I Awaken With Your Name.

— Ты же знаешь, грядет война, — сказала Беллатрикс. У Андромеды, стоящей в дверях купе, перехватило дыхание. Остальные спутники ее старшей сестры с трепетом и волнением наблюдали за блеском, плескающемся в глазах Беллатрикс, слегка прикрытых веками. Этот блеск обратился к Андромеде, когда взгляды девушек встретились; на мгновение по спине пробежал холодок, ее словно утягивало в мир сестры, она чувствовала ветер, предупреждающий о надвигающейся буре. Затем Андромеда моргнула, и вот она снова оказалась в Хогвартс-экспрессе. Небо снаружи было серым, но банальным, не предвещавшем ничего зловещего, непрерывный поток пара струился за окном. Беллатрикс было всего лишь семнадцать, а это на два года старше возраста самой Андромеды. Ну а друзья ее старшей сестры были ни чем иным, как кучкой подростков, собравшихся вокруг смутно харизматичной лидерки. Андромеда сделала шаг назад. — Даже ты должна была заметить, что все меняется, — продолжала Беллатрикс, но на этот раз девушка лишь усмехнулась. — Единственное изменение, которое я вижу, так это то, что мне нужно сконцентрироваться на предстоящих СОВ, а тебе — на ЖАБА, — холодно ответила она. Нарцисса, их младшая сестра, которая раньше сидела, сгорбившись в углу, счастливая быть включенной в группу старших учеников, хихикнула. Глаза Беллатрикс сузились, но она ничего не ответила, а только пренебрежительно махнула рукой в ​​сестринском раздражении. Андромеда закрыла дверь купе и вернулась в коридор. Ее коллега — префект Слизерина, Люциус Малфой, несколько неохотно последовал за ней, когда они возобновили патрулирование. Он оглянулся на Беллатрикс и ее друзей. — Твоя сестра права, — начал Люциус, но она лишь приподняла брови, взглянув на него, и он уступил, позволив им продолжить патрулирование коридора в приятной тишине. Андромеда Блэк училась на пятом курсе школы чародейства и волшебства Хогвартс. Ее сестры Беллатрикс и Нарцисса были на седьмом и третьем курсах. Втайне она была рада, что профессор Слизнорт, декан факультета Слизерин, выбрал ее старостой. Андромеда знала, что ее выбрали за преданность учебе и безупречную успеваемость, и что хоть и Беллатрикс тоже была выбрана двумя годами ранее, но, зато, та стала старостой лишь по причине того, что никто не обладал большей властью в Слизерине, чем она. Когда поезд заехал в туннель, Андромеда увидела свое отражение в окне. Она привыкла к тому, что люди описывают ее как светловолосую Беллатрикс, более тихую Беллатрикс, Беллатрикс, которая больше читает. И она прекрасно знала, что они имеют в виду: менее интересная Беллатрикс. Но в этом году у Андромеды будет шанс проявить себя, доказать, что она ни чуть не хуже старшей сестры. Она была уверена, что если будет достаточно усердно учиться, то сможет победить Элизу Гольдштейн из Когтеврана в их негласном соревновании и стать лучшей в году, учитывая результаты СОВ. Поезд прошел через туннель, и отражение Андромеды растворилось в цветных пятнах, а блестящий значок старосты был единственным видимым пятном. Она была похожа на призрака. — Любуемся собой, не так ли? Она увидела едва заметное отражение Люциуса рядом с ней в окне, мелькание светлых волос во время того как они проезжали темный лес. — Нет, — сказала она, — я предоставлю это тебе. То, что ей в голову пришла эта незлобная насмешка, казалось таким естественным. В конце концов, она знала большинство чистокровных слизеринцев с детства. Люциус рассмеялся. Он был хорошей компанией, с ним было так легко. Так привычно. Внезапно смесь желтого и черного промчалась по коридору, сбивая Люциуса с ног. Андромеда прижалась к окну как раз вовремя, избежав участи слизеринца. Что-то похожее на квоффл, плывущий по собственной воле, зависло над ее головой, почти нерешительно, прежде чем упасть на пол. — Эй! — раздался крик издалека, прежде чем появился высокий, грубый на вид