Абсолютная высота. Часть вторая

«Мысль о родителях терзала ее, как может терзать в двадцать пять лет, когда мы внезапно понимаем, что нам ничуть не хочется походить на них, но у нас вряд ли получится» Паоло Джордано «Черное и серебро»

Энджелина

Несмотря на скорое возвращение в то место, которое я с трепетом в сердце называю своим домом, меня не покидало ощущение, что как прежде уже не будет. И даже крепкая рука Себастьяна, сжимающая мои пальцы, не вселяла уверенности. Конечно, я буду последним лжецом, если скажу, что рядом с ним не ощущаю себя в безопасности. Это нечто на уровне инстинктов, заложенных в нас природой. Он сильный, уверенный в себе, и любому человеку может непрозрачно намекнуть, что ради меня с радостью перейдет последнюю грань законности. Но сейчас опасность нереальна, она у меня в голове, а мысли Стэн читать пока что не научился. Правда, состояние свое скрыть от него я все-таки не могу. Лишь долгий перелет и насущные проблемы, которые он попытался оставить в Штатах, не дают Себастьяну целиком и полностью сконцентрироваться на моих тараканах. Первое, чем нас встречает Андорра — это пронизывающий до костей ветер. Температура воздуха на улице не поднимается выше восьми градусов. Контраст с Нью-Йорком просто чудовищный, но пока окружающие меня люди кутались в шарфы, я с наслаждением наполняла легкие холодным горным воздухом и не верила. Не верила, что я наконец-то здесь. Это чувство сложно описать словами. Мне доставляло удовольствие даже такое незамысловатое дело, как изучение информационного стенда у выхода. Он встречал меня каждый раз, когда я прилетала сюда, и ровно также провожал в путь. А еще здания аэропорта, автобусная остановка, крохотные крыши домов вдали и горы, конечно горы. Их заснеженные вершины проглядывались с такого расстояния как через голубую дымку, но я точно знала, какие они на самом деле. Могла закрыть глаза и увидеть, даже почувствовать запах. Казалось, что несколько месяцев назад я перед отъездом повесила крючок в прихожей часть своей души и хлопнула входной дверью на прощанье. Теперь же эта часть снова со мной и делает меня полноценным, живым человеком. Я оказалась в своем мире, на маленьком островке безопасности, дрейфующим в мутных водах оскалившей зубы реальности. После прилета мы сразу же отправились в город. Себастьян водрузил на себя собственный рюкзак и вдобавок забрал две мои сумки. Справа от нас шагал его друг, Трейс, со своей женой, Джессикой. Слева был Итан, крайний и самый неожиданный для меня представитель нашей делегации. Когда Стэн сказал, что мы отправляемся в Андорру, я представляла поездку на двоих, без друзей и родственников. Но видимо дела обстояли куда серьезнее, раз он решил вывезти из штатов ближайших к себе людей. На все мои вопросы Себастьян отвечал без особого энтузиазма, растолковывая как маленькому, неразумному ребенку. В конечном итоге мне надоело, и я решила прекратить выпытывать информацию. Пара дней пребывания здесь, возвращение к любимой работе, и потребность что-либо спрашивать вообще пропадет. Я не знаю, чего все ожидали от этой поездки, или точнее, что им пообещал Стэн, но наша компания была под впечатлением с первых минут полета. «Эконом, Трейс!», — неустанно повторяла Джессика на протяжении десяти часов. Трейс, стоит отдать ему должное, успокаивал её вполне профессионально. Как признался мне Стэн уже в аэропорту Канильо, никакой необходимости лететь эконом классом не было, просто Моррисон что-то напутал с документами перед отлетом, и теперь Себастьян втайне мечтал, чтобы Джессика вынесла своему мужу мозг. Она, к слову сказать, единственная, кто планировала отправиться на курорт. Поэтому Трейс забронировал им номер в отеле для туристов со всем надлежащим обслуживанием и дополнительными комплектами полотенец в ванной. Итан последовал их примеру и тоже решил остаться в отеле, хотя я и предлагала ему разместиться у меня. Он всегда с радостью