Клянусь, что больше не солгу

Днём позже Лорд Гонт совершенно естественно прогуливался по коридорам менора. Всего пару минут назад мужчина на правах Главы Рода созвал предков с портретов поместья и очень уважительно объяснил, почему не стоит пренебрежительно относиться к Чарльзу. Обошлось без насилия. Правда, одна особо бестактная леди, которая не побоялась озвучить, что Том и сам не слишком заинтересован в нём, была отправлена вместе с рамой и портретом в кладовку, откуда ещё очень долго возмущалась. После этой демонстрации предки на время утихли, по-новому присматриваясь к юноше, которого Лорд назвал своим. Но вряд ли подружки той эксцентричной леди быстро простят Чарльзу потерю собеседницы. Том на мгновение дольше прикрыл глаза и замедлил шаг. То, что произошло вчера в библиотеке, просто не укладывалось в голове. Сначала Чарльз был открытым, проявлял интерес и даже позволил подойти к себе настолько близко. Том с мечтательной и насмешливой улыбкой вспоминал, каким он вдруг стал неловким, как мило засмущался, и в какой-то момент Лорд почувствовал, что Чарльз, безусловно, испытывает к нему симпатию, но потом… Потом он закрылся. Словно спрятался в панцирь, а вылез уже другим человеком: жёстким, упрямым, вызывающим. И в конце концов опять сбежал. Совсем скоро, подумал Том, эти отношения окажутся утомительнее работы и то, что было призвано отвлечь и расслабить, окажется последней каплей для нервной системы. Мужчина не ждал, что будет легко, тем более с подростком, но признавал, что оказался не готов. Он с сожалением размышлял и пришёл к выводу, что Чарльза просто тяготит его общество, работу парень воспринимает как отговорку Тома, а в роли собеседника и друга не желает принимать. Однако Том не привык рубить с горяча, даже если крошечные ростки сомнения терзали его мозг постоянно. Мужчина резко вышел из темного коридора, столкнувшись при этом с рыжим силуэтом, который с громким ойком впечатался в него по инерции. — Чарли, — слишком спокойно опознал Гонт. Сегодня жених был не похож сам на себя. Он был одет в яркую и пёструю рубашку под цвет брюк, первые пуговицы которой были не застегнуты, и сам будто был другим человеком. Парень, как только сориентировался, отошёл на пару шагов назад и взглянул на Тома обиженно, словно тот специально всё подстроил. Лорд спокойно наблюдал за тем, как на лице Чарльза смущение перетекает в железную решимость. Подросток зыркнул на него орлиными глазами и чуть приоткрыл рот, намереваясь что-то сказать. Том вежливо приподнял бровь. Делать первый шаг он однозначно не собирался. Наконец Чарльз решился и четко по слогам отчеканил: — Ты меня не любишь. Лорд Гонт с абсолютно расслабленным лицом моргнул часто-часто, потом прикрыл глаза подольше и со свистом набрал воздух в лёгкие. Он, признаться, не представлял, что люди называют адекватной реакцией на это. Поэтому, подумав, честно ответил: — Да. Теперь был черёд Чарльза впасть в ступор. Он мысленно готовился к любому сценарию, кроме этого. Подозрительно скопировав вздох жениха, Гарри взглянул на него последний раз и приказал себе перетерпеть этот день. В следующую секунду на месте рассудительного и спокойного парня появился тот, кого в своей голове Гарри прозвал Чарльзом Малфоем. — Я не могу так больше! — истерично воскликнул подросток. — Ты запер меня в этом поместье! Игнорировал! А теперь, когда я дал тебе второй шанс, ходишь тут! Ничегошеньки не делаешь! А я жду! — Гарри попытался надуть губы, но не преуспел в этом и просто сложил руки на груди, обиженно смотря вдаль. Он несколько раз репетировал эту позу утром перед зеркалом. Изумление, ровно как и терпение мужчины, было безгранично. — Я думал, что моё общество противно тебе, и не хотел навязываться. — Ты думал только о себе! Почему бы тебе не подумать, что я тоже могу обижаться? Это ведь не значит, что меня можно запереть в комнате навсегда! — Но ты сам не выходишь из… — Опять виноват я! Мерлин! Может, это я сам