человек, сопровождающий голос. — Перкинс, Джонсон — я вас предупреждал! Андромеда узнала в нем Теда Тонкса, пятикурсника и префекта Хаффлпаффа. В последний раз она видела его всего час или два назад в купе старост. Он стал одним из самых красивых студентов на ее курсе. По крайней мере, для всех, кому нравится такой тип парней. Магглорожденный, широкоплечий, с растрепанными волосами. Тем не менее, она не обращала на него особого внимания до тех пор, пока его не назначили старостой. Она смотрела за тем, как Тонкс, покачав головой, направился к разочарованно вздохнувшим желто-черным — двум молодым ученикам Хаффлпаффа в квиддичных мантиях, мальчику и девочке — и дернул их вверх. — Никаких тренировок по квиддичу в Хогвартс-Экспрессе! — рявкнул Тонкс, но затем внезапно расплылся в широкой улыбке, чем немало удивил Андромеду. Он похлопал студентов по плечам и жестом отослал их. Девушка не особо оценила его стиль воспитания младших. Затем Тонкс повернулся к Люциусу, который все еще недостойно лежал на полу. Андромеда фыркнула; у него всегда была склонность суетиться по пустякам, когда дело доходило до травм и болезней. К тому времени, когда она достаточно опомнилась, чтобы помочь ему подняться сама, Тонкс уже наклонился и протянул руку вниз. Однако, когда Андромеда резко вдохнула, стало ясно, что хаффлпаффец уже осознал свою ошибку. Его брови свелись к переносице. Хоть за последние четыре года у них было всего несколько занятий вместе, Люциус никогда не мог быть откровенным в своих высказываниях, по большей мере из-за того что Хогвартс стал намного строже к чистокровным предрассудкам (к большому огорчению семей Люциуса и Андромеды). Но всем было очевидно, что чистокровные слизеринцы питают презрение к маглорожденным; и более того, последние отвечали им тем же. Тонкс, тем не менее, держал вытянутую руку, словно был слишком упрям для того чтобы признать свою ошибку. — Нужна помощь, Малфой? — Сказал он, вызывающе вздернув подбородок. Андромеда проклинала то ли рыцарство Тонкса, то ли его провокацию. Люциус фыркнул, как будто почуяв что-то неладное, и сказал: — Держи своих крыс под контролем, Тонкс. Тед вздрогнул от оскорбления своих собратьев-хаффлпаффцев. — Прошу прощения? Люциус поднялся с пола и отряхнул свою мантию. У него был вид человека, который знал, что ему не нужно утруждать себя излишней вежливостью в разговорах с подчиненными. — Пошли, Андромеда, — сказал он, заставив ее вздрогнуть от неожиданности. Она и забыла, что является частью сцены, а не просто невидимой наблюдательницей. Однако, когда Люциус попытался пройти, Тонкс поднял руку, чтобы остановить его низким и хриплым голосом. — Как ты назвал этих детей? Люциус ухмыльнулся. — Я не имел в виду их статус крови, если тебя это интересует. Это было просто описательное наблюдение. — А, понятно. Значит, «крысы» — это то, что вы используете для описания маленьких чистокровных слизеринцев? — Только если они это заслужили, — коротко ответил Люциус. — Но они не склонны к этому. Потому что, в отличие от вас, мы способны держать их под контролем. Андромеда поймала себя на том, что смотрит на квоффл на полу. Она наклонилась, чтобы поднять его. Возможно, один из этих детей заколдовал его, чтобы он плавал сам по себе? Был ли это настоящий квоффл или просто игрушечный? Это должно быть игрушка, он был меньше... — Мы все знаем, почему тебя выбрали старостой, — продолжил Люциус. — И почему же? Андромеда поняла, что никакие размышления об игрушечном квоффле не смогут унести ее с того места, где она была. — Люциус, — начала она предостерегающе, но было слишком поздно. — Потому что Дамблдор любит грязнокровок. Любая надежда Андромеды на то, что Тонкс не знает значения оскорбления, испарилась, когда она увидела, как его рот в изумлении приоткрылся. Она много раз слышала, как все вокруг нее, включая ее сестер, произносили это слово. Чего она не