Свидание вслепую

POV/Леви       — Ненавижу водоемы, — шикнул я.       При свете полной луны и далеких фонарей, я пристально смотрел на ее длинные стройные обнаженные ноги, на живот, на пышную грудь, которую Але робко прикрыла ладонями, словно я ничего там никогда не видел. Признаться, меня это заводило с пол-оборота. Алессандра слишком манила, однако я не желал оставаться в этом месте.       Я выпустил через нос тяжелый воздух и подошел к ней, наклонившись, провел ладонью по волосам и подобрал скомканный треугольник черных трусиков.       Я мог бы трахнуть ее и здесь, на грязном песке, при свете луны и звезд, в тихом и пустынном месте, но оно мне надо? Пыль, грязь, мокрые руки и ноги, когда можно все совершить на мягкой чистой кровати. Для меня комфорт был превыше всего.       — Давай, детка, ты сейчас вернешь белье на место, и мы поедем домой. Сама ведь сказала, что мама начнет волноваться, — строго проговорил я.       — Но я же с тобой, Леви. Чего бояться-то? — усмехнулась она.       — Как полицейский говорю тебе, что здесь небезопасно.       Закатив глаза, Алессандра недовольно выдохнула. Я плохой, я нарушил ее планы прекрасного вечера у озера, заставляя просунуть одну, а затем и вторую ножку в трусики, возвращая все на свое место, осторожно поправил их на красивых бедрах и помог надеть платье. Затем мы вернулись к машине.       Уже дома поужинали яичницей с беконом, сыром и вином. Алессандра еще накормила меня сладкими булочками, которые спекла госпожа Аманнити, и я решил, что наверняка вернусь в отдел в сентябре упитанным копом.       Признаться, я был рад, что мы не остались совокупляться у гребаного озера, поэтому смогли спокойно поужинать и принять душ. И когда я вернулся в спальню, застал Але, сидевшую на постели со смартфоном в руке, ароматную и чистую.       Усмехнувшись, я спустил полотенце с бедер и потушил свет в комнате.       Прокравшись к ней, я накрыл ее всем телом и своим весом, а затем устремился к шее, оставляя влажный след. Алессандра лежала в короткой белой ночной сорочке, которую для меня снять не составит труда.       — Я мог бы снова уснуть или смотреть с тобой твои долбанные французские мелодрамы, но зачем, да? Я приехал к тебе, чтобы наслаждаться тобой, Але, а не чем-то еще.       Молча отложив гаджет, она едва сдержала улыбку. И, посмотрев в ее растерянное лицо, я впился в губы, теряя себя в сладких касаниях и объятиях. Я не мог контролировать себя рядом с ней. Я не хотел.       Я пригубил ее рот властно, впуская свой язык, сминая губы и лаская зубы. Я облизывал скулы и подбородок, зарываясь пальцами в шелковистые волосы. С упоением я облизывал, кусал и посасывал каждую губу Алессандры по отдельности. Она, сладко постанывая, потянула с плеч шелковые бретели.       Прежде чем войти в нее, я руками пробрался к заветному, спуская кружевное белье. Поцелуями опускаясь вниз по груди и животу, нежно приложился языком к влажным складкам между ног. Это заставило ее выгнуться и уткнуться в подушку. С девичьего горла сразу вырвался сдавленный стон.       Припадая к сладкому месту, я задрал ночную рубашку, а потом стянул вниз белье, ведя его по бедрам к коленям, икрам, и отбрасывая в сторону. Я хотел расслабиться, и Алессандра позволила мне поглотить ее до остатка.       Не было ничего прекраснее чувствовать ее, когда она вздрагивала и изгибалась подо мной, роняя дрожащие стоны. Она легла так, чтобы я смог восхищаться ею. И я заметил, как она посмотрела на мою пульсирующую плоть, а мой живот вздрагивал с каждым вдохом, обрисовывая линии пресса.       И мне хватило секунды, чтобы притянуть Алессандру к себе и уткнуть головку полового органа ей между ног. Однако не хотелось быть резким, грубым или же причинять какую-то боль. Я был уставшим и мечтал о разрядке, а мои толчки — медленными и аккуратными, я растягивал момент.       Но с Алессандрой невозможно быть медленным. Страсть, головокружение, плечи, руки, бедра, губы… Она крепче обхватила ногами мою талию, впиваясь руками в мои плечи, и так мы двигались и двигались, не переставая целоваться.       — Я счастлив быть с тобой, — хрипло выронил я. — Я соскучился.       Теплая и успокаивающая — она действовала на меня как лекарство.       Затем мои губы сомкнулись вокруг острого соска, и при первом тянущем ощущении она застонала. Ее рука вспорхнула, чтобы схватить меня за волосы на затылке, но я не прекращал ласкать божественные полушария. Алессандра схватила меня за ягодицы и впилась в них ногтями, привлекая таким образом к тому, чтобы я продолжил баловать ее своим возбужденным приятелем.       Время тянулось долго. Я готов был брать Алессандру вечно, но невъебический кайф накрыл меня сразу же, как только она перевернулась на живот.

