуть его руку себе через плечо. Она помогла ему дойти внутрь, аккуратно усадила и ушла на кухню за медикаментами. Стоя в проходе, смотрела, как хашира пытался отлепить прилипшую к ранам ткань. Тяжело вздохнув, подошла ближе, села рядом и нежно взяла его за кисть руки. Начала аккуратно снимать его хаори и верхнюю часть униформы, убирая их в сторону. Он шипел и недовольно зыркал на неё, но слов против больше не говорил. — Спасибо, — неожиданно быстро сказал он. Йоко подняла глаза. — Спасибо, что заботишься обо мне. • Кто бы что ни говорил, но Санеми уважал противоположный пол. Он проявлял уважение к Йоко, девушке, которая согласилась на женитьбу, невзирая на его суровый внешний вид и непростой характер. Он прекрасно видел, как ей было тяжело. Видел, как её дыхание замедлялось, когда подходил ближе, как она пыталась вести себя достойно по отношению к нему и к окружающим. И слышал, как она тихо всхлипывала по ночам. Знал, но не подавал виду. Чувствовал, но старался игнорировать. Санеми не мог представить, как она рыдала в его отсутствие. Однако предыдущая ночь стала последней каплей. Йоко поспешно вышла из общей комнаты, рванула куда-то в темноту, схватила ковш из питьевой бочки с водой и выпила содержимое. Руки тряслись, ноги подкашивались, и она сползла на пол, тяжело дыша, пытаясь нормализовать сердцебиение. — Тебя что, кабан бешеный цапнул? Или, может, обидел кто? — спросил Санеми, упираясь плечом в косяк. Йоко продолжала таращиться на свои ноги, не решаясь поднять заплаканные глаза на мужа. — Рыдаешь каждую ночь. Я ничего плохого не делаю. Не бью, не кричу, работы лишней не накидываю. Не вижу причин слезы пускать, Йоко. — Кошмары снятся, — прошептала, сжимая хаори, которое успела накинуть на себя. — Не знаю, которую ночь вижу, как моего старшего брата истязают прямо передо мной. А я стою, пошевелиться даже не могу... Зарыдала, слёзы лились ручьями, и она безуспешно пыталась их вытереть, стараясь успокоиться, чтобы не действовать на нервы Шинадзугаве. Но не могла прекратить плакать. Боль в груди становилась всё сильнее. Схватилась за воротник и чуть оттянула, чтобы легче дышалось. Перед глазами всё плыло. Через мгновение ощутила на плече руку Санеми и услышала его тихий голос: — Успокойся. Ляжешь со мной на эту ночь. Думаю, так тебе будет спокойнее.