qu’est-ce que c’est?

— Тьфу ты, блин, — грохот пластиковых баночек с питанием быстрого приготовления заставил обернуться всех бабулек, изо всех сил ищущих крупы по акции, — Грёбаное пюре, — шёпотом сказал Антон и стал собирать разваленное с пола. — Антон, не ругайся, — строго сказала мама и продолжила стоять с тележкой, будто сожалеюще, глядя на сына. Она, видимо, привыкла к тому, что у ребёнка вечно что-то валится: то макаронина мимо рта пролетела, то с легким движением руки валится со стола кружка. Собрав в охапку пюре, Антон скинул их на прилавок, не потрудившись поставить хотя бы дном вниз. Несколько пачек, оставшихся в руках, он переложил в тележку и с недовольным видом посмотрел на маму. — Может хватит, не? Мы тут уже два с половиной часа таскаемся, не уверен, что буду сметать всю еду, которая под руку попадётся. — Ладно, только потом не истери, что ты голоден и у тебя болит живот, — мамы почему-то всегда сваливают все проблемы на питание или компьютер. Такое ощущение, что девушек и женщин, ставших родителем, программируют ещё в родильном доме на все эти фразы. Как тогда объяснить то, что у каждого второго ребёнка в семье отговоркой служит именно это? — Как скажешь, — сказал Антон, перехватил тележку и помчал к кассе. Эти женщины, сидящие на своём почетном месте и пробивающие товары, которых Шастуны прошли минимум пять раз за почти три часа, казались островом надежды в то, что у магазина всё-таки есть конец. Слава всем богам, что огромных очередей нет в силу первого января на календаре, так что Антон мысленно поставил себе галочку за то, что он такой молодец не потащил маму с утра пораньше простоять в «пробке». Какая-то грустная кассирша с усталым видом и красной шапкой деда мороза на голове пробивала шастуновские покупки. Было видно, что она явно хочет что-то сказать, кроме как «пакет нужен?» или «оплата картой или наличными?», но видимо, решив у себя в голове, что это не особо классная идея, она махнула рукой, на что получила непонимающий взгляд Натальи. — Что-то не так? — с удивлением спросила она, параллельно осматривая и тележку, и ленту, и терминал оплаты, и сына заодно. — Нет, всё хорошо, я сама с собой, — И она махнула рукой ещё раз. Антон пожал плечами и стал распихивать покупки в рюкзак. Мама складывала что-то в пакеты так, будто играла в тетрис — никаких разваливающихся башень из сухого пюре, которые занимают абсолютно всё место. Шастун тщетно пытался запихать как можно больше продуктов в рюкзак, потому что Наталья уже стояла с пакетом и ждала, пока её «сортировщик» сложит всё так, чтобы рюкзак хотя бы закрылся. С горем пополам, когда часть еды из Шастуновского рюкзака перекочевала в пакет, Антон перехватил у мамы "мешок с кирпичами" и они вдвоём направились к выходу из магазина. Пока они проходили всякие ларьки, маленькие магазинчики Антон смотрел на контингент, появившийся с утра в супермаркете: это были и семьи с детьми, которым видимо не спалось по причине подарков под ёлкой; и подростки, встречавшие Новый год где-то на улице и зашедшие чисто погреться; и бабульки, идущие, как всегда, непонятно зачем и куда. На улице морозно. Ещё не особо светло, машин на парковке мало, так что настигает странное чувство одиночества. В городе-миллионнике мало где можно испытать такое. Обычно люди роятся везде, на любом клочке земли и пола, а тут пустота, слышно только звук открывающихся автоматических дверей и разговоры курящих у входа людей. Светает красиво: где-то вдали видно трубы завода и исходящий от них то ли дымок, то ли пар, Антон сам не понимает, но в такие моменты даже завод воспринимается по-другому – есть в этом свой шарм. Шастун сделал глубокий вдох морозного и щиплющего нос воздуха и направился к машине. Осознание того, что завтра он будет в лагере — как-то по-своему грело душу: провести каникулы с друзьями да ещё и отдалено от родителей — где это видано, где это слыхано. Грядущая неделя обещала быть памятной и веселой. В школьном лагере, как ему рассказывали, учителя открываются с новой стороны: ты узнаешь о каких-то талантах, о ярких чертах характера, о том, как вроде взрослый и серьезный человек может вести себя в неофициальной обстановке. Всё это подогревало сладкое чувство ожидания, которое обычно настигает детей перед каким-то ярким и долгожданным моментом. А в то время, пока Антон наслаждался жизнью, Арсений Сергеевич Попов шерстил все возможные сайты, через которые он мог бы купить чемодан с доставкой. Он решил не ехать в магазин, а заказать — сколько же людей могло посчитать его чокнутым? Кто вообще первого января с утра будет бегать в поисках хоть какого-нибудь чемодана? Верно, это мог бы быть молодой учитель французского языка, выжравший в новогоднюю ночь пару бутылочек ирландского вискарика. Будем честными, в это время, в девять утра первого января, он совсем не был похож на того, кто учит детей чему-то полезному. Хотя, если посчитать способность упиться в усмерть так, чтобы всё не пошло обратно — успехом и полезностью, то был бы другой разговор. — Эу, — отчаявшись в поисках чемодана Арсений решил, что раз Лёша сломал ему нужную вещь — пусть отдаёт свою, — гони чемодан, — Лёша аж чуть не захлебнулся: вряд ли то, что ты планируешь услышать сразу после нового года как-то связано с чемоданом. — Какой чемодан? — откашлявшись спросил друг. — Ты вчера ушатал мой чемодан, мне нужен твой, я же в лагерь завтра, — тут у Алексея отключился мозг и логические цепочки явно не хотели выстраиваться. Какой лагерь? Арсению же не десять лет. Так что встречный вопрос не заставил себя ждать. — Ты всё ещё бухой, в лагерь со школой в качестве сопровождающего, соображай давай, а то твой тупой взгляд меня пугает, — посмеялся Арсений и отпил горячего чаю. Тут у Лёши восстановилась мозговая активность и, вспомнив про чемодан, он хихикнул и предложил завезти его вечером домой к Попову. Конечно Арсений согласился: ему максимально не хотелось выходить сегодня из дома да и себя бы неплохо было в порядок привести — он же учитель. Хорошо, что в магазинах работает доставка продуктов на дом, а в квартире есть горячая вода и несколько бутылок холодной минералки. Короче говоря, у всех девчонок — спа-салон, у Арсения — вытрезвитель. — Почему ты не сказал, что у тебя есть соулмейт? — Попов завис на добрую пару минут, но на резко поставленный вопрос обернулся и увидел недоумевающую Иру, которая рассматривала появившийся из ниоткуда смайлик на кисти руки. Арсений рассматривал рисунок, совсем забыв о девушке, пока та снова не спросила, — Арс? — А? — он провёл большим пальцем по смайлику, — Да потому что этот человек гораздо младше меня, — глаза Иры значительно округлились. — Офигеть, мало того, что у тебя наконец появился соулмейт, так ты ещё и знаешь его, а мне не рассказал! — Она шутливо насупилась, вызвав нужную реакцию легкого стыда у Арсения. И правда, Ира ведь в первую очередь друг и очень дорогой человек в жизни Попова, так что ему стало немного стыдно. Ира тем временем засмеялась, приобняла мужчину за плечи и плюхнулась на стул, стоявший рядом, — Ну чего ты как язык проглотил! Кто она? — а вот тут, как решил для себя Арсений, начинаются проблемы. — Это он, — он посмотрел на Иру. Нет, Арсений никогда не позиционировал себя как гея или бисексуала, да и другие про него вроде так не думают, — Сложно всё очень и запутанно, давай не будем сейчас об этом, а поговорим по моему приезде? — Ему максимально хотелось перевести разговор на другую тему, потому что мозг находится в состоянии какого-то коматоза, нежели в здравом рассудке. — Ого, — Ира немного отодвинулась, — Ну и ладно, — она снова улыбнулась, — Главное, чтобы человек хороший был, а о подробностях ты мне обязательно всё расскажешь, иначе я тебе покоя не дам, ты же знаешь, — и она ласково взъерошила ему волосы на макушке. — Конечно знаю, — Арсений слабо улыбнулся в ответ и вернул взгляд на рисунок на руке. — Ну ответь ты ему хоть что-нибудь, может он ждёт? — девушка подмигнула и удалилась из комнаты. Да уж, ждёт. Ждёт ответа от «Иры», но никак не от своего учителя по французскому.