***

      Алессандра еще сладко спала, а я тихонько поднялся с кровати, прокрался к окну нагишом и чуть-чуть отодвинул штору, чтобы добраться до балкона. Осторожно приоткрыв дверь, я вышел на воздух. Летнее утро рядом с любимой вдали от Стохеса и работы возбуждало еще больше. Не хватало сигареты и очень крепкого чая, но я не хотел уже копаться в карманах в поиске пачки.       — И не стыдно вот так голым торчать здесь при всем честном народе, Аккерман? — ласково прошептал любимый голос.       — Отсюда не видно, деревья закрывают от соседей. — Я обернулся к Але и тут же схватил ее за руку. — Тем более, могу прикрыться и тобой. Иди сюда, красавица.       Я привлек ее к себе и прикоснулся к виску губами. После ночи любви она пахла мной и ароматными кремами. Затем я коснулся ее внутренней части бедер под оборкой ночной сорочки, и Але вздрогнула. Под тонкой тканью не было ничего. И я заметил, что она была напряжена или напугана.       — Грязная девка, говоришь мне, что я голый, а сама? — сошло с моих губ, и я коснулся подушечками пальцев нежных складок.       Мой взгляд метнулся к ее лицу и глазам, а рука все так же скрывалась под ночной рубашкой, вспоминая вкус Алессандры и ее запах.       — Леви… — Темные ресницы взметнулись, и черные глаза заглянули в мое лицо. Секунда, и взгляд приобрел осмысленность.       Я кивнул, касаясь уголка губ, и по ее щеках вдруг полились слезы.       Слезы радости, или горя? Вот пойми теперь? Я блядский капитан убойного отдела, я мог мастерски допросить преступника, узнав всю его подноготную, в то же время не различал женских слез.       — Эй, малыш, что происходит? — я прижал ее крепче к себе. — Я что-то не так делаю? Причиняю тебе боль?       Но из ее уст внезапно вырвалось это:       — Тебе девушки делали минет?       Я отстранился. Алессандра покраснела, вытирая слезы, и смех разорвал меня.       — Ты шутишь, или это предкритичное состояние, или как там у вас, женщин, это называется. ПМС, по-моему, да?       — Нет, я серьезно спрашиваю, — она посмотрела на меня, ее глаза искрились от слез. Она плакала, твою мать, плакала.       — Ладно, не хочу даже начинать этот разговор, но отвечу серьезно, — я недовольно клацнул языком. — Во всех моих мимолетных отношениях всегда был отсос. Это не удивительно, это часть гребаного секса. Мужикам заходит такое. Это кайф и доверие партнерши. А почему спрашиваешь? И что за слезы, Алессандра? Я же не принуждаю, такого ведь не было, верно?       Она перестала плакать, под сильным солнцем влажные дорожки на щеках моментально высыхали. Но она и не смеялась, более того, выражение лица Алессандры стало взволнованным.       — Снова ревнуешь? — я принялся поглаживать ее по волосам и лицу. — Все в прошлом. Ну, говори, в чем дело.       Где мой сарказм? Где ироничное вскидывание бровей? Где мой чай? Во мне все выключалось, когда я находился рядом с ней. Выключалась колкость, острые взгляды, резкость жестов. Наверное, так и нужно.       Алессандра отрицательно покачала головой.       — Мерзость, — выронила она.       Я снова усмехнулся. Ее молодость иногда меня загоняла в тупик, и я не знал, как выбраться из него. Я пытался ее успокоить, разговаривая с ней ласковым тоном и поглаживая шелковистые плечи и спину, но все равно не мог усмирить ее уныния.       — Ну, тебе мерзость, а девицам, попадавшим в наш отдел, — за честь. В конце концов, не хочу об этом говорить. Ты моя девушка, зачем тревожить то, что случалось у меня в далеком прошлом. И куда вдруг подевалась разумная и уверенная в себе женщина, взвешивающая каждое слово и каждый поступок, мастерица тактических ходов и стратегических замыслов, а? Где моя грозная Алессандра? Я хочу скандала…       Она пожала плечами, а потом прижалась ко мне всем телом, я обнял ее. При свете яркого утреннего жаркого солнца ее кожа на плечах блестела, а так же черные, как и мои, волосы, переливались, словно сталь.       — Я люблю тебя. Не думай ничего плохого. Ты невероятно прекрасна в постели. Без минета.       