Крик в пустоту

– Я думаю, мы все сомневаемся в решении Кевина Дея остаться еще на год в Пальметто, когда Рико и Нил Джостен уничтожают линию защиты Лисов. Не говоря уже о том, что сам Кевин и нападающие-первокурсники Пальметто с трудом пробиваются через линию защиты Воронов. – Не знаю, Джон, я считаю, что хоть Вороны играют немного лучше и их сплоченный стиль очень помогает, в игре Лисов есть более симпатичная динамика, есть замечания, с которыми я вынужден согласиться. Стиль Воронов кажется слишком агрессивным по сравнению с прошлыми годами. – Что ж, скажу лишь, что если Рико и Джостену удается заставить линию защиты Лисов выглядеть настолько плохо, представьте, насколько лучше было бы, если бы в линии Воронов по-прежнему играл Кевин Дэй. – Мне приятно видеть Дэя в оранжевой форме Пальметто, как и Джостена, если быть до конца честным, можно сказать, что связь между Дэем и Джостеном была лучше, чем у Мориямы с каждым из них, я думаю, если мы дадим Дэю и Джостену больше времени вместе, они окажутся лучшим дуэтом... Экран становится черным, но слова репортера уже эхом отдаются в голове Кевина. Нет, нет, нет, это плохо. Подобный публичный вызов привел бы Рико в ярость, которую невозможно описать словами. В последний раз, когда кто-то подумал, что Рико не лучший, он сломал руку Кевину. И Кевин не пользуется таким уважением, как Нил, нет, Нил - это собственность, Нил - это игрушка, которая была явно дана ему для игры. Нила более чем можно сломать. Но как Рико может сломать то, что уже сломано? Нил не посмотрел на них ни разу за весь матч и он играл весь первый тайм, несмотря на полную скамейку запасных нападающих. Он смотрел куда-то в сторону их голов, на пол, на стены, но никогда прямо на них. Кевин чувствовал, как дрожит, чувствовал, как разваливается по швам и удерживается чистым страхом. Один шаг и все рухнет. Как будто им нужно было еще одно доказательство того, что Нила больше нет, по крайней мере, их Нила, по крайней мере, Нила, которого Кевин тренировал целый год, Нила, который прикрывал спину Кевина и рисковал всем ради него и Лисов, говоря с Рико и привлекая его внимание. Нила, который наслаждался экси. Нила, который наконец-то начал жить своей жизнью, а не выживать в ней. Последние несколько месяцев Кевин пытался держаться и быть сильным для того Нила, но теперь, когда его нет, зачем стараться? Что стоит обещание мертвеца? Зачем вообще развязывать войну с мафией из-за человека, которого больше нет? Зачем тратить часы на разговоры и планы со Стюартом, если это все равно проигрышное дело? Рико уничтожил и разорвал Нила Джостена на части только для того, чтобы сломить их. Этого не вернуть, не тогда, когда Рико, кажется, достиг пика своего садизма, не тогда, когда глаза Нила мертвые и впалые. Не тогда, когда под шлемом больше синяков, чем кожи. Не тогда, когда Нил был совершенно один в Гнезде с обезумевшим Рико в течение 5 месяцев. Нила Джостена больше нет, а если Нила больше нет, то нет и надежды. Потому что, если Рико смог превратить Нила, мать его, Джостена, в эту пустоту, то как Кевин должен быть в состоянии пережить его? Бороться с ним? Выйти против него на поле всего на 5 минут? Он недостаточно силен, не достаточно хорош, он никогда не был достаточно хорош, чтобы победить Рико. Может быть, тот репортер был прав, может быть, ему стоит вернуться, может быть, он сможет вернуть свое место и в то же время быть рядом с Нилом. Может быть, он сможет сделать все лучше, исправить свои ошибки, ведь если бы его не было здесь, Нил не попал бы в Лисы с самого начала, ему вообще не пришлось бы ехать в Эвермор. Может быть, это все его вина - – Кевин, милый, мне нужно, чтобы ты сделал глубокий вдох. О, так вот почему его легкие горят. А Нил чувствует то же самое, когда Рико насильно вливает воду ему в горло? Кевин знает, как Рико нравится смотреть, на сколько люди беспомощны, когда он топит их. Он видел, как тот делал это раньше и знает, что чувствуют руки Рико, когда сжимаются на горле. Он знает, каково это, когда его жестокие руки выбивают кислород из твоих легких... – Дэй, тебе нужно собраться с мыслями, – французский удивляет его и он задыхается, когда смотрит вверх, ожидая увидеть копну беспорядочных темных волос и серые глаза, или рыжие локоны и ледяные голубые, ожидая увидеть единственных двух людей, которые могли бы понять – вместо этого он встречает сердитые овалы, и он не может остановить дрожь, мурашки или жжение в глазах. Есть еще один человек, который понимает – Помни, что мы должны сделать, мы не можем допустить, чтобы ты сломался прямо сейчас, Нил рассчитывает на нас... Мне нужно, чтобы ты собрался. Мне нужно, чтобы ты собрался. В голове у Кевина все перевернулось и он прекрасно понимает, что нужно сделать, чтобы Эндрю сказал подобное. Но правда в том, что Эндрю был на грани срыва столько же долго, сколько и он. Может быть, даже дольше, может быть, даже сильнее. Потому что Эндрю так же чертовски напуган, как и Кевин, Эндрю как никто другой понимает, насколько эти пустые глаза замораживают воду, угрожающая заставить его тело замерзнуть и сдаться. Эндрю был при всех звонках Стюарта, когда они пытались найти способы заставить другие семьи мафии бороться с Морияма и вернуть себе власть. Эндрю жаждал вырваться на свободу так же, как Кевин последние несколько месяцев. И он не понаслышке знает, как трудно не пить до тех пор, пока твое тело просто не выдержит, не съехать с дороги, не прыгнуть с моста - Эндрю нужно что-то, кто-то, чтобы удержать части вместе так же, как и Кевину. Кевин делает глубокий вдох и надеется, что Эндрю поймет его. Они держались вместе так долго, они могут продолжать, они должны продолжать. Они должны дать Нилу Джостену это, шанс быть свободными, даже если Нил, который им нужен, ушел. Пока он все еще в этом аду, они должны держать себя в руках. Срываться можно только когда Нил будет на свободе и в безопасности. – Кевин, – говорит Ваймак в дверном проеме. Он не заметил, когда его товарищи по команде вышли из раздевалки, кроме Эндрю, конечно. – Ты точно уверен, что я не пожалею, что поставил тебя на последний тайм? Сможешь ли ты справиться с этим? Сможешь ли ты справиться с паникой, страхом, зудом, болью? Эндрю прижимает руку к шее Кевина, и тот наконец-то может нормально дышать: "Я должен это сделать, я должен быть с ним на площадке, папа". Как всегда, глаза Ваймака смягчаются, когда он слышит это слово и Кевин больше не чувствует себя виноватым за то, что намеренно использует его: – Хорошо, но если увижу, что тебе плохо, я тебя уберу. Кевин кивает и на этом все. Он может это сделать, они могут это сделать, он смог выдержать 45 минут, он сможет выдержать еще 45 минут. Это все для его – их Нила. Они могут закончить это. Он отключается, когда доходит до дверей поля и видит, что Нила поставили на позицию защитника вместо привычного нападающего Кевина. Он знает, что падает. Кевин знает, что Рико сделал это, чтобы отвлечь и сломить его и он не может сказать, что это не работает. Кевин не может заставить себя убрать с дороги побитое тело Нила, не может заставить себя не отдавать Нилу мяч. Он работает на автомате, но автоматическая настройка нарушена, и в следующий момент раздается финальный гудок, а он даже не приблизился к воротам за весь второй тайм. Он даже не смотрит на счёт, он просто смотрит на Нила. Нила, который смотрит на счет, и который выглядит так, будто его больше не могут держать ноги. Нил, который, кажется, еще не совсем там, но уже далеко, в более безопасном месте. Нил, который снимает перчатки, даже не отрываясь от счета, показывая фиолетовые и синие синяки, покрывающие его руки. Скотч, который ,скорее всего, удерживает вместе раны, шрамы от ожогов, намного хуже, чем после Балтимора. И Кевину требуется время, чтобы его не стошнило прям там. Есть и более старые шрамы, и светло-розовые пятна без чувствительности, и участки, которые все еще выглядят красными, изо всех сил пытаются зажить в страшной жизни Гнезда. Кевин не может представить, как больно держать ракетку с ожогами на руках, а тем более играть, бить палками и так много двигаться. Через секунду перчатки снова надеты, вероятно, по приказу Рико, чтобы Кевин увидел хотя бы малую часть пыток, которые он проживает каждый день, чтобы не нервировать его. Единственная проблема в том, что это работает. Потому что Кевин находится в секунде от того, чтобы схватить Нила прямо в этот момент и бежать, пока они не доберутся до безопасного места. Бежать, пока Нил не вырвется из чудовищных рук Рико, бежать, пока их Нил не вернется... Он не хотел делать шаг вперед, но Нил отшатнулся назад, и это вырвало воздух из легких Кевина, а вместе с ним и часть его сердца. В мгновение ока Эндрю оказывается рядом с ним, удерживая Кевина и обхватывая его рукой за талию, пока сам впитывает боль Нила, кроме... Кроме того, что Нил наконец-то смотрит на них. И если бы не Эндрю, напоминание о плане, который у них есть, он бы уже ушел, спрятав Нила ото всех. Потому что Кевин даже не может найти слов, чтобы объяснить боль в глазах Нила, ужас, безнадежность, которые сделали из него существо, борющееся за выживание. Эндрю держит его так крепко, что Кевину кажется, что у него появятся синяки, но он не возражает и не беспокоится. Эндрю использует Кевина, чтобы удержать его и вернуть назад, но все, что Кевину нужно – это бутылка водки и разрушенная печень. Еще одно моргание и Нил отводит глаза. Кевин даже не пытается понять японский, Нил делает шаг в сторону. Другой. Еще один. – Только не сдавайся, мы вытащим тебя, я обещаю, – эти слова прозвучали на французском прежде, чем Кевин успел подумать. И Нил остановился, но не поднял на них глаз. – Мне жаль, – едва слышный шепот, достаточно громкий, чтобы Кевин и Эндрю услышали, а затем он уходит. Потому что Кевин знает, что Нил уже сдался. Он не помнит, как ушел с корта, он просто благодарен, что не видел лица Рико, иначе сошел бы с ума. Он не знает, когда и как он попал в квартиру Ваймака, а не в дом в Колумбии. Но Эндрю и Ваймак там, так что этого должно быть достаточно. Без Нила все не так. Он смутно помнит, как отец говорил, что вытащит его из суда. Он задается вопросом, больно ли ему так же, как Кевину с Эндрю. Слова выплескиваются из его рта, но Эндрю, похоже, не возражает, и он продолжает и продолжает. К тому времени, когда он заканчивает, напоминание о том, что у них есть план, как вытащить Нила, немного успокаивает их беспомощность, и этого должно быть достаточно. Но без Нила этого недостаточно.