прислал себе уведомление о помолвке? О, тогда всё отлично! Пойду и дальше разговаривать сам с собой! Оставь меня в покое! Наверное, это просто сон под действием алкоголя, подумал Том и незаметно попытался себя ущипнуть. Но этот кошмар с ним в главной роли не желал уходить. Обиженный Чарльз стоял перед ним и требовал… чего? — Так мне оставить тебя или?.. Парень издал мучительный вздох, будто перед ним ребёнок, который не понимает, почему красное — это красное, но иногда это жёлтое. — Нет! А знаешь что? Да! Убей наши отношения сейчас! Конечно нет, Том! Почему бы тебе просто не пригласить меня в гостиную, чтобы мы могли побеседовать. Или ты слишком горд для этого? Вечно мне приходится делать первый шаг! Гарри молил Мерлина, чтобы коридор был достаточно тусклым, и Том не увидел его покрасневших от стыда щёк. Таким жалким идиотом он не чувствовал себя давно. Он не знал, чего хочет больше: рассмеяться или заплакать. Возможно, под конец дня у него правда будет истерика. — Хорошо… — медленно проговорил Том и ещё раз послал в себя пробуждающее заклинание. У него разболелась голова от таких противоречивых эмоций: смущение мешалось со злостью и стыдом, возмущение с сожалением, так что Том, не выдержав, поднял окклюментивные блоки. Долгожданная тишина. — Тогда, возможно, мы можем побеседовать вместе в гостиной у камина? — Да, отлично, Том. Это будет чудесно. Встретимся там! — невозмутимо бодро откликнулся Чарли и мгновенно исчез. * Гарри последующие полчаса стоял перед зеркалом, плеская в лицо водой, чтобы хоть как-то прийти в себя. Ровно это же пытался сделать Том как только очнулся. Оба предвкушали сложный и выматывающий вечер, апогеем которого станет парное сумасшествие. Лорд Гонт даже малодушно хотел пригласить в дом Люциуса или Долохова, чтобы засвидетельствовать это, но решил, что они всё поймут, когда увидят место преступления. — Это всё тот же Чарли. Твой жених. Тот, кого ты выбрал, и ты не имеешь права выражать ему свои претензии… Зато могу высказать их Антонину и Люциусу. Вот этих двоих я точно загружу работой, чтобы всякие идеи в голову не лезли! Том совершенно не аристократично побился затылком о плитку, затем встал, с помощью палочки поправил свой внешний вид и вышел из комнаты по направлению к гостиной. Он лишь позволил себе попросить домовика подать ему там виски, чтобы этот театр абсурда казался пьяным бредом. Чарльз уже был в гостиной. Он сидел, уставившись в одну точку на полу, но при звуке шагов очнулся и вновь нацепил на себя оскорбленную маску. — Ты опоздал, — обвинительно произнес он. Мужчина в успокаивающем жесте поднял руки и мягко сказал: — Да, извини, это моя вина. Чарльз фыркнул, будто это была ясная истина, и замолчал, чего-то ожидая. — Ты хотел о чем-то поговорить. Думаю, сейчас самое время. — Ну как я могу говорить и общаться сам с собой! — взорвался он, всплеснув руками. — Ты ведь даже не хочешь ничего узнать обо мне! — Конечно хочу, я ведь вчера… — Ну так почему не спрашиваешь?! Том решил ничему сегодня не удивляться. Он молча залпом выпил первый, но не последний стакан за сегодня, и послушно спросил, чем Чарльз занимался в свободное время. Но и это не понравилось подростку. Весь вечер тот капризно цокал, недовольно сверлил взглядом и перебивал мужчину, стараясь, видно, действовать ему на нервы. Не сказать, что план Гарри не увенчался успехом. Когда он последний раз упрекнул Тома, что тот слишком много пьет, мужчина бросил стакан с недопитым виски в камин, отчего пламя в нём взметнулось, и вышел из гостиной, крикнув что-то про Нотта, который связался с ним по метке. Гарри, подождав для верности пару секунд и крикнув, что Нотт для Тома важнее жениха, затих и распластался по дивану. У него не было сил даже подняться или переодеться, хотя желание смыть с себя этот вечер не угасало. Все эмоции сейчас были тяжёлыми и непосильными для уставшего подростка. И Гарри впервые поймал себя на мысли, что хочет, чтобы Том вернулся