STAN

      Превозмогая себя, Тэхён всё же доживает до последнего гастрольного концерта. Тэхён по-прежнему на нервах. Чонгук сказал ему не бояться, но это не отменяет тех нервный подрагиваний, который начинается при виде Сокджина. Раньше казалось, что он знает его — оказалось, что это только «казалось». Сокджин по факту может быть непредсказуем, и Тэхён не знает, что от него ждать. Он всё время поблизости, возле Тэхёна, выжидает, словно затаившийся зверь.       Тэхён непомерно рад, что наступил день последнего выступления, после которого его ждёт хотя бы небольшая передышка от этого бреда, в котором он оказался. Сегодня даже настроение воодушевлённое, он готов вкладываться и разносить этот зал.       Тэхён стоит в гримёрной, причёсывает чёлку и напевает себе под нос.       — Рад видеть тебя в хорошем настроении, — он чувствует тепло сзади и длинные руки тянутся, обнимая его за торс. Тэхён застывает с расчёской у лба и весь напрягается. — Да расслабься ты, это всё тот же я, твой ласковый Джин~и, а ты реагируешь так, будто подошёл страшный монстр. Прошу, не нужно меня таким представлять. Это тот же я, просто чуточку умнее, чем ты думал.       Он ведёт руками по бокам Тэхёна и целует в шею.       — Прекрати, — пихает его Ким, — здесь люди!       — Раньше тебе это не мешало, — хмыкает Джин. Он берет Тэхёна за подбородок, поворачивая к себе, — я дал тебе достаточно времени, чтобы успокоиться. Сегодня ночью я приду к тебе. — Тэхён холодеет от ужаса. — И не вздумай закрыться, если понадобится, я выломаю дверь. Поверь, я очень соскучился по тебе, — он громко чмокает Тэхёна в губы и наконец отходит, не дожидаясь ответа. Просто поставив перед неоспоримым фактом.       Тэхён красноречиво косится на Чонгука, тот никак не меняется в лице, только движения становятся чуть резче, чем обычно.       Всё, ему пиздец! Сегодня ночью его придут насиловать, а он должен делать вид, будто так и должно быть. От былого настроения не осталось и следа, всё поглотила колючая безнадёга…

⭐⭐⭐

      Парни появляются на сцене и в зале поднимается несмолкающий визг. Ребята молчат некоторое время, ожидая, когда гул немного стихнет, но зрители в неописуемом восторге от вида своих кумиров, крики не смолкают. Тогда Намджун начинает своё приветствие, разрезая общий гомон своим громким низким голосом, после чего визги начинаются с новой силой.       Юнги волком смотрит в спину своему лидеру, искренне не понимая, чему там можно визжать? И что в нем особенного? Ну высокий, ну сложен неплохо, инглиш в поряде, ямочки эти блядские, голос глубокий, приятный, особо когда читает свои рэп-куски. Да, пожалуй, уже хватит записывать музыку на его рэп, у Юнги уже скопилось полная папка треков, которую он, естественно, никому никогда не собирается показывать. Просто в последнее время он черпает вдохновение именно из зачиток Джуна. Самого Юнги это никак не смущает, ибо истинный гений может вдохновиться хоть от лежачего камня, что в принципе не сильно отличается от Намджуна, как думает Мин.       А думает он в последнее время очень много. Много и долго! Об одном и том же. Про одного и того же. Вообще кажется, что в голове существуют только одна мысль: «Что в нём такого особенного?» Почему Юнги не может успокоиться уже целую неделю, как они приехали в Вену. Это мучения, честное слово! Наблюдать, как Намджун постоянно крутится возле Чимина, когда «раньше», совсем недавно, ему нравилось крутиться возле кое-кого другого, гордо думает Мин. Хм, вы только посмотрите, как быстро переметнулся. Значит, не так уж и сильно хотел завоевать его внимание. Что ж, не больно-то и хотелось. Вернее, вообще не хотелось! И до сих пор не хочется ни видеть, ни слышать, особенно такого гамадрила, как их лидер! Но как назло, видится и слышится. Маячит перед глазами каждый день, улыбается своими грёбаными ямками и не ему, не Юнги… Это почему-то бесит и выводит из себя особо сильно!       