_____________________________________________

Нил хочет кричать и бежать обратно к Кевину и Эндрю, но постоянные угрозы Ичиро звучат в его голове громче, чем когда-либо. Его кожа горит, ему хочется вернуться назад и спрятаться в объятиях Эндрю навсегда, а Кевин будет стоять у них за спиной, охраняя. Его руки не перестают дрожать, он не может дышать, он хочет вернуться, он хочет повернуться и пойти в домашнюю раздевалку, он хочет к своим Лисам, он хочет к своей семье. Натаниэль почти ничего не чувствует, но Нил чувствует, и все, чего хочет Нил - это вернуться, вернуться в безопасность, поверить обещаниям Кевина, надеяться, что все закончится, верить, что у него есть шанс, верить, что он выберется живым. И он не может не оглянуться, и зеленые глаза встречаются с его. Он останавливается – хочет вернуться к Эндрю, ему нужно вернуться к Эндрю... Но рука обхватывает его шею, и это настолько отличается от того, что делает Эндрю, что Нил исчезает, прячется, забирается в запертый ящик. Потому что Натаниэль понимает, что это за хватка. Угроза, боль, которая следует за этим и все исчезает. Чувства и надежда прячутся в том же ящике, в котором сидит Нил Джостен. Он по-прежнему смотрит в глаза Эндрю, но больше не может ни видеть их, ни пройти мимо. Он реагирует только на угрозы и страх, он знает, какой вред может причинить тоска. Даже если все внутри холодно, как никогда, он отворачивается. Даже если он едва чувствует собственную кожу, он отпускает того, кто ему дороже всего на свете и заставляет свои ноги нести его в раздевалку. Он не чувствует пощечины, которая раздается в его голове, когда они оказываются в раздевалке. Он не чувствует укуса, не слышит слов Рико, не чувствует руки на своем горле, не чувствует жжения в легких. Он не чувствует своего наказания в ту ночь, ни рук, ни жжения в пояснице, ни порезов, ни холода. Надежда заперта глубоко в его сознании, но он все еще надеется, что ему удастся выбраться живым.

____________________________________

– В любом случае, раз уж мы затронули тему матча «Вороны» - «Лисы», я хотел бы поговорить о том, что Эшли Морган упомянула в своем комментарии с Джоном Генри в перерыве матча. И это динамика, которую Нил Джостен, похоже, имеет со своей нынешней командой по сравнению с командой «Лисов». И это то, что я заметил давно, но думал, что, возможно, я неправильно интерпретирую происходящее, но комментарии Эшли заставили меня понять, что я не единственный, кто это видит. Быстрый поиск в Google подтвердил, что много людей думают так же. – Дело в том, что в «Лисах» мы все помним живого и саркастичного Нила Джостена, мы все с нетерпением ждали, когда он разберет на части другие команды и устроит драку. Мы все помним, как хорошо он ладил со своими товарищами по команде, защищая их с самого начала, и просто близость, которая была среди них. Как я уже сказал, я не единственный, кто заметил, насколько тихим стал Джостен после перехода в команду Эдгара. С тех пор, как он объявил о своем переходе, мы не видели его более чем в одном-двух интервью, и он не тот крикливый парень, которым мы привыкли его видеть. Я просто не думаю, что ему нравится играть с «Воронами» так же, как с «Лисами» и я не могу не задаться вопросом, хочет ли он вообще остаться играть там или нет. – Вообще-то, спасибо, что заговорил об этом, Саймон. У меня были такие же мысли в течение последних нескольких недель просмотра матчей «Воронов», потому что Джостен, похоже, не ладит ни с кем из своих товарищей по команде. Более того, я заметил, что некоторые из них открыто его недолюбливают и проходят мимо без комментариев. Я не единственный, кто заметил, насколько более сдержанным выглядит Джостен, и как другие «Вороны», кажется, не обращают на него внимания. Вспоминая его отношения с «Лисами» на первом курсе, неудивительно, что его игра уже не та, учитывая холодное отношение к нему со стороны новой команды. – Именно! Мы все помним, когда произошла вся эта история с Веснински, во время которой Джостен был похищен, после этого «Лисы» встали на его защиту и, очевидно, оказали поддержку в его лечении. В то время как было бы проще отстраниться от человека с таким прошлым. Почему-то я сомневаюсь, что Вороны могли бы оказать такую же поддержку, если бы случилось нечто подобное. – И последнее, о чем я хотел упомянуть, несмотря на то, что режиссер посоветовал мне, что это не будет разумным действием, это фотографии, которые мне удалось найти и собрать, потому что это серьезный вопрос. И я обратил внимание на взаимодействие между Джостеном и Рико Мориямой после окончания матча, когда Морияма схватился за шею Нила и толкнул его вперед. Когда Джостен, казалось, хотел подойти к Лисам. А прямо перед этим у Нила произошла короткая стычка с Кевином Дэем и Эндрю Миньярдом, и пользователь Твиттера Кэти Ли смогла сделать фотографию, на которой четко видны синяки на руках, лице и шее Джостена, за которые не должна отвечать игра или тренировка. Кроме того, она утверждает, что ранее Джостен снял перчатки и показал Дэю свои руки, которые, похоже, были забинтованы скотчем. – Я также собрал фотографии из нескольких источников, на которых видно больше синяков и даже несколько порезов, за которые, опять же, экси не должна нести ответственность. И дело в том, что мы не можем забыть слова Кевина Дэя во время последнего весеннего чемпионата: что он никогда не катался на лыжах. Больше никаких слов или объяснений не последовало, но это заставляет задуматься о том, что если причиной перелома руки стал не несчастный случай на лыжах, а ее сломали? Кроме того, было анонимное заявление о злоупотреблениях в отношении «Воронов», которое было неожиданно снято в апреле прошлого года, а также многие отчисленные, которые утверждают, что тренировки в Эдгаре Аллане слишком суровы и трудны. Я не обвиняю университет Эдгара Аллана в физическом насилии над игроками, просто что-то здесь не сходится со всеми этими обстоятельствами, и внезапный уход Жана Моро в прошлом семестре без объяснения причин не улучшает ситуацию... Он не слышит больше ни слова. Экран становится черным, когда он судорожно нажимает на кнопку выключения. Он не может слышать все рассуждения о Натаниэле, Ниле, Ниле и Эдгаре Аллане. Он оставил это место позади. Его там больше нет. Его кожа все еще покрывается мурашками при мысли о том, что кто-то может заглянуть туда. Его нога не перестает подпрыгивать. – Эй, мне нужно, чтобы ты дышал, все будет хорошо, – слышит он слова, но его мозг не замолкает, пока Джереми не опускается перед ним на колени. – Жан, ты в безопасности, я обещаю, ты в порядке. Жану все еще трудно делать глубокие вдохи, но он качает головой: – Я знаю, что с тобой я в безопасности, mon soleil*, просто... он продолжает быть ужасом для других, он... он все еще там, мучается. Взгляд Джереми мягок, без жалости, он никогда не жалел Жана, и, к счастью, не понимающий, а принимающий. И он смотрит на черный экран, прежде чем повернуться и снова посмотреть на Жана – Я всегда думал, что Нил был хорошим парнем, немного замкнутым, когда я встретил его. Рико не должен иметь возможности добраться до таких хороших людей, как вы, ребята. Жан впускает тепло, позволяет Джереми принять и понять его, успокаивает его, словно волна: – Он вообще не должен иметь возможности добраться до кого-либо, но На... Нил, он - причина, по которой я смог найти тебя, благодаря ему мне вообще разрешили приехать сюда, и я сделал с ним ужасные вещи, я рассказал Кевину, кто он на самом деле, я был тем, кто изменил его внешность, чтобы его отец нашел его, и я чувствую... зная, через что он сейчас проходит, я... – Жан, послушай меня - можно я возьму тебя за руку? – он кивает и Джереми берет его руки в свою нежную хватку. – Это не твоя вина, ты не хотел этого, ты сделал то, что должен был сделать, чтобы выжить. Ты не плохой человек из-за того, что тебе было легче иметь дело с этим психопатом, ничто из того, что случилось, не твоя вина, ты не можешь винить себя за это. Он глубоко дышит, знает это, и он говорит Джереми об этом. – Просто... я чувствую, что должно быть что-то, что я могу сделать, чтобы помочь. То, как он поступил, я ненавижу думать о том, что Рико делает с ним, он... он не заслуживает этого. Джереми проводит большим пальцем по тыльной стороне руки Жана, мягко улыбаясь, прежде чем переплести их пальцы. – Никто из вас этого не делал, и мне неприятно думать, что кто-то, как Нил, проходит через это. Но я не думаю, что есть способ помочь, не причинив еще больше вреда, судя по тому, что вы мне рассказали. Жан отводит взгляд от глаз Джереми, уставившись на пустой экран, и вспоминает интервью, прежде чем вздохнуть. –Я мог бы позвонить Кевину, мы могли бы... мы могли бы признаться в истинных причинах нашего ухода, или... или хотя бы намекнуть на это, я не знаю, я... я не разговаривал с ним с тех пор, как приехал сюда. – Ты уверен, что это не вызовет проблем с Морияма? Я имею в виду, смогут ли они что-то сделать, если не захотят, чтобы вы рассказали о том, что произошло? И это вполне реальная возможность, но Жан не побоялся немного проявить непокорность еще в Гнезде, решив сохранить французский акцент. Ведь свобода означает, что он готов на большее. Этой свободой он обязан Нилу. – Да, но... я не могу оставить это, я не знаю почему, но мне... мне нужно поговорить с Кевином. И улыбка Джереми возвращает желудок Жана на свое место, заставляет его сердце вернуться к ровному ритму. – Ты знаешь, я поддержу любой твой выбор, мы вместе справимся со всем, что бы ни случилось. Когда Жан тает в объятиях Джереми. Все, что он может сделать, это улыбнуться - редкое явление. Но он спокоен, он в безопасности в объятиях Нокса. Это благодаря Нилу Джостену и Рене Уокер. Он сделает все возможное, чтобы вернуть его в семью. Ты - радость моей жизни. Je t'aimerai pour toujours*.

