Хочешь, я к тебе приеду?

Утро было необычным, волнительным и очень приятным. Нежный секс после пробуждения, совместный душ, завтрак с милыми разговорами и жаркими объятиями — всё это вызывало у Ромы неведомые раннее чувства. Хотелось зафиксировать такую жизнь, сохранить в настройках и наслаждаться ей регулярно. Они с Кирой не обсуждали статус своих отношений, никаких договорённостей или условий. Наверное потому, что никому из них не хотелось нарушать создавшуюся гармонию, возвращающим в реальность, разговором. Просто отдались на волю судьбы. Даже на работу приехали вместе. — Ты поужинаешь со мной? — с предвкушением поинтересовался Рома у Киры в лифте. Она коснулась ладонью его плеча и мягко улыбнулась: — Ты сам приготовишь? — На этот раз я планировал поручить это шеф-повару Ришелье или какого-нибудь другого ресторана. — Хорошо, — согласилась Кира и посмотрела на него в упор, — так тоже пойдёт. Этот взгляд Малиновский не выдержал. Обнял за талию и притянул её к себе, губы, дразня, коснулись лёгким поцелуем, а в следующую секунду Рома Киру отпустил. И на шаг отступил перед самым открытием дверей. Сам не понял, для чего это сделал. Бросил на Киру внимательный взгляд, но она выглядела вполне довольной, и он успокоился. Всё правильно. Если им и переводить свои отношения в сферу публичности, то, как минимум, после разговора со Ждановым. Но Андрею было не до этого. Он явился в конференц-зал помятым, растрёпанным, с жутким похмельем. Без капли энтузиазма послушал обсуждения, а после поведал Роме, что ночь провёл, катаясь в такси. — Ты не думал, что тебя могли ограбить и выбросить на обочине? — нервно поинтересовался у друга Роман. Эта история его по-настоящему испугала, даже захотелось встряхнуть Жданова в прямом смысле. А вот тот, напротив, посмотрел на него снисходительно, как на ребёнка несмышлёного: — Малиновский, ну надо людям доверять. Ты что? — Ага, — Рома кивнул раздражённо и сложил на груди руки. — Пушкарёвой уже додоверялись. Теперь ни её, ни Зималетто. Ищи-свищи. — Да что вы все на неё накинулись?! — внезапно взорвался Жданов. — Всё будет хорошо с этим вашим, то есть нашим, Зималетто! — договорил и взялся за голову, от усилившейся в ней боли. Рома наблюдал за ним с расстройством, с каким-то абсолютным бессилием. А потом высказал свои мысли вслух: — Я вот смотрю на тебя и никак не могу понять, кем всё-таки лучше быть: психически больным человеком или влюблённым? А вечером опасения Ромы и всех акционеров подтвердились. Андрей сам сообщил об этом после разговора с Зорькиным: — Она это сделала, — ошарашено произнёс он, убрав от уха телефонную трубку. — Она… у нас отбирают Зималетто. Истерика была яркой, но недолгой, а потом они успокоились и даже стали прикидывать, что можно придумать для исправления ситуации. А вот после предложения Ромы сообщить всё акционерам, Жданов внезапно решил сбежать: — Этого делать я не собираюсь, я умываю руки, — накинул на себя пальто, шарф, взял бутылку виски и шагнул к выходу. — Тихо-тихо, — преградил ему путь Малиновский. — Ну, давай, акционерам расскажу всё я. Только прошу тебя, не надо опять напиваться в одиночестве. Или хочешь, давай вместе напьёмся. Поедем куда-нибудь. Рома горел стремлением помочь другу. Пусть придётся отменить такую желанную встречу с Кирой, но Андрея бросить сейчас он не мог. А вот у Жданова мнение было иным: — Я никого не хочу видеть, — холодно сообщил он и уточнил. — Тем более тебя. Это заявление задело. Несколько секунд Рома сверлил друга тяжёлым взглядом, а потом отступил в сторону, молча пропуская его. Пусть катится. Но всё же не выдержал и догнал его у лифта. Высказал всё, что накипело, чем разозлил Андрея ещё больше. Он вообще стал неадекватен. Кричал, что его все достали и от всех его тошнит. Даже прибежавшие на крики Маргарита с Кирой не смогли его успокоить. Жданов вдоволь наорался и уехал на спасительном лифте. — Рома, что произошло? — озадаченно поинтересовалась Кира, когда двери лифта за Андреем закрылись. А Маргарита с нетерпением за ней повторила: — Что случилось? — Может лучше завтра? — с надеждой предложил им Малиновский. — Рома! — раздались два возмущённых голоса, и он сдался. — Хорошо. Конечно, лучше сразу, — замолчал на секунду, подбирая слова. — Пушкарёва в любом случае отсудит Зималетто. У нас практически нет никаких шансов, чтобы вернуть компанию. Этой новостью вечер был испорчен окончательно. Последнее позитивное событие, встреча с Кирой, отменилось, ей пришлось ехать с Маргаритой, чтобы успокоить её. А утром Рома имел неудовольствие наблюдать за пришедшим после драки Андреем. Казалось, на нём не было живого места. Жданов решил использовать все возможные методы, чтобы вызвать к себе жалость? И это сработало. Вон, даже Павел впечатлился и впервые за последние дни ни разу не упрекнул сына. На Маргарите и вовсе лица не было. А вот Рому