Тебя стоит держать возле себя

Два с половиной года спустя — Декабрь 1979, Пиза, Италия Альберто мчался по старинным извилистым улочкам к дому, пока сгущались сумерки. Сегодня он специально пораньше ушел из гаража, но кое-какие дела заняли больше времени, чем он рассчитывал, и он боялся, что вернется домой в квартиру, которую они делили с Джулией, позже Луки. Его глаза слезились от ветра, когда он притормозил перед последним поворотом на нужную улицу. Он припарковал Марину, темно-синюю Веспу, которую Лука и Джулия подарили ему 2 года назад и на день рождения, и в честь переезда в город; и подбежал по узкой дорожке к своей двери. Переезжать из Портороссо было невероятно тяжело. Там был единственный настоящий дом, который Альберто когда-либо имел, но он не мог позволить себе снова потерять Луку. Его отец заверил его, что он и без него прекрасно справится и что не будет расценивать переезд как предательство. Но Альберто этого было мало, так что Массимо пришлось нанять одного из парнишек, которые искали работу, чтобы тот ему помогал, только чтобы его сын перестал волноваться и наконец-то начал жить собственной жизнью. Тот все равно иногда терзался чувством вины, что оставил отца одного на старости лет. Они с Джулией навещали его так часто, как могли, и каждый раз старый рыбак пытался его убедить, что им не нужно переживать. Но все равно. Альберто поднял глаза, чтобы проверить квартиру на наличие признаков жизни. Одно окно выделялось ярким светом на фоне темнеющей улицы. Черт, дома уже кто-то есть. Он надеялся, что это Джулия. Альберто распахнул дверь, и его встретил густой запах вкуснейших букатини* с томатным соусом, которые любила готовить его сестра. Он вытащил из кармана пуховика маленький сверток, после чего повесил предмет одежды на крючок рядом с остальными куртками в тесном коридоре. Затем он скинул ботинки и последовал за запахом кипящего соуса с помидорами, луком и маслом на маленькую кухню. — Ciao, sorella, — поздоровался он. — Ciao, ты сегодня рано, — ответила Джулия, отворачиваясь от плиты и подставляя щеку для поцелуя. — Да, отпросился у Паскаля. Надо было купить еще парочку regali di Natale. — Как раз вовремя, — сказала та, снова обратив внимание на кипящие кастрюли на плите, — кстати, — добавила она, — ты уже забрал наши билеты? Я сказала папе, что в этом году мы приедем до la Vigilia. — Ага, вот, — сказал Альберто, положив упомянутые билеты на стол, — будем там в следующий четверг. Хотя выехать придется поздно, после ужина. Лука в этот день проводит какой-то экзамен, так что только после пяти сможем уехать. — Экзамен в последний день перед праздниками? Ого, ну и чудовище, — Джулия усмехнулась, посмотрев на брата, который закатил глаза. Ей это казалось очень смешным. — Так Елена согласилась присмотреть за Мино, пока нас не будет? — Да, но она сказала, что я буду должна ей по одному свиданию за каждый вечер, в который ей придется ехать через весь город. — С Вознесения* у нее очень выросли цены, — заметил тот. Он наклонился, чтобы почесать большую белую кошку за ушами, и был вознагражден громким мурчанием и ощущением меха под пальцами, когда питомица плотнее прижалась головой к ладони. Альберто встал, чтобы уйти в гостиную, и Мино пошла за ним, громко жалуясь на то, что ее внезапно перестали гладить. Он плюхнулся на диван перед потрескивающим камином и открыл сверток, любуясь недавней покупкой. Все проходит идеально. Мино запрыгнула и устроилась у него на груди, громко мурлыча и тыкаясь мордочкой в лицо хозяина. Тот улыбнулся и ткнулся в нее носом в ответ. С кухни показалась голова Джулии. — Значит, всё? — спросила она. — Я дома! — раздался голос Луки из коридора, и Альберто второпях спрятал маленькую коробочку между диванными подушками, бесцеремонно скидывая с себя кошку на пол, выпрямившись. Она мяуканьем выразила свое недовольство и вышла из комнаты. Альберто быстро взял последний номер журнала «Velocità» и попытался сделать вид, что страшно увлечен его чтением, когда в комнату вошел Лука. — Очень вкусно пахнет, Джи, — сказал он, приветствуя подругу поцелуем в щеку, — вот, я зашел в пекарню по пути домой, — он положил на стол буханку хлеба, прямо рядом с билетами, — подождите, вы взяли билеты на двадцать второе? У меня в этот день вводная лекция по астрофизике- — Sì, sì, я знаю, non preoccuparti, Dottore Paguro, мы уедем вечером. Вам не придется что-то менять в своем графике пыток, — перебил его