_____________________________

– На нашей стороне уже Бенедетти, Минг и Макаровы, кажется, немцы, Шейды тоже хотят участвовать. Честно говоря, я думаю, что они просто наслаждаются грязной игрой и несколько американских семей готовы пойти на это. Но итальянцы, китайцы и русские - все они очень хотят увидеть, как Морияма исчезнут. Слова Стюарта успокаивают, хотя Эндрю отказывается признать, что чувствует в тот момент, когда его мозг впитывает все. Рядом с ним задыхается Кевин, вскакивая на ноги в тот момент, когда голос раздается из телефона, стоящего на журнальном столике Ваймака. Он смотрит на телефон, только чуть менее напряженно. Предсказуемо, Кевин заговорил первым. – Так это действительно происходит? Мы их убираем? Мы отпускаем Нила на свободу? – Ну, вы ничего не делаете, только играете в свою глупую игру и привлекаете к себе как можно меньше внимания, но Дэй, ты подумал о том, о чем мы говорили? О том, чтобы открыто рассказать прессе, что случилось с твоей рукой? Кевин колеблется всего секунду – Да, об этом, Жан Моро позвонил мне, он... он сказал, что хочет помочь, если сможет, у него есть еще много вещей, которые нужно вынести в свет, и у него есть доказательства того, что с ним сделали в Гнезде. Я рассказал ему, что мы делаем, и он сказал, что мы оба можем рассказать прессе о насилии, которое происходит там вместе, и не только физическом. Голос Стюарта звучит приглушенно, как будто он говорит издалека. – Клянусь гребаным богом, я кастрирую этого японского ублюдка, когда он попадет мне в руки… – его голос вернулся через несколько секунд. – Это хорошо, более чем хорошо. Вы двое, плюс доказательства, которые привел тот человек из ток-шоу, должно быть достаточно, чтобы разъяренные фанаты и учреждения обрушились на Эдгара Аллана, но вы пока подождите, подождите, пока я скажу вам, когда. Вы слышите меня? – Да, конечно... – Ты скоро убедишься, что в ФБР нет шпионов? – Эндрю прерывает Кевина, лишь бросив на него взгляд. – Это наш первый шаг, мы перекроем их связи, уберем кротов, поставщиков, информаторов. Когда на тебя наседают примерно 5 мафиозных семей, это не очень приятно. Когда мы закончим, они будут слепы, глухи и бессильны. Затем мы займемся самим Ичиро. С остальными членами семьи разберутся власти. – Я хочу Рико для себя. – Миньярд, я позволил тебе участвовать в планировании, но ты не понимаешь, что это значит. Ты не хочешь участвовать в этом. – Ты не понимаешь меня, я убью Рико, даже если мне лично придется войти в Гнездо и схватить его самому. – Это не так просто, как ты думаешь, ты можешь... – Я убил свою собственную мать, Хэтфорд, ты думаешь, мне будет трудно убить человека, который послал других напасть на моего кузена. Который сломал руку Кевину, который послал насильника детей, с которым я жил, когда был ребенком, в дом моего дяди, после того, как убедил меня пойти. Кто послал гнилого доктора, который не любит держать свои руки при себе, следить за моей реабилитацией. Кто заставил Нила сохранить естественную внешность, чтобы его отец нашел его, кто сейчас относится к Нилу, твоему племяннику, как к домашней собственности, насилует и пытает его хрен знает сколько раз? Неужели ты думаешь, что я не могу справиться с убийством Рико Мориямы? Я сделаю все, что потребуется, чтобы сделать это, даже если ты или любой из этих мафиози встанет на моем пути. Он смотрит только на телефон, который молчит, пока кожа Эндрю горит от пристальных взглядов Кевина и Ваймака, пока британец не вздыхает: – Хорошо, я пошлю кого-нибудь привести ко мне Тэцудзи и Рико. Я свяжусь с вами, когда придет время, но я не обещаю, что не буду с ним церемониться. – Делайте с ним все, что хотите, мне нужно только убийство. – Неудивительно, что ты нравишься Нилу. Мне пора идти, но я буду держать тебя в курсе, дам знать, если что-то случится. Кстати, с днем рождения, Миньярд, ты уже можешь стать членом семьи, мы видим, как много ты сделал для Нила. Звонок заканчивается, и Эндрю может дышать с большей легкостью, чем последние семь месяцев. Он не думает о последней части разговора, ему наплевать на свой день рождения и на Хэтфордов, если на то пошло. Он игнорирует взгляды Кевина и Ваймака. Они на шаг ближе к возвращению Нила. Это все, что имеет значение.

_____________________________

Натаниэль не знает, делает ли он что-то не так, но Ичиро уже неделю не покидает Восточную башню. Обычно он не задерживается там дольше одного дня, но он все еще там и он чем-то очень сильно рассержен. К сожалению, Ичиро Морияма, как и его брат, обнаружил, что ему нравится выплескивать свою ярость, используя тело Натаниэля по своему усмотрению. Но в отличие от брата, Ичиро не заинтересован в применении физических пыток. Точнее, его не интересует только физический вред, он без проблем накачивает его наркотиками и обхватывает руками горло Натаниэля так сильно, что ожог пробивается сквозь привычный приход, или иногда ударяет его затылком о подушку, что имеет тот же эффект. В особо тяжелые дни в ход идут веревки, но Натаниэль обнаружил, что не слишком возражает. Раньше наркотики пугали его, но теперь он рад блаженному небытию. Он ничего не чувствует, ничего не думает. Он может работать с этим. Это также облегчает последующее общение с Рико, поскольку действие наркотика длится несколько часов. Возможно, это даже хорошо. Легче отпустить ситуацию и притвориться, что все это просто кошмар. Так легче представить, что он где-то далеко-далеко. Потому что Рико нелегко переносит необходимость одалживать своего питомца. Он плохо реагирует, когда чувствует угрозу. Жизнь и реальность - такие чуждые понятия, когда ему кажется, что он всего лишь труп, которым управляют, дергая за ниточки. Он играет в экси, забивает голы, бегает, принимает душ, позволяет Рико, Ичиро или Тэцудзи делать с его телом все, что они захотят. Он делает то, чего от него ждут и продолжает дышать. По крайней мере, он думает, что дышит. По крайней мере, пока. На самом деле он не чувствует и не знает. Он не уверен, что смог бы понять это, если бы умер сегодня. Все это битва. Каждый день он притворяется, что может жить в своей изломанной испорченной коже. Тихий треск головки бедренной кости, выскользнувшей из впадины в бедре, заставляет его вынырнуть из этого состояния с небольшим вздохом. Его мозгу требуется несколько секунд, чтобы понять, что только что произошло. Подождите, его нога больше не на своем месте. Его голова больше не держится под водой, он больше не чувствует, что плывет. Вся боль приходит сразу. Он слышит мучительный крик. Жжение в горле говорит Натаниэлю, что это он кричит, но он не может остановиться. Ни боль, ни страх, ни слезы больше не сдерживаются. Вода не только начала выливаться из стакана. Стекло разбивается, и повсюду валяются осколки, и нет способа склеить их обратно. Спасите меня, спасите меня, спасите меня! Кто-нибудь, пожалуйста, спасите меня! Разве вы не достаточно отняли у меня? Он чувствует, как шевелятся его губы, чувствует слезы, чувствует кровь, чувствует жжение внутри себя и это поджигает его душу. Он горит, разве они не видят, что он охвачен пламенем изнутри? Разве они не видят, что он превращается в пепел? Разве они не чувствуют, как он угасает? Неужели никто не слышит его? Он слышит смех за ревом пламени. Он действительно умирает? Неужели это и есть смерть? Так ли чувствовала себя его мама, когда он поджег машину? Даст ли смерть ему покой? По какой-то причине он сомневается в этом. Но он все еще надеется, что так и будет. В глазах начинает темнеть по мере того, как чувства покидают его тело. Он приветствует бессознательное состояние и принимает конец. Нил надеется, что Эндрю простит его.