слышала, так это того, что кто-то говорил это в лицо другому человеку, а не о нем за его спиной. Хуже всего, подумала она, была маска безразличия на лице Люциуса, как будто ему было совсем наплевать на то, что он только что сделал. Люциус посмотрел на Андромеду. — Пошли, — сказал он, — нам пора возвращаться к патрулю. Андромеда почувствовала на себе взгляд Тонкса. Избегая его, она молча вручила парню игрушечный квоффл и прошла мимо, не сводя глаз с затылка Люциуса, с тонких прядей светлых волос. Но в последний момент, перед тем как перейти в следующий вагон, что-то заставило ее оглянуться. И там был Тонкс, все еще наблюдавший за ней. Его пронзительные карие глаза выражали что-то вроде любопытства или, может быть, вызова. Андромеда быстро отвела взгляд и пошла за Люциусом, ее шаги замедлялись, подстраиваясь под устойчивый ритм Хогвартс-Экспресса, прокладывающего себе путь вверх по холму. Но она все еще чувствовала, как Тонкс наблюдает за ней этим проницательным взглядом, как будто он видит ее насквозь — как будто он может видеть все мысли и тревоги в ее голове.

***

Всю оставшуюся часть дня Андромеде казалось, что Тонкс наблюдает за ней. Что было глупо, потому что он таким не занимался, а скорее наоборот: именно она украдкой поглядывала на него в Большом зале, усаживаясь за слизеринским столом. Она слышала только обрывки разговоров вокруг себя. Слева от нее Беллатрикс и ее друзья делали ставки на то, является ли сидящий за столом новый профессор крошечного роста наполовину гоблином, или нет; справа от нее Виктория Ранкорн обсуждала то ли квиддич, то ли средства по уходу за волосами, она не могла понять, что именно. Андромеда не понимала, почему ей так хочется посмотреть на Тонкса. Она даже не знала, что изначально значил его взгляд в Хогвартс-экспрессе. Было ли это обвинением, осуждающим ее за соучастие в словах Люциуса? Или это был обиженный взгляд — как же ему не быть? А может быть, это было просто презрение. В конце концов, такие, как она, ненавидели его; почему бы ему не сделать то же самое? Андромеда размышляла над этими вопросами, наливая себе немного тыквенного сока и ожидая речи Дамблдора перед началом распределения. Нарцисса подошла к ней боком, оттолкнув Викторию с дороги. — Итак, — сказала она, отбрасывая свои длинные светлые волосы через плечо, — как патрулирование с Люциусом? Андромеда проигнорировала резкий взгляд Нарциссы. — Хорошо, — сказала она, — я не нахожу его и вполовину таким интересным, как ты. — Хорошо, — ответила Нарцисса, заставив Андромеду фыркнуть. — Было бы очень грубо с твоей стороны ранить чувства младшей сестры, украв ее любовь. Хотя, — продолжила она, — если я и ожидала, что кто-то это сделает, то это была бы Белла, а не ты. — Приму это за комплимент, — рассеянно сказала Андромеда. Она забыла о Тонксе; на данный момент ее урчащий живот был в центре ее внимания. — Надеюсь, они поторопятся с распределением. Я умираю от голода. — Тебе следовало остаться с нами ненадолго. Рабастан выглядел грустным из-за того, что не смог поделиться с тобой своими шоколадными лягушками. Я думаю, он злится на Люциуса за то, что он украл тебя. Андромеда подавилась тыквенным соком. Она взглянула на Люциуса, сидящего по другую сторону от Беллатрикс. — Люциус не украл меня, мы вместе патрулировали коридоры. — Тем не менее, — продолжала ее сестра, которая, казалось, наслаждалась муками Андромеды и ее краснеющими щеками, — теперь, когда Белла практически обручена с Рудольфусом — она уже планирует отправить ему письмо сегодня вечером — держу пари, Рабастан надеется на совместную свадьбу братьев и сестер. — хихикнула Нарцисса. — Салазар, прошу тебя. Ни Рабастан, ни Рудольф не способны на романтику, и ты это знаешь. — Белле нет дела до романтики, — заметила Нарцисса. — Это потому, что она больше одержима его путешествиями по Восточной Европе, чем им. — Это было правдой. С тех