Когда цветёт цикламен

– Новый год будем встречать с такой же кислой миной? Эдрик ещё сильнее нахмурился и раздражённо зыркнул на мать. Он находился в этом доме всего шесть дней, а ему уже хотелось кого-нибудь придушить. Парень просто не представлял как после окончания учебного года проведёт тут все летние каникулы. «На себя лучше погляди, грозовая туча на ножках.» – А что? – Да ничего, смотреть противно просто, – небрежно фыркнула Одалия. – Так не смотри. Женщина оскорблённо ахнула, но промолчала и вышла из кухни, напоследок одарив сына самым свирепым взглядом. Эдрику было как-то плевать и на то что сегодня уже тридцать первое декабря, и на обиды матери. Та будто с цепи сорвалась, после того, как родители Джербо расторгли договор с ней, она и слушать не хотела объяснений сына поэтому парень просто забил на это. Не хочет слушать – пусть обижается дальше, ему извиняться не за что. Больше всего Блайта расстраивало то, что младшая сестра и отец тоже стояли на стороне Одалии. К сожалению, те смогли услышать только её версию произошедшего, а по её мнению Эдрик без зазрений совести специально промолчал, чтобы Джербо угодил под машину, устроил скандал в больнице, а теперь ещё и хамит собственной матери! Каков подлец, не правда ли? – Опять поссорились? – Эмира, мимо которой только что в коридоре пронеслась разъярённая мать, сочувственно положила ладонь на плечо брату. – А мы мирились? – Блайт раздражённо усмехнулся, – Я что-то не заметил. Девушка тяжело вздохнула и обняла брата, у которого в руках была наполовину пустая кружка с кофе. Эдрик положил голову ей на макушку, и они простояли так порядка нескольких минут в тишине. – Почему вы не можете просто помириться? У парня защемило сердце, настолько печальным был голос его сестры. Но он не собирался больше идти на поводу у матери и извиняться за то, чего не делал. – Я... Я не знаю, Эми. Полагаю, у взрослых это не так работает, и мы не можем просто взять и– – Почему? – Потому что мы с ней уже слишком взрослые для «мирись, мирись и больше не дерись». – Почему? – с бо́льшим нажимом и возмущением пробормотала девушка. Эдрик вздохнул. Он не любил эту её игру в почемучку. – Потому что. Девушка нахмурилась ещё сильнее и, отойдя от брата на шаг, скрестила руки на груди. – Это не ответ. – Это ответ, но очень плохой. – Если знаешь, что плохой, то почему так отвечаешь? И снова это «почему». Блайт задумался и не нашёл ответа на вопрос сестры. – Потому что. Эмира фыркнула и вышла из кухни. «Ну вот, расстроилась» – вздыхая подумал Эдрик. Он понимал, что сестре уже надоело метаться между двух огней, но пока ничего поделать не мог, из-за чего чувствовал себя тряпкой, которой отец моет полы в мастерской. Парень продолжил нарезать салат к новогоднему столу как вдруг у него кольнуло в боку. «Вот чёрт, это стало происходить всё чаще и чаще.» Юноша закончил с салатом и, убрав тот в холодильник, отправился к себе в комнату, чтобы отвлечься от неприятных мыслей. Эдрик закрыл за собой дверь и осмотрелся. Зелёные шторы, зелёный паркет... Зелёный, зелёный, зелёный! Его уже начинало мутить от этого, как и от фиолетового, которого в их доме не меньше, чем этой грёбаной зелени, ведь даже его волосы выкрашены в изумрудный цвет. Обстановка в старой комнате теперь казалась ему удручающей, все эти вычурные вещи и элементы мебели, которые так любила Одалия, давили на парня. Он любил что по проще, главное чтобы было уютно. «Как просто. Не хватает тут чего-то, точно тебе говорю!» – вспомнил слова матери Блайт, тогда она впервые за полгода пришла к нему в квартиру, чтобы подготовить всё к переезду туда Джербо. «Святая простота», так она его обычно и называла. Парень упал на кровать и решил, что лучше лежать лицом в неё, чем смотреть на свои пережитки прошлого. К сожалению, как только Эд уткнулся носом в подушку его стали терзать нынешние проблемы. Ему хотелось выть от тоски по Хантеру, стоило юноше только вспомнить о блондине, то в груди начинало болеть по настоящему. Эти шесть дней казались вечностью без сожителя. «Я больше никогда его не увижу. Не смогу обнять. Он не подарит мне свою улыбку.» Парень сильно зажмурился, сдерживая подступившие слёзы, и постарался выбросить это из головы. Нужно просто отдохнуть ото всех и вся. В попытке расслабиться Эдрик даже не заметил, как стал медленно проваливаться в сон...

∅ ∅ ∅

Холодно. Как же холодно. Город замело, а он даже не заметил. Мимо юноши, идущего босиком по снегу, проходили люди. Много людей. Но казалось никто его не видит, и Эдрик тоже не обращался к ним. Хотелось во что нибудь укутаться, но ничего не было, ощущение, что на нём вообще ничего не надето. Он не понял, как оказался перед дверьми своей квартиры. Открыто на распашку, юноша бежит в свою комнату, хоть это и очень тяжело, так как ноги будто сделаны из ваты. Цикламен на том же месте, но он завял. Окно было открыто всё это время. Он замёрз. Он погиб. Эдрик вздрогнул и распахнул глаза. В комнате было тепло, но парня всё равно трясло. Сон был таким реалистичным, будто он и правда шёл по снегу без ботинок. Блайт принял сидячее положение на кровати и вытер холодный пот со лба. Давно ему не снились такие странные сны. Парень отдавался храпу чуть больше трёх часов, на будильнике красным светились цифры 18:49. Чуть не проспал! Эдрик вскочил на ноги и стал в срочном порядке собираться. Когда, юноша уже хотел было одеваться, то понял, что лучше бы ему сначала разведать обстановку в доме. Блайт аккуратно спустился вниз по лестнице и осмотрелся. В прихожей никого не было. Парень прошёл в сторону кухни, из комнаты родителей доносились раздражённые голоса, но Эд лишь закатил на это глаза. Ничего нового. За обеденным столом сидела Эмира и хрустела печеньем, девушка нахмурилась, как только заметила брата, но ничего не сказала. – Ещё дуешься? – парень встал рядом с сестрой и погладил её по голове, на что та лишь фыркнула, – И это меня ты называла несерьёзным и легкомысленным? Забавно. – Я просто