Юнги весь извелся. В доме места себе не находит, где не появляется — везде «они»! Намджун, приобняв Чимина, смотрят фильм в гостиной; затем кормят друг друга за обеденным столом; а от проводов, долгого прощания и пожелания друг другу спокойной ночи возле комнаты Чимина Юнги вообще тошнит регулярно. И ни одного, НИ ОДНОГО, СУКА, взгляда в строну Юнги. Будто его и не существует вовсе. Всё! Был Мин Юнги, и нет! Конец! Fin! The end! Что ещё сказать? Нет у Юнги больше слов. У Мина скоро нервный тик начнётся от этой сладкой парочки, которые, видимо, не разлепляются даже на секунду. Ссать, тоже наверное вместе ходят, придерживают друг другу.       Который день настроение Мина на отметке ноль, и это ещё хорошо, хуже, когда оно уходит в минус, в эти моменты его необходимо изолировать от общества. Взгляд — коршуном, уровень ворчливости бьёт рекорды Гиннеса, а тронь его не вовремя — тут же услышишь всё о себе сразу на языке змей.       На этот комок раздражения однажды нарвался Хосок и отшатнулся лишь от одного взгляда, которым его одарили.       — Слушай, братишка, это конечно не моё дело, но тебе срочно нужно потрахаться, не то своим напряжением ты здесь всех с ног посбиваешь.       — А пошли! — рычит на него Мин, прожигая диким взглядом. — Я готов, хоть сейчас, — приближается к нему Юнги. Хосок ошарашено пятится назад. — Снимай штаны и становись к стенке, ща быстро оприхудую!       — Иди ты, псих! Я тебя боюсь, — Хосок спасается бегством, быстро сверкая пятками.       — Куда ты? Сам же предложил, — кричит ему вдогонку Мин.       Юнги неожиданно для самого себя смеётся, эта ситуация его развеселила. Он и Хосок — этого даже представить не возможно. Юнги в любом случае не смог бы этого сделать по одной простой причини: Хосок не вызывает в нем совершенно никакого желания. А кто тогда вызывает? На этом вопросе Мин купирует дальнейшие размышления, потому что это всегда приводит его к неутешительным выводам.       Вот и сейчас, этот неутешительный вывод подкрался незаметно и творит с Юнги невообразимую дичь. В тот самый момент, когда разгорячённый Намджун скачет по сцене, надрывно зачитывает, небрежно размахивает сильными руками в такт. И не замечает, как капля его пота медленно проделывает путь от виска, возле уха, по шее до самой ключицы. Но замечает юный макнэ, взглядом он успевает проследить весь её путь, вплоть до того, пока капелька не скрывается под широким воротом концертной кофты лидера.       Юнги нервно сглатывает. Приходит катастрофическое осознание, что он пропал. Он точно тронулся, следить за чужим потом и при этом ощущать желание — это что-то из категории невменяемого. Хотя поставить себе точный диагноз Юнги не успевает, потому что на его глазах происходит следующий трэш: в эмоциональном порыве Намджун подпрыгивает к Чимину, рьяно обнимает его и… целует в щёку. Зал взрывается, а Юнги чувствует, как задыхается возмущенным вздохом. И, пребывая в какой-то неведомой доселе лихорадке, становится ближе к увлечённой парочке и наступает железным каблуком своих концертных туфель на брендовый лапоть лидера. С садистским наслаждением он прокручивается на чужой ноге всем весом, до характерного болезненного воя, и продолжает свое порхание по сцене как ни в чём не бывало. Стало легче, но лишь совсем немного, даже очень мало, слишком мало. В груди всё ещё спирает. Краем глаза Мин видит, как Намджун, хромая, отходит на задний план, продолжает дикие танцы, превозмогая боль.       