Послевкусие

«я не знаю сколько раз ты умерла в моих глазах.» -Ты мне больше не нужен.-о Боги, как же больно могли бы звучать эти слова, если бы он не слышал их постоянно! -Прости меня, Дос-кун, не выгоняй меня, Дос-кун, я еще обязательно пригожусь тебе, Дос-кун!-одна и та же сцена повторялась изо дня в день, будто мелодия в музыкальной шкатулке. Стоит повернуть ключик-и балерина вновь порхает среди железных цветов. Слова Гоголя звучали насмешливо, и несмотря на их посыл, в них не было ни толики правды, лишь чистая желчь. Федор все таким же безжизненным голосом пытался отправить возлюбленного восвояси, а Николай повторял уже заученные назубок слова, будто бы сам был заводным. Может быть он и есть та балерина из шкатулки? Это была довольно будничная сценка в их прокуренной насквозь однушке. Прокуренной настолько, что табачный дым оставил свои отметины в виде желтизны на некогда бело-серых обоях. Интересно, на них все-таки был узор, или блондину померещилось? И как же было бы больно вновь видеть этот безэмоциональный взгляд алых глаз, адресованный ему!-если бы его возлюбленный не смотрел так на него каждодневно. Какой бы особой болью отзывались все те синяки, те самые синяки, какие получали в перепалках,которые уже давным-давно вышли за рамки словесных!если бы у них не осталось ничего, помимо бесконечной усталости и давным-давно охладевших чувств. Кривая усмешка таких некогда родных губ уже не вызывала ничего, кроме горького раздражения. -Уходи.-о, очередное ранящие в самое сердце слово! -А ты заставь.-нет, опять эта нахальная улыбка. Как же Достоевскому порой хотелось стереть её с этого не менее самодовольного лица. В воздухе запахло табачным дымом и наближающейся опасностью. * * * Рука невыносимо саднила, в ране виднелся осколок чашки. ЕГО любимой чашки. Федор даже не улыбнулся, наблюдая за этой сценой. Он лишь стоял, держа остатки чашки в руках. С кистей Гоголя капала кровь, окрашивая в яркий цвет закиданный окурками пол. Эти ссоры уже давно стали частью их рутины,стали роднее самых нежных объятий. На щеке Достоевского красовалась гематома, которая набухала в геометрической прогрессии. За окном в ночной мгле лишь сине-красная мигалка могла привлечь всеобщее внимание. Кто-то из особо ушастых соседей вновь вызывал полицию, только учуяв драку в той самой квартире. -Ну, я этот раз не вышло! Ты уж прости меня, мой ненаглядный.-Коля пожал плечами, и с шипением вытянул осколок из кровоточащей руки. Надо будет перебинтовать. Федя машинально прикоснулся к синяку на щеке. Будет сложно объяснить мусорам причину их очередной драки. -У нас же еще надаються время на твое убийство, да?-Николай усмехнулся, зашторивая окна. -Несомненно. А ты думал иначе?