Cigarettes after sex 🌹

Только сев в такси, я позволила себе выдохнуть, осознавая, сколько на самом деле напряжения держала в себе со вчерашнего вечера и каких усилий мне это стоило - тут же накатила усталость и, назвав водителю свой адрес, я обессиленно закрыла глаза. Находясь рядом с Юнги, я старалась вести себя, будто ничего не произошло, но не чтобы показаться сильной - перед ним мне не нужно было показушничать - а потому что слишком боялась признать, что кое-что все же произошло. Ничего не менять дальше не выйдет, но в этот раз вести себя, как прежде, было ещё уместно и я не могла отказать себе в слабости насладиться этой безмятежностью. Если честно, я сама не понимала, с чего вдруг решила вчера высказаться, ведь не планировала этого делать - все вышло как-то само собой и казалось просто абсолютно естественным. Видимо, я уже настолько свыклась с этим чувством, что считала его самим собой разумеющимся и не ожидала такой реакции. А какой ожидала? Без понятия. Задумавшись сейчас, я поняла, что, наверное, не ждала ничего: по крайней мере, романтической сценки, где Юнги улыбается, целует меня и отвечает что-то типа "и я тебя люблю" в голове точно не было. Тогда почему было настолько больно? Возможно, мне просто хотелось, чтобы он знал и принял это, а не обрывал на полуслове, будто ему моя любовь и даром не сдалась. Но чувствовала бы я себя лучше, если бы он просто не ответил? Будучи откровенной, не думаю. Очень хотелось разозлиться на Юнги, ведь всегда проще обвинить кого-то, жалея при этом себя, но не выходило. Я прекрасно понимала, что виновата сама: никто не заставлял меня признаваться, зная, что единственный ответ, который не причинил бы мне боли, я не услышу. И реакцию Юнги я тоже понимала. Нет, это не было попыткой оправдать в своих глазах любимого человека, я правда понимала. Как бы там ни было, я была ему дорога: не так, как он мне, но не меньше, а просто иначе. Юнги показывал это огромное количество раз. Представить себя на его месте было непросто, но что-то подсказывало мне, что слышать признание от дорогого человека и не мочь ответить - тоже непросто и он этого правда не хотел. Так или иначе, но по итогу все равно выходило, что злиться или обижаться на этого мужчину я не могу, наверное, что бы он не сделал. И от этого, если честно, становилось немного страшно - постепенно приходило осознание, насколько я в самом деле от него зависима. "Думаю, мне всё же стоит бросить" - сейчас я жалела больше о том, что сказала именно это, чем о злополучной попытке признания. Это решение всё ещё казалось мне правильным, но при мысли о том, что Юнги в моей жизни больше не будет, душа заполнялась пронизывающим холодом, от которого по телу прошла лёгкая дрожь, а разум тут же начинал паниковать. В попытке успокоиться, я постаралась представить, как легко справилась бы сама в те моменты, когда Юнги подставлял мне своё плечо, ведь раньше я как-то обходилась без него, смогу и снова. Да и к тому же, таких моментов было не так и много. Зато как важны они были для меня... Особенно один. Мне сложно было жаловаться на жизнь: во-первых, не привыкла, во-вторых, если честно, поводов было не так и много, а в-третьих, не считала никого из знакомых настолько близким, чтобы показывать перед ним свою боль. Зачастую мне было проще справиться самой, чем заставить себя поделиться с кем-то, и чем больнее и сложнее мне было, тем больше была вероятность, что так я и поступлю: запрусь, не подпуская никого, перегорю, задыхаясь от душащих слёз и эмоций, выверну душу наизнанку, а на утро буду как новенькая - конечно, помятая, но абсолютно спокойная, ведь чувств больше не останется. Обычно это было "разовой акцией" и событие, которое доводило до такого состояния, больше не трогало душу. Но было кое-что, заставлявшее меня ломаться ежегодно вот уже на протяжении восьми лет - годовщина маминой смерти. Пожалуй, я уже смирилась с тем, что мне не выплакать боль от ее потери - самого светлого человека, которого мне доводилось знать. И каждый год, в день, когда мир лишился её тепла, меня ломало так, что не позавидовали бы даже наркоманы. Зная о том, что ночи, чтобы прийти в себя, мне не хватит, и прекрасно понимая, что как минимум два дня я буду абсолютно ни на что не годна, я отключала телефон и оставалась дома, с головой погружаясь в свою боль, не позволяя никому пытаться меня отвлечь или утешить, по каплям пропуская всю ее сквозь себя - чтобы без остатка. До следующего года. Обычно одиночество помогало мне - задыхаться от слёз, зная, что никто не видит и не слышит, и не попытается утешить шаблонными заученными фразами, от которых никогда не становится лучше, было как-то проще. Но в