Я хотел было добавить, что в будущем, возможно, она и попытается удовлетворить моего верного стоячего друга, но я не хотел напирать. Мы и так уже перепробовали множество поз, в чем я искренне удивлен и премного благодарен Алессандре.       Она вытерла пальцами остатки слез в глазах, будто бы ничего и не было.       — Не обращай внимания на мое состояние. Просто такое бывает. Ты правильно сказал, это — предменструальный синдром. Все пройдет. Ты мой мужчина, и я хочу тебя удовлетворять. Но на такую гадость, как минет, не соглашусь. Раньше я восхищалась привлекательными парнями и ценила их на расстоянии. Но ни один из них не оказал достаточного воздействия, чтобы появиться в моих фантазиях, когда я впервые прикоснулась к себе. В тот вечер после кино я подумала о тебе, и реакция моего тела была незамедлительной, несмотря на твой статус, возраст и суровый вид. Я запомнила твой запах, теплоту тела, силу и нежность… как ты смотришь на меня… Никто так не смотрел на меня, как ты.       — Безразлично? — я усмехнулся.       — Проницательно безразлично.       Ну вот, она вновь смеялась. Я слишком хорошо изучил ее, по миллиметру кожи, на ощупь, на вкус, по запаху, так же как и Алессандра меня.       Вернувшись в комнату, мы опять занялись любовью, а после общего душа спустились позавтракать.

***

      Дни проходили отлично. В моем понимании. Я проводил много времени с Але и ее родителями. Мы частенько жарили мясо в саду и пили вино. Я баловал ее, покупал одежду и возил на машине туда, куда она хотела. Из всех этих забот я находил пользу в том, что наблюдал и понимал, насколько хочу быть и жить с Алессандрой. Я не ошибался в своем выборе. Мне искренне хотелось ее видеть рядом с собой.       В один из прекрасный совместных вечеров мы ехали из ресторана, который я нашел в Шиганшине по рекламе качественного кальяна. Возвращаться домой было неохота, хотя сумерки уже давно спустились на город, и зажглись фонари. Я хотел поговорить, хотел насладиться еще Алессандрой и вспомнил, что до сих пор не показал ей свои стволы.       Приостановив внедорожник на углу пустынной дороги, я вышел из машины, чем озадачил Але.       — Хочу оружие тебе показать, — объяснил я. — Один пистолет под сиденьем.       Ствол под сиденьем принадлежал Кенни. Colt Anaconda. Я достал его и протянул Алессандре, предварительно вынув патроны.       — Я не собиралась стрелять. — Из груди Але вырвался смешок. Не специально.       — Это чтоб на всякий пожарный. Colt — крупнокалиберный револьвер с ударно-спусковым механизмом двойного действия. Он очень крутой, имеет усиленную раму и барабан для использования более мощных патронов. Видишь, — я ткнул пальцем в пистолет, — с матовой поверхностью из нержавеющей стали, зеркально отполированный вариант, с синтетической резиновой рифленой рукояткой в ​​боевом стиле. И вот здесь, с никелевым цветными медальонами Rampant Colt и спусковыми крючками, а также открытые прицельные приспособления с красной вставкой спереди и полностью регулируемым белым контуром сзади.       — Еще бы твой дядя использовал некрутое оружие… — Алессандра покрутила пистолет двумя руками. — Он такой тяжелый, как его вообще носить в кармане?       — Но это не для полиции, естественно, — объяснил я. — Так, аксессуар. Но кабана завалит в три счета.       Два мои пистолета хранились в бардачке, который в Ровере автоматически открывался при нажатии нужной кнопки.       — А вот мои суровые парни, — я протянул Алессандре Desert Eagle крупного калибра и полицейский Beretta. — С технической точки зрения, Desert Eagle построен по схеме, характерной не для самозарядных пистолетов, а для автоматических винтовок. Газоотводная трубка расположена под стволом — вот здесь. Запирание осуществляется поворотом личинки затвора. Вообще затвор и запирание боевыми упорами напоминает механизм автоматической винтовки M16. Но вряд ли ты поняла из этого хоть что-то, да?       