ждал меня дома в Нью-Йорке. Наверное, потому, что личная жизнь моего брата оставалась вне стен этого места, а вот в моем случае всё было немного сложнее. — Странно вернуться сюда, — Итан перекинул дорожную сумку через плечо и подошёл ко мне. Остановка в центре города была вынужденной. Трейс в срочном порядке умчался в ближайший супермаркет без объяснения причин. — Только «странно»? — Никаких теплых чувств к этому месту я не питаю, Эндж, извини, — виновато улыбнулся он. Я тоже почувствовала себя неловко. В своих неоправданных ожиданиях виновата должна быть только я. — Ты много раз обещал мне, что приедешь в гости, и каждый раз находил отговорки. — И вот я всё-таки здесь. Стэн осуществил твою мечту, — ответил брат, и я ненамеренно зацепилась за то, с какой интонацией он упомянул Себастьяна. Мне было важно, чтобы Итан принял его, но в глубине души я понимала, что до конца этого никогда не будет, и уже готовилась заступиться. — Я бы внесла это в список его положительных качеств, окажись мы здесь при иных обстоятельствах. Мы оба обернулись, заметив возвращающуюся к нам троицу. Джессика забавно семенила по каменной кладке на высоченных шпильках, демонстративно отойдя от Трейса на пару метров. Он же в свою очередь о чем-то оживленно болтал с другой. За короткое время нашего знакомства, я не успела дать Джессике конкретной характеристики, и пока не знала, нравится она мне или же нет. Эту девушку с первого взгляда можно было отнести к категории элиты Манхэттена. Её внешность, манеры. В одном я была уверена: она беззаветно любила своего мужа и многое ему прощала. Трейс же по своей натуре был типичным мужчиной, про «первые сорок лет» которых пишут в интернете. И если уж он чудил, то делал это не специально, что нисколько не облегчало жизнь Джессике. — Как бы то ни было, Эндж, во всем нужно искать плюсы. Ты наконец-то дома, неужели не рада? Я могла бы согласиться с братом, если бы в его голове не прозвучали знакомые до боли упрекающие нотки. Он все еще не простил мне переезд сюда, а прошло столько лет. Я глубоко вздохнула. — Не успела еще осознать, — пожав плечами, отвечаю я, немного тушуясь под тяжелым взглядом Итана. Между нами повисает неловкая пауза и я перевожу взгляд на виновника этой поездки. Стэн теперь разговаривает по телефону, не дойдя до нас половины намеченного пути, и параллельно воспитывает Трейса, пока тот снова за что-то извиняется перед женой. Мы устанавливаем зрительный контакт, и расстояние в одно мгновение сокращается. Цепкий, немигающий взгляд останавливается на моем лице, лишая возможности отвернуться. И ему для этого даже не нужно стоять рядом! Мне даже кажется, что я чувствую запах его парфюма, а может он успел впитаться за десять с лишним часов перелета, проведенных в соседних креслах. Но не в одежду, а прямо под кожу. Когда его глаза опасно сужаются, а пальцы сильнее сжимают мобильный, Стэн начинает источать совсем другую энергетику. Он отворачивается, и я очерчиваю взглядом его профиль, останавливая внимание на том, как движется адамово яблоко на шее. Красота, таящая в себе смертельную опасность. — Может это шанс начать всё сначала? — раздается рядом со мной голос Итана. Я едва не подпрыгиваю на месте. — Прости, что? Брат сдержанно выдыхает, переводя взгляд с меня на Стэна и обратно. — Однажды ты уже смогла перечеркнуть весьма значительную главу своей жизни, уехав сюда. Просто дай ему понять, что здесь нет места замашкам искушенных жизнью королей Манхэттена. — Итан. — Я бы не говорил так, если бы не знал тебя достаточно хорошо, — брат выбрал стратегию наступления, — чтобы летать высоко, приходится сбрасывать ненужный балласт… — Хватит, — резко оборвала его я, и на лице Итана отразилось легкое недоумение. Он явно не ожидал такой реакции. Так ли хорошо ты меня знаешь, как думаешь? Глубокие карие глаза стали на полтона темнее. Итан нахмурился. Чем старше он становился, тем больше в его внешности