Черная Луна

Смотри же и глазам своим не верь На небе затаился чёрный зверь В глазах его я чувствую беду

Тянь медленно погружается в холодную, вязкую тьму. Все тело покалывает от холода, мысли медленно ворочаются в голове. Нет сил сопротивляться, а кричать просто бессмысленно. Гораздо проще тонуть, раскинув руки. Голова тяжелеет, а сердцебиение замедляется. Очень хочется спать. Сердце пропускает удар, а по спине бежит холодок. Он не один. На дне поджидает что-то крупное и зловещее. В лодыжку впиваются острые зубы, существо резко тянет вниз. Тянь с криком подскакивает на кровати. Рядом сидит Чэн, крепко сжимающий пальцы на его лодыжке. От резкого подъема перед глазами темнеет. Через пару секунд зрение возвращается, но все вокруг какое-то нечеткое. Голова болит, а мир вокруг двоится. Он смотрит на брата, мучительно долго вспоминая, кто это. По телу стекает пот, и тонкая простыня, служащая одеялом, противно липнет к коже. — Темнота, значит, — задумчиво говорит Чэн и убирает руку. Чэн всегда слишком хорошо считывал чужие эмоции. Он — акула, способная почувствовать малейшее проявление страха. После обращения стало хуже. Появилась способность считывать мысли и эмоции любого после прикосновения. Знающие про это предпочитают держаться подальше. Тянь падает на подушки, чтобы провалиться в очередной кошмар и проснуться через час. Тело горит. Ему нужна спасительная прохлада, но ее нет. Каждый раз брат рядом. Сидит в кресле, закинув одну ногу на другую. Совершенно не боясь помять свой дорогой костюм. Сон сливается с реальностью. Черная фигура в кресле расширяется и расплывается, заполняя собой комнату. Между смутными пробуждениями Тянь пытается содрать с шеи повязку. Хрипит: — Ненавижу тебя. Хрипит: — Чтоб ты сдох. Каждое слово причиняет боль. Чэн в ответ коротко и нервно смеётся. Иначе он не умеет. Потом закуривает, наблюдая за тем, как корежит его младшего. Говорит, стряхивая пепел: — Продолжишь так метаться — вырублю. Последнее не требуется, Тянь засыпает, бормоча ругательства.

***

После жара пришла жажда. Не что-то из разряда «я бы выпил водички». Что-то, когда язык высохший, опухший и шершавый, а при каждой попытке заговорить горло дерет болью. Чэн бесшумно заходит. Садится рядом, прикладывает к губам какой-то пакет. Тянь пьет, давясь первыми глотками от жадности. Начинает кашлять, и белая простыня окрашивается красным. Он в ужасе смотрит на кровь и дергается, чтобы отшвырнуть пакет, но брат удерживает его за руку: — Донорская. Так чуть спокойней. Появляется страх, что стошнит, если выпить слишком много. Поэтому приходится пить маленькими глотками. Жидкость восхитительная. Солоноватая, пряная, прохладная. От нее становится чуть лучше. По всему телу расползается тепло, жажда отступает. Он уже знает, что находится в загородной резиденции семьи. Одну из гостевых комнат узнать нетрудно. — Отвези меня в студию. Чэн качает головой. — Только когда докажешь, что можешь себя контролировать. — Я могу. — Нет. Тянь выразительно смотрит на брата, сжав зубы. Потом встает и, пошатываясь, идет в ванную. Умыться. Поднять глаза на зеркало и чуть не закричать от ужаса. Лицо от губ до подбородка бордовое от крови. Кровь смотрится сюрреалистично на бледном похудевшем лице. Он запрокидывает голову, рассматривает шею. Возле кадыка словно давно заживший шрам. Круглый и слегка выпуклый. Опустив голову, проводит пальцами по стеклу. Понимает, что застрял в теле семнадцатилетнего пацана на сотни лет. Вспоминает легенды, согласно которым вампиры не отражаются в зеркалах, и тихо хмыкает. — Попробуй посмотреться в серебряную ложку или блюдо. Вздрагивает, оборачивается на голос. Чэн стоит в дверях, скрестив руки на груди. Можно подумать, что это шутка, но он не умеет шутить. Только спокойно продолжает: — Серьезно. Держись подальше от серебра. Такие как мы в нем не отражаемся. Фраза «Такие как мы» режет слух. Он никогда не хотел стать монстром, как брат и отец. Тянь наклоняется, чтобы скрыть свое отвращение, и умывает лицо. Кровь стекает по пальцам, смешивается с водой и пропитывает футболку. Не очень-то и хотелось есть из серебряной посуды.