Альберто, не отрывая глаз от журнала. На самом деле там и вправду была одна интересная статья об обновленной линейке Альфа Ромео*, — эй, Джи, Альфа Ромео изменили дизайн Джульетты. Купи себе одну такую. Она уродливая, прям как ты, — после этого ему в затылок прилетела пробка. Он повернулся и показал сестре язык. — Лука, ты уверен, что мы не можем оставить его в Портороссо? — пожаловалась та, — Очень тяжело будет жить с двенадцатилеткой. После ужина Альберто стоял у раковины и мыл посуду, напевая какую-то рождественскую песню, когда за его левым плечом появился Лука. — Эй, не хочешь прогуляться? — спросил он. — Да, давай, но попозже. Мне еще вот это все надо перемыть, — он указал чешуйчатым локтем на невысокую башню из тарелок и кастрюль, стоящую на столе. — Я сама помою, — крикнула Джулия из гостиной. — Не, Джулс, ты готовила. Таково правило: кто готовит, та не убирает, — запротестовал Альберто. — Fratello, все нормально, честно. Я сама могу помыть, — настояла та, заходя на кухню. Альберто с подозрением посмотрел на нее. Уж слишком сильно она рвется взяться за дело, которое, как известно, ненавидит всей душой. Он не мог понять почему, но все это казалось ловушкой. Может, в долгосрочной перспективе это имело для нее какую-то выгоду… — Нет, — он решил настоять на своем, — потому что когда будет моя очередь готовить, ты заставишь меня и мыть посуду. — Аргх, вали уже! — сказала Джулия, кинув в него полотенцем и толкая к выходу. Лука ждал у двери, уже укутанный в шерстяное пальто и шарф. Альберто ворчал, пока надевал куртку на толстый рыбацкий свитер и натягивал ботинки. Лука подал ему руку, и они вышли навстречу холодной декабрьской ночи. — Давай сходим в ту маленькую кафешку на Борго Стретто*. Хочу cioccolata, — сказал он, переплетая пальцы с Альберто. — Веди, fiorellino. Какое-то время они шли в приятной тишине, выдыхая маленькие облачка теплого пара от холода, а потом свернули за угол на Бонго Стретто. Узкая улочка была освещена гирляндами, развешанными между зданиями, отчего все выглядело так, будто не обошлось без волшебства. — Знаешь, я тут подумал, нам наверное стоит просто купить панеттоне* и взять с собой в Портороссо, — Альберто размышлял вслух, — мы чуть не сожгли папину кухню, когда пытались сделать его сами последнюю пару лет… Эй, а ты куда? Кафе дальше по улице. Лука повернул в сторону книжного магазина и подошел к паре черных дверей с большими медными ручками посередине. Он обернулся и улыбнулся Альберто, который в замешательстве нахмурил брови. Он сузил глаза и попытался найти подвох. Все выглядело немножечко подозрительно. Заговорческая улыбка Луки становилась все шире от озадаченного взгляда возлюбленного. Он вытащил из кармана ключ и вложил его в руку Альберто. Cosa? — Buon Natale, amore mio, — сказал он, сияя, — знаю, еще рановато, но мы вернемся только после Богоявления*, а я столько не вытерплю. Альберто переводил взгляд с ключа на дверь и на Луку, чувствуя себя растерянным. — Это… вот от сюда? — нерешительно спросил он, указывая на дверь. — Не хочешь взглянуть? — Лука с озорством ответил вопросом на вопрос. Он достал из кармана еще один ключ и открыл дверь. — Нам наверх, — сказал он, потащив Альберто за собой вверх по узкой лестнице. Квартира на втором этаже была маленькой, но уютной. Там была прилично оборудованная кухня для Альберто, большой камин в гостиной и даже дополнительная спальня. Альберто в изумлении посмотрел на Луку. — Я подумал, что было бы неплохо иметь лишнюю комнату на случай, если, не знаю, родители приедут нас навестить… или еще зачем-нибудь… — объяснил тот, почесывая затылок. Он нервно улыбнулся Альберто, — что думаешь? Знаю, наверное, стоило обсудить все с тобой заранее. Но мы уже давно хотели съехать, и я подумал… сейчас самое время. В моем представлении это должен был быть романтичный сюрприз, — закончил он с нервным смешком. Альберто просиял. — Ты был прав, — сказал он, обняв Луку и заглянув тому в глаза, — мне очень нравится, — он затянул возлюбленного в долгий, нежный поцелуй. Ему хотелось через это действие передать всю любовь и обожание из своей души прямиком в душу Луки. Порой он все еще удивлялся, когда думал, как ему повезло иметь такое сокровище, замаскированное под обычного человека, — проведешь экскурсию? Квартира пустовала несколько недель, поэтому в ней было довольно холодно, но Альберто чувствовал, будто горит изнутри. В комнатах все еще не было мебели, но он