пор, как Родольфус Лестрейндж объявил о своем намерении провести годы после Хогвартса, путешествуя, Беллатрикс внезапно полюбила его, регулярно писала и с нетерпением ждала новостей о его последних приключениях с тем, что их мать назвала бы «старыми обычаями» — темными искусствами. Нарцисса толкнула Андромеду под ребро. — Видишь, Рабастан сейчас смотрит на тебя. Андромеда посмотрела на угрюмого темноволосого парня, сидевшего через несколько мест от Беллатрикс. Их взгляды встретились; она быстро отвернулась. — Он не очень красив, — сказала она вслух вопреки самой себе. Нарцисса радостно рассмеялась. — Значит, у тебя есть мнение о мальчиках! Андромеда толкнула ее локтем в отместку. — Я перехвачу Люциуса, если ты не перестанешь меня беспокоить. Словно по сигналу, Люциус внезапно появился у плеча Андромеды, заставив Нарциссу погрузиться в застенчивое молчание — искреннее или кокетливое, Андромеда не могла сказать. — Андромеда, — сказал он, подзывая ее пальцем. Она не потрудилась скрыть свой смех. Это было все равно, что быть вызванным викторианским школьным учителем. Напыщенно даже для него. Она спустила ноги со скамейки и сделала несколько шагов к стене, к которой он отступил. — Я видел, как ты смотрела на Тонкса, — сказал Люциус, от чего сердце Андромеды забилось быстрее. — Да? — ответила она, ухмыляясь и пытаясь притвориться, что это была локальная шутка. — Даже если он проболтается Спраут, это не будет проблемой. Отец — главный поставщик зелий для Слизнорта — тех, что чуть более нелегальны. — О, — Андромеда почувствовала, как ее плечи немного расслабились. — В последнее время здесь нельзя ничего говорить, — продолжал Люциус, подражая отцу, как подумала Андромеда. — Со времен Дамблдора…как кстати, — сказал Люциус, когда директор встал перед Большим залом, чтобы заговорить. Они вернулись к столу Слизерина, Люциус сел рядом с Рабастаном, который подозрительно на него посмотрел. Андромеда очень обрадовалась тому, что Лестрейндж был на год старше ее — она не могла себе представить, каково было бы иметь его в качестве партнера на зельеварении. Нарцисса позвала Андромеду. — Что это было? Почему Люциус хотел поговорить с тобой наедине? — Заморочки старост, — пробормотала Андромеда. Нарцисса не поверила, но больше нос в чужие дела не совала аж до конца вечера, который прошел как обычно — больше никаких взглядов ни на маглорожденных старост Хаффлпаффа, ни от них. Дамблдор представил нового профессора по заклинаниям, Флитвика — того, на которого Беллатрикс поставила пять галеонов, рассчитывая, что он наполовину гоблин, в то время как Люциус утверждал, что он проклят, — а также нового профессора защиты от темных искусств, неудачливого, худощавого вида мужчина в ярко-белой мантии. Все это не имело значения для Андромеды, которая наполняла себя тыквенным соком. Все в Хогвартсе было для нее в знакомом порядке, просто продолжением жизни в ее собственном доме: высокие потолки, заполненные заколдованными свечами, большие окна, еда, приготовленная домашними эльфами с сильным избытком, и такая же чистокровная компания. Она не была похожа на жителей маггловских домов или даже на тех, кто жил в менее богатых домах, пусть и принадлежащих волшебникам. Она родилась, зная, что такая роскошь принадлежит ей, и что ее нужно защищать. Она без энтузиазма аплодировала песне Распределяющей шляпы, новым ученикам Слизерина, которые выглядели невероятно маленькими и молодыми — некоторые испуганными, некоторые гордыми. Чувство скуки и беспокойства охватило ее, как это иногда случалось, и она подумала — нет, не о Тонксе, она быстро отогнала это желание — она подумала о своих СОВ. О шансе отличаться от Беллатрикс. О шансе отправиться куда-нибудь, где ее не будут постоянно окружать одни и те же лица, которые насмехаются, ухмыляются и скучают в своем общем чувстве превосходства. В этом году все должно было быть иначе.

