Девушка и Рой

      Время шло. Дни превращались в недели, Элеонора всё больше привыкала к своему новому окружению и всё больше ненавидела его. Казалось бы – с какого перепугу? Она жила как на курорте – на собственной вилле размером с башню средневекового замка и вольна была вести ту жизнь, о которой многие только мечтали. Вставала во сколько вздумается и шла куда хотела, не ограниченная ничем. Ни распорядка дня, созданного чтобы снизить потребление кислорода, ни ограничений, продиктованных экономией ресурсов. Девушка могла часами принимать ванну и ходить в душ хоть по три раза на дню, а не раз в сутки – на десять минут после смены.       Могла наедаться до отвала и не беспокоиться ни о том, что объест кого-то, ни о своей фигуре. Мульфэтор уже продемонстрировал способность менять её внешность за счёт генетических и физиологических манипуляций, а значит, даже растолстей она на сладких шариках, достаточно было просто попросить мужа убрать наросший на боках жирок. Наверняка он выполнил бы её просьбу с большим удовольствием, получив доступ к беззащитному девичьему тельцу и возможность безнаказанно засовывать внутрь всё что заблагорассудится. В медицинских целях, конечно. Она не могла даже пожаловаться на однообразие рациона, так как к сладким зелёным сферам вскоре добавились перчённые красные, с привкусом мясного рагу, и коричневые снова напомнившие о латте. Классные штуки, если забыть о диссонансе, вызванном сочетанием любимого вкуса и твёрдой консистенции.       Элеонора теперь могла позволить себе жить так, как жили только топ-менеджеры крупных компаний да правительственные чиновники. Да и то в отпусках. Плюс ко всему она имела возможность продолжать дело своей жизни – исследованиями, материала для которых здесь хватило бы на несколько жизней. При этом, ей больше не нужно было согласовывать каждый эксперимент с начальством. Ни отчётов, ни дурацких планёрок. Джадд сама была себе хозяйкой и даже планетарные правительства ничего не могли приказывать ей. А если и пытались, девушка вежливо посылала их, оправдывая себя тем, что ведёт важные исследования или переговоры с Роем и не может пообщаться с ними. Им приходилось записываться на приём к ней а не наоборот. Не жизнь, а сказка.       И всё же это было не то, чего она хотела. Обладавшая полной свободой, девушка чувствовала себя запертой в стеклянной клетке... и всё чаще вспоминала о времени, проведённом на Перевозчике. Это огромное творение инопланетной генной инженерии настолько впечатлило её, что это невозможно было описать словами. Замкнутая внутри самой себя экосистема, способная свободно перемещаться по космосу в кратчайшие сроки доставляя пассажиров от одной планеты к другой. Впервые оказавшись на его борту она была шокирована и напугана, а разобравшись с тем, как там всё было устроено технически, испытала шок и отвращение. Однако теперь, вновь попав в привычную человеческую обстановку, Джадд испытывала тоску. Ощущение потери и нехватки чего-то важного.       В попытках гнать от себя эти мысли, Джадд сосредоточилась на исследования и дипломатической деятельности, посвящая им всё свободное время. Но если днём ей и удавалось забыть о дискомфорте в суматохе беспрерывной деятельности, то по ночам он всегда возвращался. Лежа на грубом подобии кровати, застеленном паутинными шелками и глядя на раскинутое в вышине ночное небо девушка с тоской вспоминала, с какой лёгкостью ей засыпалось в коконе, сплетённом для неё Мульфэтором. Разум Роя чувствовал её тело лучше неё самой и всегда отправлял спать именно тогда, когда нужно, не позволяя переутомляться и сбивать суточный ритм.       Кроме того он как будто чувствовал, чего именно ей хотелось съесть на подсознательном уровне, а потому слизь, которую ей приходилось высасывать из трубки самым что ни есть пошлым образом, всегда казалась неизменно-вкусной. Теперь же, получив возможность самой выбирать вкусы, Элеонора часто застывала перед хрустальным подносом с очередной порцией шариков, решая – с чего начать? Выбор вдруг стал казаться трудным, а деспотичная власть супруга – единственным избавлением от неопределённости.       