проявлялись черты нашего отца, а когда старший брат пытался читать мне нотации, их сходство достигало максимальной отметки. И вспомнив о нем сейчас, я почему-то добавила, — наш отец достиг многого, и у него всё-таки были мы. Это стало фатальной ошибкой. Высокие скулы брата заострились еще больше. — А хоть кто-то из нас был счастлив, Эндж? Я, ты или мама? От его постоянных разъездов, «деловых партнеров», что могли случайно нагрянуть прямо домой? Нервных срывов, желания всё держать под своим контролем. Прослушивание телефонных разговоров, чтение электронной почты, охрана на каждом шагу. Ты помнишь его другим, я знаю. Для тебя главным злодеем стала мама, которая в последние месяцы жила на седативных препаратах. Ночами не спала, ждала его, и будь уверена, ни один сраный доллар на их общем счету не делал её счастливой. Люди редко меняются, Эндж, а некоторые не меняются вовсе. Я думал, что ты совершаешь ошибку, уезжая сюда после смерти отца, но ошибкой было твое возвращение домой и встреча со Стэном. В некогда уверенном голосе брата слышался надрыв. Запустив ладонь в волосы, он взлохматил темные пряди, и на мгновение прикрыл глаза. Он знал, о чем говорил, и я тоже. Только моя правда была в том, что эту сторону жизни нашего отца я отрицала с раннего детства. Если бы не спасительные иллюзии о самом родном человеке, то вокруг не осталось бы вообще ничего нормального. Ни у кого не было права лишать ребенка его счастливого детства. Папа это понимал, но в нашей семье детей было двое, и одному повезло чуть меньше. Итан старше, а значит ему по определению не досталось места в мире радужных грез. Я чувствовала, как старая рана начинает кровоточить с новой силой. Она никогда не заживет, куда бы я не бежала. Нормальной нашу семью назвать было сложно, однако я все же искала положительные моменты. Порой придумывала их. Горькая правда не пришлась мне по вкусу, но и на сладкую ложь я не соглашалась. Была золотая середина, её я и придерживалась пока было можно. — А что мама об этом думает? — Вот только её сюда впутывать не надо, Энджелина, — предостерег меня брат, — хватает твоего показного нежелания общаться с ней. — Она никогда не простит мне переезд, — «и ты тоже» хочется добавить мне, но я прикусываю щеку изнутри, чтобы не сболтнуть лишнего. — Мама потеряла тебя гораздо раньше, Энджи, переезд её нисколько не тронул. Они ведь поделили нас между собой. Отец сделал всё, чтобы ты оказалась как можно дальше от Нью-Йорка, но сделал это по-своему, ни с кем не посоветовался. — Он понимал меня, Итан, — медленно, но верно во мне просыпается маленькая Энджи, которая до поздней ночи могла сидеть на веранде, завернувшись в плед, и ждать, пока у ворот покажется знакомый автомобиль. Ждала, а на утро успокаивала себя оправданиями для папы, который был «занят важными делами». А как иначе? У взрослых людей слишком много забот, чтобы каждую минуту тратить на бестолковые игры или просмотр телевизора. Когда так начинала рассуждать мама, правда она делала это в более грубой форме, я всегда защищала отца, проглатывая обиду за каждый вечер, что провела в одиночестве. — А мы с мамой — нет? Тебе хотелось так думать, и ты думала. Выдавала желаемое за действительное. — Вы отпустили меня, — сказала я почти что в обвинительном тоне, — ты был слишком занят бизнесом, а маму не интересовало ничего за пределами нашего загородного дома. — В тебе говорит маленькая обиженная девочка, Энджи, но прошло уже восемь гребанных лет! Слушай, я знаю, какое место ты занимаешь в его жизни, по глазам вижу, — произнес Итан на выдохе и нескромно ткнул указательным пальцем в сторону Себастьяна, чем вызвал его недоумевающе-вопросительный взгляд, — скажи, что в твоей жизни было более-менее постоянным, а? Я не могу перечислись здесь даже такие фундаментальные вещи, как отношения с семьей и дом. Работа? Это скорее хобби, от которого можно очень легко отказаться. Разъезды по всему миру, иллюзия