
Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
За подрыв одной аудитории и умышленный поджег концертного зала, двух своенравных студентов отправляют на отработку наказания в известный госпиталь Глицинии. Однако наказание закончится только тогда, когда двое омег окажутся в ремиссии своих заболеваний. Один не видит, другой не говорит, но каждый хочет жить: - Может снимешь очки, или от моей яркости глаза болят?
- Я слепой, - фыркнул юноша, беря под локоть друга.
- А он чего молчит? - сконфуженно поинтересовался Ренгоку, получая грозный взгляд
Примечания
Работа сосредоточена на две пары в равной степени)
Чтобы определиться с возрастными рамками: омеги могут выходить замуж с 16 лет официально, Танджиро и Зеницу по 17. Предупреждение Underage стоит для вашего спокойствия.
У каждого человека с рождения есть метка на теле, она предполагает будущую совместимость с партнёром. В каком месте она может располагаться: запястье у альф, ключицы и шея у омег, в редких случаях также запястье.
1.04.2022 - 100 - Спасибо! 🖤
Посвящение
Дорогим читателям, любителям РенТан и ТенЗен, а так же моим помощникам, что вложили частичку себя в работу)
Гость: Часть третья
22 апреля 2022, 02:52
Прощание у каждого бывает своё.
***
Внутри всё натянулось до предела. Танджиро с опаской и волнением поглядывал на Зеницу, который застыл как вкопанный. Юноша крепче вцепился в толстовку Тенгена, который в неком испуге стал притягивать омегу ближе, укрывая от всех невзгод. Его внутренний хищник рокотал, предупреждая соперников. Ренгоку же в считанные секунды накинул свою ветровку на хрупкие плечи Камадо, который даже не заметил, как стал мелко дрожать. В воздухе витало напряжение, которое коснись и даже почувствуешь на ощупь. Это тяжесть, тягучесть и неподъёмность. Мужчина медленно втягивал едкий дым, попутно проводя мозолистой рукой по тёмным волосам. Своей раскованностью он напоминал лиса, который загнал свою маленькую добычу в западню и наслаждался её беспомощностью как удав, что готов переломать каждую косточку, пока не услышит последний вздох или не заглотит мышонка целиком. — Чего притихли? — скользко усмехался альфа, вальяжно обращаясь к молодым, пока приёмный сын тяжело дышал в объятиях высокого парня, — Своего альфу не признал или напомнить о вашей связи? — Н-нет, н-е. — Чего ты там мямлишь? — выдохнул отчим, выпуская облако пара, пока губы украшала победная улыбка. С него хватит актёрства. Мальчишка трясся как осиновый лист и с первого вида действительно напоминал жертву, однако что за чушь. Живёт в роскоши, имеет наследство, ест с золотой ложки, да и в охране видно имеет непростого альфу, который прожигал его алым взглядом, что наливался кровью с каждым мгновением всё больше. — Ты ведь с Кайгаку провёл не одну ночь. Между делом напомнил мужчина, желая встретить сопротивление или новые слёзы, ну в крайнем случае ярый гнев альф. Однако самая интересная реакция была не у защитничка или огненного парня, а у второго омеги, который в неверии поднимал свои большие багряные глаза, метая непонятным взглядом от Агацумы к Кайгаку, вызывая своей ответной связью безудержный смех рассказчика. — Да ладно, наш любимый соседушка не знал? — хохотал мужчина, бросая опасный взгляд на Камадо, — Твой любимый дружок спал со старшим братом и провёл с ним гон, получая небольшой сюрприз. Не знал? — Зеницу, — не веря шептал мальчик, пока по щеке сама собой бежала слеза, а Кёджуро начал рычать, в то время как Агацума сжимался ещё больше, желая превратиться в пыль, чтобы не слышать боль в голосе друга и желчь с стороны гостя. С каждой стороны была какая-то мука, спину прожигал голодный и недовольный взгляд бирюзовых глаз, хозяин которых не проронил больше ни слова, а просто наблюдал за открывшейся картиной. Перед лицом был Узуй, который не позволял отстраниться ни на миллиметр, однако звук его тревожно бьющегося сердца никак не мог помочь успокоиться. С одного бока был Танджиро с Ренгоку, что теперь знают страшную тайну, которой было слишком рано всплыть, а с другого бока был отчим, с появлением в жизни которого испортил всё. — Ещё одна рёва, — цокнул альфа, отворачиваясь от скучного парня, семья которого была большой занозой в жизни. Стоило только вспомнить эти довольные лица спиногрызов и их родителей, так и хотелось блевать. Вечно шумные соседи не давали дня продыху, именно из-за таких семьянинов образ идеального отца приходилось играть чаще, чем того хотелось бы, а от общения двух взрослых омег не было никакого толку. У супруга возникали своевольные мысли по разводу и правильной жизни, из-за которых на краткий период приходилось забывать о личной жизни. Даже старший отпрыск семьи Камадо приносил беды после кончины всех родных. Из-за этой моралистки Агацума по-прежнему не покинул госпиталь и не переписал