***

Как бы Андромеда ни клялась себе, что ее пятый год в Хогвартсе будет другим, она быстро обнаружила, что погрузилась в ту же рутину, что и в предыдущие годы. Были розданы расписания, проведены испытания по квиддичу, и спальни в подземельях почти сразу превратились в беспорядок из учебников и мантий. По крайней мере, должность старосты придавала ее школьной жизни хоть какое-то разнообразие, даже если это разнообразие включало в себя лишь хождение по коридорам с Люциусом. Это напомнило ей о том, как они, будучи маленькими детьми, крались по коридорам, вставая на цыпочки, чтобы попытаться увидеть проводимый бал или званый обед всякий раз, когда открывалась дверь. Тогда их обычно провожал обратно в детскую домовой эльф, но теперь именно они провожали сбитых с толку первокурсников и второкурсников на уроки. Люциус наслаждался тем, как юные ученики смотрели на него с благоговением. Андромеде хотелось, чтобы она могла так легко радоваться жизни. Были и другие изменения. Наряду с Тонксом, люди, которые ранее были анонимными учениками из других факультетов, стали известны ей как коллеги-префекты: Гвендолин Данн была другой старостой Хаффлпаффа, и ее часто можно было увидеть сидящей рядом с Тонксом во время еды. Элиза Гольдштейн, разумеется, была выбрана вместе с Эшвином Кумаром в качестве старост Когтеврана. Во вторник вечером, всего лишь на второй день их учебы в Хогвартсе, Люциус сел рядом с ней за ужином с недовольным выражением лица. Андромеда вопросительно подняла бровь. — Этот чертов Тонкс настучал Спраут о нашей стычке в Хогвартс-Экспрессе, — сказал Люциус, схватив булочку и сердито отломив кусок, — Слизнорт отругал меня. — Я думала, ты сказал, что у твоего отца есть мотивы, чтобы помешать ему делать подобные вещи, — ответила Андромеда, деликатно разрезая жареную картошку пополам. — Ну, он сказал, что пытался отмахнуться от них, но вчера вечером Спраут пошла к Дамблдору и заставила Слизнорта пообещать, что он скажет мне, что я не должен использовать такие выражения, — Люциус даже посмотрел на стол Хаффлпаффа, хотя Андромеда не могла заметить Тонкса. Про себя она задавалась вопросом, не подтолкнул ли Тонкса кто-нибудь из его друзей рассказать Спраут об это. Или даже рассказал ей от его имени; по какой-то причине она не могла представить, чтобы Тонкс доносил учителям. Он казался слишком гордым — гордость была чертой, которую она могла легко распознать. Люциус засунул кусок хлеба в рот. — А у нас завтра зельеварение с Хаффлпаффом. Я думаю, что Слизнорт будет внимательно следить за мной. Он был прав. Когда они отправились в подземелье на свой первый урок зельеварения в этом году, Слизнорт с опаской посмотрела на Люциуса и Тонкса, но Андромеда заметила, что последнего, похоже, это совершенно не заботило, что еще раз подтвердило ее подозрения о том, кто на самом деле отправился к Спраут. В конце концов, хаффлпаффцы были лояльны. Она с легкостью могла представить кого-то вроде Гвендолин Данн: с квадратной челюстью, аккуратным каштановым хвостиком и марширующей к деканше, будучи полной праведного гнева. — Доброе утро, — объявил Слизнорт, когда они заняли свои места. Андромеда ловко избегала сидеть рядом с Люциусом, чьи навыки зельеварения были просто ужасны, и устроилась за пустым столом позади него, предпочитая работать в одиночестве и без перерывов. Слизнорт продолжил, — Зельеварение будет особенно важным предметом в этом году, и я должен напомнить вам, что если вы хотите продолжать изучать зельеварение на уровне