STAN

      Пульс ускоряется пропорционально увеличению скорости беговой дорожки, капли пота не успевают скатиться со лба, тут же впитываясь в спортивную повязку, которой перетянута голова Намджуна. Он поднимает дорожку наклоном «в гору» и разгоняется, задавая ногам весомую нагрузку. Спортивная майка равномерно пропитывается потом со всех сторон, шорты шуршат на мускулистых ногах, а Намджун резво мчит к своей цели, образ которой давно засел в голове. Только вот незадача, всё именно так, как с этой дорожкой — сколько бы Намджун к этой цели не бежал, он до сих пор остаётся на одном месте…       — So show me! I’ll show you! — с криком на весь зал заходит Сокджин. — So show me! I’ll show you!       Тем самым сбивает Намджуна с настроя, и он опускает дорожку в ровное положение. У Сокджина явно хорошее настроение. И это не удивительно, сегодняшнюю ночь он провёл у Тэхёна. А после этого друг всегда цветёт и пахнет. И вообще, с тех пор, как Сокджин с Тэхёном, Намджун практически никогда не видел его в плохом настроении. И это хорошо, потому что на Джина в паршивом настроении лучше не смотреть — это какой-то совсем другой циничный и страшный человек.       — Как я рад, как я рад, что поеду в Ленинград! — продолжает свои каламбуры Сокджин. Намджун лишь вопросительно приподнимает бровь. — Шучу, Джун~и, в Токио. Конечно же в Токио! Надеюсь, ты не позабыл, куда мы завтра летим? Пакуй шортики, мой друг, говорят, весна там выдалась жаркая.       — И это тебя так развеселило? — Намджун останавливает дорожку и отирает полотенцем лицо.       — Это, и ещё рейтинги, Джун~и. Наши рейтинги выше крыши, — улыбается Сокджин, — Бан сам в ахуе, прикинь! Наша парочка неплохо справляется.       — Отлично, — равнодушно бросает Намджун.       — Кстати о парочках: почему твою «парочку» не видно? — игриво намекает Джин, дёргая бровями.       Намджун сразу мрачнеет. А что он скажет? Что проигрывает борьбу, а пальма первенства навечно у Чонгука? Ну уж нет. Хотя Намджун и сказал, что привнесёт в культурную программу группы ещё и их взаимодействие с Юнги, но друг-то понял истинные причины такой инициативы. А Юнги бегает от него, как от огня. Эта юркая мелочь на даёт покоя Намджуну. Ходит тут постоянно, вертит своей тощей задницей, плещет фонтаном идей. Запись песен вечно на пять часов растягивает, одну и ту же партию записывают с семи разных сторон. Вдохновение у него, видите ли! Все уже устали, жрать хотят, а этой козявке похеру, то одну ноту повыше, то вторую пониже, тут мелизмов добавить. Нашёлся, бля, Муслим Магомаев. А как подъебнешь его, так и обжигает своим дерзким взглядом. И Намджун горит, давно горит, медленно сгорает изнутри. Каждое прикосновение Юнги оставляет на нём горячий ожог. И Намджун злится на него и на себя, потому что не может сопротивляться его колдовским чарам, что окутывают его с каждым днём всё сильнее. Это какое-то наваждение, дерзкая пигалица ещё и ночью не дает спать, плавно пробираясь в мысли и мучая до самого рассвета. И, ко всему прочему, засранец по уши влюблен в Чонгука, а самого Намджуна терпеть не может. Вот и приехали! Ситуация пиздец какая занимательная, не правда ли?       — Не складывается пока из нас «парочка», — спокойной отвечает Джун.       — А что так? — всё ещё улыбается Джин. — Неужели наш макнэ не принимает ухаживания такого горячего лидера? — в открытую издевается старший.       — Завали, Джин, — равнодушно произносит Намджун.       Улыбка Джина плавно уходит с лица. Он прекрасно знает, что под этой равнодушной маской скрывается. Намджуна что-то терзает, а вернее кто-то, да так, что друг растерял весь свой юмор и стёб, спрятавшись за стеной деланного спокойствия.       — Ты мне таким совсем не нравишься, — уже серьёзно говорит Сокджин, — ну что мне сделать, скажи? — Намджун молчит. — Ну хочешь, песню запишите дуэтом? А что, совместный труд сплачает. Будете петь на концертах вдвоём, томно поглядывая друг другу в глаза. — Намджун кидает недобрый взгляд на друга. — Ладно, не хочешь песню, давай мы вас отправим сниматься в Run, вдвоём, отдельно от нас. Причину я найду, а Бан точно не будет против. Во всех силовых конкурсах ты, как джентльмен, поможешь ему, и гордо отдашь победу. Сердце ледышки сразу оттает и на закате он кинется тебе в объятия, как в самых лучших традициях сопливого кино.       Намджун аж скривился, представив Юнги одной из таких сентиментальных барышень. Быстрее будет наоборот, младший помощи не примет, а даст ему по яйцам, и обложит последними матюками. От этой мысли Намджун улыбнулся, понимая, что именно это ему в Юнги и нравится. Неприступность, непокорность и некая дикость.       — Нет, — наконец отвечает Намджун, — я хочу, чтобы он сам.       Ну надо же, вы посмотрите на него — какой гордый! Сокджин лишь вздыхает и закатывает глаза.       — Да если бы я ждал, пока Тэхён «сам», то до сих бы спал один в холодной постели.       — Да уж, его ты основательно подтолкнул к себе, со всех сторон.       — Чтобы уж наверняка, — смеётся Сокджин.       — В этом-то и проблема, — вздыхает Намджун, — Юнги это не Тэхён. Я уверен, что он бы не повёлся ни на одну твою уловку.       — Даже так? — Сокджин приподнимает одну бровь, но больше ничего не говорит, когда Намджун кивает.        Что ж, для него это прямо-таки вызов.