имущественные бумаги, что по дарственной должны были достаться супругу покойного Агацумы, который два дня не находил себе места за «родного» сына. «Нужно вызывать службу спасения. Зеницу не мог уйти из дома без предупреждения. Мой мальчик точно попал в беду, — волновался омега, наворачивая круги по гостиной и теребя в руках телефон, пока по его щекам бежали слёзы. — И чё ты взъелся, нагуляется — вернётся, — флегматично бросил муж, спокойно располагаясь на диване и наблюдая за трепыханиями бабочки, которая битый час обзванивала все службы и даже консьержек студий. — Ты издеваешься?! — крикнул супруг, поднимая холодный взгляд на альфу, где на дне зрачка уже жила ненависть к человеку, что так обесценивал жизнь. Терпеть можно всё. И нелюбовь, и побои, и даже измену. Но терпеть издевательства к сыну — никогда. — Если я узнаю, что ты или Кайгаку как-то замешаны в этом, — опасно шептал омега, приближаясь к мужу и нависая над ним, — Я не посмотрю на чёртову метку, от тебя и следа не останется. Забирай хоть дом, хоть деньги, всё равно пропьёшь. — фыркнул мужчина, вглядываясь в чужие глаза, — Но сына моего трогать не смей! — рыкнул омега, пока холодные пальцы альфы не сомкнулись на хрупкой шее супруга.» Воспоминания прошлых лет неприятно оседали где-то в области сердца, где образ тихого, но своенравного омеги всё ещё жил, не выветриваясь даже озёрами яда и кислого просекко, которое супруг мог выпить на годовщину. «Блять…» — матерился альфа, упуская суть событий, что развивались с завидной скоростью. Пока покойный омега занимал мысли, Кайгаку успел сцепиться языком с главным охранником второго сына. Высокий альфа, что явно превосходил сына, обозначил свою территорию и предупреждал соперника о правах на Агацуму, в то время как тёмный щенок скалил зубы и рвался в бой. «Дурень!» — рычал мужчина, всматриваясь в готовность Тенгена одним рывком свернуть голову Кайгаку. В белёсом альфе словно просыпалась та животная сторона, что защищала свою пару и потомство. Сын же действовал на добром слове и гордыни. — «Именно поэтому ты в мать…» — Что за цирк, — процедил альфа, вклиниваясь в перепалку двух альф, намереваясь встать между ними, как бы отодвигая момент пролития первой крови. От вида разъяренного зверя, что одним взглядом уже рвал присутствующих, становилось действительно страшно. Мужчина непроизвольно проглотил слюну, чувствуя холодок, который прошелся по всему телу. Зеницу всё время тянул Узуя, тихо шепча перестать, однако альфа не реагировал ни на одно слово. Клыки сами собой удлинялись, царапая язык, отчего противный привкус метала наполнял всю полость рта. В голове эхом повторялись слова про обладание Агацумой и его нежной коже. От сжатия кулаков, напрягались все вены и выступала испарина, от одного броска к противной ухмылке останавливал беззащитный вид Мышонка, что чуть ли не плача молил прекратить. — Мальчик мой, я должен забрать Агац — начал шептать план Ренгоку, однако встретившись с испуганными угольками сердце пропустило удар. Оставить омегу хоть миг в этот момент будет считаться предательством, но если оставить Зеницу рядом с воюющими альфами, всё может закончиться плохо. С одной стороны хрупкое доверие Танджиро, с другой жизнь Зеницу. Голова и сердце разрываются от решений, однако если забрать Агацуму, то для Тенгена это может означать как факт помощи, так и заявлением прав на юношу. Тут как падут карты и решит судьба, но если оставить Танджиро и всё обернётся худшей стороной, то омеги могут получить большой шок и даже урон от боя. «Твою мать…» — прикрыл глаза Кёджуро, тяжело вздыхая. Он развернул к себе Камадо, закрывая ему обзор на происходящее. Парень постарался укутать омегу в свою толстовку как можно больше, чтобы феромоны создавали иллюзию его присутствия. — Мальчик мой, — нежно позвал Камадо Ренгоку, поднимая голову юноши и заглядывая в его глаза, — Я прошу тебя, сделай так, как я скажу. Ты же сильный и мы со всем справимся, а вот Зеницу теперь нужна твоя помощь, — шептал Кёджуро, прислушиваясь к рычаниям альф, но не прерывая зрительный контакт с его парой, — Если мы сейчас не поможем, то- — Я верю тебе, — прошептал Танджиро, прерывая пылкую речь студента, он трясущейся руку оглаживал щёку альфы и без слов понимал ход его мыслей, — Иди, — закрыл глаза Камадо, и руками прикрыл уши. — Танджиро, — тяжело выдохнул альфа, невесомо целуя мальчика в лоб и крепко обнимая того, но намереваясь идти на помощь к другу с Мышонком. Однако на пути появились новые гости, которые решительным шагом направлялись в сторону альф. Внимание привлекал не врач, что помогал пожилому мужчине идти, а уверенная женщина, которая одним своим видом остановила Кёджуро и прервала рокот хищников. — Довольно! — рявкнула гостья, оказываясь в эпицентре событий. Женщина была строго