Реквием по мечте

Олли сидел рядом с кроватью Норы, грустно смотря на время. Девушка должна была прийти в себя еще сутки назад, но до сих пор даже ни разу не открыла глаза. Врачи уверяли его, что операция прошла хорошо и без осложнений, но ему слабо в это верилось. Доктора часто заходили в палату к девочке, проверяя ее приборы и говорили что-то на немецком. Парню даже казалось, что эти люди специально от него многое скрывают, но зачем, чтобы потом сказать, извините она умерла или извините, мы сделали все что в наших силах, думая, что он не замечает ситуации. На сердце у басиста было тяжело. Но не хотелось, чтобы все закончилось в этой больнице, он так и не подарил девочке подарок, который так долго выбирал. Не успел. А сейчас казалось, что опоздал. Олли сидел в безмолвной палате уже два дня, слушая, тиканье приборов. Единственное что его радовало, раз приборы издают именно такой звук, сердце Норы бьётся. Пока это происходит, надежда есть. В очередной раз врачи зашли в палату, проверить пациентку и через некоторую паузу один заговорил с Олли. — Вы ее молодой человек, верно? — Да. — Олли поднялся с кресла. — Тогда я могу быть с вами откровенным? Внутри парня все сжалось, эти слова не предвещали ничего хорошего. — Конечно. — Нам необходимо ввести ее в состояние искуственной комы на несколько дней. Ее организм слаб и слаб настолько, что не может справиться с фактом пересадки чужой части тела, вы понимаете о чем я? — Да, вы очень доходчиво объяснили. — Тихо отозвался парень. — Хорошо. Мы планируем ввести ее в это состояние на три дня, затем вывести. Если это действие не поможет, нам придется повторить все заново, но уже на более длинный срок. — Если это поможет… Делайте, что считаете необходимым. Врачи попросили Олли выйти из кабинета, а парень блуждал в стенах больницы достаточно долго, прежде чем не понял, что ему нужен свежий воздух. Басист вышел на улицу и свернул в ближайший парк, который раскинулся под стенами больницы. Было тепло. Солнце грело землю, пробиваясь через молодые листочки деревьев. Была прекрасная погода и парень, сидя на скамейке, жалел лишь о том, что Нора этого сейчас не увидит и не почувствует. Девочка так хотела лето и басист об этом прекрасно знал, но сейчас он сидит здесь, а она лежит в душной палате на границе между жизнью и смертью. Олли закрыл лицо руками, хотелось кричать от безысходности и плакать? Да, ему хотелось плакать. Он давно не испытывал этого чувства. Даже когда он был маленьким, слез из его глаз было не увидеть. Всегда спокойный и не капризный ребенок. Счастье для родителей. А сейчас. Ему хотелось рыдать навзрыд. Единственный чего сейчас он боялся, это потерять Нору. Да, сопливая до ужаса романтика, но разве это плохо? Он был готов на все ради этой странной девчонки, живущей разными жизнями. Странной, но такой удивительной, живущей в своем мире, по чужим правилам. — И что мне остается? Басист стоял в коридоре больницы, смотря на врача, которому было явно не очень приятно говорить с парнем именно сейчас. Он был человеком прямолинейным и твердым. Но сейчас даже ему нечего было сказать. — Просто ждать. — Вздохнул доктор. — Просто ждать. И Олли ждал, живя в больнице. Каждый день, он ждал, как чуда. Что Нора откроет глаза и все будет хорошо. Басист увидит ее улыбку и почувствует ту заботу, которую он получал от девочки за все то время, пока они знакомы. Он хотел увидеть ее глаза, полные радости, хотел обнять ее, прикоснуться к ее шее губами, захлёбываться в аромат ее волос. Но Нора лежала перед ним, в комнате наполненной тишиной в глубоком сне. Время тянулось очень долго. Прошел день, другой, третий, а врачи лишь разводили руками. Олли плакал, пока никто не видит, держа Нору за руку. Ему предлагали переехать из больницы в квартиру, чтобы не жить в палате, а просто навещать девушку, но парень отказался. Он не хотел оставлять музыкантку. Парень каждый день надеялся на то, что она откроет глаза, что пойдет на поправку, но этого не происходило. Через неделю, когда Олли хотел в очередной раз зайти к девочке, на входе его встретил уже знакомый врач. — Мы вывели ее из состояния комы. — Задумчиво сказал тот. — Но не можем утверждать, что она прийдёт в себя и откроет глаза. По всем показателям ее тело приняло операцию и достаточно хорошо, но мы до конца не понимаем почему она не просыпается. — Спасибо. — Отозвался Олли. — Мне можно к ней? — Вам нужно. Возможно большинство коллег меня не поддержат в этом вопросе, однако я осмелюсь высказать своё мнение. Она может очнуться, если вы будете рядом. Я не объясню вам это с точки зрения науки, но на моих глазах был один пациент, вернувшийся практически с того света, благодаря тому, что его любимый человек всегда был рядом. Может быть это