Девочка со спичками💧

      Утро долгожданного святого праздника порадовало детишек и взрослых восхитительной погодой. С самого рассвета на Кур-Де-Фонтейн медленно опадают крупные снежные пушинки, поддерживаемые и подкрепляемые низкой температурой воздуха. Устрашающая метель в кой-то веке успокоилась, даруя счастливому люду возможность показаться и возрадоваться редкой, истинной зиме.       Из-за тяжелых, снежных облаков выглянуло золотистое солнышко, ослепляя своими теплыми лучами юную, сладко посапывающую девушку, укутанную теплым, аки меховая шубка одеялом. Горящее в камине полено почти прекратило свое потрескивание, обуглившись и оставив за собою горстку пепла.       Первая леди Фонтейна недовольно фыркнула на яркие лучики, кутаясь в пушистое убежище по самую макушку. Пронизывающий озноб и бесконечное чириканье зимующих птиц позволили ей уснуть лишь к середине ночи, уснуть на постели самой четвертой предвестницы. Разумеется, Арлекино хотела бы перенести свою находку на диван в гостиной, если бы там не ютился Фремине.       Сейчас же женщина увлеченно листала странички пыльной книжки с кричащим черным переплётом, и мельком поглядывала на ерзающую по простыням богиню.       — Доброго утра, леди Фурина. Как самочувствие?       Девочка замерла на месте, задерживая судорожное дыхание и медленно поворачивая голову к рабочему столу Арлекино, на который та с совершенно беспристрастным видом закинула скрещенные ноги.       — Г-госпожа…       — Увольте, мисс, зовите меня просто Арлекино. Мы не на официальном приёме. -отложив книгу к краю стола, Слуга непринуждённо оторвалась от кресла, тихо, словно дикая кошка, приближаясь к хрустальному заварнику. — Ваше счастье, чай не успел остыть слишком сильно.       — Вчера вы были менее фамильярны. -заметила голубоглазая, унимая подрагивающие в страхе колени. Она, едва способная шевельнуться, находилась то-ли в плену то-ли в гостях, в доме одного из самых суровых, устрашающих и вселяющих ужас дипломатов Снежной, в доме женщины, чудом не лишившей ее жизни.       — А вы вчера были менее разговорчивы.       Оказавшаяся позади девушки Слуга учтиво приподняла ее худенькое тело под спину, переводя в некое полулежачее положение и подкладывая под поясницу обе их подушки.       — Отведайте чаю, отлично бодрит.       — С-спасибо… -Фурина неуверенно сглотнула, смело хватаясь за ручку предложенной чашки, вот только силы свои рассчитала едва ли. Чашка в ослабшем захвате мгновенно перегнулась, проливая несколько тяжелых капель на белоснежное одеяло.       Слава Архонтам, шустрая реакция предвестницы позволила столь же быстро перехватить чашку назад в ее крепкие руки.       — Что же, мне поить вас, как ребенка? -наигранно растрогавшись, женщина с вызовом поднесла тару поближе к девичьим губам, призывно кивая и призывая отпить. — Не упрямьтесь, вам ведь плохо.       Фурина нервно обхватила себя за плечо, усиленно сжимая и поджимая губки в сомнении. Чайный отвар манил чудесным мятным ароматом, однако пристальный взгляд перекрещенных глаз, в коих никак не читались эмоции, заставлял усомниться в искренности намерений Слуги       Взяв себя в руки, Архонт осознала, что уже эта женщина точно не отступится, а посему оттолкнула голову и обхватила краешек чашки губами, пригубив сладкую, не сильно горячую жидкость.       — Спасибо… -бледные щёчки голубоглазой залились прелестным румянцем. Она внимательно проследила за аккуратными руками предвестницы, поставившими чашку на прикроватную тумбу.       — Пока не за что. -строго отчеканив каждое слово, Слуга вновь закинула стройную ногу на другую, впиваясь в личико богини пронизывающим взглядом. — Ответь, как ты докатилась до такой жизни?       — Снова на «ты»… -девочка горько усмехнулась, кутаясь в одеяло теснее. — Прошу, не смотрите так на меня… Как только смогу подняться — тут же покину ваше жилище, вы никогда больше меня не увидите, разумеется, когда я отплачу за своё спасение…       — За эту великую услугу ты не расплатишься никогда. -заключила Арлекино с самодовольной ухмылкой. — Но сего и не требуется, я только хочу узнать, как же леди, спасшая родину моих детей, может побираться по улицам в рваном тряпье?       — Это… это не ваше дело.       Покои госпожи погрузились в атмосферу неловкого молчания, которое Слуга вынуждена была поддержать ввиду отсутствия рычагов давления. Что она могла бы предпринять в данной ситуации, выхода из которой не видит и не желает видеть сама Фурина.       Арлекино редко когда кому вот так вот запросто помогает, спасает, отводит от грани неба и земли, неужели нельзя просто принять это, и на время отключить приевшуюся божественную напыщенность?       — Ну что же, леди Фурина. -протянула предвестница, звонко клацнув зубами. — Боюсь, что вернуться на родные переулки я вам позволить не могу, в силу заморозков, кои обрушатся на Фонтейн втечение следующей недели.       Когда же их очи случайно встретились вновь, Арлекино не смогла не признать, насколько же эти синеватые омуты прекрасны в покрывшем их слёзном блеске.       Эти очаровательные разноцветные глаза словно бы описывали саму их обладательницу. Яркий лазурный — ее внешняя оболочка, жизнерадостная, отзывчивая, малость горделивая и до ужасного артистичная. Темный же олицетворяет ее глубину, мрачную, темную пучину, совершенно неприступную для солнечного света, царствующего на поверхности.       Сейчас эти прекрасные очи источали горькие слезы безысходности, апатии и обречённости, зависимости от заклятого врага.       — Успокойся, здесь тебе ничего не угрожает. -Арлекино терпеливо прикрыла глаза, выдыхая и считая до десяти. Капризные дети никогда не были ее фаворитами. — Покажи мне руки.       Не дожидаясь действий со стороны Фурины, женщина беспристрастно обхватила ее кисть элегантной, узорчатой ладонью, и притянула к себе поближе. Ее отточенные когти невесомо прошлись по ороговевшей поверхности ладони, подмечая, как быстро размягчилась кожа девушки под воздействием целебной мази.       — Как это произошло?       — Я работала на отстройке зданий, разрушенных после потопа… Хотела хоть как-то загладить вину перед жителями Пуассона…       — Я так понимаю, синяки на твоей спине — результат их благодарности? -холодный тембр предвестницы вынудил девушку содрогнуться в опаске, но ровно до тех пор, пока мягкая, горячая ладонь не коснулась ее поясницы.       — Д-да… Один парень узнал меня, доложил остальным и… Спасибо госпоже Навии, она помогла мне уйти оттуда.       — Значит, и Навия была в курсе твоего положения.       — Нет, она…       Возможно, эта дилемма продолжалась бы и дальше, если бы не одно но.       — Госпожа, кхм, доброго утра. -дверные петли характерно скрипнули, и в проем просочилась уже знакомая нам рыжеволосая макушка. Высокий мужчина самую малость пригнулся, дабы не задеть головою дверной косяк Арлекино. — Я ожидаю вас за завтраком.       — Разумеется, Герман, ступайте. Я подойду с минуты на минуту. -деловито ответила Слуга, даже на миг не обернувшись в сторону супруга.       Аристократ потер легкую щетину и задумчиво скрылся в коридоре, а глубоко вздохнувшая женщина поднялась с постели.       — Линетт принесет тебе завтрак, постарайся хорошо поесть. -бросила она на выходе, дернув ручку двери и уходя вслед за Германом, смирно ожидающим ее в коридоре.       — Прошу простить мое любопытство, госпожа, но до каких пор это будет продолжаться? -нахмурив рыжие брови, мужчина немного сбавил темп ходьбы, дабы сравняться с незаинтересованно шагающей супругой. — Вы, с позволения сказать, в дом Очага тащите с улицы всех обездоленных, а теперь они еще и в нашем доме мельтешить будут?       — Выбирайте выражения, сэр. -не долго думала Слуга над ответом, резко осаждая пыл банкира. — Наша гостья далеко не абы кто.       — Я осведомлен о том, что эта особа держала во лжи весь Фонтейн столетия, занимая божественный пост как лжеАрхонт. Я не уверен в том, что Фурина заслужила иного исхода.       — Понимаю ваши опасения, однако, они напрасны. Я лишь хочу, чтобы леди Фурина чувствовала себя как дома до тех пор, пока я не решу проблему с ее жилищем и обеспечением.       — Вечно вы так… -хмыкнул Герман, но полемику продолжить не решился. Его госпожа непреклонна в суждениях, и всегда идёт до самого конца, даже если сама лично признает свои действия абсурдными.       Разноцветные глаза Фурины в неверии расширились, только лишь перед нею приземлился позолоченный поднос с… настолько разнообразными, красочными и сочными яствами, что леди ненароком склонила голову и сглотнула слюну.       Для Линетт стал очевидным тот факт, что бывшее божество в последние пол года питалась крайне скудно, о чем и говорили неуверенные поглядывания то на поднос, то на саму воспитанницу.       — Приятного аппетита. И с Рождеством вас. -пожав плечами, девушка поправила поднос и покинула комнату, оставляя небольшую щель в двери для обзора. Отец ведь приказала проследить, чтобы этот большой ребенок не упрямилась и как следует позавтракала.       Фурина недоверчиво следила за блюдом еще примерно минут десять, после чего все-таки ухватила серебряную вилку и наколола аппетитный кусочек стейка тофу, отправляя в рот и расплываясь в улыбке. Вкус по истине чудесный, если не райский.       Ожидающий рядом сандвич с сыром выглядел ничуть не хуже, но привыкший к голодовке желудок не желал принимать в себя ничего тяжелее пары кусочков мяса.       