______________________________

– У меня хорошие новости. Ичиро думает, что мы, Хэтфорды, единственная большая семья, которая еще не предала его. Он знает, что другие семьи убрали своих кротов и людей со стороны, и он в отчаянии. Он переехал в Восточную башню в замке Эвермор, оставив свои покои в Большом Яблоке, так что Бенедетти собираются продолжать борьбу, чтобы вернуть свои нью-йоркские владения. Держу пари, это будет ужасно, но план состоит в том, чтобы обвинить во всем Морияма. Мне удалось поговорить с Ичиро, и он убежден, что мы не будем с ним драться, опасаясь того, что он может сделать с Нилом. Видит Бог, этот ублюдок может сделать так, что Нил закончит хуже, чем мертвый, он не сомневается в нашей преданности, он не увидит этого. Эндрю замолчал на мгновение, услышав громкие разговоры других Лисов из гостиной Эбби, но это обычный смех, к которому он привык в прошлом году. Они должны быть счастливы, праздновать День благодарения и они все вместе в одном месте. Здесь даже мамы Рене и Мэтта, а также Бетси и ее парень. И они пытаются, искренне пытаются оставаться веселыми и быть благодарными. Эндрю считает это смешным. Не за что благодарить, Нил застрял в Гнезде под когтями не двух, а трех Мориям. Единственное утешение, которое он может найти, это то, что третий, Ичиро, даже не должен общаться с Нилом. Но от этого ему не легче. – Когда же ты вытащишь Нила оттуда. Глубокий выдох. – Я не закончил с хорошими новостями, у нас есть несколько кротов и людей изнутри, готовых выдать информацию о бизнесе и внутренних делах Мориямы. Очевидно, Ичиро имел дело с некоторыми вещами, от которых многие из его людей не в восторге, он ввязался в производство наркотиков, я не знаю всех подробностей о том, что это за наркотики, и он не... эээ... дискретно рассказывает о своей небольшой секс-группе, которую никто не считает достойной. Он слишком молод, слишком непостоянен, и даже его собственным людям не нравится, как Ичиро ведет дела. Это будет проще, чем мы планировали, нам не нужно будет идти и начинать что-то насильственное, все, что нам нужно, это убрать высшее руководство и ближний круг Ичиро. – У нас есть план на день вашего Зимнего банкета, поскольку он будет проходить в Эдгаре Аллане, другие семьи потянутся на встречу с Ичиро, чтобы решить разногласия и там мы устроим ему засаду, Я и мои люди будут там в качестве охраны, но мы возьмем его в капкан и уничтожим людей, которые представляют опасность для всего этого. Мы также разберемся с Тэцудзи и Рико, у нас будет ФБР и несколько человек из японского правительства и якудза снаружи, которые будут ждать, чтобы взять всех, кто не хочет их уничтожить... Это будет грандиозно, но, надеюсь, не так жестоко, как может получиться. Мне нужно, чтобы вы не устроили сцену на банкете, мы не хотим предупредить Тэцудзи или Рико, просто убедитесь, что вы и ваши люди знают, что происходит, и будьте готовы взять Нила как можно незаметнее. Он не пытается сдержать фырканье. – Все, что меня волнует, это Нил этой ночью, никаких обещаний на месте, если Рико или кто-то еще встанет на моем пути, я их уберу. Моя единственная задача - вернуть Нила и убедиться, что моя семья тоже выживет. С остальным разбирайтесь сами. – Этот упрямый чертов ублюдок, – пробормотал Стюарт, но Эндрю уверен, что он должен был это услышать. – Ладно, просто убедись, что эти японские ублюдки живы к концу ночи, я дам тебе знать, когда ты схватишь Нила и уйдешь. И я имею в виду это, Миньярд, как только я пошлю тебе сообщение с этого номера, ты хватаешь Нила и бежишь туда. Я не хочу, чтобы он впутался в эту кашу, кто знает, следит ли Ичиро за ним в данный момент или нет, так что нам лучше быть готовыми. В любом случае, я оставлю людей для охраны во время банкета, я сообщу вам позже, они позаботятся о том, чтобы у вас не было проблем с уходом, но вы должны уйти, вы слышите меня? Нил должен выбраться оттуда до прибытия ФБР, он не должен знать ничего о мафии, которая является частью Мориямы, потом, после его, Дэя и Моро показаний, мы все проясним, но в тот день ты вытащишь Нила. Эндрю не нужно повторять дважды – Как я уже сказал, мой единственный приоритет - достать Нила, я позабочусь о его безопасности. – Я знаю, что позаботишься, поэтому я доверяю его тебе. И это его не устраивает. – Вы никогда не встречались со мной, и все же доверяете мне достать Нила и рассказали все эти вещи. Почему? На этот раз Стюарт фыркает. – Ты позвонил мне, главе мафии, планирующему кровавую войну, потому что хочешь вернуть Нила и помог нам спланировать всю эту хрень, не зная даже половины. А потом ты просишь меня оставить Рико, чтобы убить его. Как, черт возьми, я могу сомневаться в тебе. Эндрю просто хмыкает, по коже ползут мурашки, что его видят таким. – Хорошо, я ожидаю, что мне отдадут должное, когда это произойдет. Тогда я соглашусь на несколько миллионов. – Хах, почему-то мне кажется, что все, что ты хочешь, получишь сам. Береги себя, Миньярд. Я дам тебе знать о любых новостях. Когда звонок заканчивается, Эндрю достает сигарету и прикуривает ее, не обращая внимания на мелкую дрожь в руках. Затем говорит: – Ты что-нибудь из этого уловил? Мне не хочется повторять. Ваймак только смеется, и даже если Эндрю не видит его, он знает, что старик закатывает глаза. Предсказуемо. Кевин снова заговорил. – Вот дерьмо, ты не сказал мне, что собираешься позвонить Стюарту, я должен был быть здесь с тобой. Эндрю не оборачивается даже когда Кевин подходит к нему и все тело напрягается. – Я не звонил Стюарту, он сам позвонил мне. Я просто вышел на улицу, чтобы уйти от надоедливых вас. Конечно это ложь. Он не мог вынести близости чувства отсутствия Нила в комнате, отсутствия Нила рядом с ним. Мурашки по коже никогда не проходят. Окружение других Лисов как-то усугубляло ситуацию, когда становилось очевидно, что кого-то не хватает. Его пальцы не переставали дрожать весь вечер, и он чувствовал себя неуправляемым уже несколько месяцев, он не мог долго выносить других, не срываясь. Сигарета выпадает из его руки, но Кевину каким-то образом удается поймать ее, не обжегшись. Он не возвращает ее, но и не тушит, просто дает ей догореть и на мгновение Эндрю позволяет себе почувствовать боль, панику, потерю, зная, что Кевин понимает, и Ваймак тоже. Он позволяет своему дыханию стать неровным, а его руки хватаются за деревянный подлокотник так крепко, что кажется, он может сломаться. Он позволяет себе чувствовать и это сжигает его изнутри, но его глаза не отрываются от тлеющей сигареты между пальцами Кевина. Кровь просачивается сквозь его пальцы, и он уже не уверен, что она настоящая. Он слышит в своей голове каждое слово, сказанное ему Нилом, каждую ложь и каждую правду, каждое нарушенное обещание. Эндрю не должен был больше ни о ком так сильно заботиться, но он видит покрытое шрамами лицо Нила, борьбу в его глазах и то, как все это было разрушено. Эндрю не должен был больше привязываться, но Нил ушел. И Эндрю хочет бежать за ним, найти его, бороться за него, и он хочет снова увидеть его чертово лицо, но не может... Он позволяет себе чувствовать, пока пламя не угаснет. И тогда он хватается за контроль, который у него остался и собирает свои осколки, как делал это раньше. – Семьи будут бастовать в день Зимнего банкета и тогда, как только Стюарт даст мне зеленый свет, мы схватим Нила и уедем. Но мы должны уехать как можно быстрее, иначе он может снова впутаться в федеральную неразбериху, а мы не можем этого допустить. Пока что Стюарт говорит, что Ичиро слишком неопытен и даже его собственные люди хотят его убрать, поэтому они работают над сбором информации и доказательств, чтобы ФБР и японское правительство могли сами разобраться с мафией. Даже если Хэтфорды поймают Ичиро, Тэцудзи, Рико и всех остальных из внутреннего круга, кого захочет – это не важно. Важно лишь то, что через 2 недели, когда Стюарт напишет мне, мы вернем Нила домой. Все получится, решение уже принято. Решение, которое больше похоже на иллюзию. План, который так легко сломать и который может пойти по стольким путям, о которых Эндрю даже не подозревает. Возможностей так много, что даже земля не кажется реальной. Но они просто должны продержаться до банкета. Две недели. Еще две недели. Эндрю может продержаться еще две недели.

_________________________________

Впервые за семь месяцев, а на этот раз он уверен в этом, он знает, что Зимний банкет будет завтра, он знает, что сейчас начало декабря, Натаниэль чувствует ветер на своем лице и улыбается. У него болит все тело, по лицу текут слезы, но одного взгляда на чистое небо, где звезды и луна освещают мир нежными оттенками достаточно, чтобы он немного улыбнулся. Он должен был идти в Восточную башню, пусть и поздно, на свою ежедневную встречу с Ичиро. И он надеется, что пройдет немного времени, прежде чем он поймет, что он больше не с Рико или Тэцудзи, а последние двое поймут, что он не сделал того, что ему сказали, потому что он не хочет покидать это место. Он слишком устал, чтобы покинуть это место. Несмотря на то, что Натаниэль живет в Гнезде уже так долго, он только на прошлой неделе узнал, что здесь есть ряд боковых коридоров, которые ведут к лестнице, ведущей к запертой двери, которую легко открыть и которая ведет на крышу Эвермора. Кто бы мог подумать, что площадки экси такие высокие. Или, может быть, кто-то знал, что самая большая площадка экси в Соединенных Штатах была такой высокой. Или, по крайней мере, выше, чем Лисья Нора. В прошлый раз он не задержался здесь надолго, но сегодня он не может заставить свои ноги слушаться его и двигаться. По правде говоря, он и не хочет Мурашки по позвоночнику напомнили ему, почему ему нужно идти дальше. Ведь, к сожалению, холод не является причиной его дрожи. Натаниэль быстро понял, что хоть наркотики Ичиро и обеспечивают блаженное онемение и легкое погружение в бессознательное состояние, его телу не очень нравится быть без них, ему нравится отстраненность, отключение, забытье, отсутствие боли. Его тело не волнует, что каждый вечер в течение последнего месяца его заставляли принимать наркотик вместе с выпивкой или что он вообще не хотел их принимать. Его волнует только то, что наркотики делают это намного легче. Сейчас он дрожит и потеет одновременно, его голова и мышцы кричат от боли, он так измучен, а его мозг не хочет останавливаться от навязчивых и опасных мыслей, и все, что его разум кричит ему последние несколько минут это то, что он должен просто сделать один шаг вперед и покончить с этим. Его тело и так уже не в порядке после сильного удара в сегодняшней игре. И сил, чтобы встать на ноги, когда до конца игры оставалось меньше 10 минут, не было. Даже если бы Рико в прямом эфире кричал ему в лицо, чтобы он поднялся – он бы не смог. Тэцудзи сам убедился, что на ногах достаточно синяков, чтобы Веснински понял что такое – неспособность встать на ноги. И только для того, чтобы Рико попытался научить его тому же самому другими методами. Он уверен, что удар, который получил, вызвал сотрясение мозга, если вращающиеся звезды что-то значат. Или это может быть просто ломка. Он просто устал и больше не мог, не мог заставить свои ноги держать его, он даже не знает, как он сейчас стоит, ведь они трясутся вместе с остальным телом, и все вокруг вращается и вращается. Он измотан, вся его борьба исчерпана. Он – свеча, которую зажгли и подпалили огнем и вся его энергия растаяла. Кровь пропитала его кости и все, что он есть. Он больше не может так жить, просто чтобы оставаться в живых, чтобы дышать еще один день. Он не может больше терпеть. Натаниэль знает, что после сегодняшнего матча Ичиро убьет его. Он выставил себя слабым и плохим, он выставил Рико плохим. Он заплатит за это. Он просто надеется, что больше никому не придется расплачиваться за его ошибки, потому что он не собирается быть там, чтобы убедиться, что никто больше не пострадает. Никто не заслуживает того, чтобы страдать из-за действий Натаниэля. Когда очередная дрожь сотрясает его тело и заставляет упасть на разбитые колени, он не сопротивляется. На земле он просто ползет к краю за тем, что может быть вентиляционной трубой, и позволяет своему телу полностью разрушиться. Он знает, что кто-то, скорее всего, найдет его. Но именно поэтому он уже на краю, чтобы быть уверенным, что он уйдет в ту же секунду, когда услышит звук открывшейся двери. А пока он просто лежит и смотрит на небо, его тело дрожит, болит, кровоточит, потеет и жаждет. Он знает, что его тело жаждет наркотика, который Ичиро давал ему, но Нил жаждет чего-то еще и в этот момент он позволяет себе жаждать. Нил жаждет свою семью, жаждет их тепла, их заботы, их любви, даже в их безумных способах ее проявления, Нил жаждет быть рядом с Лисами. Слезы текут по щекам, Нил не может остановиться. Он был так близок к тому, чтобы получить свободу в тот день. Он был так близок к тому, чтобы уйти со своей семьей целым и невредимым. Рико был бы мертв по другому соглашению с Ичиро. Он мог бы уехать домой и, боже, как он скучает по дому. Он скучает по уродливому оранжевому цвету Лисьего двора и по своей форме, скучает по несносным и высокомерным крикам Кевина во время тренировок, скучает по пониманию и силе Дэн, скучает по отказу Эллисон сдаваться и по веселью. Ему не хватает легкой привязанности и принятия Мэтта, ему не хватает странной поддержки и преданности Ники, ему не хватает успокаивающей ауры Рене и слепого понимания. Черт возьми, ему не хватает тупой борьбы и драйва Аарона. Он скучает по Ваймаку, который ни разу не колебался, помогая ему, уверяя, что никогда не причинит ему вреда, который доказал ему, что он может доверять ему и полагаться на него, который решил оставить его после того, как узнал правду. Он скучает по Эбби, которая не раз переступала его границы, но всегда была готова быть рядом, которая снова и снова собирала его частички воедино, которая не боялась показать, что ей больно видеть их боль, которая обнимала его так, как он хотел бы, чтобы его мать когда-либо могла. И, черт возьми, он скучает по Эндрю. Он скучает по молчанию, которое означает тысячу слов. Он скучает по сигаретам и поцелуям, по чувству безопасности, несмотря на то, что был так уязвим. Он скучает по тому, что Эндрю держит его под руку и ему не нужно беспокоиться, хотя бы раз в жизни. Он скучает по грубым рукам Эндрю, по его мягким прикосновениям. Он скучает по тому, что Эндрю не нужно говорить ни слова, чтобы понять, что ему нужно. Он скучает по тому, что Эндрю может обнять его. Он скучает по тому, что ему не нужно причинять боль, чтобы доказать, что его любят. Ему не хватает ощущения, что хоть раз он принадлежал себе. Он скучает по Эндрю, который является его домом, даже если они оба немного сломаны и немного неровные по краям. Он скучает по ощущению себя настоящим и по тому, что его знают. Он скучает по Эндрю так сильно, что это причиняет боль. Какое-то время он просто скучает. Он представляет себе свою семью, думает о том, как стать Нилом Джостеном - маскировкой, которая, в конце концов, сломала его. Он скучает так сильно, что после того, как закончил, он снова становится пустым, а небо становится на несколько тонов светлее и он замечает, что дверь по-прежнему не открыта. С восходом солнца это ненадолго. Он хотел бы, чтобы семья спасла его, но знает, что этого будет недостаточно, не теперь, не тогда, когда они всего лишь видение. Они не могут спасти его, больше не могут, не тогда, когда его решение жить не зависит от него. Не тогда, когда он так далеко. Не тогда, когда они так далеко, за звездами и за тем, что реально. Он закрывает глаза и на секунду притворяется, что чувствует их, но не позволяет себе зацикливаться на этом. Он не обращал внимания на зимний холод, пока не поднялся. Его суставы хрустят, но он не обращает на это внимания. Ему нужно закончить это. И вот он стоит на краю Эвермора в одном шаге от конца. Он может увидеть свою семью позже в этот день, но он не сможет уйти от них еще раз и он отказывается, чтобы они заплатили за его слабость. Нил смотрит, как первые лучи солнца выходят из-за горизонта, и думает о том времени, когда он наблюдал восход на другой крыше с Эндрю рядом. Он надеется, что тот поймет. Он надеется, что они поймут. Не волнуйтесь, если я упаду. Ноги долго не держат его, и со вздохом он бормочет молитву, которая больше похожа на мольбу к богу, в которого он не верит, и надеется, что его семья останется в безопасности. – Я люблю тебя, прости меня, надеюсь, однажды ты меня простишь. Нил Джостен выдыхает с облегчением, прежде чем отпустить руки. Он делает шаг вперед.