какой-то стабильности, — брат снова тяжело вздохнул и посмотрел мне в глаза. Что он искал там? Подтверждение своих слов или наоборот их опровержение? В любом случае я ответила робким молчанием. — Но я буду поддерживать тебя, что бы ты не решила сделать, Энджи, потому что иначе не могу. В носу неприятно защипало. Я не заметила, что уже пару минут накручиваю на палец лямку рюкзака. — Существование рядом с ним, — я кивнула в сторону Себастьяна, и он, скорее всего, во второй раз осознал, что речь идет о нем, — самая нестабильная вещь на планете, если ты намекаешь, что подобные отношения могут мне надоесть. Это так не работает. Итан изобразил на своем лице немного вымученную, но искреннюю улыбку: — Я буду только счастлив, если однажды ты пригласишь меня на день рождение своих детей, даже если у них будет такой же отвратительный характер, как у него. — А вот это уже перебор, Итан, никаких детей! — Что, шаблонные сценарии развития сюжета тебя не интересуют? — усмехнулся он. — Также, как и тебя, братец. Видимо, это у нас семейное. — Ты поступишь так, как решишь сама, — наконец сказал брат, — вот, что у нас семейное, а не слабость западать на смазливое личико. — Вовсе оно не смазливое! — воскликнула я, несильно толкнув Итана в плечо. Брат подавил смешок. — Я не собираюсь спорить о внешности Стэна с тобой, это тема, которая волнует меня меньше всего на свете. — Будет и дальше пытаться меня воспитывать, еще не такое расскажу, — пригрозила я, а на лице брата отразился неподдельный ужас. — Блять, даже не вздумай. Для меня вы максимум — держитесь за руки, остального моя нервная система не выдержит. — А что тут такого? — теперь уже я хохотала в голос, пользуясь редкой возможностью победить в споре со старшим братом, — что естественно, Итан, то… — Хватит, забирай иди своего ручного Цербера, и сваливайте оба подальше. Ничего на это не ответив, я лишь пожала плечами и отправилась выполнять просьбу брата. К тому же нашу компанию уже стоило поторопить. К полудню выглянуло солнце и город встретил нас лучшей погодой, какая только может быть в межсезонье. Огромное количество такси на дорогах — классика жанра. Туристы подтягиваются к центру Канильо целыми толпами, выгружая из багажников немыслимое количество вещей. Наши рюкзаки и сумки на их фоне выглядят очень скромно. Основная масса народа остается в центре, чтобы заселяться в отели и гостиницы. Некоторые разъезжаются по периферии, где могут снять частное жилье на время отпуска. Моя квартирка находится гораздо дальше, зато по дороге можно вдоволь насладиться невероятными пейзажами. Чем я собственно и занимаюсь, пока Себастьян упорно стучит пальцами по экрану смартфона, отправляя бесчисленные сообщения. Он убирает телефон лишь когда я закрываю за нами входную дверь. Причем сразу практически бросает его на тумбу, как бесполезный кусок пластика, которым больше не собирается пользоваться. Первым делом я открываю все имеющиеся в апартаментах окна, чтобы впустить немного свежего воздуха. Квартира была как бы «законсервирована» до моего возвращения. За ней приглядывали, но внутри бывал только наш управляющий, чтобы забросить почту. Её, к слову, скопилась чертова туча. Различные конверты и цветастые брошюры были сложены неровной стопкой у зеркала. Я проверила работоспособность электричества и наличие воды в кранах и только после этого смогла спокойно выдохнуть. Себастьян мои мельтешения из угла в угол не видел. Он предпочел не спешить и изучить новую территорию досконально. — Что скажешь? — я наблюдала, как мужчина грациозной походной хищника обходит мои владения. — Здесь так светло, мне глаза режет. — Не придуривайся. — Ты спросила — я ответил, — усмехается Стэн, — а если честно, то это очень на тебя похоже. Словно я уже знаю это место также, как знаю тебя. — Здесь никого не было несколько месяцев, — я делаю вид, что не расслышала последнюю часть фразы, — но соседское комьюнити настолько