мог ясно представить, как каждое помещение кипит жизнью, которую они с Лукой разделят на двоих. Вот здесь они будут обниматься на диване и смотреть телевизор. А здесь они будут пить кофе ленивым воскресным утром. — А за этой дверью… — продолжал говорить Лука, — наша комната, — закончил он, толкнув дверь с узорчатой ручкой в виде ракушки. Альберто вошел и с видимой благодарностью осмотрелся. — Так значит, это место полностью, официально, на все 100% принадлежит нам? — спросил он. Лука с улыбкой кивнул. — Полностью, официально, на все 100% принадлежит нам, — подтвердил он, — но мы уезжаем в Портороссо на следующей неделе, так что я подумал, что переедем, когда вернемся. Альберто подошел ближе, обвивая талию Луки руками. — Может, нам стоит… испытать ее? — спросил он, многозначительно приподняв брови. — Я думал, ты не попросишь, — тот улыбнулся, затягивая Альберто в глубокий поцелуй. Они, обнявшись, лежали на полу (на их полу) и улыбались, смотря в потолок (в их потолок). Все: пол, стены, камин - все принадлежало им. Ему и Луке. Здесь они проведут остаток жизней. Альберто знал, что это немного глупая мысль, но она все равно волновала душу. Он помнил, как замялся Лука перед тем, как сказать «или еще зачем-нибудь», говоря о лишней комнате. Он посмотрел на него, его взъерошенные волосы были рассыпаны на груди Альберто. «Еще зачем нибудь, говоришь? Что за «зачем-нибудь» скрывается в твоей прекрасной голове?», — задумался он, хотя была у него уже одна идея. В груди разлилось тепло от мысли «может быть когда-нибудь». Он невесомо провел пальцами по руке Луки, отчего у того побежали мурашки. Лука поцеловал его, после чего сел и натянул свитер через голову. Альберто смотрел, как он проводит пальцами по волосам и немного трясет головой, чтобы привести их в порядок, и надевает джинсы. Тот кинул Альберто его одежду и ждал, пока он оденется, не забыв ни про один элемент одежды. Зима ведь на улице. — Знаешь, Джи нам просто так Мино не отдаст, наверное, — размышлял Альберто, пока обувался. — Мы же будем жить на соседней улице. Может, Мино будет жить какое-то время у нас, какое-то время - у нее, — предложил Лука, — пойдем, все-таки возьмем себе cioccolata. Он подал тому руку, и они направились к выходу. Пока они шли к двери, Альберто мысленно отмечал в голове все увиденное: «наше окно, наш коридор, наша плита, наша гостиная…» Лука закрыл их дверь, и они вышли обратно на мороз. Полторы недели спустя — Рождество 1979, Портороссо, Лигурия, Италия Маленькая кухня была наполнена музыкой и смехом, исходящим от семей Пагуро и Марковальдо, которые теснились за общим столом после рождественского ужина, смакуя ломтики румяного панеттоне и теплый cioccolato al crema. Джулия как раз закончила рассказывать историю про то, как однажды была на ужине с одним профессором, приехавшим из Кембриджа, который пренебрег ударением в слове при заказе еды и случайно сделал предложение официантке вместо того, чтобы попросить маленькую тарелку пенне. — А теперь пришло время Урны Судьбы! — прогудел Массимо и передал сыну большую серебряную чашу с узорами. Альберто посмотрел на кучу маленьких коробочек и выбрал ту, которая была обернута в золотую бумагу и с темно-зеленым бантом сверху, после чего передал Урну Джулии. «Помни, только не синюю», — сказал он ей на их секретном языке. Та подняла брови, посмотрев на него, и вытащила маленький прямоугольный сверток в зеленой упаковке, а затем передала Урну Судьбы отцу, который покорно выбрал красный подарок и передал чашу Лоренцо. Они с Даниэлой взяли серебряную и белую коробки, оставив Луке на выбор только маленькую коробочку в синей бумаге. Альберто с облегчением выдохнул. Все действовали согласно инструкциям. — Ну, видимо, эта достанется мне, — радостно сказал Лука. Он поставил чашу на стол и начал развязывать бант. Должно быть, он заметил, как все остальные пялятся на него, потому что он замер и вопросительно посмотрел на них, — э-э, уже можно открывать? — спросил он. Все смотрящие вздрогнули, будто вспомнили, где находятся, и сразу же вцепились в свои собственные подарки. Подарком Массимо была новая чашка для эспрессо. В руках Джулии оказалась серебристая губная гармошка. — Ха, как хорошо, что мы съезжаем и я не услышу- эй! — Альберто развернул свой сверток и вытащил из него медный медальон с изображением сома на одной стороне и листком бумаги с надписью «Мой дорогой Эрколе» на другой, — Джи, мы же договорились не