Зависимость

Большевики. Чёртовы большевики лишили его всего, что он когда-то имел: любимый дом на Мойке со всеми его запасами белого порошка, картинами Рембранта. Он был уверен, что и до Архангельского они скоро доберутся. Подмосковный Версаль погибнет от рук простых рабочих. Феликс вышел на улицу, морской воздух был холодным, но намного теплее, чем в Петербурге. Он не мог допустить разграбления их родового имения. Взяв маленький чемоданчик, князь направился на железнодорожную станцию, ни слова не сказав Ирине. Она – племянница императора, поэтому сейчас она в куда большей опасности, чем сам князь. Дорога до Москвы была долгой и неприятной: все эти крестьяне, которые стремились в Москву и другие крупные города с надеждой на светлое будущее, раздражали до жути своим вечным шумом и полным отсутствием какого-либо воспитания. Но Феликс терпел, стараясь не выдать своего происхождения и притвориться простым рабочим. Князь расположился в маленьком отеле, который был совершенно не для его статуса. Открыв купленную по дороге газету, Юсупов почувствовал, как липкий страх окутывает всё его существо: на первой полосе крупным шрифтом было написано: «Уничтожены злодеи Юсуповы вместе с остатками рода Романовых!». Феликс не мог поверить этому, подскочил и начал расхаживать по комнате. Самым страшным было то, что не известно, кто это сделал. Если это были последователи Караморы, то заголовок мог быть полностью правдив, если же это обычные террористы, то только частично. Как бы незаметно связаться с матушкой. Дашков. Он был там же и точно знал, что случилось. Феликс выбежал из комнаты, даже не закрыв дверь. На первом этаже на него странно косились, пока он требовал связать его с Крымским полуостровом. - Слушаю, - раздалось на том конце. - Граф Дашков, - отойдя в сторону, шептал Юсупов. Голос графа его несколько успокоил. - Феликс Феликсович. - Да, я. Что там с матерью и Ириной? - Зинаида Николаева совсем немного пострадала, а вот Ирина… - граф сглотнул. – Этого взрыва не пережила: она была в самом эпицентре. - Тогда передай матушке, что я останусь пока в Москве и попробую вернуть нам часть семейных драгоценностей. На этом их разговор был окончен, а князь вернулся в свой номер, предаваясь наркотическим грёзам. Утром Феликс отправился в Архангельское. Оказавшись на пороге родового гнезда, он ощутил как же он скучал, а ещё почувствовал страх потерять всё это. Внутри было непривычно пусто и темно. На втором этаже висела его любимая картина. Аккуратно сняв её со стены и вытащив из рамы, Юсупов бережно сложил её и пару других картин в мешок. Он не позволит пропасть столь ценным произведениям искусства. - Господин Феликс, - послышался сзади старческий голос. - Митя? - Вот, прочтите газету. Князь взял из грубых рук дворецкого свернутую газету. От первой страницы его глаза заблестели ярче фамильных бриллиантов. - Не нужно вам картины увозить, доставайте обратно. - Митя! Я тебя так люблю! – Феликс крепко обнял слугу и умчался в кабинет, оставив вещи на том же месте. Телефон жалобно звякнул, когда Юсупов резко схватил его. Ожидая соединения, он нетерпеливо стучал пальцами по темной столешнице. - Слушаю. - Граф! – от столь радостного голоса Феликса Дашков чуть воспрянул духом, но напрягся, не зная, что пришло в эту больную голову. – Мать сейчас у вас? - Да, а что? - Позовите её, а пока слушайте, - граф внимательно вслушивался в слова, пока прислуга отправилась к Зинаиде Николаевне. – Мы можем возвращаться! Никаких большевиков больше нет! Их свергли. - О, какие прекрасные новости. А вот и Зинаида Николаевна. - Феликс? – раздался родной женский голос. - Мам, большевиков больше нет, и теперь мы можем возвращаться. - Как я рада это слышать! - Вы своими силами доберетесь до Петербурга или мне вернутся? - Нет, езжай сразу туда. Думаю, мы с графом сможем самостоятельно вернутся. До встречи. - До встречи в Петербурге, матушка. Феликс был счастлив. Теперь всё будет как и раньше, он снова сможет не отказывать себе ни в чём.