***

Когда он возвращается в комнату, Чэн протягивает телефонную трубку. Не нужны особые способности, чтобы догадаться, кто звонит. — Надеюсь, ты будешь полезен семье. Хочется послать отца. Чокнутого фанатика, который загорелся идеей о бессмертии лет в тридцать. Который не жалел времени, денег и сил, чтобы разыскать вампиров и попросить об обращении. Самое безумное в этой истории то, что он своего добился. Добился и решил выбрать сущность для своих сыновей. Чэна обратили сразу. Тяня планировалось в двадцать один год. По одному из законов древних, нельзя обращать людей раньше этого возраста. От подобного они становятся слишком сильными и неконтролируемыми. С семнадцати лет Тянь отсчитывал дни до дня обряда, после которого он умрет как человек и станет монстром. Считал и планировал самоубийство за неделю до нужной даты. Но вышло то, что вышло. Вместо того, чтобы послать отца, Тянь возвращает телефон брату. Он найдет способ, как отомстить семье, просто позже. — Ребята? — Живы. — А школа? — Теперь ты на домашнем обучении. Тянь кивает, берет свой телефон с прикроватной тумбочки. Сообщения и пропущенные вызовы от Цзяня сыпятся один за другим, стоит включить мобильный. Много коротких голосовых сообщений, которые не хочется слушать при брате. Он послушает их позже. Закроет глаза, откинется на подушки и представит, что друг рядом. Наверняка в голосовых Цзянь будет рассказывать, как испугался. Потом скажет, что с ними все хорошо. Потом назовет его долбанным эгоистом, который не предупредил друзей, что бросает школу. Правда, простит уже через пару минут и спросит, когда они с Чжанем могут зайти в гости. Цзянь иногда слишком предсказуемый, а иногда — странная головоломка. Непонятный клубок мыслей и чувств. Тянь устало прикрывает глаза, ждет, пока брат уйдет. Он понимает, что обычная жизнь для него закончилась и что секретов от друзей теперь будет больше.

***

Чэн заходит в свой кабинет. Сразу понимает — он не один. Захлопывается дверь. Его обходят со спины. — Проблемы с братцем? Он даже не пытается протянуть руку для рукопожатия, чтобы прочесть мысли подошедшего. Тот прекрасно осведомлен о его способностях и просто проигнорировал бы этот жест вежливости. Да и пожимать руку древнему не каждый рискнет. У существа рядом с ним множество имен. Каждое для страны, в которой он находится на данный момент. При первой встрече с Чэном он представился Кингом. Когда они виделись второй раз, сказал, что его зовут Ян. Когда Чэн продолжил называть его Кингом, только улыбнулся, склонил голову и сказал: «Пусть сегодня будет так». У древнего внешность, которую трудно отнести к определенной расе, и непроницаемо черные глаза. — Не думал, что Хэ настолько сентиментальны. Чэн помнит все законы вампиров. Иначе он бы просто не выжил. По тяжести обращение подростка находится где-то между меткой на полнокровном и охоте на чужой территории. Подростка должны убить сразу после обращения. Кинг задевает край своей перчатки. Поправляет черную ткань. Предупреждение. Из всех вампиров он — с самой сильной способностью. Ему достаточно коснуться любого живого существа голой рукой, чтобы уничтожить. Только вот такая угроза сработала бы с тем, кто боится смерти. — Если с Тянем что-то случится, даже несчастный случай, семья Хэ не успокоится, пока не отомстит. Кинг насмешливо приподнимает брови. — Сил не хватит. Чэн прикрывает глаза, соглашаясь. — Сейчас ни к чему лишние жертвы. Семья Хэ может поручиться за Тяня и скрыть его обращение. — За малька ответите головами. Чэн кивает. Подходит к столу. Наливает в бокал кровь и оборачивается, протягивая его собеседнику. Древнего рядом уже нет.