______________________________________

Удар подушкой по лицу выбивает его из сна, и он мгновенно садится на кровати. – Кевин, ради всего святого, ответь на свой чертов телефон. Он расслабляется, вспоминает, что сегодня они вернут Нила и тянется к телефону, на дисплее которого написано Ваймак. Он без колебаний отвечает, несмотря на ранний час. – Привет... – Кевин, сынок, мне нужно, чтобы ты проверил новости прямо сейчас. Послушай, я не хочу, чтобы ты паниковал. Это Нил, но с ним все будет в порядке, мы все выясним, хорошо? Я уже еду, не вешай трубку, просто иди в гостиную и включи новости, но не вешай трубку... Кевин не слушает дальше, просто кричит хрипло Эндрю и бежит в гостиную. Нил, Нил, Нил. Он мертв? Рико убил его? Что они с ним сделали? Он возится с пультом, прежде чем ему удается включить телевизор, к счастью, уже на новостном канале экси. Заголовок пролетает на секунду, но успевает остаться в голове и он роняет телефон, пытаясь увеличить громкость дрожащими руками. Нил Джостен, стартовый нападающий «Воронов», пытался покончить с собой. – Нет, нет, нет, нет... – У нас сейчас мало информации, Саймон, но мы знаем, что его заметили несколько студентов из футбольной команды на утренней пробежке. Они утверждают, что не успели добраться до него вовремя и наблюдали, как все произошло. По всей видимости, Джостен спрыгнул с самой высокой стены замка Эвермор. Студенты быстро позвонили в 911 и его срочно доставили в больницу. Они были явно в шоке, но смогли рассказать властям, что он был весь в синяках и других повреждениях и что он не реагировал на их голоса. Они не трогали его, боясь сделать еще хуже. Это действительно прискорбное событие и трагедия как для мира экси, так и для команды Воронов, но до сих пор не было никаких сообщений ни от них, ни от университета Эдгара Аллана. В любом случае, это подтверждает все теории в интернете о том, что Джостену не нравилось играть с новой командой, а также несколько заявлений о жестоком обращении. Остается только гадать, что могло заставить такого игрока, как Джостен, попытаться покончить с жизнью, даже после всего, через что он прошел. На данный момент у нас есть только информация о том, что он выжил, но был в критическом состоянии на месте происшествия. Мы еще не выяснили, в какую больницу его доставили, следите за новостями, как только мы что-нибудь узнаем.... Он не знает, как выключился телевизор, но в его руке нет пульта. Как... где... вот он, в руке Эндрю... нет, в руке Аарона. Аарона, который в какой-то момент взял его из рук Кевина и теперь стоит рядом с Эндрю, который не отворачивается от экрана. Он просто смотрит на него, глаза широко открыты, пальцы крепко сжали рукава толстовки, а дыхание выходит из-под контроля. Но Аарон рядом, тихо говорит с Эндрю, его собственные руки лежат поверх рук Эндрю. Нил пытался покончить с собой. Они опоздали. Нил пытался умереть. Они собирались вернуть его сегодня вечером. У них был план, они знали, что им нужно делать. Они знали, что им придется сделать. Они хотели вернуть Нила домой. Но Нил пытался умереть. Нил не мог держаться. Когда он сдался? Это была его первая попытка? Когда он решился на это? Кевин уже бывал в этом месте и он не чувствует, как горят его легкие. Он просто видит окровавленные запястья, кожу цвета слоновой кости, покрытую красными пятнами, слезы, падающие из серых от боли глаз. Он знает, как Гнездо может разбить человека на множество осколков. Знает, как легко потерять их, собрать обратно и обнаружить, что некоторых нет и больше не вставляешь их. Он знает, как Гнездо может расколоть вас до такой степени, что вы потеряете все, чем были. Он знает это не понаслышке и он видел это на примере Жана. Он знает, что Нил еще немного сломан, он знает, что Нил, вероятно, подавил все травматические воспоминания в своей жизни, но если Кевин что-то и знает о Ниле Джостене, так это то, что он будет продолжать бороться. Они все равно вернут его сегодня, не в порядке, но они все еще могут вернуть его, и... и они могут все уладить, с Эндрю и Лисами, они могут сделать все лучше. Нил поправится, все будет хорошо. Эндрю сможет собрать все воедино. Все будет хорошо. Они будут в порядке. Они должны быть в порядке. Нил должен быть в порядке, он должен выкарабкаться. Потому что он не уверен, что Эндрю справится, если Нил... если Нил уйдет. А Кевин не справится без Эндрю. Нет. Нил должен справиться, он должен справиться... – Кевин! Он так резко оборачивается в настоящее, что отшатывается от Ваймака. Когда он вообще здесь появился? И комната на мгновение кружится, прежде чем он встречается взглядом с отцом, который все время смотрит назад, где Эндрю почти скрючился на полу. Руки Аарона едва касаются его плеч, а Эндрю держится за рукава толстовки Аарона так, будто от этого зависит его жизнь. Его глаза по-прежнему широко раскрыты и невозмутимы и впервые за все то время, что Кевин его знает, Эндрю потерял контроль над собой. Ужас и горе написаны на его лице жирными буквами. Со своего места на диване Кевин не слышит шепота Аарона, но видит его отчаяние. Видеть, как Эндрю ломается тревожно, оцепеневший мозг Кевина обеспечивает его апатией и безразличием. Эндрю, похоже, позволяет своим эмоциям брать верх над ним, только когда речь идет о двух людях наедине, но это все равно шокирует в те несколько раз, когда это случалось. В любом случае, такого никогда не было. Кевин не может перестать смотреть в остекленевшие глаза Эндрю... – Кевин! Ради всего святого, ты в порядке? Ты что-нибудь чувствуешь? Я не могу допустить, чтобы ты сломался прямо сейчас... – Я в порядке, я просто... Эндрю… – он встает и удаляется из зоны досягаемости Ваймака, прежде, чем он успевает подумать об этом. Опускается на колени перед Эндрю так близко, как только осмеливается, не задумываясь об этом, даже не бросая взгляда в сторону Аарона. Французский язык приходит естественно. – Эндрю, на этот раз мне нужно, чтобы ты собрался с мыслями, нам нужно добраться до Нила, хорошо? Ты должен позвонить Стюарту, ты должен позвонить ему и спросить, что нам теперь делать. Это может сработать не нам на руку, но мы должны достать Нила, ты должен успокоиться, чтобы мы могли добраться до него, это сейчас самое главное, понял? Как будто энергия заканчивается, огонь гаснет в один момент. Паника Эндрю исчезает в одно мгновение и остается только знакомое небытие. Кевин может поклясться, что под глазами Эндрю появились мокрые пятна, но пустое выражение стирает всякое напоминание об эмоциях на его лице. Он сбрасывает рукава Аарона так неожиданно, что тот падает на пятки, а Эндрю встает и тянется к своему телефону. Кевин не может найти в себе силы посмотреть на Аарона или Ваймака прямо сейчас, он может разобраться с этим позже. Трубку поднимают с первого гудка. – Стюарт... – Я не могу долго говорить, Миньярд. Слушай, ты должен приехать сюда как можно скорее. Он в больнице Чарльстона или что-то вроде этого, я напишу тебе адрес, но они еще не знают этого и это должно остаться так. Мне нужно, чтобы ты приехал сюда быстро, у меня есть свои люди в охране, но я доверяю тебе остаться с ним сейчас, он все еще в хирургии, все еще в критическом состоянии, но он должен выкарабкаться. – Стюарт? Стюарт Хэтфорд дядя Нила?! – в голосе Аарона все еще звучат отчаянные нотки. – Кто это? – Никто, что ты собираешься делать с… – Позвольте нам позаботиться об этом, мы убедимся, что все еще работает, ублюдок Спарс заплатит за то, что был ответственен за это. – Вы дадите мне знать, что происходит, я не могу обеспечить его безопасность, если я не знаю, что происходит. – Я буду держать тебя в курсе, насколько это возможно, но я должен уйти, мне нужно держать его подальше от Нила. Звонок заканчивается и Эндрю быстро возвращается в комнату, небрежно запихивая одежду в дорожную сумку, в то время как Ники только встает, заметив хаос. Аарон не теряет времени, чтобы расспросить его. – Эндрю! Что это, блядь, было?! Ты что, теперь связан с гребаной мафией?! – Нет, я объясню позже, сначала нам нужно добраться до Чарльстона. – Какого хрена, Эндрю! Ты не можешь просто так ввязаться в это дерьмо...! – Аарон, мы все объясним, – перебивает Кевин, двигаясь, чтобы сделать то же самое, что и Эндрю - у них нет на это времени, – Мы не заключаем сделок с мафией, это всего лишь дядя Нила, ради Нила. Нам нужно идти. – Ты тоже в этом участвуешь?! Нет, я не уйду, пока ты не объяснишь... – Тогда оставайся, мне плевать, мы с Кевином уходим, – Эндрю смотрит на Ваймака, – Вы с нами? Он вздыхает лишь через секунду. – Мне просто нужно сообщить остальным, что случилось и что происходит. Я знаю, что они тоже захотят пойти с нами. Ники быстро приходит в ярость. – Что происходит? Что случилось? – Нил пытался покончить с собой, он в больнице в Чарльстоне, и его дядя хочет, чтобы мы побыстрее приехали туда, пока его не нашли Мориямы, – пустой и прямой тон Кевина пугает его самого, но он сможет разобраться с этим позже, – Нам нужно уезжать. Слезы уже падают по лицу Ники. – Что... что случилось?! – Я, блядь, ухожу. Сейчас же. – Я поеду с вами двумя, вы можете все объяснить по дороге, –голос Аарона оказался сильнее, чем ожидал Кевин, – Ники, подвези остальных. Ники пробурчал, пытаясь встать, но вместо этого запутался в простынях, а Ваймак кивает им. На его лице беспокойство. – Будьте осторожны, напишите мне адрес, мы встретим вас там. Кевин не следит за временем когда они спускаются по лестнице, когда садятся в машину Эндрю. Но через мгновение они уже летят по трассе. О своем психическом здоровье он может побеспокоиться позже, сейчас приоритетом является Нил. Аарон первым нарушает молчание. – С ним все будет хорошо, он не для того столько пережил, чтобы вот так уйти, с вами все будет в порядке. Кевин не слишком уверен, что верит ему, но Эндрю держится за руль не так смертельно. Этого должно быть достаточно. Он смотрит на время и тянется к телефону. – Жан? Прости, я знаю, что еще рано, но кое-что случилось, и твоя помощь может понадобиться нам раньше, чем мы думали.