ничего не понимаю, а никто не может мне нормально объяснить, что происходит, – Эмира сложила руки на груди, наклоняя голову в сторону брата и подставляя макушку для почесушек. – Я и сам не до конца понимаю если честно. Эдрик сел на стул рядом с сестрой и положил голову той на плечо. – Как думаешь... Когда мы начнём понимать их, – Эмира кивнула в сторону комнаты родителей. – Хотел бы я знать. Но что я могу сказать точно так это то, что мы, походу, ещё недостаточно взрослые для этого. – А может это они просто ведут себя как дети, а не мы не достаточно выросли? Блайт молча смотрел в одну точку, переваривая услышанное, после чего беспристрастно пожал плечами. – Возможно. Может все мы и правда не достаточно повзрослели, и разница лишь в том, что нам с тобой по восемнадцать, а им под сраку лет и у них трое отпрысков. – Дети воспитывают детей? – Звучит странно, правда? Эм хмыкнула и отпила из кружки. Эдрик никогда не понимал, как они могут размышлять о таких вещах, они ведь совсем юны. И ладно, начни они думать о подобном пару лет назад, но их с сестрой умы были забиты подобным уже лет в десять. Разве в этом возрасте дети должны рассуждать о чем-то подобном, а не о каких-то глупостях? Забавно, но Одалия наступила на свои же грабли, всё время она твердила, что близнецы ведут себя недостаточно собрано и не рассудительно, хотя именно так и ведут себя обычные дети. Как же женщина обломалась, когда вместо спокойных, тихих подростков получила двух подросших лишь физически ребятишек, то и дело совершающих всякие шалости и глупости. Время не обманешь, оно рано или поздно возьмёт своё, на то и есть эти условности вроде «детства», «юности», «зрелости» и так далее, чтобы потом ничего не смешалось и не вышла каша по типу двух восемнадцатилетних юноши и девушки, у которых детство играет в одном укромном местечке. – Эми, ты хочешь праздновать Новый год здесь? – спросил парень и отхлебнул немного из чашки, которую ему протянула сестра. Девушка ничего не отвечала. Казалось, она пыталась понять скрытые мотивы этого вопроса и вроде даже осознавала что к чему, но не подавала виду. – А что? – Эмира пыталась не показывать никакой заинтересованности, но Эдрик то знал свою сестру. Хорошо знал. Юноша обхвалил руками плечи сестры, повиснув почти всем весом на ней, уткнулся носом в чужую ключицу и выдохнул. – Хочу свалить отсюда. – Если ты это сделаешь, то мама будет в ярости, – фыркнула сестра, – А если с тобой смотаюсь и я, то влетит ещё сильнее. – Нас ждут Баркус, Кара... И Вайни, – гундосил Блайт, чем раздражал девушку. – Они ждут тебя, а не нас. И кто такая Вайни? – Пойдёшь со мной и узнаешь, – уклончиво ответил Эдрик, – Да ладно, ребята любят тебя, ты крутая. Эмира саркастично хохотнула, но опустила голову, скрывая лёгкое смущение. Она была падка на комплименты, хоть и понимала, что брат просто хочет утащить её с собой. – Как ты себе это представляешь? «Мам, пап, мы ушли гулять, вместо того, чтобы помогать в подготовке к празднику»? – Ну-у... Я не подумал об этом. – Так так так, вот оно что значит! Близнецы вздрогнули и только сейчас заметили мать стоящую в дверном проёме кухни. – О, давно не виделись. – Ты мне не груби, чучело лохматое, хоть бы расчесался! – раздражённо прошипела женщина, – И куда это вы, мои дорогие дети, намылились? – Гулять, – склонив голову, пробубнила Эмира, – Но мы собирались вернуться до полуночи, честно. – Или не собирались, – почти шёпотом пробормотал Эдрик, наклонив голову набок и устремив взгляд в пол. – Ага, взрослые значит уже чтобы с родителями встречать новый год. Ну, конечно! Лучше же по улицам шастать! – Ой, ну хватит! – Блайт вскочил на ноги и сердито взмахнул руками, – Эм же сказала, что мы хотели просто встретиться с друзьями, да и вообще это я предложил, она тут не при чём! Женщина победоносно упёрла руки в боки и ухмыльнулась. Казалось она только этого и добивалась. – Я и не сомневалась, что это ты затеял. И ты, Эмира, туда же. Не стыдно? Эдрик чувствовал, как закипает всё внутри. Он понимал, что та просто давила на их совестливость, но с нарастающей агрессией ничего поделать не мог. Какая разница, будут они или нет, всё равно каждый год всё повторяется: Одалия с бокалом шампанского в руке желает им не разочаровать её в новом году ещё сильнее. – Ты просто хочешь в очередной раз испортить нам настроение за праздничным ужином и напомнить о том, что мы никчёмные и жалкие, и что не будь у вас с отцом таких денег, то мы бы в жизни ничего не добились. Мать, изображая полнейший шок и оскорбление, устремила взгляд на Эмиру, но та не поддержала её и лишь отвернулась в сторону стены. – Вот оно как, – женщина, которая вроде как была поражена до глубины души, хмыкнула, – Тогда может вы вообще уйдёте и не придёте на праздник? Раз вам тут так не нравится! – Славно! – Эд прошёл мимо матери в коридор, – Хорошо вам отметить. Одалия видимо не ожидала такого и растерянно снова уставилась на старшую дочь. Та проводила брата взглядом и, откашлявшись, тоже встала из-за стола. – Пожалуй я тоже пойду. Видимо эту новогоднюю ночь нам лучше провести порознь, – поникшим голосом пролепетала девушка и, проходя мимо Одалии тихо добавила, – Прости нас... Мам. Эмира скрылась на лестнице второго этажа, а женщина так и осталась стоять посреди кухни. В этот момент в голове Одалии промелькнула призрачная мысль, что возможно она не права... Но женщина фыркнула и тут же о ней забыла. Она всегда права, всегда знает, что для кого лучше и у неё есть ответ на любой вопрос!.. Кроме того, почему её собственные дети лучше проведут эту ночь с другими людьми, а не с ней в родительском доме. – Оди, – подошедший Аладор явно был в недоумении, – Почему близнецы расстроены?.. Опять. – Потому что из-за твоих поблажек они выросли неблагодарными скотами, – гаркнула женщина, – Чего ты хочешь от меня? – Я просто хотел сказать, что Эмити ушла к подруге и проведёт ночь там. Так что этот новый год будем встречать только с близнецами...