ЖАБА, вы должны быть в состоянии получить Выше ожидаемого, - простого Удовлетворительно будет будет недостаточно. - Он немного кашлянул, а затем добавил — Конечно, талант в зельеварении — не единственная важная вещь в мире. Мелисса Гордон провалила СОВ по Зельям, но, конечно, это не помешало ей стать первой женщиной-загонщицей Уимборнских ос или каждый сезон присылать мне бесплатные билеты, — он с ухмылкой оглядел комнату, как будто ожидая поздравлений. Некоторые из наиболее нетерпеливых учеников улыбались или хихикали, но Андромеде не терпелось приступить к работе. — А теперь, — сказал Слизнорт, и взмахом палочки на доске появилось несколько указаний, — как мы знаем, в этом году будет очень много работы. Профессор Дамблдор очень хочет, э-э, не допустить, чтобы стресс из-за обучения на пятом курсе коснулся вас, и предложил несколько занятий, чтобы создать… более дружескую атмосферу между факультетами. - Слизнорт посмотрел на Люциуса, который хмуро отвел взгляд. — Стресса не будет до тех пор, пока он не предложит объединиться в пары, — пробормотала Андромеда Люциусу. — А это значит, что первое зелье в этом году будет коллективным, — объявил Слизнорт, и Андромеда в ужасе подняла глаза, когда весь класс застонал. — Да, да, я знаю, вы думаете, что вы слишком взрослые для того, чтобы работать в паре. Но, — глаза Слизнорта блеснули, — осмелюсь сказать, что дипломатия — это навык, который нам всем можем пригодиться. Сотрудничайте с кем-нибудь из другого факультета и двадцать баллов той паре, которая за три недели предложит мне лучший укрепляющий раствор. Андромеда ткнула Люциуса острым концом пера. — Это все твоя вина, — прошипела она. — Может быть, мы можем объединиться в пары и отказаться от баллов, — ответил Люциус, но Слизнорт, который шел через класс, чтобы разделить сопротивляющихся учеников, помахал им. — Люциус! Почему бы тебе не составить пару с Тедом здесь? — крикнул он несколько наигранно весело. — Нет, сэр, — пренебрежительно ответил Люциус, — я буду работать с Андромедой. Я могу обойтись без очков. Андромеда закатила глаза. Ей не терпелось приступить к работе, и она начала присматриваться к Гвендолин, которая, как она полагала, должна была иметь хоть какие-то академические способности, если ее выбрали старостой. — Если это ваш способ заставить Малфоя извиниться, профессор, то мне это не нужно, — раздался грубый низкий голос. Андромеда посмотрела на Тонкса, чьи руки были скрещены на груди, а брови недовольно нахмурены. — Он будет просто занозой в заднице. Позвольте мне вместо этого работать с Гвендолин. Слизнорт зашипел, брызнув слюной; очевидно, он не ожидал такой грубоватой прямоты. Люциус усмехнулся. — Заставить меня извиняться за что? За то, что заставил тебя плакать перед Спраут? Щеки Тонкса вспыхнули румянцем, и он бросил я-же-говорил взгляд на Гвендолин, которая холодно и непримиримо на него смотрела. Андромеда была права. Слизнорт, у которого, похоже, не было многих из тех дипломатических навыков, которые, по его утверждению, он хотел развивать в своих учениках, переводил взгляд с юношей туда-сюда. — Ну же, ну же, — слабо начал он, но в этот момент Андромеда издала глубокий разочарованный вздох и подошла к Тонксу. — Я буду работать с Тонксом, сэр, — сказала она, — вы можете предложить Люциусу поработать с Гвендолин. — Хорошо! Что ж, — сказал Слизнорт, выпрямляясь, — это должно сработать. Пять баллов Слизерину, мисс Блэк, за образцовые навыки сотрудничества. — Он вытер лоб и быстро ушел. — Что