Цена свободы

      Дети взрослеют слишком быстро…

***

      В небольшой светлой комнатке, что находилась в дальнем западном крыле сидели двое. Через большие окна проливался солнечный свет, наполняя помещение неким уютом и гармонией, что могло исходить не только от яркого светила, но и находящихся внутри людей. Комнатка была невелика и совсем проста в интерьере, что содержала в себе только небольшой белый столик с сервизом, пару стульев и одно кресло с софой. В ней не было ковра или паласа, даже излюбленный всеми камин отсутствовал. Тут был личный уголок детства, что наполнялся ароматами чая и старой книжкой с секретной полки, которую главврач спрятал за единственными обитателями и хранителями маленького мира — цветами. Этот мир также прятал в себе тайную дверь, которая вела гостей в персиковый сад, который однажды посадил предок нового гостя.        Невысокий старичок с проседью и пышными усами мерно покачивался в кресло качалке, попивая чай. На вид мужчина был грозен, но мил, он что-то тихо рассказывал, хитро поглядывая на расслабленного врача, который в моменты с бойким старичком становился ребёнком. — Давно же вас не было, Куваджима-сан, — тепло улыбался Ёриичи, наполняя кружку старшего горячим напитком, попутно пододвигая тому угощения, что он захватил по приезде. Мужчина впервые за долгое время мог выдохнуть спокойно и скинуть с плеч белый халат, оказываясь в домашней атмосфере. Под глазами пролегали тёмные круги, что он маскировал под тёплой улыбкой, отвлекая людей от своих забот и заставляя тех сосредоточиться на важном, хотя и самому не хватало бы сделать также. В мыслях постоянно крутились мальчишки с непростой судьбой и пути решения их проблем, однако врач сам оказывался с проблемой. — А ты всё так же гробишь себя, — усмехнулся Шихан, поправляя пышные усы и лукаво поглядывая на тихого ребёнка, которого он воспитывал до семи лет со старшим братом, — Как похоронил его, так жить себе запрещаешь, — цокнул Джигоро, отставляя кружку с тоской поглядывая на Цугикуни, который лет двадцать назад был самым счастливым юношей, что души не чаял в своём человеке, а сейчас выглядел безвольной куклой с набором основных программ для существования, пока его никто не видит. — А вы как всегда слов не подбираете, — прикрыл глаза мужчина, ощущая себя вновь семилетним ребёнком, что за руку держался за свой свет. — В твои дела лезть не буду, ты уж вырос, сам решишь, — угрюмо отвернулся от воспитанника мужчина, обращая внимание на прекрасный сад за окном. Деревья за тонким стеклом уже давно распустились, на веточках была видна зелёная листва, которая шуршала и колыхалась от порыва ветра, создавая приятный фон для разговора. Молодая трава тянулась к голубому небу с плывущими облаками, что были невесомы и пушисты, казалось бы это было первым дуновением весны, которая никак не могла прийти в застывшее серое царство сердец, омрачая воспоминаниями последних лет. — Что с моим внуком? — прошептал старичок, вглядываясь в умиротворяющую картину. — Идёт на поправку. Глядишь, — загадочно улыбнулся Ёриичи, смотря на Куваджиму и поднимаясь со своего места, отставляя от себя сервиз. — И замуж скоро. Две свадьбы отыграем. — Да не дай Бог! — резко развернулся альфа. — Вы не так поняли, — засмеялся врач, видя испуганные глаза Джигоро, который одной рукой схватился за сердце, а другой вцепился в трость, тяжело дыша. — Есть хороший кандидат. Он волонтёр, красив, умён, да и общий язык уже нашёл с Агацумой. — Ты мне зубы-то не заговаривай, — грозил указательным пальцем мужчина, поднимаясь следом за врачом, облокачиваясь на свою трость. — Мой Зеницу вряд ли такое позволит, да и волонтёров он терпеть не мог, не желая проявления жалости со стороны людей. Он сильный мальчик и уж точно не пойдёт под венец за первого встречного, а если пойдёт, то также и вернётся, я