∅ ∅ ∅

– Вот, как-то так, – закончил Эдрик и выдохнул, – Поэтому этот год мы с Эм встретим подальше от родителей. – Эмити отписалась, что дошла до Луз, – Эмира поёрзала на лавочке, усаживаясь поудобней между братом и Вайни. – Так получается, что ваши предки тип остались вообще без детей сегодняшней ночью? – хмыкнул Баркус, – Интересно ли вообще встречать новый год с кем-то вдвоём? По-моему это как-то скучно. – А мне кажется это романтичным, – возразила Кара и ахнула, – свет гирлянды, бенгальские огни, запах хвои и только вы вдвоём: ты и тот кто тебе дорог. Ну, разве это не прекрасно? – Не в случае с нашими родителями, – Эдрик зевнул и нахмурился, – Не уверен, что они даже поговорят. Поужинают, посмотрят телевизор и спать лягут. – Думаешь? – вздохнула Эмира и погладила брата по голове. – Н-да, – наконец активизировалась Вайни, доселе сидевшая молча, – Некоторые взрослые такие странные. Я имею в виду, это ведь мучение абсолютно для всех, разве не проще развестись? – Так говоришь будто это так просто, – хмыкнула Кара, – У тебя же родители в разводе, знаешь как это тяжело. – Нисколечки, – помотала головой девушка, – Мои мама и папа спокойно разошлись и всё мне объяснили. Я рада, что они перестали нести на себе обречённый на провал брак и теперь счастливы. Тем более, хоть я и живу с папой, но с мамой вижусь постоянно, да и отношения у них хорошие, дружеские, – Вайни пожала плечами, – Простите, это наверное странно, что я так реагирую. – Ничего странного, – Эмира улыбнулась девушке. – Вполне нормальная реакция человека, у которого адекватные родители, – Эдрик посмотрел на часы в телефоне и поёжился. – Замёрз? – Эмира положила голову на плечо брату и погладила того по руке. – Ерунда, – отмахнулся юноша, но сестре это явно не понравилось. – Вечно у тебя всё «ерунда» да «глупости», а потом с температурой лежишь. – Не спорьте, – Кара встала на ноги и отряхнула куртку от невидимой пыли, – Эмир, тут рядом кофейня, пошли может чая горячего купим? Вай, ты с нами? – Иду, – шатенка улыбнулась и, ухватив под локоть Блайт, подошла к рыжеволосой. – Я с вами, – хотел было уже вскочить Эд, но друг сцапал его за плечо и усадил обратно. Зеленоволовый заметил, как Кара и Вайни сначала посмотрели на его сестру прожигающим взглядом, после чего помотали головой. Юноша не совсем понял, что те хотели ей сказать. – Я тебе возьму, – улыбнулась Эмира. – Ты тут Баркуса посторожи , – кивнула рыжеволосая, уходя в сторону. – Ага, а то опять приключений на свою худощавую задницу найдёт, – хихикнула Вай и устремилась вслед за подругой, ведя Блайт следом за руку, под негодующее бурчание шатена. – Не, ну ты слышал?! У меня худощавая задница? Да моим прекрасным ягодицам позавидовала бы сама Бейонсе! – Баркус сделал губы уточкой и нахмурился. – Чувак, я переодевался с тобой в одной раздевалке, поверь уж мне тебе не нужно ничего доказывать, – хохотнул Эдрик. – Чудесно, – друг ухмыльнулся, но, задумавшись о чём-то, сник. Парни молча смотрели друг на друга, казалось Баркус чего-то ждал от Блайта, но тот не понимал чего. Наконец, шатен вздохнул и поджал губы, складывая руки в замок. – Та-ак, ты не хочешь ничего мне рассказать? Такой вопрос застал зеленоволосого врасплох, он не понимал, чего друг хочет. – Я? Ну... Прикинь, я салат сегодня сделал! Такой вкусный. – Очень занимательно, чел. Но я не про это, – шатен сделал паузу и издал мычащий звук, – Лады, давай скажу как есть. Короче, Жаб, мы заметили, что с тобой что-то не так. И когда я говорю «мы», я имею в виду всех: меня, Рыжика, Вай-Вай и, наверное, жабку близняшку тоже, ну, и мы подумали, что не могло же нам всем показаться! – парень эмоционально всплеснул руками, – Слушай, я девочкам об этой догадке не сказал, но всё таки, может у тебя что-то произошло с этим... Как его, бл*ть... Хантером! Во, вспомнил наконец. Эдрик опустил взгляд и казалось сжался раза в два. Почему другу нужно было вспомнить его именно сейчас? Сам этого не осознавая, юноша начинал злиться. – Прости, если я не прав, не подумай ничего, я против твоего сожителя ничего не имею... Пока что. Просто каждый раз, когда я или Кара о нём упоминали ты реагировал достаточно... Странно? Да, пожалуй это подходящее слово, – шатен выдохнул и потёр переносицу, – Жаб я знаю, что это тебя раздражает, но мы сильно волновались, девочки попросили меня поговорить с тобой и–... – Бывший. – Что? – Баркус с непониманием уставился на собеседника. – Бывший сожитель, Барк. Его больше никогда не будет в моей квартире, – Блайт опустил голову и как-то рвано выдохнул. – Та-ак, что-то мне твой тон не нравится, а можно поподробней? – шатен аккуратно положил руку на плечо друга, – Жаб? – Да что тут не понятного?! – Эд раздражённо раскинул руки в стороны, чуть не зарядив Баркусу по носу, – Он уехал! Уехал, понимаешь? И я вообще-то не должен тебе это рассказывать! – Чувак... Ты чего? – оторопевший от такой подачи информации юноша дотронулся до щеки зеленоволосого и стёр слезинку с чужого уголка глаза, – Ну-ну-ну, а ну не раскисай! Декабрь на дворе... Нет, уже январь почти! Реветь на улице холодно. Шатен обхватил друга руками и вздохнул, прижимая того ближе к себе. – Я не реву, – с надрывом, но всё так же упрямо ответил Эд. – А кто ревёт? Я реву? – Нет, ты не ревёшь. – Я не реву? – Нет. – А кто ревёт? Блайт немного помолчал, после чего громко шмыгнул носом. – Я ревёт. – Ты ревёт? А почему ты ревёт? – с лёгкой полуулыбкой продолжал спрашивать Баркус. – Потому что я его люблю, – похныкал юноша, прижимаясь к плечу друга. – О как. Так сильно любишь? – Наверное. Да какая вообще уже разница? – Один еб*тся, другой дразнится, – фыркнул Барк и вздохнул, – Ну, не плачь, а то слёзы в ледышки превратятся, и ресницы друг к другу примёрзнут. Придётся отлеплять. Эдрик утёр глаза тыльной стороной ладони и ещё раз шмыгнул носом, пока друг, оперевши голову на кулак, смотрел на него. – И давно? – Что давно? – не понял Эдрик. – Втюхался ты, говорю, в него давно? – Да откуда мне знать?! – встрепенулся парень, – Я там помню что ли? – Эх, а я думал скажешь что по типу «я влюбился в него с первого взгляда»! – Очень смешно, – Блайт нахмурился. – Ну, прости, я пытаюсь тебя развеселить. А чего нюни то распускаешь? Ну уехал и уехал, вон люди раньше письма в другую страну голубями слали, а