⭐⭐⭐

      Последний вечер перед вылетом в Японию ребята проводят вместе в особняке. По старой традиции они расположились на огромном диване в гостиной, наслаждаясь вечерним киносеансом. Тэхён обожает такие посиделки.       В эти моменты он не думает ни о танцах, ни о песнях, ни о концертах, полностью сосредотачиваясь в точке «здесь и сейчас». И в этой точке, как ни странно, очень хорошо.       Он медленно оглядывает всех парней. Видит, как Чимин и Хосок о чём-то шушукаются и щиплют друг друга исподтишка, попеременно хихикая. Юнги с попкорном уселся на полу, прислонившись к ноге Чонгука верным щенком. Тот сейчас ластится и смотрит преданным взглядом, но стоит подойти чужому, тому милый щеночек горло прокусит. Юнги увлечённо смотрит фильм, не забывая подкармливать Чонгука с рук попкорном.       Чонгук спокоен и расслаблен, он смотрит уже одним глазом, и наверняка мечтает поскорее завалиться на свою подушку. «Соня, как всегда», — улыбаясь, думает про себя Тэхён.       Сгруппировав свои длинные ноги насколько это возможно, на небольшом клочке дивана расположился Намджун, примостив свою голову на коленях Сокджина. Мускулистый лидер группы в таком положении сейчас выглядит очень уютно. Он то и дело бросает «незаметные» взгляды на чернявую макушку макнэ, еле слышно вздыхая.       Сокджин скрестил ноги, чтобы Намджуну было удобнее лежать, а рукой нежно приобнял сидящего рядом Тэхёна.       Тэхён смотрит на всё это с теплотой. Вот самые дорогие для него люди. Это его семья! Только в глазах проскальзывает маленькая толика грусти, потому что в глубине души сегодняшнюю расстановку мемберов в гостиной Тэхён бы немного поменял.       И да, глупо сейчас об этом думать, Тэхён запрещает себе это каждый раз, но… думает постоянно. Это мучительно. И он не знает, что заставляет мучиться не только себя, но и всех остальных членов своей «семьи» дальше, по цепочке. С появлением Чонгука всё смешалось в доме Облонских.

