Давно пора

Хесус был бы очень благодарен, если бы Вова больше не пытался готовить ему завтраки, вообще ничего бы не готовил, не уверен, что ему стоит доверять хотя бы заварку чая, его Хес всё равно не пьёт, лишь перевод продукта получится. Но он улыбается, пока сосредоточенно строит башню, замечает случайно в зеркале, только списывает на хорошее настроение, проснулся рано, лишь четыре дня и вообще, не из-за попыток же в заботу от Братишкина. Правда? Хес стирает с лица улыбку и смотрит на себя хмуро, осуждающе. Вот ещё придумал. Из-за придурка у него вся квартира провоняла жжёной гречкой, а ещё ютиться приходится в двух комнатах, толкаться вдвоём на небольшой кухне. Он накидывает ещё причины быть недовольным, но слышит звонок в дверь, — это не к нему, это к Вове курьер. Наконец, закончивший утренние процедуры, Хесус выходит, как раз навстречу Вове, тот тормозит рядом и лезет в свой пакет. — Погодь, Хес. — говорит тот и матерится под нос, перевернув половину контейнеров. — Что ты снова придумал? — ворчит Хесус и перехватывает ручки пакета, чтобы тому легче было рыскать в нём. — Вот! Это тебе взял, ты ж любишь такое? Хес забирает большой пластиковый стакан, в котором блестят влажные кусочки арбуза, между которыми притиснулись ягодки голубики и дольки зелёного яблока. — Да, спасибо… — растерянно благодарит Хес, покрепче двумя руками вцепляясь в холодный стакан. — Сколько с меня? — Ладно тебе. — отмахивается Братишкин и тянет улыбку. — Я ещё соков разных взял, хотел спросить какие ты хочешь, но ты торчишь в ванной дольше чем сантехник. — Что сантехнику делать в ванной долго? — Я ебу? Менять душевую кабину! Хесус хмыкает, разглядывая растрёпанного Братишкина, будто впервые видит. На самом деле впервые, вся эта суета последних дней не позволяла осознать, но ведь сейчас он наблюдает за домашним Вовой, знает, когда тот ложится, когда встаёт, видит его за завтраком, слышит орущего на стриме из соседней комнаты. Они так близки никогда в жизни не были. — Чо ты на меня так смотришь? — спрашивает Вова, отступив назад, оглядывает себя, пытаясь понять, что не так, и смущённо ухмыляется. — Я умею удивлять? — Нет, ты умеешь только проблем доставлять. — фыркает Хесус, старается не подать виду, что забота в конце концов его тронула. — Ах так?! Ну и сука ты, старый, верни мне арбуз, я сам его съем! — Хуй тебе! Братишкин тянется вверх, пытаясь дотянуться до стакана, но, даже подпрыгнув, до вытянутой к потолку ладони Хеса ему не достать, он обиженно сопит и выпячивает нижнюю губу. — Ну и ладно, не очень и хотелось. — заявляет Вова. — Ага, как скажешь. — хмыкает Хес, выворачивается, пока не оказался прижатым к стене, и подгоняет его вперёд. — Идём на кухню, еда стынет. Ты вроде голодный, вон сколько всего назаказывал. — Тут на весь день! Я не жру столько. — Ага, как скажешь. — Сука! — смеясь, ругается Братишкин, но на кухню послушно идёт.

***

Хесус не должен привязываться, только сколько бы он ни пытался чувствовать себя неуютно от другого человека в доме, с Вовой это никак не выходит. Как-то так получается, что Братишкин всё никак не может начать искать квартиру, часто уезжает на старую, перевозя оставшиеся вещи, ездит к родителям, а потом замученный не всегда даже запускает стрим. Всегда просыпается раньше Хесуса, поэтому едва он выходит из комнаты, сонно зевая, Вова уже предлагает что-то поесть или спрашивает, что для него заказать, если ещё не успел этого сделать. Они взаимодействуют часто, за две недели, что Вова живёт у Хеса, они разговаривали больше, чем за всю жизнь до этого. Хесус бросает взгляд на напряжённо хмурящего брови Братишкина, тот сидит наискосок за кухонным столом, и что-то печатает в телефоне. Вряд ли он там квартиру ищет, думается Хесу, но он молча продолжает есть свой салат. — Сегодня мы в кино идём, ты помнишь? — вдруг спрашивает Вова. — А? Разве сегодня? — удивляется Хесус и ищет взглядом свой телефон, но видимо оставил его в спальне. — Да, мы уже откладывали. — А что, вдвоём идём? Может Антошу с Ильёй позовём? — Напиши им. — Может сам напишешь, у тебя телефон в руках. — ворчит Хесус. — Напомни мне, я сейчас занят. — невозмутимо отвечает Братишкин, не отрывая взгляд от экрана мобильника. Хес дёргает удивлённо бровями, но его недовольный вид никого не волнует. — Я телефон просрал. — Он у меня остался, я его на зарядку поставил. Хесус удивляется ещё сильнее. Вот так теперь? И он смотрел в его телефон? — Я сначала его взял время посмотреть, глядь, а это не мой нихуя и зарядка почти на нуле. — вдогонку объясняет Вова и всё же поднимает на него взгляд. — Это ты его вчера забыл забрать. — Видимо. Потом заберу. — Антоха согласен и уже знает на какой фильм нам стоит пойти. — Всё-таки сам написал? И разве не я выбираю? — Думаешь, вы разные выбрали? — Вряд ли. — пожимает плечами Хесус и отодвигает от себя пустой контейнер. — Понравился салат? Мне как-то не особо, в следующий раз другой возьму. — Вполне, может, только немного чего-то не хватает? — Вот именно, хуйня. Хесус встаёт из-за стола с улыбкой, закидывает контейнер из-под салата в мусорку и поворачивается к Вове. — Так, во сколько там? — В десять вечера, нормально? Тоха сегодня стримит. Ему дольше ехать, чем нам. — отвечает Братишкин. — Нормально. — Ты же не собираешься жопу мыть ещё несколько часов? — Блять, я ведь уже всё помыл, тебе мало, что ли? — возмущается Хесус. — Мне? Меня всё устраивает. — заявляет Вова и лыбится довольно, даже отложив свой телефон. — Вот и не выёбывайся. — А я и не выёбываюсь, можешь торчать в ванной сколько хочешь, я могу и в раковину вон поссать. Хесус кидает взгляд на раковину с горой посуды и думает, что ему похуй на неё. До назначенного времени ещё три часа, так что у него полно времени, чтобы собраться.