После концерта Намджун плетется в гримёрную, мысленно надеясь, что нет перелома. Юнги не большой, но топнул на ногу так, по ощущениям, будто стена бетонная упала. Чимин прихватывает его за талию, поддерживая скорее морально, чем физически. Юнги, глядя на эту гармоничную картину, изводится на говно и, проходя мимо, не может уйти спокойно. Он с силой задевает плечо Намджуна, словно место мало и ему негде пройти за десятиметровые кулисы. Джун аж заваливается сильнее на Чимина, не ожидая такого поведения. Хотя, после выходки на сцене, пожалуй, можно ожидать чего угодно.       Намджун снова промолчал, лишь тяжело вздохнув.       Приехав в особняк, стало ещё хуже. Милая парочку уютно устраивается в гостиной на диване, включают любимый фильм Джуна. И Пак, видимо, старательно делает вид, что ему не надоело смотреть Железного Человека пятый раз подряд. Апогеем беспредела становится момент, когда Чимин начинает смазывать налившийся синяк на ступне Намджуна кремушком. Ну это уже вообще из ряда вон, знаете ли! По полному праву это должен делать Юнги! Почему? Да потому что это просто самое обыкновенное алаверды! Да, Джун мазал ему, поэтому он обязан отдать свой долг. А какой-то там Пак Чимин берёт и наглаживает ногу его лидера. Внаглую так, знаешь, касается, мерно, эротично втирает. Чего он добивается? Юнги уже просто не может себя остановить.       Набрав еды с полок и холодильника, он борзо вышагивает к дивану, на котором так мерзко-уютно расположилась парочка.       — Копыта скинь! — холодно обращается он к Намджуну.       — Эй! Это вообще-то ты его чуть инвалидом не сделал! — возмущается Чимин, после чего его одаривают убийственным взглядом.       — Ничего, Чимин~и, не беспокойся. Всё в порядке, — Намджун спускает пострадавшую ногу, глядя на надувшегося Пака.       «Чимин~и», — Юнги почти вырвало. Он бодро раскидывает вокруг себя упаковки с чипсами, конфеты, даже гамбургер укладывает перед собой. Праздник живота, хули. Затем он хватает пульт от плазмы и совершенно бесцеремонно отключает фильм на самом интересном месте, демонстративно переключая на показ мод. Он усиленно делает вид, что с интересом разглядывает тощих селёдок, что расхаживают по подиуму, тем временем закидывая чипсину в рот.       — Мы так-то фильм смотрим, — констатирует факт Джун, на что Юнги лишь равнодушно пожимает плечами, нахрустывая едой. — Мог бы и спросить.       — С чего вдруг? — куксится Мин. — Ты-то меня уже давно ни о чём не спрашиваешь.       Намджун спокойно оборачивается к младшему, наблюдая, как тот закусывает гамбургер конфетой.       — Юнги, что происходит?       — А что происходит? — удивляется Мин.       — Ты весь день не даёшь мне прохода.       Лист салата выпадает изо рта Мина от таких слов. Он поворачивает на лидера гневный взгляд:       — Что?! Я? Да это от тебя нет прохода уже какой месяц! Это ты достаёшь меня с самого начала, как только я появился в группе! Я уже и не помню день, когда жил без твоих подъёбов! Ты у меня в печёнках сидишь!       — Именно поэтому я, с недавних пор, к тебе не приближаюсь. Ты ведь этого хотел?       — Хм, — иронично усмехается Мин, — и ты быстрее переметнулся, как я посмотрю.       — Никуда я не метался, просто сделал выводы, — спокойно произносит Джун.       — И какие же выводы ты сделал, позволь спросить? — Юнги даже подаётся ближе к Намджуну, рассыпав чипсы и сверкая недобрым взглядом.       — Ты сам дал понять, что я тебе не интересен и мне не на что надеяться.       — И ты быстрее побежал утешаться к другому! Грош цена тогда твоим чувствам, раз лишь на первой кочке они развалились! — глаза Юнги сверкают праведным гневом.       — С чего ты взял, что они развалились? — также возмутительно спокойно продолжает Джун, — они как раз на месте.       — Что?.. Но… но ты ведь с Чимином, — Юнги растерянно переводит взгляд на Пака, о котором будто все здесь забыли.       — А с кем?       — Что «с кем»?       — С кем я должен быть? — Намджун впивается взглядом в Юнги, будто дотошный учитель, желающий услышать наконец правильный ответ.       — Что ты хочешь от меня услышать?! — возмущается Мин.       — Правду.       — А говна на лопате не хочешь? — нервно усмехается Юнги.       Намджун глубоко вздыхает, не скрывая грусти в своих глазах. Видит Бог, он сделал всё, что мог. На этом его полномочия — всё. Он поднимается с дивана, игнорируя попытки Чимина ему помочь. Тяжело шагая, он направляется к лестнице на второй этаж.       Чимин наблюдает за всем этим крайне обеспокоенно, закусив нервно губу.       Мин и сам не понимает, почему суетится, этот горький взгляд лидера разворошил все внутренности. А Юнги и без этого уже давно на грани.       — Ну что ты хочешь, чтобы я сказал?! — кричит ему в спину Мин. — Что я тоже жду твоего внимания? Что мне тяжело видеть тебя с другим? Что тур закончился, а уже завтра мы все разъедемся порознь и я не увижу тебя целый месяц. Месяц! Я запрусь в своей одинокой студии и буду писать песни лишь о тебе одном, потому что ни о ком другом больше думать не способен! А тебе ни черта и дела нет! Всё равно! Тебе стало плевать на меня! — повышенный тон резко переходит в нервный всхлип. — Зачем?! — Юнги шмыгает носом. — Зачем ты меня к себе приручил, а потом оставил совсем одного?       — Боже… — выдыхает Намджун, который и не заметил, как задержал дыхание во время этой пламенной речи. — Какой глупый, — в три больших шага он преодолевает расстояние между ними, стискивая нервный комок в объятия, — глупый ребёнок, — совсем осмелев, Джун приближается, улыбаясь тому в губы, — МОЙ глупый ребёнок, — он касается чужих губ лёгким поцелуем-бабочкой, — наконец-то, думал до пенсии не дождусь! Малыш мой, ты вытрепал мне все нервы и слегка покалечил, но этого того стоило, — продолжает улыбаться Джун, притягивая Юнги теснее для полноценного поцелуя.       От горячего дыхания Намджуна грозный макнэ мгновенно теряет голову, последние его слова он слышит сквозь вату, что окутывает сознание. А когда его притягивают сильнее, а теплые губы накрывают, его сознание и подавно проваливается куда-то в негу небытия. Его первый настоящий поцелуй — это что-то неземное. Первый поцелуй, он сладкий самый. Потом Юнги будет ругать себя за эти розовые сопли, но сейчас других аллегорий в голове нет. Намджун так нежно касается его губами, что слёзы наворачиваются от того трепета, что разрастается в груди. Затем по нижней губе проходится влажный язык и Юнги вздрагивает от тока, пронзившего тело. А когда этот язык проникает глубже в рот бедного макнэ, тот вообще мешком повисает на шее лидера, не в силах самостоятельно держаться на ногах. Это что-то необыкновенное. Он и не знал, что один поцелуй способен так подкосить.       Закончив терзать многострадальные губы младшего, Намджун довольно вздыхает, крепче сжимая Юнги в своих объятиях. Он смотрит за спину Мина, как на диване во все глаза на них уставился Чимин, молчаливо приложив руку к сердцу. Глядя на лидера он показывает пальчики вверх и заодно подмигивает глазом. Намджун и сам не может перестать улыбаться, наконец-то это мелкое счастьеце в его руках, и теперь он никому его не отдаст.       — Эй, силач! — слышен хрип где-то в районе груди. — Ты сейчас меня раздавишь.       — Прости, — сияет Джун, ослабляя хватку, — просто я очень скучал по тебе.       С минуту помолчав, Юнги тихо и искренне признаётся:       — Я тоже, — тут же пряча покрасневшие щеки в широкой груди.