Алессандра виновато улыбнулась. Я продолжил:       — За счет необходимости в газоотводной трубке ствол Desert Eagle выглядит более массивным, чем стволы других пистолетов. Пули для этой модели — специфические. Делают пистолет более мощным, и дают возможность пробивать некрепкие стены и бронежилеты. К величайшему нашему сожалению.       — Ого, они такие… — Она напряглась, сдвинув красивые брови на переносице, и принялась поглаживать ствол беретты, словно он был живой. — Блин, они прям возбуждают, вот честно. Я уже знаю, с какого буду стрелять.       — С этих двух тебе лучше не выстреливать. В отделе есть полегче и поудобнее пистолеты.       — Ой, Леви, уверена, твоя Ханджи и покруче носит в кобуре. А мне прям ничего и нельзя. Так всегда!       Блять, началось. Вот что у Алессандры была за привычка постоянно говорить «твоя Ханджи»? Она время от времени ее вспоминала, мою бывшую жену, о которой я никогда не думал как о женщине, а лишь только как о коллеге и хорошем друге. По-моему, я любил мою Алессандру и всячески переживал за нее, оберегал и пытался защитить от всего плохого. Что, блять, у женщин в голове? Моей принцессе в последнее время было сложно угодить.       — Любовь моя, пистолет — смертельно опасное оружие. Его ловкость и точность представляют страшную угрозу. И каждый полицейский должен профессионально владеть им. Ты не умеешь, ты не работаешь в полиции (слава богу), поэтому я не хочу, чтобы ты сама себе навредила. Ясно, твою мать?       Сарказм стал реанимироваться. Это тоже хорошо. А вместе с ним будто приоткрылась небольшая дверца в потемки моей души. Я с нарочитым безразличием убрал стволы в бардачок и посмотрел на экран своего смартфона: ровно десять вечера.       — Поехали домой? POV/Алессандра       Со мной ничего подобного не происходило. Я не утратила самоконтроля, и мир вокруг, несмотря на творящийся в моей душе ужас, не лишился для меня реальных очертаний. Я знала, что Леви рядом, что Зик Йегер не доберется до меня, что ничего больше не угрожает. Я верила, что худшее позади, что мои родители живы и здоровы. Но я до сих пор была не в состоянии здраво рассуждать.       Через два дня — двадцать третье июля. Через два дня — мой день рождения. А я все так же дрожу от воспоминаний той ночи, когда ко мне в спальню пробрались мужчины из Марли.       — Подожди, выключи машину, — выронила я, касаясь правой руки Леви. Мне захотелось потеряться в объятиях Аккермана, и в то же время — убежать от него.       — Понравилось оружие? — спросил он.       Будто мне совсем не интересно.       — Да. Конечно.       Нет. Не понравилось. Ясно как день, что не понравилось.       — Моя одна знакомая в ресторане точно подумала, что я шлюха, которую ты притащил на дорогой тачке, чтобы накормить, а потом в каком-нибудь отеле вытрахать.       — Та, что глаз с меня не сводила весь вечер, а ее мужик на тебя все зыркал? — Леви ухмыльнулся и протянул ко мне руку.       — Угу. Вот она, кстати, эскортница. Это я точно знаю. — Мой взгляд метнулся к его руке и застыл, вся моя независимость ощутимо взметнулась в воздух песчаной бурей. Но через долю секунды пальцы выпустили обивку салона авто и теперь со всей силой вцепились в запястье Леви. Он осторожно потянул меня на себя. Я начала подниматься, но покачнулась. В машине всегда неудобно перемещаться, даже в таком танке Кенни. Аккерман перехватил меня за локти и удержал, мои ладони легли ему на грудь, взгляд застыл теперь уже примерно в районе кадыка.       — Плевать, кто там она и чем занимается. Есть только ты и я.       Я задумчиво закусила губу. Не смотреть бы туда… Но опять же, сложно, сидя на его ногах, держать взгляд на расстоянии пары сантиметров.       Меня сильно расслабил пряный кальян и алкогольный вечер, поэтому тянуло на ласки.       — Да, — пробормотала я.       Леви чуть ослабил хватку. Тогда я ощутила, как мое короткое платье поднимается вверх, а сиденье водителя отъезжает чуть дальше, чтобы я пятой точкой не касалась руля. Острые шпильки я отбросила на пол заранее.       — Глупее ты ничего не мог придумать? — буркнула я, плотно прижавшись к стальному торсу, поцеловала в шею. Взгляд Леви был прикован ко мне, а мои пальцы впились ему в плечи.       — Я мог бы тебя, такую сексапильную, и в Стохес сейчас увезти, поскольку вижу, что в Шиганшине тебе душно. Но твоя воля. Только прикажи, я исполню все желания.       Теплые ладони успокаивающе опустились на мои ягодицы. Я проигнорировала его слова, отметив другое:       — Как-то неправильно, что мы собираемся это делать в машине господина Аккермана.       Мне стало действительно не по себе, когда я представила, что в Ровере дядя Леви, возможно, возил женщин и баловался с ними здесь, в этом самом салоне, распивая просекко и меняя один за другим презервативы.       Меня что-то раздражало, но я никак не могла сообразить, что именно. Возможно, когда кто-то принуждает кого-то к сексу или, к слову, минету.       — Мы уберем после себя, ты же меня знаешь.       — Я не об этом.       — А о чем?       — О том, убрал ли после «себя» Кенни?       — Аха, ты об этом… Але, все нормально. Мой дядя самых честных и строгих правил. Он такой же любитель чистоты, как и я.       После этих слов что-то неприятно треснуло. Это разошелся замок моего платья, и я отдалась на веру Леви. Раздался щелчок еще от одной одежды, ширинки, и мне уже не хотелось сдерживаться.       Я оттянула край тоненькой кружевной ткани и вобрала в себя уже до боли твердый орган. По салону разошелся мой возбужденный стон. А через какое-то время я уже не могла сдерживать порывы страсти и криков, как дома, потому что в машине и на пустынной дороге расслабилась на всю катушку.       — Как неловко получилось с платьем, — с иронией выронил Леви, и я принялась двигаться на нем сверху, касаясь языком его языка.       Занимаясь любовью в машине, мы услышали звук полицейской сирены. Копы, заметив следы съехавшего с дороги Ровера и поломанные кусты на обочине, остановились проверить все ли в порядке. Но увидев, — как мне уже потом объяснил Леви, — номера военной полиции Стохеса и какой-то еще особенный знак Кенни, они убрались восвояси.       Я давно так не смеялась. Леви был счастлив моей улыбке.       — А ты бранила внедорожник моего дядюшки. Хотя больше практиковать секс в машине не стану. Ты слишком страстна. Вредно для самоконтроля.       Любила я Леви именно за то, что он не был похож на других мужчин, особенно на парней из моего города и моего университета. Пока он говорил, я чувствовала, что засыпаю.

***

POV/Леви       Несмотря на настойчивые отговорки госпожи Аманнити, на субботу я заказал ужин в чудесном баре, чтобы отпраздновать двадцатитрехлетие Алессандры. Переубедить капитана полиции невозможно.       Таким образом, я, уже собравшись, ждал у входной двери свою именинницу, которую утром одарил букетами цветов.       Через несколько минут я увидел, как Але спускалась со второго этажа в длинном облегающем леопардовом платье. Соответствующий макияж, алая помада на губах и туфельки в тон платью! Она умела преподнести себя. Ее сила обаяния и магия искушения способны сделать счастливым любого и погубить каждого… Я не мог подобрать слова, насколько она была роскошной. Я не филолог, как она, но точно в словаре этого слова не найдется, чтобы описать красоту моей Алессандры.       Меня, загипнотизированного, привело в чувство лишь сообщение в телефоне, который я держал в руке. Оторвавшись от Але, я сдвинул брови и присмотрелся к тексту на экране.       «У Алессандры такой нежный и умелый ротик. Приятно было ощущать его на своем половом органе. Она у тебя большая мастерица в отсосе, капитан Леви!».       Что за нахуй? Что за бред? Что за вздор? Муть блядская? Кто мне это прислал?       — Леви, чего ты такой удрученный, — ласково улыбнулась Алессандра, подойдя ко мне вплотную. — Не понравился мой животный принт?       Я убрал смартфон в карман и ухмыльнулся.        — Нет, все в порядке. Ты очень красивая. Просто мне придется нелегко этим вечером.