тебе и этого не нужно: телефон, Телеграм, и вперёд! Номер его у тебя есть? И вообще, ты же к нему можешь поехать! – Барк. – Ну, что опять не так? Зеленоволосый вздохнул и посмотрел в глаза напротив с такой печалью, что по телу шатена пробежались неприятные мурашки. – Жаб, у меня и так уже сердце кровью обблевалось, хорош так глазеть. – Баркус, ты не понимаешь, – Эд хотел было уже сказать, что он знать не знает, куда уехал Хантер, но рядом послышался кашель. Парни и не заметили подошедших к ним подруг. На лицах тех читалось явное недоумение. – Эдри, ты чего плачешь что ли? – ахнула Эмира и подсела к брату, – Хей, что случилось? Я тебе чай принесла, вот держи. Что такое, тебе плохо? – Да в порядке я, Эм, – Блайт почувствовал как краснеют щёки, он что маленький, чтобы его так активно успокаивали? – Баркус, – Кара, нахмурившись, зыркнула на шатена. – А что я то? Это ты попросила меня с ним поговорить, между прочим! – принялся оправдываться тот, – И вообще чего вы на него налетели? Не видите – влюбился человек! – В кого? – Эмира удивлённо вскинула брови. Баркус открыл рот, но то, как на него посмотрел Эдрик, заставило парня замолкнуть. У Блайта чуть ли не на лбу было написано «заткнись, Баркус, просто заткнись». Друг с запозданием понял, что ляпнул лишнего. – Эт секрет. И вообще, я только предполагаю, – шатен сложил лапки на коленях и отвернулся. – Ну что хоть предполагаешь? – не унималась Эмира. – Эмир, поверь мне, это бесполезно. Видишь как он сидит? Ты из него слова теперь не вытянешь, – хмыкнула Кара. – Всё нормально, – подал голос Эдрик, – Я потом тебе как-нибудь расскажу Эм. Чуть позже. Сестра посмотрела брату прямо в глаза, после чего улыбнулась. – Как скажешь, братец. Но учти, я буду ждать! Блайт вздохнул, и, подняв лицо к небу замер. – Ух, ты. Все тоже взглянули на верх. Баркус радостно хохотнул и хлопнул в ладоши. Кара улыбнулась и с тихим «наконец-то» присела на скамейку. – Снег идёт, – констатировала Вайни и поморщилась, из-за того что ей на нос упала холодная снежинка. Остальные ребята почти синхронно кивнули. Эдрик чувствовал как волосы Эмиры, чья голова лежала у него на плече, щекотят подбородок, а на другое плечо легла рука Баркуса, тот тоже опёрся на друга, вообще Эд не падал только за счёт того, что на него с с обоих сторон навалились сестра и шатен. А Вайни всё стояла и продолжала вглядываться в тёмное небо, как собственно все ребята. В глазах девушки будто бы блестели озорные огоньки восторга и радости, такой искренней и непорочной. Будто она маленький ребёнок, который впервые увидел, как падает снег. В тот момент Эдрик поверил, что не существует взрослых людей, может только физически, но не душевно. Есть дети, которые перестали видеть маленькие радости, которые хотели любить и быть любимыми, но что-то не срослось, которые хотели стать значимее и рано выбросили свои игрушки, или это кто-то сделал за них. Но взрослых... Нет, их просто не бывает. «Дети, забывшие каково быть ребёнком, воспитывают детей» – мысленно подправил мысль сестры Блайт и ухмыльнулся. В тот холодный поздний вечер он поклялся себе, что никогда не забудет своего внутреннего ребёнка, чтобы, не дай Бог, не потерять его навсегда.

∅ ∅ ∅

На часах уже почти час ночи. Эдрик идёт по тротуару, припорошенному свежим снегом и ёжится, вдыхая морозный воздух. Баркус, Кара и Вайни попрощались с ним и Эмирой ещё в одиннадцатом часу, всё-таки они хотели встретить новый год в семейном кругу, а не на улице. Конечно, ребята предлагали остаться с близнецами, но те отказались на отрез. Вот ещё, друзья будут ради них терять эти прекрасные часы в окружении родных и близких? Да не за что! Короче, брат с сестрой остались вдвоём и вот только пол часа назад распрощались. Эмира пообещала заскочить к нему завтра и отдохнуть с ним и Хантером, если тот будет дома... Ах да, сестре про сожителя он ничего не сказал, как собственно и Баркус, который и сам не знал всей правды. Блайт успел шепнуть тому, что бы тот никому не рассказывал о том, что Голдман уехал, на что тот лишь хитро подмигнул. Это значит, что он его понял и сделает так, как Эд просит. «Я поговорю с ним об этом... Как-нибудь на каникулах.» – думал Блайт, заходя во двор. Идти с каждым шагом было всё тяжелее и тяжелее. Парень остановился перед многоэтажкой и стал разглядывать её так, будто видел впервые. Ощущение такое, что из-за пропажи из неё лишь одного человека, та совсем опустела, не смотря на то, что в окнах мелькали силуэты освещаемые гирляндами. Все отмечали начало нового года. И Эдрику где-то на подсознательном уровне это казалось неуместным. Он прекрасно понимал, что никто из них не знал Голдмана и печалится им не о чем, но ему всё равно хотелось, чтобы весь мир замолк. Вдруг Эдрику вспомнился его сон. Снег, улица, замёрзший цикламен... – Твою мать... Форточка. Блайт нёсся вверх по этажам так, как не бежал бы, гонись за ним кто-то с ножом. Парень открыл дверь ключами, которые выхватил из сумки на бегу и, наскоро сбросив ботинки, быстрым шагом проследовал к себе в комнату. Такое облегчение юноша не испытывал даже тогда, когда выставляли оценки за экзамены. Цветок преспокойно стоял на своём законном месте по среди подоконника, гордо раскинув темно-зеленые листья. «Странно, я был уверен, что оставил форточку открытой... Да не важно!» Приглядевшись Эдрик заметил, что кое-что в цикламен изменилось. Разве у него были листья белого цвета? – Цветёт! Блайт подскочил к подоконнику и стал любоваться наиприятнейшей картиной: цветки наконец раскрыли бутоны, выпуская белоснежные лепестки во все стороны. «Эх, останься Ханти тут ещё всего на недельку... » Из раздумий Блайта вывел внезапный удар чего-то пластмассового о паркет в гостиной. Парень застыл, чувствуя, как сердце медленно опускается в пятки. Только сейчас он осознал, что свет на кухне и в гостиной был включён, значит в доме есть кто-то ещё. Эд снова вспомнил свой сон и открытую на распашку дверь в нём. Воры? Боже, неужели сон был вещий, и его что-то пыталось уберечь от встречи с грабителем? Юноша, на немного дрожащих ногах, направился в сторону гостиной, захватив длинный зонт. Ну так, на всякий случай. Как на зло свет в коридоре не горел. Вдруг прямо на глазах у Блайта некто прошмыгнул из гостиной в бывшую комнату сожителя, заставив Эдрика