Обречённо всхлипнув, Фурина с сожалением отставила поднос на тумбу, приседая и спуская ноги с постели. Тело все еще мелко подрагивало от пережитого стресса, ватные ноги никак не хотели становиться ровно и поддерживать свою хозяйку, но Архонт упрямо ухватилась за резной борт постели, поднимаясь и осторожно пробираясь к выходу вдоль стены.       Покалывающие болью ранки лишь сейчас начали беспокоить девушку вновь. Она медленно подобралась к витражному настенному зеркалу у двери, ужаснувшись собственному внешнему виду.       Хаотично разметавшиеся волосы, бледное осунувшееся лицо, усеянное мелкими ссадинами и синяками, и это лишь самая вершина айсберга, первое, что девочке удалось заметить. Далее рассматривать своё отражение Фурина психологически не смогла бы.       Светловолосая осторожно потянула ручку двери на себя, на инстинктивном уровне предотвращая возможный скрип и шум, но только дверь толкнулась вперед резко, неожиданно, и вовсе не из-за Фурины.       Девушке пришлось сильно приподнять подбородок, дабы рассмотреть образовавшуюся пред нею фигуру получше. Широкий мужчина настолько заполонил собою дверной проём, что Фурина едва ли могла видеть хотя бы часть коридора позади него.       — Приветствую вас, леди Фурина. -сдержанно процедил рыжеволосый, протягивая руку для пожатия и… тут же ее одергивая. — Кхм, прошу прощения, совсем забыл, что имею дело вовсе не с божеством.       — Приятно познакомиться, э…       — Герман.       — Герман… -артистка отлично отыграла свою роль, скрыв нарастающую от жеста мужчины обиду. — Арлекино была очень любезна, когда позволила мне остаться в вашем доме.       — Госпожа по истине свята. -Герман бесстыдно язвил на каждом слове, словно выводя Архонта на реакцию. — Не советую пользоваться ее гостеприимством.       — Не стоит волноваться, сэр, я покину ваш дом как можно скорее.       — Не сомневаюсь.       — Соблаговолите посвятить меня в тему вашей беседы?       Герман незаметно оскалился, натягивая на уста улыбку, важно заводя руки за спину и оборачиваясь к прибывшей супруге.       — Госпожа, неужто вы уже закончили трапезу? -наигранная, тошнотворная улыбка аристократа все более выводила Фурину из равновесия. — Не обессудьте, мы всего-лишь беседовали.       Арлекино подозрительно переглянулась меж двумя собеседниками, вычитывая в голубых глазах Фурины хотя бы малейшую зацепку в ее собственном деле. Хотя бы легкое, ненавязчивое негативное изменение в выражении ее кукольного личика.       Но была бы Фурина столь искусной актрисой, если бы вот так вот просто выказала важной персоне свое неуважение и недовольство? Да и жаловаться женщине на ее же супруга… Это точно заведомо провальная затея.       — Ох, вот как? -Арлекино осталось лишь задумчиво потереть подбородок. — В таком случае, будьте так любезны, леди Фурина, составьте нам компанию в семейном кругу.       — Но как я могу… -голубоглазка изумленно прикрыла приоткрытый рот ладонью, скромно опуская взгляд и замявшись под суровым взором главы семьи. Герман не сводил очей, чем до ужасного смущал Архонта. Девушка чувствовала себя слишком не уютно рядом с ним. — Это праздник семейного очага, прошу, проведите его как следует.       — Это твое окончательное решение? -хмыкнула Слуга, вызывающе складывая руки на груди. Светловолосая так и не осмелилась взглянуть ей в глаза.       — Да. Не волнуйтесь, я… Я всегда была одна, я привыкла. -актриса попыталась шутливо усмехнуться, да только вышло натянуто и фальшиво до спазма челюстей, кои Арлекино крепко стиснула в некой оскорбленности.       — Да будет так, леди Фурина. В таком случае больше отдыхайте. Еще увидимся.       Герман покинул покои Арлекино первым, вдоволь удовлетворившись решением их незваной гостьи и даже не удосужившись прикрыть за собою дверь.       — Коли передумаешь — спустись вниз в гостиную, но не торопись, ступени крайне высокие. -бросила женщина в пол голоса, поднимая руку и нежно разглаживая воротничок пижамы, как-бы невзначай касаясь шеи девушки подушечками пальцев.       Мягкая, идеально чистая кожа в мгновение покрылась мурашками, и Фурина очаровательно поëжилась, инстинктивно сжав руку Арлекино меж подбородком и плечом. Что вынудило предвестницу не одернуть руку в привычном брезгливом жесте — настоящая загадка, но заместо этого она плавно отняла ладонь и расслабила напряжённые черты лица, разворачиваясь и покидая роскошную спальню.       Облокотившись спиною о деревянную дверь, Слуга подняла мелко вибрирующую ладонь к лицу, рассматривая настолько тщательно, словно бы угольная рука внезапно утратила проклятую черноту. На деле же ее горящие в новых ощущениях пальцы приятно покалывали и неуверенно колебались, словно листик на ветру. От воспоминаний о нежной коже гидро Архонта Слуга невольно погрузилась в глубину своих не ведомых никому мыслей.