Давно пора

О переезде никто из них так и не заговаривает снова. Хесуса всё устраивает, они делят расходы на еду, чаще играют вместе на стримах и вне его, если просто не заваливаются к Вове смотреть фильм. Две недели плавно становятся тремя. — Хес, я сегодня еду смотреть квартиру, поедешь со мной? — огорошивает Братишкин за завтраком. — Ты уже что-то нашёл? — удивляется Хесус. — Ну… Надеюсь, что что-то выгорит. Хес смотрит на время, уже пять вечера. — Во сколько? — Через час. — Через час?! Почему ты раньше не сказал? — Район мне не очень нравится, поэтому я не уверен. — растерянно отвечает Вова и встаёт, нервно собирая посуду. А может потому что вовсе не хочет этим заниматься. Хесус следит за ним внимательно, хотя бы успел в душ сходить. — Тогда пошли скорее одеваться. — Ты всё-таки поедешь со мной? — уточняет Братишкин. — Думал, скажешь мне в последний момент, и я никуда не поеду? Для чего ты вообще тогда позвал меня? — Не знаю… Просто понял, что не хочу один. Хесус подходит к нему ближе с улыбкой и хлопает по плечу. Вова отводит взгляд, и они толком ничего не обсуждают больше. Братишкин дотошно разглядывает в квартире каждый угол, выслушивает риелтора, задавая ему тонну вопросов и после каждого ответа оборачивается на Хеса, ожидая его мнения. У Хесуса мнения особо нет, квартира нормальная, одному Вове её будет достаточно, почти новая мебель и неплохо выглядящая кухонная техника, в ванной всё чистое и светлое, тоже выглядит отлично. Хес выходит на балкон и открывает окно, с улицы тянет свежим холодным воздухом, освежает голову. — Вроде классная, да? — спрашивает Братишкин, заходя тоже на балкон, и оценивающе смотрит вниз на двор, этаж шестой, достаточно, чтобы не слышать всё происходящее под окном. — Жалко, что всего две комнаты, снова ютиться. — Почему ютиться? — не понимает Хесус, оборачиваясь. — По-хорошему четыре бы или чтобы гостиная была большая, как в старой квартире. — Вов? — Что? Ну, блять, мы с тобой… — Вова, ты же один переезжаешь. — осторожно напоминает Хес, делая к нему шаг. Братишкин отступает назад, упираясь спиной в косяк двери, и хлопает растерянно глазами, даже вроде краснеет. — Бля… Прости, точно, мы тут столько проторчали, что я совсем забыл. Я же один буду жить. Хесус не успевает ему ничего ответить, потому что Вова резко разворачивается и сбегает обратно в комнату. Братишкин усиленно делает вид, что занят бесполезным разговором с риелтором. Хес не настаивает, оглядывает квартиру ещё разок. Всё же она не подходит, слишком далеко от центра и шоссе загруженное, Вове нужно что-то ближе к его родителям и… — Хес, всё? Поехали. — подгоняет его Братишкин, вырывая из раздумий. — Да, хорошо. — отвечает Хесус. Он старается не задумываться о том, что с каждым днём смысла разъезжаться всё меньше, чисто по ощущениям, будто лишнее, ненужное. Но Вова ещё сильнее загорается идеей найти квартиру, поэтому остаётся лишь молча соглашаться. — Что с ней было не так? — интересуется Хесус, разглядывая надписи на коробке крупы, пытаясь найти срок годности. — Да как-то не то. Знаешь, бывает приходишь в дом и не чувствуешь себя комфортно. — отвечает Вова, укачивая продукты в магазинной тележке. После нескольких неудачных поездок на осмотр квартир, Хесу надоело ездить с ним вместе, потому Братишкин теперь занимается этим самостоятельно и в один из таких раз, они встретились в магазине, чтобы поехать домой вместе. — Ты уже шесть квартир посмотрел и в каждой было что-то не так, тебе не кажется, что ты слишком привередлив? — замечает Хесус и бросает на него лукавый взгляд. — Раз уж я переезжаю, я хочу найти что-то идеальное, чтобы, блять, у меня батарея внезапно не начала изображать фонтан. — ворчит Вова, вырывает из его руки одну из коробок, которую он держит, и бросает в тележку. — Будь решительней, на сто процентов идеальную хату всё равно не найти. — Да знаю я. Шутка о том, что Вове не подходит ни одна квартира, потому что в ней нет Хесуса, приходит в головы обоих, но не покидает их, оставаясь в воздухе невысказанным фактом. Хес идёт дальше между стеллажей, слушая, как скрипят колёсики на тележке идущего за ним Братишкина. Все эти разговоры ужасно утомляют, делать что-то правильно отчего-то сложно, а не делать невозможно.