Во все цвета

С "песней про вертолёт" по-прежнему упорно не клеилось - Глеб честно пытался найти в данных махинах с пропеллером что-нибудь эстетически-драматичное, выискивал мелодичность в звуке лопастей и ломал голову над совместимостью этого слова со стихами как таковыми, но выходило, мягко говоря, с трудом: а точнее сказать, не выходило вообще, кроме дурацких ассоциаций с голубым вертолётом из песни про волшебника. Глеб заходил в тупик, злился на отсутствие поэтичности в вертолётах, на саму идею, на себя за сбой в системе, которая, казалось бы, способна выдумать что угодно из чего угодно - в одну из таких тяжких дум позвонила Ирина Владимировна, выдёргивая из мира неудобных лопастей. -Здравствуй, сынок. Не отвлекаю? -Мммм нет,- туманно отозвался Глеб, которого было тяжеловато отвлечь от предмета раздумий даже если очень постараться - он переложил трубку в другую, более удобную руку, продолжая увлекательное занятие в виде того, чтобы сидеть перед пустым тетрадным листом уже чуть ли не полчаса. -Я просто поделиться хотела... вот читаю сегодня журнал, и тут анкета. Они вообще обычно такие довольно дурацкие бывают, но в этой мне бросился в глаза вопрос один... сейчас найду, тебе понравится... Глеб покорно слушал шуршание газетных страниц - сейчас ему бы понравилось только то, что помогло бы найти выход из сложившейся (а вернее, как раз так и не сложившейся) ситуации с треклятой летающей машиной, и он сильно сомневался, что этот выход может найтись в какой-то анкете. -Вот. В каких обстоятельствах вы чувствовали бы себя комфортнее всего? -Если бы умел летать,- с ходу и не задумываясь бросил Глеб почти на автомате - на этот вопрос у него всегда был ответ ещё с детства. Вдруг его как ошпарило - как это не пришло в голову сразу же, стоило Саше заикнуться о несчастном вертолёте? Как он мог пропустить эту мысль ещё там, на старте своих мучений? -Вот и у меня тоже так. Именно что так. Глеб уставился в одну точку всё на том же тетрадном листе - конечно, вот оно. Он в самом деле не подумал об этом первым же делом? Что связывает все его мечты со злополучным вертолётом - он умеет летать, чёрт возьми, конечно же он умеет летать... Он схватил ручку, не выпуская трубку - вдруг спохватился и сообразил, что всё ещё молчит. -Да, мама. Вот именно. Знаешь, просто спасибо. Я просто... Я просто очень тебя люблю и... Он сам не понял, что произошло - глаза вдруг стали ощутимо влажными от необозримой волны эмоций, сравнимой только с цунами. На него неожиданно разом, с силой неукротимой стихии обрушилось всё: взлёты и падения, смерть и оживление, крещение, будто прошедшее через его душу невидимым огнём пару дней назад, после которого он лишь плакал, плакал и не мог остановиться - час, два... Над всем этим была мама и полёты - ему показалось, будто что-то мешает говорить, а от неясного волнения ни с того, ни с сего задрожали руки. Он положил ручку, поняв, что не в состоянии написать и буквы. Он боялся, что сейчас она удивится, что решит, будто он совсем сошёл с ума, или спросит, что с ним - ведь он так и не сможет объяснить, что за секунду понял, как связать всю свою жизнь вместе с ней с вертолётами. Но она не удивлялась. -И я тебя, Глебушка. Я знала, что ты поймёшь. Конечно, он понял - "мы летим, а вы ползёте". Здесь всё ясно - причём ясно давно, надо лишь суметь посмотреть. Заглянуть "за"... ...Вопреки недавнему мертвенному затишью, месяцы подготовки к десятилетию, напротив, шли в таком бешеном ритме, что агатовцы едва сами за ними поспевали - настолько, что толком не заметили, как ворвались в новый год. Для них жизнь мерялась не календарём, а их же деятельностью - этот десятый рубеж закрыт ещё не был, а потому всем было не до мандаринов и не до оливье. Глеб, всё больше проникаясь появившимся на шее крестом, обнаружил для себя ещё один мир, на этот раз уже не посредством наркотиков, алкоголя и эзотерики - мир ещё не очень знакомый, но уже к себе манящий. Мир чудес. Тема волшебства и загадки просачивалась в наброски явственно, как никогда. Вадим на пару с Сашей хлопотал о концерте, то и дело выдумывая какие-то фантастические требования то к звуковикам, то к освещению, заставляя хвататься за голову как одних, так и других - Андрей пил кофе и репетировал в одинаково усиленном режиме. В интервью все четверо обещали что-то запредельное и кокетливо зазывали на праздник - на этот раз, впрочем, что-то запредельное не было блефом: в первый раз за всю свою деятельность они настолько ощущали, что всё ещё могут заявить о себе так, что если о них ещё и забудут, то уж по крайней мере точно нескоро. Временный упадок и застой оказались не финалом, но лишь вступлением ко второму дыханию. О н о пришло тем самым февральским днём - каждый из них почувствовал это ещё с самого утра и к вечеру успел накопить до предела. Им снова казалось, что всё ещё впереди, что их ещё ожидают новые свершения на пороге второго десятка - они могли увидеть эти очертания "светлого будущего", так им непривычного, почти что не иллюзорно. Самойловы как по команде так ни разу и не поссорились вплоть до самого концертного вечера - Саша с Андреем блестели полными энтузиазма глазами. Им хотелось как-то сказать об этом ощущении, но вместе с тем казалось, что если его озвучить, оно вдруг возьмёт и куда-нибудь уйдёт - а ведь его определённо ещё стоило приберечь. Глеб глянул в сторону кулис и улыбнулся на гудение зала, напоминающего растревоженный улей. -Народу много,- сыто констатировал он, щурясь на неяркую лампочку - Вадим довольно хмыкнул. Когда его там было мало, собственно - впрочем, сейчас масштабы впечатляли даже их, привыкших к оглушительным толпам. Глеб вдруг осознал, что именно сейчас, в самый ответственный и волнительный момент, он не нервничает - скорее... Скорее, чувствует себя живым - именно. Живым и готовым делиться этой жизнью. Наконец Вадим не вытерпел первым - э т о слишком рвалось наружу. -Как будто страницу переворачиваем,- вполголоса заметил он, разглядывая гитару и следом, подняв голову, ловя взгляд поблёскивающих голубых глаз - как и всегда, как и все эти десять лет. Как тогда - два карих омута, туманные незабудки, яркие чёрные угольки и пара мягких, ласковых зеленовато-серых. -Знать бы ещё только, куда мы идём теперь... -В чудеса,- твёрдо сказал Глеб, тряхнув чёлкой, берясь покрепче за бас-гитару и делая первый шаг в сторону массовой истерии - или нет. В сторону новой грани. И стоит сказать ещё кое-что - он был абсолютно прав.