_________________________________________________

Первое, что ощущает Натаниэль, это простыни, мягкие по сравнению с холодным полом чулана или шкафа, в котором он привык спать. Он не помнит, как попал в лазарет. – подождите, неужели простыни там такие мягкие? Нет, нет, это неправильно, он был там достаточно раз, чтобы знать, каковы они на ощупь. Но... где он? Что случилось? Он помнит матч, падение, ноги отказываются держать его, Тэцудзи в раздевалке, приятелей Рико в душевой сразу после этого, а потом... а потом он пошел к Ичиро? Он должен был пойти к Ичиро, но... но он не помнит, чтобы видел лорда Морияма в последнее время. Нет, что-то должно было произойти между этими событиями, потому что он знает, что не добрался до Восточной Башни... Звезды, небо, его Лисы, Эндрю, крыша, карниз, а потом он падал... Это приливная волна, цунами, землетрясение силой 9,2 балла, извержение вулкана, мир рушится. Агония обрушивается на него одновременно, это разряд, это огонь, это сотни ножевых ранений, это зажигалка на его лице, умноженная в сотню раз. То, что называлось слезами, катились по лицу и Нил захлебывающиеся рыданием, превращаясь в крики и плач. Это жжет, этого слишком много - это не должно было случиться, он не должен был быть здесь, он не может терпеть боль, он не может пережить это, он не может вернуться, он не вернется, больше нет, пожалуйста, больше нет... Все вокруг как в тумане, в ушах звенит, он оцепенел. Все, о чем он может думать – это резкая пульсация, идущая отовсюду, но ему нужно уйти, он не вернется – его руки связаны, почему его руки связаны? Нет, нет, он должен выбраться отсюда, он больше не выживет... Руки на его теле и незнакомое лицо перед ним – пожалуйста, пожалуйста. Нет, нет, не трогайте меня, пожалуйста, только не снова, я буду хорошим, пожалуйста... Просто дайте мне умереть, просто убейте меня, просто убейте меня! Пожалуйста, я больше не могу этого выносить, не отправляйте меня обратно, не заставляйте меня возвращаться, просто дайте мне умереть, я не хочу больше жить! Его горло горит, все горит, руки исчезли, он борется с болью, чтобы сесть, а его плечо кричит в знак протеста. Боже, он не может вынести эту боль, должно быть что-то, должно быть что-то вокруг, что он может использовать, потому что он не вернется. Что-то обхватывает его руку, голова раскалывается, все пульсирует, но он должен вытащить руки из наручников, он должен найти способ покончить с этим, быстро! Его рука горит, но он выкручивается, он должен вырваться! Вот, вот, у него почти получилось! Рука на его шее. Он пытается стать как можно меньше, но не может, потому что он скован и... Мне жаль, мне так жаль, пожалуйста, простите меня, простите, не делайте мне больно, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, обещаю, я буду хорошим! Рука на его шее уходит, и Натаниэль всхлипывает – пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста – и кто-то ползет по кровати – нет, пожалуйста, не надо. Но к нему еще никто не прикасается, и он встречает взгляд карих глаз... Нет. Он знает эти глаза, но они не настоящие, они не могут быть настоящими – Эндрю не может быть здесь, это не безопасно, это не безопасно! Эндрю не может быть здесь! – Нил, Нил, я здесь, я настоящий, я знаю, что тебе сейчас больно, они не могут дать тебе морфий, но я здесь, мы в безопасности, мне просто нужно, чтобы ты дышал. Нил – нет, Натаниэль не может дышать, это ловушка, это ловушка, Эндрю здесь нет... – Нил, я здесь, я обещаю, ты в порядке, но тебе нужно дышать, идиот. Нет, это просто жестокий трюк, галлюцинация. – Нил, я возьму тебя за руки, да или нет? Мир останавливается, время замирает. Вопросов у Гнезда нет, но это не может быть реальностью, это реально? – Это реально, Нил, я держу тебя, ты в безопасности, могу я держать тебя за руки? Да или нет? Это, блядь, реально? – Да. Он вздрагивает от звука собственного голоса, хриплого от криков, которые эхом отдаются в его колотящейся голове. Потом руки Эндрю оказываются на его руках, и он почти отстраняется, прежде чем вспомнить, что это Эндрю. Подождите, нет, нет, нет... – Глубоко дыши, Нил, я знаю, что ты можешь это сделать, тебе нужно дышать... – Нет, нам нужно уходить отсюда, я не вернусь, пожалуйста, я не выживу, я не хочу, здесь небезопасно для тебя, мы... мы должны уйти! – Нил, ты в безопасности, ты в безопасности, все кончено, ты свободен. С Морияма покончено. Натаниэль не может дышать – Что? – Морияма ушли навсегда, ФБР схватило их всех, ты свободен, ты в безопасности, они больше не смогут причинить тебе вреда, все кончено. Натаниэль замирает, это... это слишком хорошо, чтобы быть правдой, этого не может быть, это просто галлюцинация, видение. Может быть, он просто умер – его голова сейчас лопнет... Появляется движение, звук сминаемой бумаги, и он не может остановить вздрагивание или вой, который вырывается из его горла – это больно, это так больно... – Вот, сегодняшняя газета, видишь, это сегодняшняя дата, – это сегодня? – я бы не стал тебе врать, это сегодняшняя дата, смотри заголовок: «Десятки предприятий Морияма подверглись рейду: найдены новые доказательства тайной деятельности организованной преступности, включая незаконное производство и распространение наркотиков, торговлю оружием и людьми. Ичиро и Тэцудзи Морияма по-прежнему содержатся в тюрьмах строгого режима». Видишь? Они ушли, они больше не могут причинить тебе вреда, они больше не причинят тебе вреда, никто больше не причинит. Я держу тебя, я прикрою тебя, я буду тебя оберегать. Мир рушится, стены внутри его сознания разрушаются. Нил не может их остановить. Эндрю здесь. Все кончено. Слезы продолжают течь по его лицу, и на этот раз ему не стыдно. Он свободен. Ему не придется снова сталкиваться с тростью Тэцудзи, ножами, зажигалками, пинцетами и молотками Рико, ему не придется терпеть тела, ползающие по его кровати и раздирающие его на части, ему не придется идти к Ичиро и принимать наркотики, ему не придется снова играть в экси. Все рушится вокруг него и Нил думает, что он будет следующим. Он просто смотрит на лицо Эндрю и, черт возьми, он может просто смотреть на лицо Эндрю, и он не может долго держать себя в руках, все болит, все рушится... – Ты можешь дотронуться до меня, это правда. И его тело отключается. Он падает вперед, на грудь Эндрю, его обхватывают руки и впервые за 7 месяцев они не собираются ломать его еще больше. Нил в безопасности, в объятиях Эндрю, как и раньше. И рыдания, разрушающие его тело, делают боль намного, намного сильнее, но Эндрю здесь. Мир рушится, Нил распадается на части, но Эндрю здесь, он здесь, и он может удержать то, что осталось от Нила. – Останься, останься, останься. В ушах все еще звенит, но когда зрение начинает темнеть, в объятиях Эндрю все, о чем Нил может думать, это дом.