сейчас сюда, увидел его такого и всё понял, а потом бережно на руках отнёс в комнату. Но вместо этого Гарри тихо позвал: — Тоффи… — домовик тут же появился и, молча протянув лапу, перенёс уставшего хозяина в комнату. Домовик совершенно не понимал человеческих отношений и считал, что люди всё усложняют, но послушно помогал хозяину Чарльзу раздеться и не уснуть раньше времени. Нервы Тома оказались крепче, чем Гарри себе представлял. Они явно превосходили во всех отношениях нервы его самого. К концу недели парень и сам был не рад, что затеял этот цирк. Уж слишком противоестественна и непохожа оказалась роль Чарльза. Гарри возненавидел в себе всё, начиная от волос и телосложения, заканчивая цветастой одеждой, от которой в конце дня болела голова. И кулон, будто одобряя стремление подростка походить на брата, брал кровь чаще, чем предполагал составленный график, а проколы в районе груди стали всё болезненнее. Том же с трудом носил невозмутимую маску и держался из последних сил. Видит Мерлин, он был готов пытать каждого, кто вдруг спросит его о взаимоотношениях с женихом. Потому что всё, чем заканчивались их диалоги — один из них уходил, не выдерживая бред другого. Находиться с Чарли стало просто невыносимо. Его настроение менялось чаще, чем запонки Люциуса, и уловить тонкую грань того, что же на самом деле чувствует подросток, было непосильным трудом даже для такого сильного эмпата. В один из дней Чарльз вновь изъявил желание посетить библиотеку, что Том воспринял с благодарностью, потому как рассуждать о книгах или науке было приятнее, чем слушать упрёки и вести неловкие беседы о личном. Но и там этот мальчишка умудрился довести его! Он не говорил ничего! Ничего! Ничего, кроме фразы: «Да, Том, ты абсолютно прав. Я тоже так думаю». Впервые Лорд задумался над тем, что проще попросить мальчишку пустить ему в грудь Аваду, чтобы Гонт мог перед смертью высказать ему всё, что думал. Как же это поэтично! Умереть от руки жениха тому, кто в своё время создал несколько крестражей, чтобы избежать смерти от посторонних. Трагедия, достойная Шекспира. Чарльз только кивал, рассеянно улыбался, смотря куда-то вдаль, и поддакивал на любые слова Тома. В конце концов, мужчине это надоело. Он мрачно усмехнулся, запивая усталость алкоголем, и как бы случайно обронил: — Кажется, мы говорили о глоткобрюхах? — это было, когда в Томе ещё жила надежда разговорить парня. Насколько он помнил, у того были хорошие оценки по УЗМС. — Да, Том, ты совершенно прав, — не глядя на мужчину, ответил Чарльз. — Как-то Антонин выловил одного на болотах и приволок Северусу. Тот хоть и ворчал, но приготовил из его чешуи фамильное зелье Принцев от головной боли, — Том выжидающе посмотрел на парня и подумал, что если и сейчас он, как болванчик, начнет кивать и соглашаться, тот его проклянет. Чарльз закусил губу и нахмурился, а затем, когда Лорд отчаялся получить вразумительный ответ, придумывая предлог уйти, тихо сказал: — Ты ошибся, Том. Глоткобрюхи не используются в зельеварении. Их чешуя пригодна разве что для отвара, которым промывают желудок при отравлении. Просто в ней накапливается вещество, которое глоткобрюхам заменяет желудочный сок, а он достаточно концентрированный и ядовитый. Том с неподдельным любопытством вновь осмотрел жениха. За те часы, что они провели здесь, он впервые сказал больше и умнее пары слов. Мужчина и не надеялся, что его маленькая насмешка будет замечена. — Ты прав, — легко согласился он. — Я, наверное, перепутал его с двурогим хвостоногом. Чарли на секунду выпал из роли и неловко покраснел, но постарался взять себя в руки. Хотя истерично кричать и сыпать упрёками тот бы не смог в полной мере, но окончательно терять образ избалованного вниманием дурачка тоже был не намерен. — И где же ты узнал об этом? — между прочим поинтересовался Гонт. Гарри проклял себя за длинный язык и замялся, вновь становясь собой. — Я, это… Друг читает много всякого. Он рассказывал