вспомнить все страшилки, прочитанные и перед сном. Он отказывался думать, что это был не «кто-то» а «что-то», но переставлять ноги стало заметно тяжелей. «Лучшая защита это нападение. Лучшая защита это нападение. Лучшая защита это, бл*ть, нападение!» – прокручивал у себя в голове юноша, подкрадываясь к двери комнаты. – А ну, стоять не двигаться! Руки с*ка за голову, морду в пол, стрелять буду! Блайт, тяжело дыша, зажмурился, направляя на предполагаемого вора зонтик, в подобии ружья. Сердце колотилось как бешеное, а руки тряслись. Парень понимал, что должен открыть глаза, но не мог. – Ох... Эм, Эдрик, я не уверен, что этим можно стрелять. Знакомый голос заставил зеленоволосого разлепить веки и уставиться на сожителя собственной персоной. Голдман, знатно офигевший от такого яркого появления юноши, в одной руке держал большие наушники, а в другой ёлочную игрушку. Парни в шоке смотрели друг на друга, Эдрик только спустя секунд двадцать понял, что зонтик можно опустить. – Спасибо, – кивнул блондин, когда юноша поставил зонт у стены – Хоть он и не опасен, но мне было не по себе, когда ты в меня им тыкал. Блайт не верил своим глазам. Ему казалось, что он сошёл сума. - Хантер, – осипшим от волнения и недавнего крика голосом пролепетал Эдрик, – Ты... Ты здесь. Голдман улыбнулся парню и положил наушники и пластмассовый шарик на тумбочку. – Хорошее наблюдение. Ты тако-ой внимательный. Блайт почти не слышал того, что говорил блондин, это всё было слишком... Слишком. Внутри кипело столько эмоций, и вертелось так много мыслей, что хотелось кричать. Но вместо этого парень подлетел к сожителю и заключил его в крепкие-крепкие объятия. – Хантер! Хантер, это ты! – только и мог повторять Эд, чуть ли не плача, сам не зная от чего. – Да, да, да! Это я, – хохотал Голдман, сжимая юношу в ответных обнимашках, – Я так рад тебя видеть. – Я тоже!.. Но, почему? Ханти, ты не уехал. Поче– Взгляд Блайта зацепился за больно уж знакомую коробочку, стоящую на столе. Спустя пару секунд он понял, что эта та самая коробка из под подарка, а рядом лежала развёрнутая записка. Его взгляд уловил блондин и понял, куда тот так пялится. – Ты... Ты открыл её. Ты читал письмо? – Эдрик отпрянул от юноши, краснея и прикрывая рот ладонью. Голдман стыдливо опустил глаза в пол, – Скажи! Скажи, ты читал? Читал ведь! – Эдрик, послушай– – Ты же не из-за неё остался? – Эдри– – Хантер, ответь мне, пожалуйста! – Да! Да, я читал её! – воскликнул Голдман и вздохнул, – Я думал это просто открытка, и не подозревал что ты написал в ней... Ну... Хантер замялся, что заставило сердце Эда сжаться ещё сильнее. «Ему так тяжело об это говорить? Боже, да я наверное теперь кажусь ему таким смешным и глупым! Таким ничтожеством!» Юноша попятился назад и, уперевшись спиной в стену, сполз по ней, закрывая порозовевшее лицо руками. Он написал слишком много, так ещё и это его идиотское появление с зонтиком... – Позор, какой позор, – всхлипнул Блайт, прижимая колени в груди. Хантер же застыл на месте, боясь что-либо делать. Это же надо, так испугать несчастную лягушку. – Эдри... Ну, не надо вот это, – блондин аккуратно подошёл к юноше и присел перед ним на корточки. – Стыдоба. – Да ладно. – Позорище. – Не правда. Эдрик, посмотри на меня, – Хан вздохнул, когда Блайт, не убирая рук с лица, потряс головой в отрицательном жесте. Зеленоволосый не двигался, пока на щёку ему не легла тёплая ладонь, проводя большим пальцем по скуле. – Эдри, ну, пожалуйста. Мне нужно, чтобы ты посмотрел на меня. И Блайт послушался. Он поднял голову и медленно опустил руки, одну ладонь парень положил поверх ладони сожителя, лежащей на его лице, а другую на собственное колено. Эдрик не без труда, но всё же перевёл глаза с пола на парня и увидел совсем не то, что ожидал. Ни отвращения, ни злости, ни насмешки... Только тепло. Льющееся через край, им так и веяло от улыбки, взгляда Голдмана, то с какой нежностью тот поглаживал щёку парня, успокаивая, заставляло Блайта таять. – Эд, скажи, пожалуйста, что там было написано? – Хантер спрашивал мягко, без нажима, но достаточно уверенно. – Где? – прошептал Блайт, плохо соображая, что вообще происходит. – В записке. Там слова зачёркнуты, что там было написано? Эдрик смотрел в глаза на против и осознавал, что Хантер всё понимает. Он не знал чего ему хотелось больше: отвернуться и убежать или прижаться к блондину и никогда не выпускать из своей хватки. – Ты же всё знаешь. Ты ведь не дурак, правда? Голдман молчал и продолжал упрямо смотреть прямо в душу. «Хочет убедиться.» – Люблю тебя, – одними лишь губами произнёс парень, не издавая при этом ни звука. На лице Хантера отобразилось негодование. – Прости? Блайт устало выдохнул и, обхватив шею сожителя руками, притянул его голову так, чтобы ухо того было на уровне его губ. – Я люблю тебя. Люблю, слышишь, – прерывисто, будто задыхаясь прошептал парень, кладя руку, лежащую до этого на ноге, на плечо юноше. Ему казалось, что из комнаты резко пропал весь воздух, настолько сильно пекло у него в груди. Эдрик почувствовал, как блондин шумно выдохнул ему в шею. Напряжение Голдмана испарилось, плечи расслабились и тот, не выползая из чужой хватки, сел перед парнем на колени. – Спасибо. Правда, спасибо что сказал, я так рад, – пробормотал Хантер, и обхватил Эда руками, – Тоже люблю тебя. Очень-очень. Блондин выпрямился и чмокнул Блайта в лоб, после чего прижался к нему ещё сильнее. – Прости меня. Прости, что я так сильно тебя напугал, – Хантер гладил немного подрагивающего юношу по волосам, стараясь унять колотящееся сердце, – Я занят был и в наушниках, даже не слышал как ты зашёл, прости меня, солнце. – Да всё в порядке, – Эдрик вымученно улыбнулся и заглянул в лицо Голдману, – Ханти... А ты не уедешь? – Никуда. Без тебя точно никуда. – Я так волновался. Я думал, что никогда тебя больше не увижу и мне становилось физически больно, – парень чувствовал, как к горлу подкатывает ком, а глаза начинает щипать, – Боже, ты не уехал из-за меня, прости пожалуйста. – Ты не виноват, я сам решил остаться. Ну, только не плачь, – Голдман поцеловал зеленоволосого чуть ниже уголка глаза и положил голову того к себе на плечо, – Тш-ш, ну-ну, всё хорошо, слышишь? Блайт кивнул и прикрыл глаза. Так тепло, и хорошо, и Хантер рядом, о чём он мог ещё