любовь с первого секса.

миша плёлся по дороге, пиная бычки. лёгкие трудно принимали кислород, ему сложно было дышать, сложно было курить, но он продолжал. он продолжал, потому что похуй. лёгкие не выдержат? похуй. просто дело было в том, что он не ебал, что дальше делать. он понял, что сейчас любовь, которая вспыхнула между ним и неизвестной, казалась ему болезненной. ему очень нравились те касания, которые он ощущал. миша был побитым псом среди овец, они его не боялись, это он их боялся. он боялся потенциальных партнёров, поскольку они были для него доминантами, как раз из-за его страха вести эти отношения в дальнейшем. он старался не заводить их дальше, чем заводит стриптизёр своего клиента, то есть, как бы, вроде почти ебётесь, (в его мире это значило ебаться часто) а вроде и не совсем (а это уже значило, что, собственно, дальше этого он и не заходил). он был под кайфом, пьяный, но он ощущал сквозь толщу бычков и стаканов теплоту её рук. такие мягкие, такие тёплые и приятные, особенно когда после всего этого действа она обхватила его лицо и поцеловала в нос. как будто их перепих был для неё чем-то значимым, чем для других он бы никогда не являлся. миша не знал, что ему делать. страх он никогда не ощущал в горле комом, никогда не видел, каким мир бывает, когда ноги подкашиваются, если идти и думать …. о ней. с одной стороны, он никогда не был в отношениях, что длились бы дольше недели. только совместные накурки, совместное бухло. ничего не было, никаких чувств, никакой эмпатии. только удовольствие, ничего больше, и мишу до поры до времени это устраивало, однако время подходит к такому периоду, когда он чувствует необходимость и тягу к человеку, а не просто желание потрахаться и разойтись. он не понимал отчего такое произошло, ведь он и вправду слабо мог вспомнить что угодно от вчерашней ночи, но оно произошло, и сделать он с этим ничего не мог. этот человек был не просто демоном миа из романа стивена кинга, который ждёт путников для перпихона, чтобы затрахаться с ними до смерти, этот человек был тем, кто вкладывал в секс чувства, для миши то было в новинку. поэтому на данный период он решил — во-первых сходить в училище, сдать хотя бы пару долгов, чтобы окончательно не выперли оттуда, жить-то на что-то надо, во-вторых — попытаться понять, чё это за чика такая горячая, и в-третьих договориться с сашкой, чтобы он помог всё это совместно организовать, потому что конспектов у миши не было от слова никогда. начиная с понедельника он запёрся в училище, шнырялся по кабинетам, а учителя пренебрежительно корчили рожу презрения, потому что от миши несло сигаретами за версту. а они же, ебать, культурные, поэтому им такое, естественно, не нравилось. после всей этой пьянки он, вроде как, договорился с куратором о том, чтобы его не выгнали, а после погнал в курилку, где собрались люди, которые друзьями ему не были, но знакомыми были точно. что, к слову, логично. андрей же в это время стоял за стеной маленького здания, и никто не знал, зачем оно нужно, но все могли за ним покурить, потому что окна заведения выходили на другую сторону улицы. андрей стоял на другой стороне, пытался не заплакать, потому что только что ему врезали по носу какие-то утырки, да к тому же рядом, пусть и за стенами стоял его возлюбленный. те, кто его ударили, обосновали своё действие тем, что красятся только пидорасы, а андрей пытался объяснить, что им это всё кажется, хотя на деле — красился он ещё лет с пятнадцати, когда захотел быть похожим на рокера. правда не вышло, но ему это очень подошло, поэтому иногда он подкрашивал глаза, правда это было малозаметно, а новеньких замечают сильнее стареньких, поэтому этого новенького гнобили сильнее, чем, опять же, стареньких. вот и попал андрей под тяжёлую руку каких-то баранов, которые вроде вмазали несильно, но вмазали, голова раскалывалась, нос гудел, а капли крови окрашивали стоптанную землю вперемешку с асфальтом под ногами. князев еле слышно хныкал, пока пытался понять, как свалить оттуда без палева, ибо те, что за стеной, видимо, застряли там надолго, потому как слышно было, как гремели жестяные банки пива. миша к тому времени уже пытался подкатить к одной шалаве, которая была кем-то вроде местной барыги, к ней подкатывали яйца все, кому не лень, но непонятно было, было ли у них по итогу что-то или нет. но миша делал это исключительно по причине того, что у неё дешевле. андрей мельком выглянул и увидел, что миша вроде как отвлечён, и поскакал на своих двоих через небольшие заросли деревьев, чтобы не попадаться никому на глаза. он выглядел как ученица младших классов которая втюрилась в старшеклассника — портфель за спиной, который казался ему больше, тяжелее, отчего сам он казался хрупенькой тростинкой, узкие чёрные джинсы, придающие тонкости бёдрам, большая кофта, которая была ему чуть ли не до колен. и только миша из всей этой толпы, казалось, заметил маленький силуэт, будто силуэт ласточки, светлый и шустрый, пробежавший мимо листвы кустов и деревьев. но он не осмелился окрикнуть, подбежать или позвать.