⭐⭐⭐

      С самого утра в особняке суета. Юнги пытается в дорожную сумку впихнуть невпихуемое, надеясь в аэропорту выдать синтезатор за ручную кладь. Хосок орёт на весь дом, подзывая запропастившийся куда-то телефон. Чимин уже полчаса не может выбрать в каких кроссовках ему ехать: те, что в подошве семь сантиметров — удобнее, но те, что восемь — выше. Дилемма. Сокджин с Намджуном решили неспешно перекусить на дорожку, увлечённо глядя на этот муравейник. Тэхён еле прёт свой чемодан, стаскивая его со второго этажа, а Чонгук вообще проспал.       Худо-бедно, но всё же собравшись, вся компания выезжает в аэропорт. Чудом ребята успевают на регистрацию. Юнги спокойно стоит в очереди, мечтая откинуться в кресле самолёта и доспать свои положенные два часа сна. Но, как назло, привязалась какая-то мелодия и вертится в голове уже двадцать минут. Она не отпускает. И не отпустит, он знает, пока Юнги её не запишет. Мысленно он проигрывает её на синтезаторе, мелодия определённо вызывает эмоции, она рассказывает о борьбе. Да, именно о борьбе внутри себя.       Юнги ловит ускользающие ноты, ставит чемодан и складывает на него сумку, порываясь найти в ней нотную тетрадь. Мимо него проходит почти вся очередь. Ничего, он может зайти в самолёт и в конце, время ещё есть. Он судорожно и небрежно чиркает ноты небольшого куска мелодии и тут же убирает её обратно, вспоминая, что нужно поскорее установить приложение на новый телефон.       Он подходит к стойке регистрации и видит, что рядом стоит Намджун и раздражённо спорит о чём-то с сотрудником, размахивая паспортом. Юнги и дела нет. Он показывает свой билет и паспорт, не желая вникать в разборки Джуна. Сотрудница долго проверяет документы и отдаёт их обратно.       — Господин Мин, к сожалению, ваша виза просрочена.       Медленно обработав информацию о причине проблемы, Юнги округляет глаза.       — Что вы такое говорите? — возмущается младший. — Я один из артистов популярной группы, если вы не успели заметить, — он снимает кепку и оттягивает маску, чтобы было видно лицо. — У меня гастроли. Завтра концерт, чтобы вы знали. И у меня точно ничего не может быть просрочено в принципе! Вы это понимаете, милочка?       — Я сожалею, но вы не можете лететь.       — А как мне ещё добираться до Японии, не подскажете? — иронизирует Мин. — Может на лошадях галопом по морю? Там-то виза не нужна.       Девушка лишь пожимает плечами, показывая, что ничего не может сделать. Юнги слышит обрывки фраз и догадывается, что у Намджуна возникла точно такая же проблема.       — Так, без паники, я сейчас всё узнаю, — успокаивает скорее себя Мин.       Он достаёт телефон и набирает менеджера, выслушивает какую-то чушь по поводу того, что он сам должен следить за своей визой. Да и делов-то на пять минут на самом деле оказывается: всего-то нужно забежать в посольство, быстро поставить новую печать и лететь следом, как утверждает менеджер. А Юнги во время этой лёгонькой инструкции вскипает от гнева. Из-за этой «пятиминутки» в посольстве он должен потерять целый день, потому что следующий рейс только завтра утром.       Юнги смотрит на Намджуна, цепляя такой же негодующий взгляд в ответ. Отлично, они сейчас, как два последних идиота, попрутся в посольство, и завтра, опять-таки же как два идиота, прилетят только перед самым концертом и это в лучшем случае. В худшем они не попадут на него вообще.       Намджун быком раздувает ноздри и поглядывает на Юнги, который каким-то хреном тоже не позаботился о своей визе. Как так-то? Куда смотрят организаторы поездки? Их всего семь. Может для кого-то это считается слишком большим количеством, но до семи хотя бы просто можно сосчитать было? Одна виза, две, три… и так до семи. А тут, поди ж ты, посмотри, на пятой цифре сбились. Его раздражительные размышления прерывает звук сообщения.       Сокджин:       «Не благодари»       — Сука.