Подобные размышления не на шутку пугали девушку, раз за разом приводя к мысли о том, что ей не стоило отстаивать свою независимость и лучше было оставить всё как есть.Едва подобная идея приходила в её рыжеволосую голову, как девушка сразу же загоняла её обратно в подсознание, боясь что Мульфэтор услышит и что-то сделает с этим. Но Рой то ли больше не читал её мысли, то ли не рисковал больше проявлять инициативу, опасаясь получить гневную отповедь или нарваться на игнор. Выдрессировался.       Стоило отметить, что их отношения сделались более прохладными. Нет, они как и раньше говорили помногу часов в день, обсуждая всё, что только возможно было обсудить, но некая первоначальная лёгкость и открытость в его телепатических прикосновениях исчезла. Теперь Мульфэтор говорил с ней так, будто они были друзьями и не более того. И это расстраивало. После того, как Элеонора вспомнила о связавшей их дружбе Мульфэтор начал казаться ей таким близким и родным. А он всё отстранялся.       В попытках утолить тоску по недавнему прошлому, Элеонора начала проводить всё больше времени в Био-Городе. Оправдывая это жаждой исследований она отправлялась туда рано утром и возвращалась к себе только под вечер. Первые дни это помогало, но уже на четвёртый Джадд поняла, что с осталась бы там и на ночь, променяв свой хрустальный дворец на образование из плоти.       Это был конец. Последнее средство не действовало и девушка, исчерпав свои возможности, обратилась за объяснениями к Рою.       Давай, колись что ты сделал со мной? – в очередной раз валяясь на кровати без сна, спросила Элеонора. Спросила мыслями, не желая, чтобы столь важный разговор проходил через дремлющую у выхода гротескную пародию на собаку или – ещё смешнее, заглядывающего внутрь Кайдзю. Было бы смешно – разговаривать при столь нелепом несоответствии размеров. В обоих случаях.       Адаптировал – почти мгновенно отозвался Мульфэтор, даже не поинтересовавшись, что означает «колоться». То ли уже слышал это слово в чьём-то разуме, то ли, наконец-то научился разбираться в контексте. Что же, когда-нибудь это должно было произойти.       Под себя? – уточнила Элеонора и, получив безмолвное подтверждение, вынесла скоропалительный вердикт. – Ну ты и сволочь!       Тоже слово для выражения отрицательных эмоций? – и снова Мульфэтор не понял последнюю её фразу. Кажется она поспешила, приписав коллективной сущность зачатки образного мышления. Впрочем, Элеонору это сейчас не особо волновала. Она просто продолжала костерить благоверного, вымещая на нём те самые эмоции, о которых он посмел заикнуться и причиной которых был.       Пошёл ты..! – мысленно воскликнула она, не уточнив впрочем, куда именно. Чувствовала, что если скажет: «...в жопу!» тот ответит что-нибудь вроде: «В твою? С удовольствием!» После чего повторит так взволновавший её в своё время опыт. Ну а ляпни она: «...на хуй!» скорее всего сама там и окажется. Данный орган у некоторых его субъединиц вполне наличествовал. И в отличие от слабосильных представителей человеческой расы, длящихся по пять минут максимум, трахать они могли часов по восемь-двенадцать.       Не имею возможности. Меня физически нет рядом с тобой, – беглый взгляд в сторону двери подтвердил, что собака уже убралась восвояси. Вот уж действительно Пиздец подкрался незаметно. И то, что крался он не к ней, а от неё роли уже не играло.       Ублюдок! – продолжала пилить мужа Элеонора. Юмор ситуации слегка смягчил её, но не настолько, чтобы перестать это делать.       Мне оставить тебя? – Мульфэтор готов был прервать сеанс телепатической связи и дать ей время, чтобы успокоиться. Проще говоря, вёл себя как типичный мужик, рвущий когти при виде вышедшей из себя девушки. Не он первый и не он последний, конечно, но всё же было немного странно натолкнуться на столь человеческую реакцию от абсолютно-нечеловеческой межзвёздной сущности.       Нет, просто... – всё ещё злясь, но не желая оставаться одной Элеонора замялась, тщетно пытаясь сформулировать свою мысль.       