___________________

Пятью днями позднее. Доктор стоит перед группой людей, Эбби и Эндрю впереди, а Кевин и Аарон за ними. У нее озабоченное и измученное выражение лица. Они ждут новостей уже полдня. Ну, Эндрю, Аарон и Кевин находятся здесь уже более 6 часов, остальным потребовалось немного больше времени. В любом случае, Эндрю выглядит не в порядке, Аарон боится, что в любую секунду начнет резать людей. «Охранники», стоящие в нескольких футах от них, ничем не помогают, но Аарон не знает полной истории о том, как Эндрю ввязался во все это гребаное дело. Он не уверен, что хочет знать это сейчас, так что просто подождет. В любом случае, он знает, что охранники там, чтобы защитить Нила. Может быть, даже Лисов, если они действительно в опасности. И он почти уверен, что слышал, как кто-то упоминал, что ФБР уже кого-то забрало. Но он лучше подождет, чтобы узнать, что, блядь, происходит, чем узнает шокирующие новости прямо сейчас. Доктор вздыхает. – Здравствуйте, я главный врач Нила Джостена - Лора, на данный момент и поскольку я знакома с его послужным списком, я полагаю, у него нет никакого законного опекуна или кровного родственника? – Есть, - говорит Ваймак, прислонившись к стене, скрестив руки на груди. И Аарон не может остановить собственное удивление. Он слышит, как остальные задыхаются и переспрашивают мужчину, взгляд говорит ему, что Кевин и Эндрю знают так же мало, как и остальные, и Ваймак отталкивается от стены. Аарон не помнит, чтобы когда-нибудь видел его таким уставшим. – Его юридический наставник, я имею в виду. Все было сделано еще в апреле, но мы держали это в тайне, это было предназначено только для таких ситуаций, даже если бы я хотел, чтобы это не понадобилось. – Хорошо, простите, я знаю, что вам всем должно быть тяжело, но нам нужно обсудить состояние Нила, всем ли здесь можно доверять? – Мы его семья. – Конечно. Хорошая новость в том, что он жив и его состояние пока стабильно, но он в критическом состоянии, ему понадобится деликатный уход на некоторое время. Я не собираюсь приукрашивать, это чудо, что он все еще жив, мы чуть не потеряли его несколько раз. Я честно думала, что он не переживет операцию, но нам удалось остановить внутреннее кровотечение и устранить основные повреждения, еще предстоит несколько процедур и операций, но мы дадим ему отдохнуть еще один день. Посмотрим, как он переживет ночь, прежде чем мы снова приступим к операции. На данный момент он находится в отделении интенсивной терапии, и будем надеяться, что завтра его сердце и тело окрепнут, и мы сможем закончить операцию. – Это будет нелегко, и мы не можем быть уверены, что у нас все получилось, но МРТ подтвердила, что в его мозгу есть небольшое воспаление. Скорее всего из-за травмы мозга, но мы надеемся, что со временем и с помощью лекарств отек спадет сам по себе, но если этого не произойдет, нам придется сделать операцию. Мы пока не можем быть уверены, было ли повреждение, нам остается только ждать и наблюдать. Удивительно, что он не проломил череп, но, к сожалению, его правая рука и запястье сломаны, а сустав на плече раздроблен из-за удара, также сломаны лопатка и ключица. Пара ребер также сломана, что вызвало внутреннее кровотечение и коллапс левого легкого. Его правое колено также разбито, разорвана передняя крестообразная связка колена, а также некоторые связки на левой лодыжке. Но кроме колена не было никаких переломов костей или разрывов сухожилий на нижних конечностях. Судя по всему, он ударился о землю головой и плечом, что уберегло его ноги от дальнейших повреждений. В целом, он также отделался синяками и порезами, и я попросила запись его шрамов с марта прошлого года и сейчас повреждений значительно больше, чем в начале этого года и он сильно потерял в весе. Некоторые из его переломов нам удалось исправить сегодня, но о плече и колене, в частности, придется позаботиться завтра, на этом мы сосредоточимся, но переломы конечностей не угрожают жизни, так что им придется подождать. Как только мы сделаем все возможное с плечом и коленом, мы наложим гипс и обездвижим остальные переломы. Доктор делает глубокий вдох, как бы готовясь к чему-то худшему, и Аарон ужасается этому. – Еще одна важная вещь, о которой я должна упомянуть, это то, что есть много доказательств сексуального насилия и изнасилования. Оба его бедра, похоже, были вывихнуты не так давно и неправильно вправлены, поэтому нам пришлось вывихнуть их снова, чтобы сделать это правильно. Скорее всего, это произошло из-за грубого давления во время полового акта. Есть гематомы, отеки и признаки повторного сексуального насилия и я хотела бы попросить вашего согласия на проведение анализа на изнасилование, поскольку мы планируем держать Нила под седацией в течение нескольких дней... – Нет, – руки Эндрю сжаты в кулаки, тело напряжено и готово к борьбе. Аарон не может представить, что он чувствует, слушая все, через что Нил прошел. Слишком похоже на его собственный опыт, а он не смог ничего сделать. Аарон знает Эндрю достаточно, чтобы понять, что если он что-то и ненавидит, так это чувство беспомощности. Он и сам не может перестать ненавидеть себя за то, что так нагадил Нилу, когда тот переживал такие ужасные времена. – Вы не будете делать анализ на изнасилование без согласия Нила. – Я понимаю, но мы можем найти улики, указывающие на преступника, а также дополнительные травмы, требующие помощи... – Это все равно нет, если он не скажет иначе. Доктор выглядит обеспокоенной, но даже Аарон будет бороться с ней за это, и он уверен, что все они будут бороться. – Хорошо, вам удобно оставить его без успокоительного на короткое время, чтобы спросить его согласие или вы предпочитаете, чтобы мы забыли об уликах и занялись травмами позже? – Сколько у нас есть времени, чтобы решить это? – Я бы сказала, еще 24 часа, может быть, даже 36, но с каждым мгновением улики могут быть потеряны, – поскольку ответа не последовало, кроме обеспокоенных взглядов 10 человек, она вздохнула, – Мы отправили образец крови для проверки на венерические заболевания, но, двигаясь дальше, есть еще одна вещь, связанная с этим, мы отправили еще один образец крови, чтобы проверить уровень его крови. Стандартная процедура для человека с признаками насилия и в ходе быстрого теста мы обнаружили сильные следы опиоидов, в основном гидрокодона, и ГОМК, тяжелого седативного препарата, обычно используемого в качестве наркотика при изнасиловании на свидании, а также других менее концентрированных седативных препаратов. Его тело явно в ломке, что означает, что он, вероятно, употреблял в течение длительного времени, но следов нет, так что они, должно быть, переварились. И я просто хотела спросить, были ли вы когда-либо свидетелем такого поведения, начал ли он после того, как вы перестали с ним контактировать, или это было навязано ему. На этот раз отвечает Эбби, голос ровный, несмотря на следы слез на лице. – Нет, Нил никогда ничего не употреблял, и он не стал бы добровольно употреблять то, что заставляло его терять контроль над собой. Особенно в среде, в которой он не чувствовал себя в безопасности. – Да, это то, о чем я подумала. Должно быть, это была привычка, навязанная ему и даже если он не хотел этого, его тело все равно привыкло к ним. Но в любом случае, нам придется удерживать его от опиоидных успокоительных и сильных обезболивающих и полагаться на другие лекарства, что будет очень тяжело для него и для вас, но мы не можем позволить зависимости продолжаться. И последнее: ему понадобится большая поддержка в течение следующих нескольких месяцев, восстановление будет трудным, вплоть до года или двух и ему понадобится как психологическая, так и физиологическая терапия в течение длительного времени во время восстановления. Тем более, что есть признаки самоповреждения, о чем нужно позаботиться, а также детоксикация от зависимости. И даже если он этого не хочет, вам нужно следить за потреблением обезболивающих и успокоительных. Это не будет приятно, это будет тяжело для всех вас, но я верю, что он сможет выздороветь. Хотя он может никогда не быть на том же месте, где был раньше, и шансы на то, что он снова будет играть невелики, но он поправится, просто потребуется много времени и еще больше поддержки, вы ему будете нужны. – Мы можем его увидеть? – Голос Эндрю звучит надрывно, но никто не делает замечаний. – Ну, в отделении интенсивной терапии ему дают успокоительное, мы можем позволить одному или двум людям навестить его, но только на короткое время. Мы не можем рисковать дальнейшим заражением, когда его тело уже так слабо. – Так мы можем его увидеть? – Конечно, я попрошу медсестру отвести вас, но опять же, только одного или двух и только на несколько минут. – Спасибо вам за все, доктор. Эндрю и Кевин следуют за ней, а Эбби идет следом. И Аарон не может сказать, что винит их. Он может только представить, как Эндрю разрывается на части из-за всего, что происходит, из-за всего, что произойдет в ближайшие пару лет. Аарон не может понять, как Эндрю оставит Нила в это время, не может понять, как он вообще выпустит Нила Джостена из поля зрения. Он знает, что сам не может ничем помочь Нилу, они не в лучших отношениях, но он может быть рядом с Эндрю, он может поддержать брата, он может применить свои знания в области медицины и быть рядом с Эбби, наблюдая за выздоровлением Нила. Этого ведь достаточно? Он надеется, что да. Это лучшее, что он может сделать.