тростью притяну за шиворот домой. — ворчал мужчина, специально вытягивая трость для угрозы. — А если только благодаря этому парню он сможет выздороветь? У него впервые пошли положительные результаты за годы пребывания в больницах. Тенген хорошо на него влияет и я уверен, что именно благодаря нему Зеницу сможет вернуть своё зрение. — С чего такие большие заявления? Неужто нет других возможностей ему помочь? — с недоверием поглядывал пожилой альфа, которому уж точно не нравилась идея замужеств и каких-то там женихов. Одного родного человека уже потерял, а лишиться второго он не мог. Этот несносный, в детстве плаксивый, но такой чистый мальчишка для него являлся всем. Это тот смысл жизни, за который хватается каждая частичка души. Это та причина, по которой старик ещё встаёт по утрам. Зеницу для него самый любимый внук и единственная кровинка, ради которой Богу можно и душу отдать.       В воспоминаниях ненароком всплывает образ ещё крохи, которого впервые привели в дом. Щуплый и хрупкий ребёнок из детского дома прятался за ногами такого же омеги, который снисходительно улыбался отцу, поглаживая светлую макушку зашуганного малыша. Ребёнок был скромный и тихий, на его ещё по детски пухлых щёчках часто замечался румянец, а глаза были на мокром месте с такой частотой, что Джигоро просто закрывал глаза и протягивал «нерадивому дитю» платок. Это дитя со временем носилось по дому, принося за собой вихрь положительных эмоций, заставляя дедушку с папой улыбаться от взъерошенных блондинистых волос и сверкающих медово-карих глаз. «Вот же непоседа…» — по доброму усмехался своим мыслям альфа, припоминая как у маленького омеги выпал зуб от столкновения с соседским ребёнком, но тот не заревел, а попросил прощения. Однако стоило переступить порог дома, как принесённый трофей в виде молочного клычка был утоплен в слезах, а первая монетка от феи отдана той же фее со словами: «Я вас больше люблю чем свои зубы, поэтому вам от феи приз!» Смеялся ребёнок, показывая белоснежные зубки с недостающим клычком. — Куваджима-сан, — улыбался главврач, смотря прямо в глаза воспитателю, — Помните вы говорили, что есть одно лекарство от всех невзгод и болезней? — Хм, — прикрыл глаза альфа, внутренне радуясь важному уроку, что усвоил Цугикуни. Тот был таким же крохой, что получил главный совет, который он помнил по сей день. — Лучшее лекарство для людей, это любовь и забота. — А если не поможет? — Нужно увеличить дозу… — тяжело выдохнул Шихан, боясь отпускать внука во взрослую жизнь. Дедушка не может быть рядом вечно, а вот тот, кто возьмёт его Зеницу за руку и не отпустит до конца сможет. «Но он ещё такой ребёнок…» — не отпускал воспоминания о крохе альфа. — Главное лекарство вашего внука старается подарить ему как можно больше любви и заботы. — Пока сам не увижу, Зеницу не отдам, — оставил последнее слово Джигоро, открывая тайную дверь и выходя в сад, попутно ворча о безрассудном решении врача, которому дедушка доверил внука.

***

— Мышонок! Уголёк! — кричал Узуй, постоянно тарабаня в дверь, пока довольный друг смеялся с такой настырности от альфы, который не успокаивался ни на миг, хотя всего час назад выглядел как потерянный котёнок. «И почему мы ещё дружим?» — не понимал Кёджуро, сравнивая себя с Тенгеном, пока за дверью не раздался грохот, заставляя сердце ускориться в волнениях за омег, что подтолкнуло сменить художника и начать тарабанить самому. — Да вы успокоитесь или нет?! — гаркнул Зеницу, распахивая дверь и чувствуя двух знакомых особ, что могли являться уже в кошмарных снах, чем в мечтах о будущем. Однако Танджиро вновь одёрнул блондина, прося сменить гнев на милость, чему Агацума явно не мог противиться, поджимая губы и неожиданно чувствуя чью-то руку на своей голове. — А я скучал, — улыбался Тенген, поглаживая омегу по голове, замечая лёгкий румянец.