одета. На ней был небесно-голубой костюм, состоящий из свободного пиджака и приталенных классических брюк со стрелкой, которые оттеняла белая рубашка, рукава которой были закатаны в три четверти. Образ заканчивали тёмные очки, которые женщина быстро сняла, являя зрителям голубые топазы, обрамленные пышными ресницами, пока всё внимание не привлекли белые локоны, которые изящно ниспадали по спине. — Вы ещё кто? — презрительно фыркнул Кайгаку, пока леди не подошла ближе к Тенгену, аккуратно поправляя толстовку и осторожно гладя запуганного парня, что-то нежно тому шепча. Женщина намеренно игнорировала неумелые тявканья недосоперника, в то же время наблюдая как главврач стоял возле Ренгоку и неизвестного ей парня, который что-то объяснял на языке жестов. На душе становилось легче, пока этот юноша заставлял улыбаться её крестника. — Барышня, не хотите представиться? — усмехнулся до этого не замечаемый гостьей мужчина, который достал пачку сигарет. — Не намерена, — холодно отозвалась женщина, возвращаясь к Тенгену с Зеницу и с упрёком смотря на Узуя, — Хочешь сказать я ради такой картины приехала? Это так ты защищаешь любимых? — Да кто вы- — Умолкни! — рыкнула леди, привнося в напряженную атмосферу долгожданный и необходимый холод, после чего вновь подняла взгляд на Тенгена, который виновато отводил глаза, пока Зеницу ничего не понимая вынырнул из объятий, встречаясь с обладателем приятного голоса и запахом васильков, которой до боли напоминал запах папы. Женщина более внимательно стала осматривать Мышонка, о котором пел ей в уши белёсый защитник, который едва мог ей возразить. — Простите, — обратился Зеницу, поднимая голову, после чего почувствовал прохладную руку на своей щеке. — Может хватит этого спектакля? Сплошная драма да комедия, — фыркнул альфа, уверенно подходя к женщине, желая подавить ту феромонами, ведь как не смотри, но красивая одежда и тяжелый взгляд не скроет истинной сущности омеги, которую выделяет запах и фигура. Пока защитничек втух, а родной сын растерян, стоит действовать самому. — Да что ты, — без эмоций отозвалась гостья, — А главный клоун только вышел на манеж? — выразительно приподняла бровь леди, беря ладонь Зеницу в свою, выпуская успокаивающий феромон для мальчика и замечая его реакцию. — Значит куколка умеет что-то говорить? — обозлился мужчина, напирая на женщину, пока та не посмотрела на него и не фыркнула, после чего подняла взгляд на Тенгена, который проследил за её реакцией. — Не знаю, спроси у своей куклы в углу, а то только и умет зубы скалить, разговоров за ней не заметила. — Сука, — прошипел отчим и Зеницу уже успел испугаться, как жещина в одно мгновение развернулась к нападавшему и схватив того за руку, по инерции заломив сустав альфе, прижимая того к земле и выпуская свой феромон, от которого альфа стал задыхаться. — А теперь повтори, — прошептала леди, вдавливая колено в спину обидчику, слыша его хрип, после чего усилила хватку. — Если омега, значит слаба?.. Ты сначала проверь на кого руку поднимаешь, — шипела женщина, пока Зеницу не веря воспроизводил данную картину в голове, строя краски исключительно ориентируясь на слух. Наблюдая за лежачим отцом, у Кайгаку в горле встал ком. Шея и ключицы у неизвестной были пусты, а вот на запястье, которым она заломила руку старшему, красовался иероглиф. — Ты следующий, — холодно отозвалась она, поглядывая на притихшего щенка, после чего ближе прижалась к папаше, хищно шепча прямо в ухо, — Если твоё отродье ещё хоть раз тронет мою невестку, я сама лично выцарапаю ему и тебе глаза, а последнее что ты увидишь, буду я, ты меня понял? — Да пошла ты, — скулил мужчина, пока образовавшую тишину не нарушил тихий треск и крик альфы. — Сам выбрал. — спокойно прокомментировала женщина, вставая с ничтожества, отряхивая помятые брюки, — Хочешь сказать, что до моего визита не мог этого сделать? — Мам, — тихо отозвался Тенген, пока Зеницу вновь прижался к нему, а женщина мягко улыбалась, трепая непослушные волосы юноши. В голове не укладывался весь сюжет, там был полный бардак и хаос, однако приятный запах василька убирал все тревоги на второй план, а тихий смех дедушки возвращал снова домой. — Значит вот кто жених моего внука, — тихо посмеивался Куваджима, наблюдая за растерянностью Зеницу и любящим взглядом Тенгена, пока Ёриичи ругал своего сына и кажется его пару. Без внимания остался только второй внук, который тихо стал отползать назад, но на которого со сталью в глазах смотрела Узуй и указывала сыну не забыть об оставленном долге, чем успокаивала старческое сердце, которое теперь согласно с выбором внука, пока рядом с тросточкой Шихана тихо покачивалась одинокая ромашка, а на губах Зеницу наконец цвела весна. — Ты бы гордился выбором сына, — улыбался старик, поглядывая на ромашку.