дарить хлам в этом году! — проворчал он. Джулия показала ему язык, а он пнул ее по голени под столом. Лука, посмеиваясь, наблюдал за этой сценой, прежде чем вернуться к своему подарку. Альберто не отрывал от него глаз, пока он разворачивал блестящую синюю упаковку, в которой была маленькая шкатулка. Лука открыл ее крышку и уставился на кольцо внутри, лежавшее в горстке звездочек из бумаги. Когда он поднял взгляд, Альберто уже стоял перед ним на одном колене. Он осторожно забрал шкатулку из дрожащих рук Луки, который тут же прикрыл ими рот. Альберто заметил, как заблестели его карие глаза, и внезапно проглотил язык. — Что ж, — начал он неуклюже. Ого, какой «подходящий» для этого момент. Он прокашлялся и попробовал снова, — Лука, ты… черт, я даже не могу сказать, насколько ты важен мне. Каждый раз, когда я пытался проговорить это в голове, все звучало глупо и даже близко не описывало то, что я чувствую. Ты самый удивительный, добрый, самый яркий, умный, красивый человек, которого мне посчастливилось узнать. Я люблю тебя так сильно, что даже не могу выразить это в словах, и я хочу прожить каждый день своей жизни вместе с тобой. Поверь мне, я пытался жить без тебя и мне очень не хотелось бы повторять этот опыт. Лука усмехнулся сквозь слезы, которые теперь текли ручьем, оставляя на щеках ярко-зеленые полосы. Альберто вытащил из шкатулки золотое кольцо и взял левую ладонь Луки. — Лука, Пагуро, — начал он. Он слышал, как Джулия сдержала восторженный визг за его спиной, — ты выйдешь за меня? — он задержал дыхание и ждал ответа. Казалось, слова подвели Луку, потому что вместо них он просто кивал, сначала медленно, а потом очень быстро. В конце концов он наконец-таки убрал руку, которой все еще закрывал рот. — Да! Да, конечно выйду, — удалось ему сказать. Его глаза сияли от слез и чистой радости. Альберто думал, что его лицо вот-вот расколется пополам от того, как широко он улыбался, надевая кольцо на палец Луки, который сразу после этого вскочил со стула в его объятия. Джулия взвизгнула от радости и подбежала, чтобы обнять обоих мужчин так, что у них кости захрустели. Она, может, и не была такой высокой, как отец, но ей точно перешли по наследству его крепкие мышцы. — Поздравляю, ragazzi, — Альберто услышал голос Массимо и сразу за ним что-то, что было подозрительно похоже на всхлип. Джулия отпустила их и отошла, чтобы ее место занял их отец, который обхватил Луку и Альберто одной сильной рукой. Потом их окружили родители Луки. — Добро пожаловать в семью, Альберто. Официально, — сказала Даниела с мутными от слез глазами. По телу Альберто пронеслось чувство абсолютного восторга. Он подумал, что если прямо сейчас не закричит или не сделает хоть что-нибудь, то его грудь просто разорвется от эмоций, так что он поднял Луку и с радостным воплем раскрутил его, после чего потащил на балкон. — Buon Natale, tutti! Этот парень только что сказал, что выйдет за меня! — прокричал он всем, кто мог его услышать. — Ой, Берто, перестань мешать людям, — Лука мягко пожурил его, хотя все еще сиял от радости, пока затягивал Альберто обратно на кухню. Вернувшись в помещение, вся семья отпраздновала случившееся тостами и бокалами с просекко*. В конце концов, родители Луки ушли, чтобы вернуться на ферму, а Массимо и Джулия отправились спать. Альберто взял толстое одеяло, свою куртку и куртку Луки и повел жениха к старому домику на дереве через окно. Они лежали на платформе и смотрели на звезды, прижавшись друг к другу, чтобы было теплее. Альберто повернул голову и наблюдал, как Лука указывал на огоньки в небе и рассказывал о новых открытиях о бесконечности вселенной во времени и пространстве, которые совершаются до сих пор. Да, слушать про космос было интересно, но он был ничто по сравнению с чудом, которое свернулось у него под боком. — Разве это не прекрасно? — спросил Лука на выдохе. — Не прекраснее тебя, — ответил Альберто. Тот повернул голову и улыбнулся своему жениху, сжав его ладонь. Желудок Альберто сделал знакомый приятный кувырок. «Даже после стольких лет анчоусы все еще живы и здоровы», — радостно думал он. — Спасибо, что попросил выйти за тебя, amore mio. — Спасибо, что согласился, fiorellino. Лука прижался к нему ближе, натягивая одеяло на голову, и когда Альберто крепко обхватил его руками, под ясным декабрьским небом обнимая любовь всей своей жизни, он понял, что не может вспомнить последний раз, когда Бруно вторгался в его мысли.