этот раз что-то было не так - от одиночества становилось лишь хуже, холоднее и страшнее, а я спохватилась об этом слишком поздно и, даже когда поняла, тянула до последнего, пока не почувствовала, что на грани и ничто, кроме чьего-то присутствия, меня на ней не удержит. Три часа ночи. Звонить в таком состоянии ни брату, ни единственной настоящей подруге не хотелось - они оба знали, что со мной происходит в этот день, бросились бы жалеть, пытаться успокоить, но это бы не сработало, ведь не работало никогда. Юнги оставался единственным, кому я могла довериться - я чувствовала, что правда могла. Было странно набирать его номер в такое время и, пока шли гудки, мне не удавалось скрыться от угрызений совести, но стоило прозвучать его сонному обеспокоенному голосу, как совесть заткнулась: у меня было ощущение, будто в душе порвалась струна и напряжение несколько спало. -Что стряслось, Соён? Ты в порядке? - я далеко не сразу собралась с духом, чтобы ответить, чем, кажется, заставила его заволноваться ещё больше. - Соён? -Я в порядке... - то, насколько затравленно прозвучал мой голос, удивило даже меня, так что сразу пришлось признаться: - На самом деле нет, я просто имею ввиду, ничего не случилось... На этот раз некоторое время молчал Юнги, но зато после его слов снова стало немного легче: -Не хочешь об этом говорить? -Не хочу... - я прижала колени к груди и спрятала в них лицо, от чего ответ прозвучал совсем тихо. -Я не могу приехать, девочка, мы на съёмках за городом, - каждое произнесённое им слово было пропитано настолько искренним сожалением, что я не сомневалась - он бы сорвался прямо сейчас, если бы мог. И это значило ничем не меньше, чем если бы он всё же приехал. -Ничего, это и не нужно. Просто побудь со мной немного. -Конечно я с тобой, Соён. Я даже не знала, где он находится, но четко ощущала, будто бы он рядом - правда со мной. Не услышав ничего в ответ, мужчина не на долго задумался и заговорил снова: -Подожди секунду, - после чего бросил трубку, но, не успела я опомниться, как на телефон поступил видеозвонок. Думать о внешнем виде не было сил, так что я просто ответила и на тусклом экране передо мной возникло заспанное лицо Юнги. На сердце стало немного теплее. - Иди в постель, ладно? До этого я сидела на полу, что, признаться, было не слишком удобно и достаточно холодно, так что не стала спорить и переместилась на кровать, кутаясь в одеяло. Увидев, что я выполнила сего просьбу, мужчина кивнул, поставил телефон и сел. В темноте практически ничего не было видно и потому я немало удивилась, услышав нежные звуки фортепиано и узнав в них колыбельную. После наверняка сложного рабочего дня, посреди ночи он играл для меня. Я почувствовала, что снова плачу, но уже совсем иначе: поток слез не душил, сжимая горло, а одинокие слезинки неспешно стекали по щекам, принося с собой долгожданное облегчение. -Я побуду тут, а ты постарайся заснуть, - его тихий спокойный голос был, как бальзам на душу и я поняла, что правильно поступила, позвонив ему. Боль постепенно отступала, уступая место спокойствию и, к своему удивлению, вскоре я спокойно и крепко заснула, а на утро обнаружила несколько сообщений: "Дай знать, как проснешься" "Приеду, как только смогу" "Не пугай меня так больше" Сердце заныло пуще прежнего и я недовольно вздохнула - успокоилась, называется. Но корить себя не было смысла: в любом случае, я бы вспомнила эту ночь. Для меня она стала отправной точкой к тому, что произошло сегодня. Читая те сообщения на утро я очень четко поняла, что мои чувства к Юнги не ограничиваются привязанностью, симпатией или влюбленностью - так для меня чувствовалась любовь. Доверие. Спокойствие. Принятие. И теплота. Не представляю, как я смогу без него. Но теперь и не представляю, как смогу с ним: у отношений без взаимности нет будущего, отношения без будущего - пустая трата времени и усилий и слишком явная демонстрация отсутствия самоуважения, а это не та жертва, которую я готова принести. Наконец оказавшись дома, я посмотрела на себя в зеркало и негромко заговорила сама себе, как каждый раз, когда мне нужно было себя убедить: -Ты справишься, девочка. Ох уж это "девочка" - такое простое, пожалуй, невзрачное и безэмоциональное само по себе, но приобретавшее для меня огромную ценность, произнесённое его голосом. Это не привычные и опостывшие "дорогая/милая/зайка/солнышко", не "моя девочка", сделавшее бы меня лишь дополнением, а ненавязчивое и ласковое "девочка". Как же я его обожала. -Ты справишься, хоть и будет очень сложно, - я ободряюще улыбнулась своему отражению и немного стыдливо прикрыла глаза, вспоминая об оставленных в квартире Юнги вещах. - Даже если не сразу.