Театр

Спустя пару дней я уже немного освоилась, правда, остальные служанки чуть-ли не жалели меня, сочувствуя тому, что я работаю с господином, который, как оказалось, славится жестокостью. Они мне рассказали, что если ему что-то не понравится, то он может даже избить. Звучит довольно жутко. Надеюсь, я буду ему нравиться. Вечером второго дня, после начала моей работы, я принесла господину чайник с чёрным чаем и чашку. Пока он читал, я проводила лёгкую уборку в его спальне. Заканчивая наконец смахивать пыль с коллекции перстней, я обратилась к мужчине. — Я закончила. Если у вас больше нет ко мне никаких поручений — я удалюсь, — только я развернулась, как услышала властный голос. — Стой. Мы раньше не встречались? — раздался звук того, как в чашку наливается чай. Я сглотнула. Что-то это не звучит хорошо. — Нет, господин, раньше я вас никогда не видела. — Подойди, — мужчина поставил чашку на поднос. Я немедля ему повиновалась, согнувшись в поклоне и смотря в пол. — Что-то не так?.. — я услышала, как он подошёл, и тут я почувствовала, как с меня стекает тёплая жидкость. Он… льёт на меня чай?.. — Ну, как на вкус? Как простая вода, да? — мужчина нагнулся ко мне, — И он холодный. Как я должен это по-твоему пить, а? — Прошу прощения. Я сейчас заварю новый. Я взяла поднос и вышла из комнаты. Вспомнила недавний разговор с другой служанкой о том, что если господину что-то не понравится, то он и избить может. Я думала, это преувеличение. *** — Вы звали меня, гос… — Они пропали. Это ты украла мои перстни? — Что вы, я… — и тут мне в голову прилетела шкатулка, от чего я упала. — Перстни исчезли после твоей уборки! Разве не очевидно, что это ты?! — Но я даже не прикасалась к вашим… — Бесполезно отрицать, дорогая, — он наклонился ко мне, — Просто признайся, что это сделала ты, тогда я смилуюсь. — Прошу, поверьте мне! Это была не я, господин! — Принеси розги. Вернувшись с розгами, я встала на стул и приподняла юбку, как велел господин. Это будет очень больно. — Скажи правду и покайся, тогда я тебя пощажу. — Это была не я… Звук прорезал воздух и я почувствовала острую боль в икрах. Кажется, что искры полетели из глаз. — О? Даже не пискнула. Похоже, тебе не больно. Господин хлестал меня по икрам, по бёдрам. Хлясть, хлясть, хлясть! Я, закусив губу, даже чуть-ли не согнулась пополам, в попытке хоть как-то заглушить эту боль, но всё тщетно. И всё же я не смогла больше сдерживаться и закричала. — Я слышал, ты была дочерью из богатой семьи. Говорят, ты работаешь служанкой потому, что ваша семья обанкротилась? Не важно, насколько тебе тяжело. Ты не должна трогать чужие вещи, ясно? / — Ах ты бессовестный! — моя мама хлестала мальчика по ногам, — Живёшь в чужом доме и воруешь?! — мальчик стоял на стуле с красными от розг ногами и плакал. — Я ничего не крал, тётенька… это какое-то недоразумение… — Моя дочь сказала, что видела как ты крал. Или ты хочешь сказать, что моя дочь врёт?! — она ещё раз ударила розгами мальчика, от чего тот захныкал сильнее./ — Так что насчёт перстней? Уже продала их? — Я их не трогала, господин… — В этой комнате были только мы с тобой. Иль неужто ты хочешь сказать… что это я их взял? Так ты считаешь? — Боже, нет! — Как смеет служанка наговаривать на хозяина?! — мужчина схватил меня за одежду и поволок к кровати, закинув меня на неё, — Снимай одежду. — Я села на кровати и подползла к нему. — Прошу, не надо! Я правда не крала ваши перстни! Я бы не посмела… — Ты что, оглохла? Я сказал раздевайся. Или ты предпочтёшь заплатить за него и с позором быть вышвырнутой из дома? Я жалостливо смотрела на господина, но понимала, что мне придётся делать то, что он скажет. Я развязала ленту на спине, спустив верх и оголив грудь. — Ого, и для кого же ты надела такое развратное бельё? Надеешься охмурить кого-то? — Господин, прошу… Мне очень стыдно, избейте меня и закончим с этим… — Ты думаешь, что я вновь тебя ударю? — мужчина схватил меня за запястья и повалил на кровать. — Господин? Что… — он взял верёвки и привязал мои руки к ажурному железному изголовью кровати. — Ты лишь жалкая горничная. Я заставлю тебя говорить правду. И я позабочусь о том, чтобы ты больше никогда не опускала взгляд передо мной, — он