⭐⭐⭐

      Время близится к полуночи, и Тэхён весь словно на иголках. Он вздрагивает от каждого шороха, ожидая свой ночной кошмар. Целый вечер, как только они приехали с концертной площадки, Тэхён не может успокоиться. Робкая надежда, что после последнего выступления получиться больше не пересекаться с Сокджином и спокойно уехать к себе домой, растаяла как дым после слов Джина. Они улетают только на следующее утро. Гребаная последняя ночь в особняке является роковой.       Тэхён мечется по комнате в темноте, в отчаянии запуская пальцы в волосы. Свет не включает, боится таким образом ещё больше привлечёт внимание. Глупо, будто и без этого Джин не найдёт его дверь. Да, он дожил до того, что стал бояться собственного бойфренда. «Бывшего бойфренда», поправляет себя Тэхён. Бывшего бойфренда, который желает взять его силой.       Господи, у Тэхёна поджилки начинают трястись от одной этой мысли.       Он быстро напяливает на себя растянутую домашнюю майку, и идиотские бриджики. Смывает весь грим и ерошит волосы, чтобы быть как можно менее привлекательным. Надежды мало, но вдруг этого правильного педанта всё-таки оттолкнёт его неряшливый вид.       Чем больше стрелка переваливает за полночь, тем больше нервничает Тэхён. Он уже сейчас весь сжимается от страха, а что будет, когда придёт Сокджин? Нет, он просто физически не сможет ему отдаться. Всё! Его точно порвут на британский флаг. В тишине слишыться вздох отчаяния. Но он тут же замирает в испуге, когда слышит легкий стук в дверь.       Тэхён бесшумно вскакивает, начиная судорожно соображать, что же делать. Надо же, какие церемонии, к нему даже стучатся, будто ещё будут спрашивать разрешения! Это вряд ли, дураку понятно. Тэхёна просто схватят и заставят… Ужас, от этой мысли живот скрутило судорогой. Ну уж нет! Так просто он ему не дастся! Он ещё повоюет за своё достоинство! Если надо, он будет драться до конца!       Не услышав ничего в ответ, дверь начинает медленно приоткрываться. Дыхание Тэхёна учащается от страха, он хватает первое, что попадается ему под руку, а именно настольный светильник, и обрушивает его на вошедшего.       — Не подходи, сволочь, я буду кричать!       — Уй, бляяя, — слышит в темноте знакомый голос, владелец которого тяжело заваливается на пол.       Дрожащей рукой Тэхён включает свет, освещая перекошенное от боли лицо Чонгука, который держится рукой за голову, в месте ушиба.       — Ах, — глухо делает вздох Тэхён, прикрывая рот рукой. Что он наделал?       — Носа тебе показалось мало? Решил совсем меня добить?       — Я… я думал это Сокджин! Боже, что ты здесь делаешь?! — Тэхён подрывается поднимать многострадального Чона, помогая прилечь на кровать. — У тебя кровь, — констатирует Ким, осмотрев голову Чонгука.       — Не мудрено! У тебя тяжёлая рука, ты знал об этом?       — Мне не до шуток, Чонгук! Сейчас сюда явится Сокджин и тогда нам несдобровать!       — Не явится, но мне понравилось, как ты защищал свою честь, — хихикнул Чонгук.       — Что? Это не смешно, перестань! Что ты сказал?       — Я говорю: «Он не явится».       — Как это?       — Потому что он уехал.       — Куда?       — Как мне известно, его срочно вызвал к себе Бан, — лукаво щурит глаза Чон.       — Зачем?       — Знаешь, кто-то совершенно неожиданно скинул Бану нашу переписку с Сокджином. Сообщения тех времен, когда он страстно уговаривал меня пойти на службу. — Глаза Тэхёна широко распахиваются, и Чонгук продолжает, — А времена тогда были очень хлебные, это сейчас Бан желает нас распустить, со скуки, а почти три года назад он снимал с нас сливки. И новость о том, что он лишился одного из главных фронт-мэнов группы по вине Сокджина, думаю, не очень ему понравилась. — Чонгук многозначительно кивает, глядя на ошарашенный вид Кима. — В то время, когда поклонники должны были нести деньги на концерт и ему в карман, они два года массово разбивали лагеря у меня перед казармой.       — Не может быть! — выдыхает Тэхён, восхищаясь острому уму Чонгука. Но тут же сразу осекается. — Но почему ты думаешь, что что-то изменится, они ведь… вместе? — он даже не знает, как обозвать их союз.       — Что касается денег — Бан отдельно ото всех.       — Откуда ты знаешь?       — Я сделал ему предложение, от которого он не смог отказаться.       — Какое? — округляет удивлённые глазки Ким.       — Какой ты любопытный в этот вечер, — улыбается Чонгук, — что не скажи, одни вопросы.       — Чон Чонгук, сейчас же говори, какое?!       — Какие мы строгие, — хмурится Чон и тут же получает тычок в рёбра.       — Ай! Скажу, если ты поможешь с этим, — Чонгук показывает на разбитую голову.       — Ох, — Тэхён со скоростью света припускает в ванную, забирая в аптечке всё необходимое.       Обработав рану, он прикладывает уже всем привычный лёд к ушибу.       — Ну?! Что ты задумал? — требует в нетерпении Ким, нервно поправляя подушки Чонгуку для удобства.       — У Бана-таки будет новый вокальный проект.       — Кто? — Тэхён открывает рот в изумлении, совершенно не понимая, чему так лыбится несносный Чон.       — Мы!