мечтать? Они просидели так минут десять, просто наслаждаясь объятиями друг друга, после чего Голдман провёл пальцем по щеке Эдрика, привлекая так внимание того. – А знаешь, чем я был так занят? – хитро спросил он, на что ожидаемо получил отрицательное мотание головой, – Пошли покажу. Блондин встал на ноги и помог встать Блайту, после чего за руку повёл его в гостиную. – Смотри какая, я её час украшал. – Ханти... Где ты достал ёлку? У нас же её не было, – удивлённо воскликнул Эд, рассматривая нарядную красавицу и главный символ зимнего праздника. – Она пластмассовая, – махнул рукой Хантер. – Так у нас и пластмассовой не было. – Теперь есть, как видишь. – Здорово, – улыбнулся зеленоволосый и аккуратно дотронулся до одной из веток, – В прошлом году этого очень не хватало. – Ага, – Голдман прошёл мимо сожителя и присел перед ёлкой. В руках у него оказалась коробочка, совсем небольшая, неумело перевязанная ленточкой, – Подарок то открывать будешь? – Это... Мне? – А ты ещё кого-то здесь видишь? Лично я нет, – Хантер вздохнул , – Ну конечно тебе. Тебе и только для тебя. – Спасибо, – Эд улыбнулся, принимая коробо́чек. – Прости, с твоим он не сравнится, но я правда не знал, что тебе можно подарить, – почесал затылок Голдман, когда сожитель открывал подарочек, – А как это увидел, сразу про тебя подумал. – Ханти, – Блайт замер, держа в руках очаровательный кулон с подвеской в виде лягушонка с клубничкой на голове, – Это самый лучший подарок, который мне дарили. – Да прям уж. – Серьёзно, правда спасибо! Эдрик одел кулон и обнял Голдмана так, что у того вот-вот бы затрещали рёбра. Ему хотелось сотни тысяч раз повторять «спасибо», но это будет выглядеть глупо, поэтому он говорил это мысленно. – Да не за что, – Хантер улыбнулся, но вдруг вспомнил то, о чём хотел спросить ещё тогда, когда Блайт только заявился в его комнату с воплем, – Эдрик, а почему ты так рано вернулся? Ещё и поздно. Разве ты не должен сейчас быть с родителями или типа того? Этот вполне логичный вопрос застал расслабившегося юношу врасплох. Он отлип от сожителя и посмотрел тому в глаза, как бы говоря «давай забудем об этом вопросе, пожалуйста». Чтобы немного сместить разговор в другое русло Блайт наклонился и чмокнул блондина в щёку, компенсируя умалчивание от него столь интересной информации, тот кажется был не против такого ухода от вопроса. Парни смотрели друг на друга, улыбаясь и краснея как два идиота, и ни одного из них это совершенно не волновало. Эдрик хитро усмехнулся и чмокнул Голдмана ещё разок на этот раз уже в кончик носа, а потом в щёки, уголки рта, он перестал зацеловывать Хантера только тогда, когда его собственные губы оказались в полусантиметре от чужих. Юноша неуверенно поджал их, не отдаляясь и не приближаясь, блондин даже не сразу понял чего от него ждут. – Спрашиваешь разрешения? О боги, ты такой очаровашка. С этими словами Голдман прижался своими губами к чужому рту, обхватив парня за плечи. По Блайту пробежались мурашки, приятно покалывая каждый сантиметр тела, юноши неловко соприкоснулись носами, что позабавило Эдрика, и он, невольно усмехнувшись в поцелуй, наклонил голову немного вправо. Дальше простого соприкосновения губ действо не заходило, но и этого было достаточно, чтобы у зеленоволосого стали подкашиваться ноги, и голова пошла кругом. То что они чувствовали... Если это даже и можно описать, то всё равно эти строки не передадут всю картину целиком. В книгах обычно писали, что в подобные моменты люди так увлечены, что не видят ничего вокруг, что ж видимо это либо очень сильное преувеличение, либо юноши какие-то неправильные герои. Они были на стороже, но не потому что опасались друг друга, нет, скажи один другому прыгнуть в эту секунду из окна дома, при этом заверив, что всё будет хорошо, то второй бы беспрекословно прыгнул, парни боялись того, что сами случайно навредят или приведут в дискомфорт. Кладя руки на пояс блондину, Эдрик подумал, что так же осторожно люди ступают на минное поле. Когда их губы наконец обмякли и разомкнулись, красный как помидор Блайт поймал себя на двух мыслях: первая, что он сейчас задохнётся, настолько горячим ему казался воздух в квартире, и вторая, что, наверное, они делают что-то не так. Всё затекло от того напряжения, которое он испытывал, и у Голдмана, судя по тому как он разминал шею, тоже. Думаете юноши были этим недовольны? Ха, да прям уж, они были в восторге! Как ни крути это их первый поцелуй, не первый в жизни, а именно их первый. Самый ласковый, трепетный и нежный, не смотря на свою неловкость. Парни смотрели друг на друга, будто выискивая в лице напротив ответ на вопрос «а что это вообще было?», но, не найдя его, могли лишь глупо улыбаться. Хантер только сейчас заметил эти очаровательные ямочки на щеках Блайта. – Я не очень-то в этом хорош, на самом деле, – сознался Голдман, обнимая своего парня и кладя голову ему на плечо. – Я если честно тоже, – выдохнул Эдрик и провёл пальцами по чужим светлым волосам, – Видимо нам обоим придётся много практиковаться. Блондин только и мог, что хихикнуть и сильнее прижаться к зеленоволосому юноше. У них будет ещё много подобных зимних вечеров и ещё больше самых разных поцелуев: дразнящих, страстных, нежных и опьяняющих, но этот они запомнят на всю оставшуюся жизнь и будут вспоминать не иначе как со смущённой улыбкой. – Кстати, а ты видел, как зацвёл цикламен? – блондин воодушевлённо потянул Эдрика в сторону коридора, – У тебя кстати окно было открыто, я его закрыл – боялся, что цветок замёрзнет. Хантер так пылко говорил об этом, поэтому Блайт просто не мог сказать, что уже видел эту прелестную картину. Пусть Хан покажет ещё раз, если для него это важно. – Тада-а! Красивый, правда? Да, красивый. Самый прекрасный и ароматный. Цикламен казалось стал ещё красивее, чем был пол часа назад. – Очень, – только и мог ответить Эд, обнимая своего парня со спины и целуя того в макушку. Крупные хлопья снега медленно опускались на землю. В каких-то квартирах не утихал шум праздника, в каких-то все уже давно спали, а в одной из квартир восьмого этажа два счастливых юноши стояли в обнимку, глядя на казалось бы самое обычное растение. Самое обычное для кого угодно кроме них, ведь теперь это их символ праздника и любви. – С новым годом, Эдри. – С новым годом, Хани.

