Just the two of us?

      — Не знаю в чем была такая срочность. Ты вообще уверена, что справишься со вторым ребёнком? Я с одной Имир иногда так устаю, что волком выть охота, а ты еще и сиротку взять хочешь. Я восхищаюсь твоим великодушием, но, Микаса, нужно трезво оценивать свои силы. — деревянные полы противно поскрипывали под тяжестью королевской обуви. Микаса шла в паре метров от королевы Хистории, чудом согласившейся на аудиенцию.       При встрече королева была шокирована достаточно крупным животом девушки, и даже не осмелилась задавать вопросы по этому поводу. Вскоре удивление последовало после одной просьбы Микасы — отвести ее в конкретный детский дом в городе, который находился когда-то за стеной Роза. Не смотря на отсутствие стен, округи все равно носили имена трёх дочерей Прародительницы.       Хистория никак не упоминала смерть Эрена и не предоставляла обвинения Альянсу. В их разговоре королева лишь вскользь спросила о том не знает ли Микаса, где сейчас находится Армин, стоявший первый в списке йегеристов, как предатель Элдии. В этом списке была и Микаса, поэтому изначально ей было невероятно страшно видеться с Хисторией спустя полгода после смерти Эрена. Но королева верила, что спасителя элдийцев и монстра остальной планеты убил Армин, оттого и встретила Микасу, как давную подругу, да еще и с огромной эмпатией отнеслась к ее положению, ведь сама шесть месяцев назад стала матерью прекрасной девочки.       Хистория покровительствовала над всеми детскими домами на Парадизе, поэтому лишь она могла помочь Микасе, которая к тому же со всей осторожностью относилась к рейдам йегеристов. Пришлось немного изменить имидж: она отращивала свои прекрасные чёрные волосы, по возможности скрывала шрам, маскируя лицо мягким воском с экстрактом трав, носила свободную на талии одежду, не стягивающую живот и длинную юбку в пол.       Беременность Микаса обнаружила спустя три месяца после потери Эрена. Значительно вырос животик, появилось общее недомогание, напоминающее ощущения при вынашивании Тори. Возникла мысль, что её ребёнок мог перенестись из путей вместе с ней. А значит… это был их с Эреном малыш.       Девушка до невероятной боли в сердце, до долгих ночных рыданий, скучала по старшей дочери, но чувствовала, что где-то здесь она тоже есть. Тори не могла исчезнуть. И умирая, Эрен просил её отыскать. Микаса очень надеялась, что правильно поняла смысл его слов. Наводка на детский домик за стеной Роза пришла внезапно. В один из дней, когда она вернулась домой, то увидела около двери листовку с рекламой приюта и призывом взрослых людей взять на попечение к себе сироту.       Микаса восприняла это, как знак, поэтому незамедлительно обратилась с письмом к Хистории, особо не рассказывая подробности, спрашивая только про конкретный приют. Королева обещала помочь, пригласила на аудиенцию, и в итоге они вместе приехали к месту назначения, разыскивая в списке воспитанников девочку с необычным именем — Тори. Микаса подумала, что так как она уже хорошо для своих лет разговаривала, то вероятно её зовут тем именем, которое ей дал Эрен. Как вообще Тори оказалась здесь, девушка и думать боялась. Но её детям суждено было жить на этом свете. В этом ее сопровождала непоколебимая уверенность.       — Девочка, про которую вы спрашивали, Ваше Величество, вот здесь.– нянечка деток раннего возраста, мягкая женщина невысокого роста с восхищением и некой опаской смотрела на королеву. Хистория никогда не посещала этот приют и помогала на расстоянии. Присутствие Микасы няня и вовсе будто не замечала, в прочем девушка была этому только рада. Не хотелось особо привлекать внимание своей персоной.        — Сейчас у них сон-час. — Микаса рассматривала деток, мило сопящих на своих кроватках-лесинках. Все они остались без родительской любви и теплоты и даже Тори пришлось прожить так целых шесть месяцев. Как же это было больно осознавать. В один момент она потеряла папу, а затем и маму, очнувшись в неизвестном месте, в окружении незнакомых людей.       — Тори, мое солнышко… — на одной из нижних кроваток Микаса наконец увидела свою спящую дочь. Сердце пропустило удар, а на глаза навернулись слезы. Облегчения и радости. Долгожданной встречи. Микаса со всей нежностью провела ладонью по личику ребенка, губами нежно прикасаясь к щечкам, носику и лобику. Слезы бежали по её собственным щекам и она еле-успевала их вытирать, чтобы не намочить ими ребенка. Тори открыла сонные глазки, первые секунды не осознавая, где сейчас находится, но чётко разглядев перед собой маму, чуть ли не взвизгнула, кидаясь ей на шею.       — Мамочка… ты меня нашла! — от возгласов Тори, другие дети из группы начали просыпаться, поэтому нянечка быстро выпровадила их в соседний кабинет, успокаивая проснувшихся и хнычущих детей. Микаса с болью в сердце отвернулась от них всех, фиксируя внимание на дочери. Сейчас она была с ней, а значит, все уже хорошо.       — Эрен, я нашла нашу малышку… — прошептала она, держа на руках не отпускающую её Тори. Хистория от трогательной сцены сама расчувствовалась, вытирая выступившие слезинки белым платочком, который всегда носила с собой еще по настоянию Фриды.       Вопросов на самом деле было много. Удивительное внешнее сходство с Эреном вызывало недоумение, а то, как девочка тут же ринулась на шею к Микасе, называя ее матерью… Неужели она родила ее несколько лет назад, с виду года три, и оставила в детском доме? А сейчас, когда опасность миновала, решила забрать малышку к себе. Зачем тогда ей понадобилось присутствие королевы, у которой и самой полно дел, как на государственном, так и на бытовом уровне? Судя по всему, чтобы она помогла с быстрым удочерением. Хистория не стала спрашивать так ли это на самом деле, просто поверила в свое предположение, не желая тревожить раны матери. Микасе и Эрену, вероятно, было невероятно сложно оставлять ребенка в приюте. Это она могла прекрасно понять, являясь родителем.       Из-за присутствия королевы, вопросов у руководства действительно не возникло. Тем более время было тяжёлое, детей очень плохо усыновляли, и девочку, которая ко всему прочему часто капризничала и отказывалась соблюдать дисциплину, только больше проблем доставляя нянечкам, быстро отдали матери. В общем, процедура завершилась очень удачно и уже к вечеру Микаса с дочерью ехали домой в Сигансину, распрощавшись с великодушной королевой Хисторией, которая тактично не задавала никаких вопросов. И Микаса была благодарна ей за это.       — Береги этих двух ангелочков. Они дети великого отца. — на последок произнесла Хистория, присаживаясь в карету, которая должна была отвезти её в Стохес. К собственной семье и обязанностям правительницы. Совмещать это, конечно, было невероятно сложно.       Микаса вместе с Тори жила и работала в Сигансине. Работала швеёй на дому, занималась по сути тем же, чем и в их домике в горах, только заказов было значительно больше, ведь шила не только для семьи, но и для заказчиков. Эта работа оказалась довольно прибыльной, поэтому хватало на все необходимое для Тори и подготовки к родам второго ребенка. В голове невольно всплывали воспоминания о том как они готовились к этому с Эреном. Как он волновался и с утра до ночи сидел за медицинской литературой, как помогал во время схваток, не отходил ни на шаг, успокаивал. Его сейчас очень не хватало.       Девочка иногда задавалась вопросом: А проснётся ли папа? Мама сказала, что он задремал очень крепким сном под деревом со странным большим камнем. Но что-то подсказывало ребёнку, что он больше не проснётся, не назовёт её принцессой или птенчиком, никогда не поиграет с любимым Зубастиком.       Папы не стало.       Зато скоро появится братик, и Тори очень ждала его появления. Она решила заботиться о нём также, как заботился когда-то о ней папа.       — Мамочка… а как у тебя в животике появился братик? — Тори любила засыпать с Микасой на одной кровати, долго-долго слушая ее рассказы и ответы на самые разные вопросы. Хоть вышеуказанный и поставил Микасу в тупик.       — Эм… ну… птичка ночью принесла маленького-маленького ребёночка и посадила мне в животик. — кажется когда-то в детстве именно так объяснял это самой Микасе Эрен. Яркие изумрудные глазки слегка озадачились.       — Ты его съела что-ли? — Тори чуть ли не подпрыгнула, в изумлении смотря на крупный живот мамы.       — Нет, маленькая, не съела. Если честно, я спала, поэтому я не знаю как именно это произошло. Помнишь я рассказывала про дядю Армина? Когда он вернётся, мы спросим у него, ведь он очень умный и точно знает. — она посмеялась про себя, накрывая дочь пледом. Всё-таки что-то остаётся неизменным.       — Я хочу, чтобы папа вернулся, мам. Но он ведь не проснётся, да? — в детских открытых глазах было столько надежды на то, что мама обязательно переубедит, скажет, что все будет хорошо и папа вернётся. Но Микаса не стала врать собственной дочери, даже во благо.       — Да, он не проснётся. Но мы можем его навещать и рассказывать как у нас дела. Хочешь сходим завтра?       — Да… — вздохнула девочка, прикрывая глазки.       — Сладких снов, солнышки. — она поцеловала дочь в носик, и обняла одной рукой свой живот, вскоре и сама засыпая.