____________________

– Доброе утро, прежде всего, я хотел бы поблагодарить всех за то, что уделили нам время в столь короткий срок и я, и Жан ценим ваше присутствие, – Эндрю не сдерживает своего драматического замечания по поводу поведения Кевина. Даже если его колено не перестает дрожать и ему пришлось перестать держать руку Нила за несколько минут до этого, опасаясь, что он будет держать ее слишком крепко, – Как я полагаю, все вы знаете, за последние несколько дней произошло много событий: преступная деятельность Морияма была замечена властями, внезапное закрытие Гнезда и попытка самоубийства нашего друга, Нила Джостена. Я знаю, что у многих из вас есть вопросы, мы в курсе всех дебатов и заявлений, найденных в Интернете, но мы с Жаном, которому пришлось жить в Гнезде слишком долго, решили, что пришло время рассказать все начистоту. Потому что правда в том, что большинство Воронов были группой невероятно жестоких людей, часто возглавляемых самим Рико и многие из них были ответственны за бесчисленные травмы и предполагаемые несчастные случаи, а также за физическое и сексуальное насилие и пытки. – Было трудно смириться со всем тем, что многие из нас пережили во время пребывания с Воронами. Было лично трудно преодолеть травму, которую мы пережили за все эти годы и нелегко говорить об этом в то время, несмотря на часы терапии и фактическую сеть поддержки с Троянцами, – голос Жана с акцентом дрожит и сбивается, но он все равно продолжает, – Но в Гнезде было полно хищников, включая людей в нынешнем составе, Рико и даже тренера Морияма, чьи тренировки были жестокими и эксплуататорскими. И те, кто поощрял жестокие наказания, часто рекомендуемые Рико. Мы боялись говорить об этом раньше, из-за власти, которой обладали Морияма и опасности, которой мы и наши близкие могли подвергнуться, раскрыв их секреты. – Я провел с ним целый год, пережил с ним много тяжелых времен, и ни разу он не прекратил борьбу, даже когда все еще бежал и прятался от своего отца, так что думать, что он пережил что-то настолько тяжелое, чтобы сдаться? Мы знали, что должны нарушить это молчание, даже если мы отказываемся говорить об истории и опыте Нила... Эндрю не проявляет особого интереса к тому, что Кевин и Жан объясняют на пресс-конференции, которую Стюарт помог организовать. Вместо этого он фокусируется на залитом слезами лице Нила и его страдальческом выражении даже во сне. Обезболивающие и легкие седативные препараты могут лишь немного помочь ему справиться с болью, которую он сейчас испытывает и чаще всего он плачет до потери сознания. Би продолжает настаивать на том, что это хорошо, что он плачет. Что-то о том, что он, по крайней мере, не подавляет свои чувства и не прячет свою боль, что-то еще о том, что плач облегчает дыхание, но Эндрю все равно ненавидит это. Он не видит ни поэзии, ни мира в том, что Нил рыдает, кричит и плачет от боли, как физической, так и нет. Даже если это должно помочь ему почувствовать себя лучше в какой-то момент. Все, что его волнует, это то, что Нил испытывает неописуемую агонию и не может сделать ничего, если только он не рискует еще больше подсадить Нила на опиоиды. Он ненавидит чувствовать себя таким беспомощным, ненавидит думать, что они вернули Нила, но какой ценой, не опоздали ли они? Они вернули Нила, но по частям и Эндрю совершенно не представляет, как помочь ему собрать их обратно. Не имеет ни малейшего представления о том, сколько частей разорвано, обожжено, пропало. Они вернули Нила, но он понятия не имеет, вернется ли Нил когда-нибудь. Дрожь вызывает мурашки на его коже, и он ненавидит все в этом и сосредоточиться на пресс-конференции кажется хорошей идеей. – И мы ценим все пожелания выздоровления от многих людей, мы будем держать вас в курсе восстановления Нила, но я прошу вас уважать его и нашу частную жизнь, это будет трудное время для всех нас и мы заслуживаем время и личное пространство, спасибо за понимание. – Прежде чем мы закончим, мы хотели бы призвать всех, кто пострадал от любого вида насилия во время учебы в Воронах, рассказать об этом или обратиться к нам, если вам так удобнее. Независимо от того, насколько долгим или коротким было ваше пребывание в команде, мы все заслуживаем справедливости за то, через что мы прошли, и обидчики не должны оставаться на свободе. Лисы смогли помочь нам выбраться оттуда и мы рады, что теперь можем помогать другим говорить без страха. – На этом все, спасибо за ваше время и внимание... Эндрю не хотел больше слышать ни секунды вежливого голоса Кевина, поэтому он выключил звук на телевизоре. Это была их часть сделки, СМИ и фанаты должны быть в состоянии уничтожить все, что осталось от Воронов с этого момента. Вздохнув, он снова берет Нила за руку. – Ну, будь я проклят, дети умеют говорить. Эндрю не показывает, что не заметил, как Стюарт подошел к нему, или, по крайней мере, он думает, что не заметил, но по отсутствию удивления на лице Ваймака он догадывается, что британский криминальный лорд уже некоторое время стоит на пороге – Медиа-тренинг – еще одна вещь, которую это адское место вбивает в мозги идиотов. – Как всегда очарователен, Миньярд, – Стюарт входит и встает у изножья кровати, в противовес Эндрю, который сидит как можно ближе к кровати Нила и Ваймаку, который в данный момент прислонился к подоконнику. – Теперь они позволяют криминальным авторитетам свободно разгуливать, ФБР уже не то, что раньше. – Учитывая, что я только что сдал одну из крупнейших преступных группировок в Соединенных Штатах, да, я могу навестить племянника, о котором они уже знают, – Эндрю только хмыкнул в ответ, что побудило его продолжить. – Как он поживает? – Он чертовски несчастен и страдает круглосуточно, но Морияма, я до сих пор не выяснил, кто из них, подсадили его на эти гребаные наркотики, о которых ты говорил. Поэтому они не могут дать ему никаких сильных успокоительных или обезболивающих, так что у него нет другого выбора, кроме как продолжать страдать. Он проводит несколько минут в сознании, рыдая, у него слишком много сломанных и переломанных костей, разрушенных суставов и внутренних повреждений. И, по-видимому, отек мозга, возможно, нанес непоправимый ущерб его глазам и ушам, но ты знаешь, что все в порядке... – Черт побери, маленький засранец! Я знаю, ты думаешь, что нам на него наплевать, но Нил - семья, а мы заботимся о семье, так что когда я спрашиваю, как у него дела, это потому, что мне, черт возьми, не все равно! – Не смей его будить, или, клянусь богом, я заставлю тебя уйти, мне плевать, что ты гребаный мафиози, – голос Ваймака в последнее время стал слишком успокаивающим для Эндрю, но он все равно позволил его присутствию успокоить себя, он слишком измотан, чтобы бороться с собой в данный момент. Несколько минут они сидят в тишине и Эндрю не поднимает глаз ни на одного из мужчин, что многое говорит о его приоритетах в данный момент. Стюарт нарушает молчание, вздыхая. – Слушай, мы все устали и волнуемся, я понимаю, но в любом случае, как бы я ни хотел остаться, мне нужно разобраться с людьми. Я просто хотел сказать тебе, что мы заперли высшее руководство на базе в Джерси, так что когда будешь готов, дай мне знать. Эндрю кивает, но Ваймак слегка сужает глаза. – Что вы с ними делаете? – Скажем так, они получают по заслугам, тебе не обязательно знать подробности. – Убедись, что маленькая сучка страдает. Я хочу вернуть Нила домой и убедиться, что он не представляет опасности для себя после нескольких ночей в Пальметто, прежде чем я подумаю о том, чтобы оставить его. – Поверь мне, можешь не торопиться, мы сохраним ему жизнь, пока ты не скажешь. Но он увидит, как некоторые из его посредственных увлечений делаются профессионально. Мне пора, держи меня в курсе, как у него дела. Я, блядь, серьезно. Эндрю хмыкает, когда Стюарт уходит и ему может быть безразлично, как Хэтфорды или кто там, блядь, о них заботится, мучают Морияма, но он все равно удивлен, что Ваймак не комментирует это. Достаточно взглянуть на маленькое тело на кровати, чтобы понять, что судьба людей, ответственных за все эти гипсы, повязки и синяки, не волнует Нила. И это действительно проблема. Вот что заставляет Эндрю колебаться. Эндрю знает, что это Нил и именно Нил каждый раз безуспешно пытается заставить Эндрю дать ему что-нибудь более сильное от боли, пока тот снова не заснет, что не сможет почувствовать боль в полной мере из-за потери сознания. И в итоге все сводится к тому, что Эндрю понятия не имеет, сможет ли Нил Джостен, в которого он начал влюбляться когда-нибудь восстановиться. Он боится всей своей гребаной душой, что Нил всегда будет таким испуганным, отчаявшимся и хрупким, потому что так трудно даже представить, что Нил, мать его, Джостен, может вот так сломаться. Вот так распасться на части, Нил Джостен, который скорее побежит спасать свою жизнь, чем позволит эмоциям взять над ним верх. Его Нил, который полагался на эту способность держать все в узде, чтобы дышать. – Дай ему время выплакаться, пусть выплачет бурю слез, если это поможет ему дышать, – сказала Би, но к черту это. – Время все лечит, ему станет лучше, – сказала Эбби, но нахрен это. Если бы Эндрю мог повернуть гребаные песочные часы – он бы это сделал. Если бы он мог вернуться в прошлое – он бы это сделал, он бы никогда не позволил Нилу уйти, он никогда не позволил Ичиро забрать его, он никогда не позволил бы ему снова пострадать. Если бы, если бы, если бы... нет. "Если бы" и "если бы" бесполезны, Эндрю знает это лучше всех. Он не верит в сожаление, не верит, даже если его мозг продолжает пытаться заставить это случиться, он не может. Он не может впустить сожаление и чувство вины, иначе они сожрут его заживо. Нил нуждается в нем, он не может упасть в эту кроличью нору сейчас, как никогда. Он держит руку Нила слишком крепко, кто знает, как долго, потому что он замечает это только тогда, когда слышит, как Ваймак называет его имя тоном, который говорит, что он зовет его уже некоторое время. И он позволяет своей хватке стать мягкой, слишком мягкой. – Эндрю, я знаю, это не самая сильная твоя сторона, но ты должен верить в него. Ты должен знать, что хоть после этого ничего не будет как прежде, ты справишься, Нил справится, у него есть мы, он едет домой, мы убедимся, что он доберется. Все будет хорошо. Эндрю не понимает, как все может быть в порядке после всего. Не понимает, как они должны оправиться от этого. Не понимает, как не позволить страху взять его внутренности в заложники и сжечь его заживо. Не понимает, как они вообще должны пройти через это. Но когда часы бьют 9 утра, и начинаются часы посещения, стук в дверь прерывает ход его мыслей и взгляд из стороны в сторону подтверждает то, что происходит каждый день на протяжении последней недели, когда Лисы занимают свои места в больничной палате Нила. Уже задают вопросы о его самочувствии и текущем состоянии, об обновлениях и новостях, уже передают реакцию СМИ и мира экси на пресс-конференцию Кевина и Жана, которые, очевидно, уже в пути ни с кем иным, как с Джереми Ноксом, по какой-то гребаной причине. И тогда, может быть, может быть, Эндрю не видит, что все это так мрачно и невозможно. Потому что у Нила наконец-то появилась семья, поддержка, люди, которые будут уверены, что он пройдет через ад, который будет восстановлением, как бы тяжело это ни было. Друзья, которые сделают все возможное, чтобы он не сдался. И может быть, может быть, у Эндрю тоже есть семья. Это не гребаная ложь, что все будет хорошо. Но, может быть, у них есть что-то, на что можно опереться, пока они работают, чтобы снова поставить ноги на землю. Эндрю не сторонник оптимизма, никогда им не был, это всегда было свойственно Рене, но сейчас у него нет выбора. Оптимизм – единственный шанс, который у него есть, чтобы убедиться, что и Нил, и он выкарабкаются из этого. Нил жив, навсегда вышел из-под власти Морияма. У них есть семья и они вернутся домой через неделю или около того. Это не много, но это то, что у них есть. Могло бы быть и лучше, но они могут работать дальше. С этого момента мы будем вместе.