привкус лета в моих лёгких

— мне с тобой так приятно. каждый раз шёпотом, каждый раз с невероятной искренностью, словно от самого сердца отрывая; будто оно ритмом этих пяти слов выбивает из себя удары, разносящие трепетные мурашки по коже, иногда до нежных капелек росы на шее и всегда до приятного волнения в собственной груди. это стало таким привычным, что до безумия хорошо. что чувствуется, будто так и должно быть всегда. вроде того ощущения, когда осознаёшь, что человек всегда будет рядом и никогда, никогда не исчезнет – не уплывёт одиноким парусником за морской горизонт, не растворится сахаром в горячем кофе. хотя вроде бы нас ничего с тобой не связывает. типо, мне с тобой тоже так хорошо, но я ничего о тебе не знаю. я не знаю даже, к чему вообще мне что-то знать о тебе. кажется, что это не нужно; нам же и так хорошо вдвоём. правда? нравится, когда ты просто влетаешь в мою комнату, чуть не срывая картонную дверь с петель, и тянешь за руку на улицу; а там – ветер, сильный-сильный, скидывает капюшон с твоих неспокойных волос, уносит остатки овсянных хлопьев с твоих щёк, или я помогаю ему, и мои пальцы на твоей сахаристо-тростниковой коже, бегают по родинкам точечным, разбросанным по лицу... безмолвные белые полосы в размазанной по небосводу голубизне, шумные косяки птиц, рассекающие воздух, уснувшие мотыльки на пыльном подоконнике, улыбающиеся тени золотого солнца на стенах, в углу забытые-набитые тёмно-синие чемоданы, бумажные кораблики, самолёты, бессонные окна, бьющиеся о стекло искры. какая-то старая пластинка неспешно кружит, отбивая мелодию в висках; напомнит о себе ещё, когда ветер августа окончательно засядет в лёгких – дымом огонька на одеждах. постеры поблёкшие с убегающими уголками, бушующие волны на их цветных картонках, парящие под тёплым светом солнца пылинки, сахарная пудра, дурманящий аромат пряного чая, лепестки засохшие цветов в пустых кружках. тепло не отрывается от лица, шеи; нежность, тягучесть мёда, туманная слабость. губы оседают на щеках и лбу, воздушные рисинки волос путаются в тянущихся секундах, рассыпаются на ниточки сладкой ваты все прикосновения последних трёх недель, едва не рвутся под остриём скользящей иглы по диску. руки тянутся к рукам, мнут ладони, пересчитывают подушечки каждую незначительную складочку, хрупкие косточки, бархатистые ямочки; щекотно. поздний поезд – золотой закат, расползающиеся по широкому горизонту безешные облака, великаны холмы, вырисовывающие свои силуэты на самом конце планеты, вьющиеся клубнично-йогуртные оттенки по кругу. последние торопящиеся движения, напоминающие грусть объятия, грохочущие-хохочущие колёса, кучерявые, режущие и глаза, и воздух кучки дыма, пушистые, цветистые, мягкие, недосягаемые. закончилось. наше лето. — скучаю.