🧣👶🏻🍼

      — Хочешь положить цветочки сам? — Микаса держала на руках двухлетнего мальчика, укрываемая тенью огромного дерева. Со времени её собственного детства, оно значительно разрослось, будучи самым огромным в этой местности.       Около белого камня с выгравированной эпитафией: «Здесь навсегда, покоится с миром, мой самый любимый, мой дорогой, 854» лежали свежие цветы, которым Микаса никогда не давала завянуть. Каждый раз приходя сюда, она меняла их, временами чистила камень от загрязнений и мха, и могла проводить здесь долгие часы, разговаривая с Эреном. Дети — это единственная причина, по которой она возвращалась в реальность. Особенно младший ребёнок быстро начинал капризничать, поэтому много времени с детьми она тут проводить не могла.       — Мамочка! Тут какой-то дядя пришёл. — Тори бежала к холму, держа в руках мамину шаль, подумав о том, что погода быстро портилась и мама могла замёрзнуть. Тори было уже пять лет, она росла настоящей умницей, всегда помогала Микасе и заботилась о любимом братике.       — Дядя? — Микаса развернулась в сторону прибежавшей дочери, замечая мужскую фигуру, поднимающуюся по холму. — А…Армин? — Микаса в изумлении уставилась на старого друга, который был не менее удивлён присутствию детей, так похожих на Эрена и значительным изменениям в самой Микасе.       — Ох… вау… Мне даже сказать нечего… Здравствуй, что ли… — он подошел ближе, снимая коричневую шляпу. — И тебе здравствуй, Эрен… — он зацепился взглядом за надгробный камень, умалкивая.       — Вы хорошо добрались? Где остальные ребята? — ребёнок начал ёрзать на Микасе, хныкая, а Тори тихо стояла позади мамы, держась за её рубашку.       — Да, все в порядке. Сразу после приёма у королевы, Жан и Конни поехали к матерям. Остальные ребята остановились в отеле. За ними везде присматривают, но я смог отпроситься в родной город. Знал же, что ты похоронишь его здесь… А Хистория встретила нас… довольно приветливо. Даже меня…       — Они не знают…       — И не узнают никогда. Неизвестно что йегеристы с тобой сделают в этом случае, я был обескуражен, когда узнал твое решение жить в Сигансине, но видимо у тебя на то была особенная причина. — он опустил взгляд на малыша, в руках девушки, а затем и на девочку, стоящую позади. — Это ведь… его дети?       — Извини, что сразу не познакомила. Это Тори, — она обняла девочку свободной рукой. — А это Эрен. — кивнула на малыша. – Наши с ним дети.       — Удивительно… Я даже и представить не могу как это возможно.       — Ну, — она издала слабый смешок, — как и у всех.       — О… я совсем не это имел в виду, в общем ладно. Это не моё дело. Я очень рад, что ты в порядке… — добавил он, немного замявшись. — Меня отпустили только на пару часов, вряд ли получится задержаться, не хочу, чтобы меня начали искать, хотя, возможно, кого-то за мной они всё-таки отправили. Но тем не менее, был рад встрече. В остальное время я под присмотром йегеристов. Думаю, я больше не вернусь на Парадиз. Мы с Энни собираемся купить дом в пригороде Либерио, так что я буду рад, если ты как-нибудь приедешь к нам с детьми.       — Вот как… Ясно… — она чувствовала некую отстранённость Армина. — Спасибо за приглашение, думаю Тори и Эрен неприменно захотят увидеть внешний мир, если его ещё можно назвать таковым. — она слегка приобняла Армина, уходя в сторону дома.       Подумала, что он явно хотел бы побыть с лучшим другом наедине.

🧣🕊

      — Эрен… мама… — дрожащий голос старшей сестры на другой стороне телефонной связи донес информацию моментально без пояснений.       Микаса Аккерман на восьмидесятом году ушла из жизни мирно и спокойно.       Её смерть не была болезненной, она тихо скончалась во сне. Всю свою жизнь она посвятила детям и хранила верность любимому мужчине, потеряв его в совсем юном возрасте.       Тори вышла замуж и родила троих детей: девочек близняшек и сына помладше. Эрен младший в юности много общался с Имир, наследницей королевского трона, но вместе им не суждено было быть. У Имир были дипломатические обязательства, а Эрен через много лет женился на совсем другой женщине, которая подарила ему прекрасного сына.       Микаса до последнего дня невероятно любила и своих внуков. Она была рада, что их с Эреном любовь дала жизнь целому поколению, и каждый день её наполнялся смыслом. Она воспитала хороших людей, и была безмерно этому счастлива.       Дети похоронили её в самом любимом наряде Микасы — белый костюм, который она надевала, когда в первый раз посетила внешний мир. А сверху неизменный красный шарф. Про тот день она всегда говорила: «Не было момента, когда я настолько же сильно ошиблась, как тогда. Но ваш отец нашёл способ это исправить. И создал мир только для нас двоих… Хотя только ли для нас двоих?» — и при этом всегда обходила тёплым взглядом своих детей и внуков.       Она уснула во век рядом со своим самый любимым и дорогим человеком. Эпитафия на могиле гласила:

«Здесь навсегда,

покойся с миром,

лучшая жена,

мать и бабушка

914.»