стянул вверх кружевной лифчик и сжал грудь, даже немного сильнее, чем я ожидала, а затем он достал прищепки и прицепил их на мои соски. — Ох, господин… Мне больно! Прошу, господин, мне больно! Господин, пожалуйста! — «Господин! Господин, господин!», — дразнился мужчина и достал лоскут ткани, — Зачем так сотрясать воздух? Пока мой рот был открытым, мужчина заткнул мне его этим лоскутом. Затем он поднял юбку и провёл пальцем по трусикам вдоль половых губ, а после стянул бельё с меня. Я ёрзала на кровати и с ужасом наблюдала, не в силах ничего поделать. — Что? Неужто стыдно? — он усмехнулся, — Знаешь, когда-то давно моя семья была бедной. И у меня не было выбора, кроме как жить и работать в чужом доме. И вот однажды меня обвинили в краже кольца хозяйки. Но я этого не делал… Единственной дочерью их семьи, — мужчина облизнул два пальца, — была ты, т/и, — и вставил их в меня, — Ну и как тебе на чужом месте? — он интенсивно двигал пальцами внутри меня, иногда выходив и резко входив обратно, — Понимаешь, что я тогда испытывал? Тогда я подумал: «Это так странно.», мне ведь было так больно. И мне было интересно, почему же ты так весело улыбалась? Но, думаю, я теперь понимаю, это действительно очень весело! — я отвернулась, чувствуя, как всё больше и больше к моему лицу приливает кровь, — У-у-у, тебе всё больше стыдно. Ну же, поплачь ещё. Может, мне тогда будет ещё веселее? Мужчина схватился за прищепку и оттянул её. Я приглушённо промычала от боли, одновременно понимая, что когда он там, внутри, мне даже… нравится?.. Мужчина взял пальцами меня за подбородок, потянул в свою сторону, развязал рот и кинул куда-то лоскут. — Что думаешь? Я знаю, что это твоя вина. — Простите! Это было так давно, я уже не помню, но если так говорит господин, значит, это была моя вина. Прошу, простите… — Я годами думал о том случае, думал, в чём же я провинился, а ты говоришь, что не помнишь? — мужчина хмуро посмотрел на меня. — Простите, но это было так давно… Я правда ничего не помню. — Ну что ж, хорошо, — я услышала, как выдвигается ящик и что-то щёлкнуло, — я заставлю тебя вспомнить. Я широко раскрыла глаза, когда почувствовала сильную вибрацию у клитора. — Уберите! Пожалуйста! Ах! Мне это не нравится! Ах! — Если хорошенько извинишься, я подумаю насчёт того, чтобы тебя отпустить. — Я же сказала вам! — я извивалась на кровати, — Это было давно и я ничего не помню! Ах! Это было в детстве и я сделала это забавы ради! — Значит, забавы ради. Ну, теперь я понимаю. Вот и мне так весело, что хочу продолжить, — его лицо было злобным и одновременно довольным, — Мне больше не нужны твои грёбаные вымученные извинения. Я хочу, чтобы ты плакала как сучка для меня, — мужчина нарастил скорость вибратора. — Ах! Господин! — теперь я извивалась вовсе как змея на сковороде, — Я всё вспомнила! Простите меня! Пожалуйста, простите меня! Я прошу про… — и он ещё нарастил скорость, — А-а-ах! — и я кончила. Перстни… украли… Это ложь? Чтобы… унизить меня? Поиздеваться? — Перстни украла ты. И знаешь, что? Это веский повод надеть на тебя ошейник, т/и, — он улыбался, словно безумный. — Чокнутый! Хлоп! На лице остался горячий след от его руки. — Следи за языком! Я твой хозяин! А ты моя! Ты моя вещь! И я буду делать с тобой всё, что мне вздумается! И я ни за что! Никогда тебя не отпущу! Я всхлипывала, а он положил руку мне на лицо и поглаживал большим пальцем место удара. Затем он снял штаны и встал на колени надо мной со стоящим членом. — Соси. Слёзы медленно скатывались по щекам, но я всё равно послушно принялась сосать его горячий твёрдый член. *** В дверь кабинета постучали. Вошла пожилая горничная. — Простите, господин… Новая горничная выполнила работу и словно исчезла, я думала, она может оказаться здесь. Извините за беспокойство. Мужчина сидел за письменным столом, листая газету. — Её здесь нет, ступай. — Конечно… Прошу прощения… — дверь тихо захлопнулась. — Ах, значит, пропала? Что ж, у неё, верно, скверное поведение. Ну, — он взял поводок крепче, — теперь я больше не могу называть её служанкой. Не так-ли, — мужчина посмотрел под стол, где я, тем временем, делала ему минет, и потянул поводок, — т/и? Я подняла взгляд. — Да, господин.