Послевкусие

Усталость огромной волной накатила на Достоевского. Столбы и фонари плыли перед глазами, дождь стучал по листве. Ночь уже давно накрыла холодный городок, но Достоевский все ещё не был дома, волочил свои ноги по мощенной брусчатке, выкуривая уже не пойми какую по счету сигарету, которая, как на зло, из-за влаги долго не держалась. Больше всего в этом мире сейчас хотелось лечь посреди переулка, скрестить руки и умереть от остановки сердца, инфаркта, кровоизлияния в мозг, удара молнии - это уже было неважно. Главное, чтобы душа покинула тело, желательно навсегда. Фёдор почти никогда не предавался меланхоличным действам в своем организме, но если такие припадки случались, то они были действительно грандиозными. Грандиозными настолько, что парень мог в чёртову грозу выскользнуть из квартиры и устроить пешую прогулку по ночному городу. Эмоции тяжёлым комом застряли в груди, а поток мыслей лился как река. И к тому же мысли были самые безобразные. Достоевский слишком долго не давал волю своим мыслям, всегда удерживая непотребности в узде, не давая им завладеть ситуацией. Но кажется, что и Федор время от времени забывал, что человек. И каким бы толстокожим он не был, рано или поздно эмоции накроют его, подобно цунами. Город был безмолвен, изредка проезжали машины. Сзади послышались торопливые шаги, и плечи Достоевского накрыл чей-то плащ. — Опять ты ушел без предупреждения. Молчание. — Вижу, у тебя промокли все сигареты. Пойдем под козырек, я дам прикурить. Два парня прошли к ближайшему подъезду, и юноша с белой шевелюрой вытащил из кармана джинс потрёпанную пачку сигарет без акцизной марки, дал огня Фёдору. — В следующий раз бери телефон, когда будешь идти в прогулки по свету. Вновь молчание. Потом слова. — Сегодня ты особенно заботлив, Николай. — Это потому что мне скучно, — улыбнулся Коля, выдохнув в темноту облако дыма. — В следующий раз не бегай за мной, словно собачка. — Не буду. Но и ты не убегай. — Ничего не могу обещать. — И я тоже не могу. Дождь никак не прекращался. Капли били по козырьку, а двое парней насквозь пропахли табачным дымом. «Не стоит прогибаться под изменчивый мир. Пусть лучшие он прогнеться под нас. Однажды он прогреться под нас.»