Я не понимаю тебя... – обречённо вздохнул Рой, так и не сумевший разобраться в перепутанном хаосе девичьего сознания.       Я сама себя не понимаю, – призналась рыжеволосая. – Я не понимаю, что во мне осталось моего, а что было привнесено тобой?       Твой разум и твоя память – твои. Я не лишь слегка коснулся их, чтобы узнать... интересующее. Твоё тело теперь моё. Оно часть Роя. Часть меня, – выражение эмоций всё ещё оставалось слабой частью Мульфэтора но в этот раз Элеонора ощутила их. Ощутила бескомпромиссность, которой была пропитана каждая мысль коллективной сущности. Он действительно хотел сделать её своей. Если не психически, то хотя бы телесно. И во Вселенной не существовало аргументов, способных заставить Рой передумать. Она была его.       Зачем? – только и смогла спросить девушка. – Зачем тебе ставить меня в такую зависимость от себя? Ты же не абьюзер какой.       Чтобы сохранить тебя, – с абсолютно уверенность ответил он. – Я не могу позволить тебе... исчезнуть. Я не могу потерять тебя. Ты – самое важное существо в моём существовании, поэтому мне нужен полный контроль над твоей плотью. Ведь если она будет уничтожена я смогу воссоздать её заново, как воссоздаю свои субъединицы. Ничто не разлучит нас, Элеонора. Никогда. Я обещаю.       — Я теперь что... буду жить вечно? – от испуга Элелнора подскочила на кровати, забыв даже о сползшем с обнажённой груди покрывале и продублировала мысль голосом, услышать который могли сейчас разве что создания, проносившиеся где-то в вышине.       Всё смертно, – на удивление философски изрёк Мульфэтор. – Звёзды умирают, сжигая себя, чтобы давать жизнь. Планеты становятся колыбелями для новых видов и распадаются в пыль. Даже Реальность, однажды не устоит под натиском Энтропии и обратиться в Ничто. Вселенная не вечна. Как и мы с тобой. Но ты будешь жить, пока живу я. И умрём мы в один день. Как в сказке.       — Говоришь так, будто у меня нет выбора. Будто ты уже всё решил, – вспыхнула Элеонора, ощущая как колотится в груди её сердце. Ей было страшно. Очень страшно. Во Вселенной существовало мало вещей столь же страшных, как Вечность.А что такое для человека тысяча или, скажем, миллион лет, как не Вечность? Ни один представитель вида Homo Sapiens не прожил больше двухсот лет. И даже те, кому это удалось благодаря новым технологиями, на излёте жизни жаловались на усталость. Человеческий разум не был приспособлен для существования в Вечности. Даже древние люди понимали это, сочиняя легенды о вампирах, страдающих от скуки и одиночества своих бесконечных жизней. Как она могла справиться с этим? Кто вообще мог справиться с Вечностью? Никто!       Ты преувеличиваешь, – поспешил успокоить девушку Рой. – В реальности всё не так плохо, как в твоих мыслях.Если твоя плоть износится, я восстановлю или заменю её. Если станет не хватать памяти, улучшу мозг или разделю воспоминания между несколькими твоими субъединицами. Это позволит сохранить первозданную структуру оставаясь открытой для нового опыта. Идеальный баланс.       — У людей не бывает субъединиц, – машинально напомнила Элеонора, не особо вслушиваясь в тот бред, который нёс её супруг. Вечность уже распахивала перед ней свою голодную чёрную пасть, готовясь поглотить трепещущую от ужаса душу. Фантазия у девушки всегда была богатой, а потому она уже думала о том,что будет делать если Человечество вымрет? Если она останется последним человеком во Вселенной? Ведь Мульфэтор не отступится от своих прав на неё, и заставит продолжать жить даже тогда.       У тебя будут, – уверенно заявил собеседник. – Я хочу, чтобы ты была со мной всюду. В каждом из миров, которые я сейчас занимаю. И не в одном экземпляре. Если мы с тобой пара, то нас должно быть двое. По одной тебя на каждую из моих субъединиц.       — Нет, остановись! – воскликнула Элеонора, представив себе эту жуткую картину. Бесконечные толпы полностью голых девушек с рыжими волосами и её лицом, которые сопровождают ящеровидных и жукообразных монстров, помогая им собирать урожай, расчищать площадки под био-города и... соединяясь в разнузданных оргиях. Последний образ, почему-то, оказался особенно ярок. Перед мысленным взором девушки возник образ некоего сумрачного пространство, сплошь заполненного переплетёнными телами. Человеческая плоть и хитин, изящные округлости и резкие линии, белый и коричневый – всё смешивалось, переплеталось и пульсировало, агонизируя в горниле пылающей страсти. Стоны женского удовольствия тонули в стрёкоте и рычащих воплях чудовищ.       В попытке прогнать кошмарное видение Элеонора прижала ладони к вискам и замотала головой, растрепав золотой огонь волос.       Извини,я не хотел напугать тебя, – голос Мульфэтора омыл её сознание тёплой волной, унёсшей ужас перед ожидающей её Вечностью и мысли об оргиях с монстрами. Впервые Мульфэтору удалось усилием мысли повлиять на её эмоциональное состояние.       Я забежал вперёд, раскрыв свои планы прежде, чем ты стала готова узнать о них, – повинился он. – Я был... воодушевлён.       — Воодушевлён? – сразу же насторожилась Элеонора отняв руки от лица и оглянувшись в поисках чего-то на чём можно было бы сосредоточить внимание, с кем можно было бы говорить. Она так пока и не привыкла к бесплатному присутствию мужа. – Чем это?       Ты наконец-то осознала, что жизнь здесь тебе не подходит, – раздумчиво начал Рой. – Твои былые мечты более не прельщают тебя. Ты начинаешь понимать нашу глубинную связь. Поэтому скопления моих субъединиц и привлекают тебя. Тебя влечёт ко мне.       — Это ты там, похоже, размечтался, – на автомате огрызнулась Элеонора, отрицая очевидное. – Влечёт мне к нему видите ли. Может и влечёт. Но это не значит, что я снова хочу оказаться в эпицентре биологического кошмара и безвылазно сидеть внутри.       Именно это и значит, – победным тоном телепатировал Мульфэтор. – В твоём разуме я наткнулся на воспоминания о крылатом насекомом, жизненный цикл которого протекает в несколько стадий и сопровождается метаморфозом. Во время этого процесса насекомое заворачивается в кокон, который создаёт для своей защиты. В впоследствии оттуда выбирается уже крылатая форма.       — Оно называется бабочкой, – эту фразу Элеонора протянула почти мечтательно. Ей всегда нравились бабочки. А в детстве она подолгу смотрела видео с ними, наслаждаясь пёстрой яркостью крыльев. Будь биоформы Роя похожи на бабочек она бы любила их.       Сейчас ты – бабочка. А это – твой кокон, – в такт объяснениям Роя кристаллические стены комнаты мигнули, засветившись чуть ярче, после чего потускнели до привычного состояния. Привлекли внимания, дабы не осталось сомнений, что речь шла именно о них.       Не для тела – продолжал объяснять он – Твоё тело я уже изменил. Это - кокон для твоего разума. Я позволил тебе жить жизнью, о которой ты мечтала, чтобы ты сама осознала несостоятельность своих фантазий. После того, как мы вступили в контакт, твои желания изменились. Теперь ты желаешь меня так же сильно, как я желаю тебя. Пришло время разбить оболочку твоего кокона!       Органика, прежде прятавшаяся у основания кристаллической башни и пронизывавшая её на некоторых уровнях словно взбунтовалась и полезла наружу. Плоть хаотическими наплывами поднималась по стенам, покрывая их снаружи и изнутри. Ползла вверх, словно огромная багровая амёба, в глубине которой пульсировали зеленоватые «глазки» осветителей. Сияющая красота, сравнимая с чистейшими, драгоценными камнями исчезала, сокрытая хаотичным буйством мутирующей жизни. Лишённая структуры и определённой формы органика в считанные минуты заполонила собой всё вокруг, заместив холодную гладкость зеркальных граней.       Всюду, куда бы теперь Элеонора ни обращала свой взгляд, она видела сплетения жили свисающие с «потолка», реснички и скопления бугрящейся плоти под ногами. Кристаллические колонны, поддерживавшие свод в центральном зале, сменились костными балками,а сам купол оброс характерной рёберной структурой, заслонившей небо. Свет снаружи больше не проникал внутрь, отделённый от девушки неровными напластованиями мяса и жира, а потому единственным источником света теперь стали люминесцентные пузыри. Органика словно натянулась на каркас из кристаллов, заменивших внутренний скелет. В конструкционном смысле это было новаторское решение. Наверняка все остальные строения на этой планете были организованы по тому же принципу.       — Ну снова-здорова, – с непередаваемой гаммой чувств в голосе протянула Элеонора заметив свесившийся с потолка тентакль пищеприёмника. По щелчку пальцев злого инопланетного гения она вернулась к тому, от чего ещё недавно так сильно хотела уйти. С одной стороны она радовалась тому, что больше не одна и биоформы супруга снова окружают её, даруя тепло и безопасность. С другой остатки её человечности ужасались перспективой провести так всю оставшуюся вечность. Всё же её разум цеплялся за привычное и не мог отпустить его, даже несмотря на усиливающиеся подсознательные желания. Во всяком случае – не так сразу.       От избытка переживаний в животе девушки мгновенно возник спазм, из-за чего ей, сразу захотелось в туалет. Что не укрылось от внимания Разума Роя. Вынужденный несколько недель ждать возможности прикоснуться к жене, он сразу же ей и воспользовался.       — Кажется, кому-то пора «слить бачок», – раздался у неё за спиной потусторонний, и как могло показаться, немного ехидный голос. Обернувшись, Элеонора увидела, как из стены вылазит нечто совсем уж неудобоваримое. К зубастому рту, который Мульфэтор создал в прошлый раз, чтобы говорить с ней, теперь прилагалась ещё и морда, слепленная из мышечной ткани. Сохранявшая пугающее сходство с человеческим лицом, он была слегка искажена и вытянута в районе челюстей, из-за чего вид получался ещё более пугающим. «Вишенкой» же на этом «торте» из говна (или скорее биологической грязи) стал длинный, как щупальце язык, то и дело высовывавшийся из пасти и глаза, сидящие на мускульных стебельках, напоминавших маленькие канаты. Способные вытягиваться из черепа на длину человеческого локтя они бестолково суетились, наталкиваясь друг на друга и следя за Элеонорой.       — Это что? – уже привычно спросила девушка, как спрашивала всякий раз, когда Рой пугал её чем-то особо-отталкивающим.       — Голосовой терминал, – с гордостью сообщило вылезшее из стены лицо. – Я подумал, что тебе будет приятнее общаться так.       — Ты ошибся. Убери! – приказала девушка, но к её удивлению Рой не послушался. А терминал так и вовсе... показал ей язык.       — Не раньше, чем мы позаботимся о твоих телесных потребностях. Давай-ка, Элеонора будь хорошей девочкой и позволь опорожнить мою ссальницу, – рыжая чуть не поперхнулась от столь возмутительной пошлости и кашляя, почувствовала как краснеют уши и горят щеки. Мульфэтор пошлил и, по-ходу делал это специально. Списать такое на простое непонимание было никак нельзя.       — Ссальницу? – переспросила она, с прищуром вглядываясь в уродливое лицо на стене. – По-твоему это звучит сексуально?       — Нет! – ответил Мульфэтор, страшно гримасничая при этом. Созданное им образование практически целиком состояло из мышц, а потому могло менять своё выражение как угодно. Проблема в том, что в человеческой мимике Разум Роя явно не разбирался, а потому его попытки подражать увиденным выражениям выходили в лучшем случае смешными. А в худшем кринжёвыми. Одно оставалось совершенно ясным – этот гад издевался над ней. Подшучивал. Жестко стебал. Научила, называется – на свою голову.       — Не тяни, мочевой пузырь ждать не будет, – грозно поторопил Рой и девушка, к собственному удивлению, подчинилась. Преодолев смущение, она отошла к стене и присела на выступавшее из неё сидение – как раз в том месте, где раньше был туалет.       Реакция живой поросли последовала незамедлительно. Вышедшие из стены щупальца оплели её запястья и лодыжки, надёжно фиксируя фиксируя до конца процедуры. Осознав, что её поймали, рыжеволосая попыталась вырваться, но ей почти сразу стало не до этого. Слишком уж интенсивными оказались ощущение от продвигавшегося по уретральному каналу жгутика. Процедура извлечения жидких отходов организма началась. И никогда прежде она ещё не приносила Элеоноре Джадд столько удовольствия.