ты делаешь? — зашипел на нее Люциус. — Предлагаешь поработать с этим — ты и так знаешь. Андромеда собрала свои вещи. — Что я сделала, Люциус, так это заработала нам пять баллов для факультета, — коротко сказала она и подошла к столу Тонкса, правую половину которого освободил худощавый хаффлпаффец. Однако ее бравада немного пошатнулась, когда она положила свои вещи на стол и посмотрела на Тонкса, который все еще хмурился. Воспоминание о том, что произошло в поезде, тут же заставило ее снова почувствовать себя неловко, и она почувствовала, как втягивается в свое тело, склонив голову. Тонкс не сказал ни слова. Он начал раскладывать необходимые для укрепляющего раствора ингредиенты, переводя взгляд с доски на свой набор для проверки. Каждый раз, поднимая взгляд, он отбрасывал свисающие на глаза волосы. Андромеда чувствовала, что он был полон решимости не разговаривать с ней до тех пор, пока она не заговорит, перекладывая на нее бремя — что имело смысл, она знала это, учитывая, что она смотрела, как ее друг оскорблял его, а затем ушла. Тем не менее, она не знала, что сказать. Он хотел извинений? Или он ненавидел ее настолько, что хотел ее унижения, когда она пыталась работать с ним? Андромеда посмотрела на список ингредиентов на доске, а затем на довольно беспорядочную растущую стопку на столе. — Я возьму у профессора Слизнорта истолченный коготь грифона, — тихо сказала Андромеда. Тонкс кивнул, хотя выражение его лица больше походило на гримасу. Слизеринка была рада встать в очередь к столу Слизнорта, где студенты могли получить более редкие и ценные ингредиенты. Она оглянулась на Тонкса, который сейчас резал ревель. Слизнорт улыбнулся ей, отмерив напудренный коготь грифона из банки на лист бумаги, а затем согнул и скрутил бумагу сверху. — Тонкс более талантлив, чем вы думаете, мисс Блэк, — тихо сказал он, — вы должны дать ему шанс. Я знаю, что вы единственная в вашей семье цените науку. Андромеда кивнула, хотя и чувствовала легкое негодование из-за того, что он думал, что она не даст Тонксу шанса. Она не была похожа на Беллатрикс, которая удовлетворилась бы отсутствием оценок за задание, если бы это успокоило ее жажду злобы. Она вернулась к своему столу и осторожно открыла пачку порошка, а затем посмотрела на ревель. Тонкс по-прежнему не обращал на нее внимания и щурился, глядя на доску. Андромеда глубоко вздохнула. — Ты должен нарезать его мельче, — сказала она. Тонкс посмотрел на нее. — Что? — рявкнул он. — Ревель, — сказала она размеренно, — он должен быть мелко нарублен. — Девушка указала на доску. — Тогда сделай это, — хрипло сказал Тонкс, — если ты так хороша в этом. Андромеда почувствовала, как покраснели ее щеки. — Я этого не говорила. Я просто указала на то, что было на доске. — Да, да, — ответил Тонкс, отмеряя немного крапивного масла и наливая его в котел. — Я хочу хорошо учиться, — попыталась она, но Тонкс посмотрел на нее с насмешливым презрением. — И что? Нахождение в одной паре с грязнокровкой делает это невозможным? — Нет! — она ответила быстро, с импульсивностью, удивившей даже ее саму. Мерная ложка Тонкса замерла в воздухе над котлом. — Хорошо, тогда, — медленно сказал он, — тогда в чем твоя проблема? Андромеда схватила ревель и начала осторожно его измельчать. — Если ты не заметил, я избегаю сидеть рядом с Люциусом на зельях, — сказала она, делая красивые, аккуратные кусочки. — Я предпочитаю не работать с людьми, которые не могут следовать инструкциям. Колкое замечание в сторону