дружелюбное, что согласилось присматривать за квартирой на время моего отъезда. В этом районе города почти нет туристов, они селятся или в гостиницах, или на виллах, ближе к лыжной трассе. — Мне нравится, — делает вывод Себастьян спустя какое-то время, — покажи мне всё? Бабочки в моем животе начинаю радостно махать крыльями, словно я ждала этого вопроса всю свою жизнь. Я настолько обожаю это место, что способна кормить этим чувством кого угодно буквально с ложечки. Говорить, показывать каждый угол, демонстрировать фотографии, постоянно подводить к окнам и кидать восхищенные взгляды на горы. — Если ты успел забыть, то там Трейс рвется в бой. Я обещала ему экскурсию, — об этом Моррисон попросил меня, как только мы сошли с самолета. Не представляю, каким магическим образом Себастьян данный разговор не слышал, но это было так. Человек хотел экскурсию по городу, и я предала бы это место, ответив ему отказом! На самом деле меня просто распирало от счастья, даже усталость начала понемногу отступать. Хоть кто-то должен был разделить это чувство со мной. — Вы быстро спелись, — усмехнулся Стэн, скользнув по мне внимательным взглядом, — твой брат к нам не присоединится, я правильно понимаю? — Вряд ли, — пожимаю плечами, невольно возвращаясь к нашему разговору. Брат освежил в моей памяти слишком много старых воспоминаний. И теперь они, как призраки из прошлого, начинали медленно выбираться из своих могил. — Мэтьюс снова вернулся к мнению, что я последний мудак? — его брови вопросительно надломились, и что-то у меня в груди екнуло. — Никто не считает тебя последний мудаком, Себастьян, — подойдя к мужчине, я обхватила его лицо обеими руками, заставляя посмотреть мне в глаза, — твои поступки — определенно достойны этого статуса, но в целом-то терпеть тебя можно. — Что ты собственно и делаешь, — он старается выглядеть невозмутимо, но я улавливаю отголоски того настроения, которое от меня пытаются скрыть. Надо же, переняла этот талант. — Не без того, — в качестве утешения, мягко целую его в губы, касаясь подушечками пальцев щек и подбородка. Стэн все еще стоит прямо, практически не принимая никакого участия. Мыслями он уносится все дальше, заставляя меня чувствовать, как натягивается невидимая нить между нами. Я поднимаю глаза и сталкиваюсь с его, чересчур спокойными и, как мне кажется, отстраненными. Но на самом дне двух горных озер, покрытых льдом, теплится естественная потребность быть нужным. По какой-то причине Себастьян думает, что он этого не достоин, и я хочу убедить его в обратном. Снова прикасаясь к его губам, стараюсь вложить в поцелуй гораздо больше, чем физическое влечение. Крепко обнимаю его за шею и жду, пока Стэн наконец подаст признаки жизни. — Вернись ко мне, — шутливо прошу я, проводя кончиком носа по шее и вдыхая запах его кожи. Черт. Это ведь не мои повадки, верно? Одна его ладонь ложится мне на талию, а вторая нежно поглаживает по волосам. Мужчина дышит ровно и не торопится нарушить комфортную тишину. Вряд ли я когда-то узнаю, о чем он думает в такие моменты, и с какими из внутренних демонов сражается. Одно можно сказать точно, это лишь одно из его качеств, которые я бесспорно принимаю. — Ты представить себе не можешь, как сильно я люблю тебя. Он произнес это тихо и с шумом выдохнул, словно слишком долго носил этот груз на своих плечах. Я замерла. Мы оба. Почему, черт возьми, я отчетливо видела прямые доказательства его чувств, но никак не ожидала услышать это на словах? — И я догадывался, что ты ничего не ответишь, — добавил Стэн после непродолжительной паузы, — но это чувство не рождается без взаимности, Энджелина. Я спокоен. Просто хочу, чтобы ты знала. Можешь поспорить, что это не любовь, но в таком случае я, блять, боюсь того, что же будет дальше, если это — не она. Снова смутил тебя, viața mea? Давай-ка, теперь ты ко мне возвращайся, ангел. Обещаю, что сегодня откровений с моей стороны больше не будет.