мне. — Да? И кто же твой друг? — они опять поменялись ролями, и на этот раз вёл в их дуэте Том. — Он… это… Римус. Да, я перепутал. Это рассказал мне Римус. Он разбирается в животных. — Что ж, хорошо. Может, ты мне ещё что-нибудь расскажешь? Ты явно разбираешься в магических тварях. — Нет, что ты… — Гарри пытался взять себя в руки и вернуть инициативу их диалога в руки капризного Чарльза, но он слишком устал, чтобы держать маску. Вся эта ненужная энергия отнимала много сил. — Может, чуть позже? Что-то я себя не очень хорошо чувствую, — устало растянул губы в улыбке. Но Том собирался отомстить за все эти дни сумасшествия. Когда Чарльз встал, чтобы покинуть библиотеку, мужчина поднялся следом, становясь слишком близко к подростку. Тот, разумеется, не ожидал подобного и круглыми глазами наблюдал за действиями мужчины. От Тома еле заметно пахло дорогим коньяком, выветрившимся за день парфюмом и чем-то, что Гарри не мог описать. Рубашка была чуть измята, но не потеряла свой дорогой лоск, ровно как и брюки. Вообще, Тому шла некоторая небрежность во внешнем виде. В отличие от его постоянного идеального образа, сейчас мужчина выглядел по-домашнему. — Почему ты всё время убегаешь от меня? — голос Тома звучал раскатисто, с хрипотцой, и был прямо над ухом растерянного подростка. Гарри обхватил себя руками в защитном жесте и попытался отойти, но мужчина аккуратно положил ладони ему на плечи. — Я не могу понять тебя, Чарли. Совершенно не представляю, что творится в твоей замечательной головке, — признался Том, бережно приподнимая подбородок жениха. Гарри не мог контролировать дрожь, пробежавшую по телу. Он на лишнюю долю секунды задержал свой взгляд на губах мужчины и сразу зажмурился, теряясь в эмоциях и ощущениях. — Помоги мне понять, Чарли… — словно молил Том, не делая попыток приблизиться больше, хотя, по мнению Гарри, ближе было некуда. — Я… Я-я не могу, Том… Ты… Отпусти меня!.. Вечно ты… Опять… Не надо… — предпринял жалкую попытку возмутиться подросток, а Том, будто назло, спустил одну руку на лопатку, невесомо поглаживая её через ткань. — Мне отпустить? «Да! Нет! Мерлин всемогущий! Какой же ты мерзавец!» — вопил внутри себя подросток, уже не стараясь контролировать своё смущенное лицо. Он пытался, но не мог придумать ни одного плана, как выбраться из объятий Лорда. В голове было подозрительно пусто. — Том… — всхлипнул он, пряча взгляд в складках рубашки. Мужчина не мог не признать, что дразнить подростка и наблюдать за его эмоциями было увлекательно — тот сразу становился мягким и беспомощным. Хотелось удержать его в объятьях дольше, чтобы он вновь не стал спорить и кричать. — Что, Чарли? — мягко и довольно мурлыкнул мужчина, наслаждаясь смущением подростка. — Мне надо… надо… — Гарри зажмурился и, воспользовавшись когтями своей анимагической формы, сделал глубокий порез на тыльной стороне руки. Чудом не вскрикнув, подросток мгновенно пришёл в себя, отталкивая Гонта и держась за пострадавшую конечность. — Мне нужно перевязать руку! В комнате есть нужная мазь и бинты. Пока Гарри тараторил, как безумный, Лорд с удивлением осматривал окровавленную руку, которую он прижимал к себе. — Постой, давай я помогу тебе. Есть заклинание… — Нет! Нет, Том! Я сам. Спокойной ночи, — он поспешил убежать как можно скорее и запереться в комнате, баюкая расцарапанную руку до тех пор, пока в спальне не появился домовик с аптечкой, которого отправил Том. Гарри ещё долго не мог уснуть, невольно вспоминая в деталях сегодняшний вечер, а потом не выдержал и достал из ящика стола шкатулку, где хранил записи исследований. Надо занять чем-то голову, чтобы выкинуть, наконец, мужчину из головы. Ничего, пообещал себе парень, завтра Том увидит характер Чарльза во всей красе, и Гарри отомстит ему за бессонную ночь. И даже себе подросток бы не признался, что уважение и восхищение, которое он испытывал к Тому, постепенно становится чем-то большим, грозя ему неминуемыми проблемами.