Люциуса, казалось, немного ослабило напряжение в воздухе, и хмурый взгляд Тонкса исчез. На его лбу была видна небольшая складка из-за того что он так долго хмурился. — Ну, я тоже хочу хорошо сдать СОВ, — сказал он. — Хорошо, — выдохнула Андромеда, — тогда мы сможем что-нибудь придумать. После этого они постепенно перешли на что-то вроде компромисса. Тед взял на себя ответственность за помешивание зелья и своевременное добавление ингредиентов, в то время как Андромеда ловко работала над их аккуратной и точной подготовкой. Она была удивлена ​​тем, насколько Тонкс был сосредоточен на работе; она полагала, что он не хотел давать ей возможности сказать, что он магглорожденный, который не знает, что делает. Работать с ним оказалось легче, чем она ожидала, и Андромеда даже не осознавала, что урок окончен, пока внезапно не обнаружила, что ей больше нечего делать. Тед тоже выглядел ошеломленным внезапной нехваткой дел. — Думаю, на сегодня мы закончили, — сказал он, сдувая челку с глаз, а затем почти застенчиво посмотрел вниз, поигрывая большими пальцами. Их спасло своевременное появление Слизнорта, который поднял свои очки в роговой оправе, когда наклонился, чтобы осмотреть зелье. — Очень мило, — пробормотал он, — по пять баллов каждому из вас за отличное начало. Андромеда не могла не улыбнуться его похвале — если это сделало ее любимицей учителя, пусть будет так. Она посмотрела на Тонкса, и только когда он оглянулся на нее, удивленно приподняв брови, она поняла, что все еще улыбается. Она быстро пришла в себя. — Ты хороший партнер, — коротко сказала она, а затем снова посмотрела вниз, упаковывая свои вещи и стараясь не краснеть. Андромеда не была известна своими улыбками — ни одна из сестер Блэк не была — и она чувствовала, что выдала часть себя, случайно улыбнувшись маглорожденному парнишке. Девушка снова почувствовала на себе взгляд Тонкса, и когда она набралась смелости, чтобы снова посмотреть на него, она увидела, что он улыбается ей. — Почему ты так смотришь на меня? — спросила она. Это нервировало, эта ухмылка. Беспокоило то, как легко, казалось, пришла к нему уверенность; насколько больше ему шла ухмылка, чем хмурые взгляды, которые она видела. Андромеда чувствовала, как горят ее щеки. — Потому что ты выглядишь совсем по-другому, когда улыбаешься, — сказал Тонкс, пожав плечами, но его улыбка исчезла так же легко, как и появилась, когда Люциус направился к столу. — Пока, — пробормотал Тонкс и зашагал к своим хаффлпаффским друзьям. Люциус надменно фыркнул. — Он тебе помешал? — спросил он, когда они присоединились к потоку студентов, выходящих из класса. Андромеда пожала плечами, пытаясь скрыть лицо. Она надеялась, что ее румянец исчез. — Не могу поверить, что Слизнорт заставил тебя работать в паре с Тонксом, — сказал Люциус, нахмурившись, — может быть, я поговорю с отцом. Андромеда внезапно почувствовала сильное раздражение по отношению к Люциусу. — Если бы ты не назвал Тонкса грязнокровкой в поезде, всего этого вообще бы не было, — отрезала она. Люциус возмутился, выглядя так, словно она ударила его. — Ну, я…я имею в виду, — пробормотал он, но потом запнулся. На обед они шли молча. Андромеда угрюмо грызла какой-то пастуший пирог, а Люциус объяснял всем, что у нее плохое настроение из-за того, что ее поставили в пару с магглорожденным. Она позволяла им думать то, что они хотели думать. Она даже сама не была уверена в том, что именно она думает о произошедшем. Андромеда знала лишь одно — она все еще думает об ухмылке Тонкса.