⭐⭐⭐

      Взмыв высоко в небо, самолет пролетает геометрически раскроенную местность города, рассекая облака, плавно входит в пространство над морем. Лететь всего два часа и каждый из ребят притих, занимаясь своими делами. Два брата-акробата Чимин с Хосоком сразу уставились глядеть какой-то фильм на планшете, перед этим «любовно» пощипав друг друга за бока в яростном противостоянии за то, какой фильм смотреть. Чонгуку повезло меньше, ему пришлось сесть третьим, рядом с Тэхёном и Сокджином. Он переживал, что весь полет ему придётся наблюдать лобызания парочки, но ничего подобного не произошло. Сокджин напялил очки и уткнулся носом в книжку, забыв обо всех, а Тэхён сразу же отрубился, как только пристегнули ремни.       Один Чонгук не знал, куда себя деть в это время. Это его самый нелюбимый момент — момент, когда он остаётся со своими мыслями наедине. Его жизнь так ярка и разнообразна, об этом можно только мечтать, но только почему-то она его совсем не радует. Эти лживые улыбки, разыгранные сценарии, что приходится изображать перед фанатами, всё это так глупо. Чонгук с грустью вспоминает времена их начала. Тогда он мог позволить себе быть собой. В его сердце обитало искреннее и жгучее чувство, которым он мог поделиться со своими поклонниками через свои песни и стихи. Тогда улыбки были настоящими, также как и радость в глазах, ведь рядом всегда был её источник.       И сейчас этот «источник» вновь рядом — вон, сопит в две дырки, рот корытом. Тэхён, словно услышав чужие мысли, шевелится и меняет дискомфортное положение, удобно умостив голову на плече Чонгука. Чон ненадолго замирает и косится на тёмную макушку, что расположилась на его плече, словно на подушке. Разглядывает, как слегка трепещут густые ресницы, а прекрасные пухлые губёшки сладко причмокивают во сне. Чонгук мечтал бы, чтобы этот момент был только для них двоих, но это всё ложь — как раз он сейчас здесь и есть третий лишний.       Украдкой Чонгук мечет короткий взгляд на Сокджина, будто собираясь совершить преступление. По сути, так и есть. Сокджин увлечённо листает книгу, глаза бегают чуть ли не по диагонали листа. Дориан Грей затянул старшего хёна не на шутку. Теперь понятно, откуда тянутся корни секрета его вечной молодости.       Не удержавшись от соблазна, Чон невесомо проводит носом по темным шелковистым волосам, жадно втягивая аромат. Прикрыв глаза, он ощущает, как каждая клетка взбудораживается от этого запаха. И тем горше осознаётся то, что всё это приходится делать тайком, словно мелкий воришка, собирающий крошки с барского стола. Это настолько унизительно, что Чонгук сию секунду хочет встать и уйти, чтобы оказаться подальше от всего этого мучительного бреда. Но по-мазохистски остаётся на месте, не в силах отказать себе в этом болезненном наслаждении — ощущать Тэхёна рядом.       От лёгкого воздуха на волосах Тэхёна пробирают мурашки и он открывает глаза. Сначала он пугается, поняв, на чьём плече разместился, но удерживается, чтобы не подскочить на месте. Наоборот, ещё больше притихает, стараясь не двигаться, изображая глубокий сон. Неважно, как сейчас это глупо выглядит со стороны, Тэхён не собирается упускать такую возможность, как, пусть и призрачная, но близость с Чонгуком. Та близость, что была между ними ранее, когда в их отношениях всё было просто и понятно, не было никаких загонов, заморочек и дикого напряжения, что присутствует в нынешних. Тэхён коротко улыбается сам себе, зевает и ещё сильнее притирается к своей «подушке», носом чуть ближе к шее. А что? Он спит. Считай, практически в бессознательном состоянии, можно делать всё, что хочешь. С него взятки гладки.       Но по «закону подлости» счастье не может длиться вечно и эту милейшую сцену нарушает литературный гений на совершенно законных основаниях.       — Иди ко мне, тигрёнок, — отложив книгу, Сокджин тянет Тэхёна на себя, — ты уже всё плечо промочил слюнями нашему Гук~и.       Сокджин пытается приладить Кима ближе к себе, а Тэхён, словно очнувшись, бормочет, что выспался и извинившись, быстро сбегает в туалет.       Нечитаемым взглядом Сокджин долго смотрит на Чонгука и тому становится не по себе. Чон чувствует неконтролируемую вину за собой и ему хочется исчезнуть. Если бы он был рядом в тот момент, когда у тех с Сокджином всё только начиналось, тогда бы он открыто вступил в честную борьбу за сердце Тэхёна. А теперь, когда Тэхён давно определился, исподтишка пытаться увести его — это слишком подло. Уж кто-кто, а Сокджин не виноват в том, что у них так всё тогда сложилось, а вернее НЕ сложилось. Что и говорить, в тот тяжёлый для Чонгука момент, когда он обречённо уехал домой от Тэхёна, Сокджин не отверг его, он выслушал и даже помог…