не проняло. Инфантильность Андрея раздражала. Да, они натворили кучу дел, но надо ведь брать себя в руки и исправлять ситуацию. Даже поручение Павла о разговоре с отцом Пушкарёвой Андрей выполнять не хотел, Роме самому пришлось звонить. Но друга он больше ни в чём не обвинял. Не дурак, и с первого раза понял, что мозги ему это не включит. Скорее наоборот: опять накуролесит, а расхлёбывать потом всем вместе придётся. — Мне кажется, что я уже начал выздоравливать, — неожиданно обрадовал Рому Жданов после нескольких часов разговоров. — Ты о вчерашнем побоище? — Нет. Я об этой абсурдной любви. Я всё осознал, — Андрей поморщился. — Пусть Катя будет как можно дальше от меня, пускай выйдет замуж, укатит в свой Забайкальский округ. Куда угодно. Рома удивлённо рассмеялся: — Ты что, сменил психоаналитика? Я тоже хочу к нему на приём. Что за человек? — Кира, — раздражённо произнёс Андрей, и Рома почувствовал, как внутри что-то оборвалось. Но напомнил себе, что вида подавать нельзя. — Хочешь сказать, что она тебя простила? — Она спасла меня! Залечила мои душевные и телесные раны. Хотя этот человек имеет полное право меня ненавидеть. Андрей говорил какими-то загадками, ходил вокруг да около и это начинало злить. — Нет, ну подожди, — остановил его Рома. — Ты к ней вернуться хочешь? — и тут же задал самый интересующий вопрос. — Между вами что-то было? — Нет, — отмахнулся Андрей. — Мы были вместе, но скорее духовно. А на утро она собрала мой чемоданчик, — он изобразил его руками в воздухе, — и попросила забрать вещи. Это Рому не особо успокоило. Да что там, вообще ни капли не помогло. Но ответить постарался в свойственной ему манере: — Ну, всё правильно. Обычно после духовной близости всегда просят вещи забрать, — обошёл стол и, сев в кресло, неуверенно поинтересовался. — Ты забрал? — Не смог. Не хватило сил. — Что, такой тяжёлый? — съязвил Рома, раздражаясь тем, что из Жданова информацию клещами тянуть нужно. — Как тебе объяснить? — Андрей задумался, подбирая слова. — Таким образом я поставил бы точку. А так вроде какая-то недосказанность, никто не сказал последнее слово. Если признаться честно, я боюсь сказать это слово. Дальше Жданов вернулся к обсуждению необходимого разговора с Пушкарёвым, а вот Рома в этот раз участвовал в нём отстранённо. Нельзя сказать, что такого поворота событий он не ожидал, конечно, он думал об этом периодически, но шок от услышанного это не уменьшило. Спустя час Андрею позвонила Кира с просьбой всё-таки забрать его вещи из её квартиры, и о последствиях этой встречи Рома мог только догадываться. Дальнейшее общение с другом давалось ему невыносимо тяжело. И вообще захотелось побыть одному, поэтому в скором времени он ретировался. А на следующее утро Андрей сообщил, что вернулся к Кире. Всю ночь Малиновский готовил себя к этой новости, но она всё равно оглушила. Перевёл растерянный взгляд на вошедшую в этот момент, опять уже, невесту друга и ещё больше расстроился оттого, что при виде него она стушевалась. — Поздравляю, — постарался улыбнуться Рома и поднялся с кресла, чтобы уйти. — Не буду вам мешать. Получилось многозначительно, хотя никакого двойного смысла Малиновский закладывать в эту фразу не хотел. Он вообще не знал, чего хотел. Те желания и планы, что появились в последние дни, теперь можно было выбросить на помойку. Но плохо ли это? Ведь прошлая жизнь его вполне устраивала: яркая, разнообразная, полная удовольствий без обязательств. Живи и радуйся. Вот только радоваться пока от таких перспектив не получалось. Кира пришла поговорить после обеда. Осторожно вошла в кабинет и, прикрыв за собой дверь, молча наблюдала за Ромой. Сначала он терпеливо ждал, а когда понял, что сама она говорить не начнёт, вопросительно приподнял брови: — Что-то случилось? — Я не смогла отказаться, — Кира опустила голову и, глядя себе под ноги, дошла до окна. — Эта подготовка к свадьбе, гости. Да и вообще, я столько об этом мечтала. Рома приподнял ладонь, останавливая этот несвязный поток речи: — Ты оправдываешься передо мной или перед собой? Если ради меня стараешься, то не стоит. Кира посмотрела с надеждой: — Я хочу, чтобы ты меня понял. — Я тебя понял, — спокойно кивнул Малиновский. — Что-то ещё? — Ром, зачем ты так? — А как ты хочешь? Чтобы я успокоил тебя, пообещал, что у вас всё будет хорошо и благословил на счастливые отношения? Ты знаешь моё мнение по этому поводу, оно не изменилось. — Я не хочу, чтобы ты обижался. Рома поднялся с кресла: — Кир, я не обижаюсь. Просто изменились обстоятельства, поэтому и нам следует вернуться к прежнему способу общения. Она задумчиво опустила взгляд, а спустя несколько секунд тихо согласилась: — Да, ты прав. — Вот и замечательно, — улыбнулся Рома, — на этом и остановимся. Я пойду, меня там Андрей ждёт, — ответ дожидаться не стал, вышел из кабинета, и улыбка тут же сошла с его лица.