∅ ∅ ∅

– Он там помер что ли? – раздражённо фыркнула Одалия, стуча в дверь квартиры сына. Эмира и Эмити лишь вздыхали, окончание учебного года близнецов ещё никогда не было таким тяжёлым. Последний звонок второго курса прозвучал для Эдрика и Эмиры только вчера, и старшая из дочерей Блайт хотела бы многое обсудить с братом. – Я нашёл ключ, – Аладор неспеша поднимался по лестнице, – Боги, почему тут нет лифта? На улице такая жарень, не слишком ли для июля? – Тут всего девять этажей, какой лифт? – раздражённо фыркнула женщинами выхватила ключ из рук мужа, – Дай сюда. Внутри тихо, казалось что жизнь в квартире замолкла уже давно, хотя, ещё вчера тут были два молодых человека. Одалия злобно протопала на кухню, потом в гостиную, в комнату сына... Женщина вышла оттуда немного удивлённой. – Его нигде нет, но... Некоторые вещи кажется пропали. Все члены семьи напряжённо вслушивались в звенящую тишину, не совсем понимая что происходит. Эдрика не было нигде: ни с друзьями, ни в колледже, ни дома. Где же он может быть? – Может они с Хантером пошли погулять? – робко предположила близняшка. – Наверное, – безэмоционально и потеряно согласился отец семейства. – Тогда он сам придёт к нам, – хмыкнула Одалия, – Пошли. Но в словах женщины уже не чувствовалось той уверенности, что минуту назад. Все это заметили, но никто об этом не сказал. ⌀ ⌀ ⌀ Эмира шла по улице, понурив голову. Её перетряхивало, когда она вспоминала последнюю их с Эдриком встречу, тогда она не придала значения тому, как он к ней ластился, лез обниматься и даже чмокнул в щёку на прощание, чего же сам просил не делать ещё класса с седьмого. Тогда она просто подумала, что брат в хорошем настроении, но сейчас это всё казалось ей каким-то нехорошим знаком. Парень так и не появился на пороге родительского дома, и она переживала. Вдруг перед девушкой встали две фигуры: высокая и поменьше . В них Эм узнала Баркуса и Кару. На лице шатена к её удивлению не было привычной беззаботной улыбки. – Приветик, – улыбнулась ей рыжеволосая, точнее попыталась это сделать. – Привет, – Блайт помахала им ручкой, – Вы чего такие невесёлые? Каникулы же. Друзья переглянулись. Баркус вздохнул и потянулся к карману джинс, Кара же со всей возможной серьёзностью взглянула на Эмиру, от чего той стало не по себе. – Послушай, мы отдадим тебе кое-что. Никому это не показывай, в особенности родителям и Эмити. – Что... Почему? – От этого зависит безопасность и судьба твоего брата, – юноша извлёк из кармана бумажку, сложную пополам несколько раз, – Пообещай, что никому это не покажешь. Блайт испуганно переводила взгляд с одного собеседника на другого, но те не спешили объяснять ей ситуацию. – О-обещаю, – пролепетала Эм. Баркус и Кара ещё раз переглянулись, после чего кивнули друг другу, и шатен отдал близняшке бумажку. – Если кто спросит, то мы ничего не знаем. Девушка и опомнится не успела, как эти двое ушли. Она судорожно спрятала передачку в сумочку и быстрым шагом поспешила к себе домой. Ей казалось, что она тащит бомбу, а не листок бумаги. Как только Эмира захлопнула за собой входную дверь, то быстро сбросила туфли и, прихватив сумку, зашла в свою спальню. Девушка села на кровать и выдохнула, нужно было успокоится и всё обдумать. Что же там такого, что нельзя показывать никому и от чего зависит судьба Эдрика? Блайт решила, что лучший способ узнать это – прочесть записку. Она осторожно развернула её и, ещё раз глубоко вдохнув и выдохнув, принялась читать. «Привет, Эми! Прости, я более чем уверен, что сейчас ты в смятении и не понимаешь что происходит. Я расскажу тебе в этом послании, но перед этим, прошу тебя, никому не рассказывай о том, что ты узнала.» Девушка машинально кивнула, как бы давая соглание на молчание. «Понимаешь, Эми, я ещё года три назад понял, что иду не туда. Я шёл и шёл по прочерченному пути и не видел света, но также и выхода я тоже увидеть не мог. Мне казалось, что у меня совершенно нет выбора, что я всю жизнь проживу по чужой указке в погоне за неким призрачным благополучием. Но в моей жизни появился человек практически с идентичной проблемой, и при этом он не спешил опускать руки! Он вдохновлял меня, Эми, и сейчас вдохновляет, этот человек показал мне, что выбор есть, просто иногда принять определённое решение очень трудно. Когда случилась вся эта история с Джербо и сделкой наших родителей у меня с глаз будто слетела пелена. То как мама смотрела на меня... Она ведь не дура и прекрасно понимает, что от меня практически ничего не зависело, но она всё равно встала на сторону выгодную её бизнесу, при чём не только при родителях Джербо, но и при Эмити, при папе: при всех, кто знал и не знал, что произошло. Наверное, ты думаешь, что я говорю, как обиженный ребёнок. Думаю это так, в любом случае я решил, что лучше исчезну вместе с тем, с кем я чувствую себя счастливым и тем кто не называет меня чучелом. Эмир, я люблю тебя. Я люблю Эмити, папу, маму, Кару, Баркуса и Вайни. Я правда очень вас люблю и буду скучать, но так же я чувствую, что моё место не здесь, а где-то далеко, под чужим именем и фамилией, рядом с моим парнем. Да, представляешь, у меня есть парень, он самый лучший и тёплый человек, которого я знал. После тебя, естественно. Знала бы ты, как я хотел тебе рассказать... Эми, я пишу это, чтобы ты не переживала. На какое-то время я пропаду со всех радаров. Возможно на несколько месяцев, а то и на год, но клянусь я свяжусь с тобой, как только это предоставится возможным. Единственное о чём я хочу тебя попросить: никому ничего не говори. Пожалуйста, дай мне шанс начать жизнь с чистого листа. И прошу, живи как раньше, будто и не существовало никакого Эдрика Блайта. Надеюсь ты будешь счастлива, ведь ты этого заслуживаешь, сестрёнка, как никто другой. –С любовью, твой глупый братец.» Эмира чувствовала как по щекам текут горячие слёзы, они срывались с подбородка и капали на лист бумаги, который девушка сжимала в руках. Она не могла поверить, что такой родной человек как брат может просто взять и в какой-то момент испариться из её жизни. Пускай не навсегда, но так резко, девушка просто не была к такому готова. Эмира раз за разом прокручивала в голове прочитанное, пока не зацепилась кое за что. «У моего брата есть парень. Человек которого он любит.» Мысль об этом грела душу горюющей девушке, заставляя улыбаться сквозь всхлипы. – Ты ведь всё знал заранее? – спросит она потом у Баркуса. Тот сразу поймёт о чём та говорит и ухмыльнётся. – Прости, что не сказали тебе раньше, но думаю ты понимаешь к чему была такая скрытность, – шатен проведёт пятернёй по волосам и вздохнёт, – Он был так счастлив, когда говорил о нём, Эм. Я уверен, что эти придурки и сейчас счастливы, где бы они не были. – Я знаю, Барк.И я дождусь от него весточки, сколько бы времени не прошло. – Кажется теперь я понимаю, почему он не побоялся рассказать тебе. Знаешь, Эдри ведь всегда говорил о тебе только хорошее. И девушка рассмеётся, скрывая таким образом умиление и смущение. В тот момент она пообещала себе, что станет счастливой, не выкидывая брата из жизни. Она будет хранить память о нём в самых укромных уголках сердца, и никогда не перестанет улыбаться. Наверное, этого бы и хотел Эдрик.

∅ ∅ ∅

Звук постукивания колёс поезда о рельсы успокаивал и вгонял в сон. Жутко хотелось спать, но от волнения получалось только дремать и то очень чутко. Эдрик устроился на нижней полке, поджав ноги к груди. Голова его лежала на коленях Хантера, тот гладил его по волосам, отгадывая кроссворд. Голдман заметил два янтарных глаза, смотрящих на него и улыбнулся своему парню. – Ты чего ещё не спишь? – Не могу, – Блайт перевернулся с бока на живот и уткнулся носом в чужое бедро. – Тебе нужно немножко поспать, солнце, – вздохнул Голдман. – Ты не спишь, и я не сплю. – Мужская солидарность? – Если мужская от слова «муж», то вполне. Хантер тихо рассмеялся и потрепал парня по зелёным волосам. – Когда-нибудь ты дошутишься, и я правда предложу тебе выйти за меня, Николас. Зеленоволосый даже не сразу понял о каком Николасе речь, пока до него не дошло. – Боже, к новому имени так трудно привыкнуть, – пробормотал юноша и лёг на спину, чтобы взглянуть на любимое лицо, – Пожалуйста, зови меня Эдрик, хотя бы пока мы не приехали на место. – Как скажешь, мой дорогой Эдрик Блайт, – прошептал блондин и согнулся, быстро чмокая парня в лоб, так чтобы никто в поезде этого не заметил. Сейчас им не нужны лишние взгляды. Они будут на нужном вокзале примерно через семь часов, потом сядут на автобус, на котором тоже проедут порядком дня. Но зато, когда они наконец доберутся до нужного места их встретит знакомая Дариуса, Эвервульф, и расскажет дальнейший план, составленный мужчиной. Юноши наконец смогут нормально выспаться, отдохнуть и начать обустраивать дальнейшую жизнь. Они решили, что найдут какую-нибудь подработку на лето и параллельно поступят в нужные им учебные заведения, где отучатся на специальность, к которой у них лежит душа. А когда парни после учёбы найдут более-менее стабильную работу, то смогут уже и расплатиться с Дариусом за его помощь и доброту. – Если кольцо не будет в форме головы лягушки, так чтобы сочеталось с кулоном, то клянусь, я откажусь быть твоим мужем, – усмехнулся Эдрик, садясь на край полки и обнимая своего парня. – Вот это я попа-ал, – протянул Голдман и расхохотался, – Хорошо, лягушка так лягушка. – Ну смотри, ты пообещал, – Блайт положил голову на плечо блондину и взглянул на столик, на котором стоял горшочек с немного поникшим растением. Отросток, который Эдрик подарил Хантеру на новый год за несколько месяцев окреп и парни решили взять именно его с собой в новую жизнь. – С ним всё будет хорошо, просто ему тяжело перенести дорогу, – понял волнение Блайта блондин, – Как и нам, цикламену просто нужен хороший отдых. Поезд стал тормозить и остановился на очередной станции. – Кстати об отдыхе, пошли воздухом подышим и возьмём перекусить чего-нибудь, – Хантер встал и потянулся. Парни выбрались из вагона с толпой других людей. Как только Эдрик ступил на платформу, в нос ему ударил вечерний июльский воздух. Аромат травы смешивался с пылью и механическими парами, создавая странный контраст. Пока юноша стоял, прикрыв глаза и оперевшись о металлическое ограждение, сделанное специально, чтобы никто не свалился с перрона, Голдман купил несколько пирожков. Хантер подошёл к своему парню и протянул тому лакомство, вкусный пирожок с яблоком. – Спасибо, – Эдрик взял еду из чужих рук и откусил кусочек. Начинка так и таяла на языке, – М-м, вкуснятина! Хочешь кусочек? – Я не голоден, – покачал головой блондин, – Ты кушай-кушай, я знаю, как ты их любишь. – Да. А знаешь, кого я люблю сильнее? – И кого же? – Тебя, – Блайт улыбнулся и чмокнул столь любимого им юношу. – Сладко, – фыркнул Хантер облизывая джем с губ. Зеленоволосый обнял своего парня и положил голову ему на макушку. Вечерний закат переливался оранжевым и розовым, создавая до невозможности простую, но завораживающую картину. Люди проходили мимо, дети носились по платформе, жизнь текла своим чередом, и только для двух безнадёжно влюблённых парней мир будто сделал исключение и остановится, давая передышку, которая нужна им сейчас как никогда. – Когда приедем, перекрашусь в голубой, – пробормотал Блайт, на что получил тёплую улыбку и поцелуй в висок. Их ждёт ещё много испытаний и трудностей самостоятельной жизни, но они справятся. Потому что у Эдрика есть Хантер, у Хантера Эдрик, а у этих двоих есть их символ любви – цикламен. И даже если тот завянет, то не беда. Ведь сердца парней никогда не перестанут цвести друг для друга.

∅ ∅ ∅

А хорошая получилась история. Местами печальная, местами странная и глупая, но разве не такой и должна быть история настоящей любви? Само чувство «любовь» – темный лес, но кажется ещё двум сердцам оно стало понятно. Надеюсь оно открылось или откроется и Вам тоже, мой дорогой читатель, а пока мы с Вами можем понаблюдать, как другие творят историю этого прекрасного чувства.

– С любовью, ваша Анилева💜~