чудо. — Он выдержал паузу и грустно добавил. — Но вам оно сейчас нужно. — Чудо? — Фыркнул про себя басист. — Я надеялся не только на него. Парень взял Нору за руку и долго смотрел на ее бледное лицо, думая, как же так все сложилось. Он в ней видел доброго, отзывчивого человека, готового всегда прийти на помощь. Для басиста было искренне не понятно, почему этот светлый человек должен страдать и переживать все это. По его щекам опять потекли слезы. — Привет. — Тихо произнес тот. — Мне сказали, нужно чудо чтобы ты… — Голос дрогнул. — Я не верю. Не верю им. Ты же сильная, ты столько выдержала. Выдержи и это, прошу, ради себя, не ради кого-то, а ради себя. Ради своей жизни, которую ты не жила. Знаешь. Я видел сад. — Тихо продолжил басист. — Уже зацвели пионы. Ты же так любишь эти цветы. Так хотела увидеть как они цветут. — Слезы с глухим звуком упали на пол. — Нор, тут они уже зацвели. Я принесу их тебе завтра. А еще ветер стал теплым, уже совсем лето. — Он грустно улыбнулся. — У меня есть тебе подарок. — Музыкант достал коробочку и открыл ее, смотря на золотую подвеску. Она была небольшая и очень изящная, подходящая девочке. — Не успел я ее тебе подарить. У тебя ведь было вчера день рождения, а ты спала. Обещаю, мы отметим его, вместе. И тебя никто больше не потревожит. Я не позволю его тебе навредить. — Такой ты смешной. — Тихий голос мило усмехнулся, а теплая ладонь опустилась на волосы Олли. Парень поднял глаза и встретился взглядом с Норой, которая смотрела на него и слабо улыбалась. — Нор… — По его щекам опять потекли слезы. — Хах, все так… Плохо? — Нет. Конечно нет. — Басист опустил голову. — Посмотри на меня, Олли. — Я не хочу чтобы ты это видела. — Олли… Он опять поднял взгляд на девочку. Нора провела ладонью по щеке музыканта. — Ты испугался, того, что я увижу твои слезы? Этот вопрос не получил ответа. — Дурак ты. — Нора смотрела на парня добрым взглядом и улыбалась. — Я ведь тебя слышала все это время. — Правда? — Олли поднял на нее глаза. — Я так боялся тебя потерять… — Но ведь я с тобой сейчас разговариваю. — Та помолчала. — Пионы действительно расцвели? — А… Да, да расцвели. — Парень указал взглядом в противоположную сторону и Нора увидела букет пионов, стоящих в вазе с другой стороны кровати. — Красиво. Девочка завороженно смотрела на цветы. Ей всегда казались эти цветы чем-то необычным. — Они уже немного завяли. Я принесу тебе свежих. — Не надо. Они красивы и сейчас. — Она даже не повернула голову на возлюбленного, а Олли казалось, что сейчас, все что он предлагает ей совершенно бесполезно. — Как думаешь, когда я смогу выйти отсюда? Я так хочу на воздух. — Я поговорю с врачами. — Ведь уже тепло. — Да, уже лето. — Олли. — Она посмотрела на парня. — Спасибо. Я была уверена, что не доживу до этого лета, а ты меня спас. Никогда не думала что это кому-то понадобится. Парню не дали сказать. В палате появились медики, попросившие Олли покинуть комнату. Они сняли с девочки приборы, которые ей больше были не нужны, сделали капельницу и ушли, только когда все процедуры были закончены. Музыкант зашел в палату, где сидела Нора и с интересом смотрела в окно, из которого дул теплый ветер. — А мы ведь в другой стране. — Задумчиво сказала та. — Я никогда не выезжала за пределы Финляндии. Парень помолчал. — Ты наверное устала от этих стен. — А? — Нора перевела глаза на парня, но не успела ничего сказать. Басист поднял ее на руки. — Не больно? — Нет. — Через несколько секунд ступора произнесла девушка. — Отлично. Парень вынес ее на улицу. Конечно, он видел как врачи на него смотрели, однако он чувствовал, что девочке станет лучше на воздухе. Двери больницы открылись и в лицо Норы подул теплый летний ветерок, перебравший ее волосы. Нос уловил запах теплого асфальта, чистого воздуха и цветов. Парень посадил ее на лавочку в небольшом парке рядом с больницей, в котором еще два дня назад сидел в гордом одиночестве. — Как тут красиво. — Девочка завороженно смотрела на цветы, а Олли думал. Сидел рядом и думал, как с такой тяжелой жизнью в тирании, Нора умудрилась сохранить такую детскую наивность. Хотя, она показывала ее только при басисте, это было приятно. То что девочка так слепо ему открылась было до ужаса мило и ужасно одновременно. Продюсер девочки никуда не делся и единственное, о чем переживал Олли по-настоящему, так это о том, что она потеряет осторожность и бдительность с этим человеком. Но сейчас они были в совершенно другой стране, где он их не найдет, по крайней мере он на это надеялся и на душе становилось спокойнее. — Какие новости? — Фыркнул мужчина, поднимая глаза на охранника. — Она вышла из комы. — Хорошо. — Задумчиво проговорил мужчина. — Какие-то отклонения? — Ничего. Девочка идет на поправку. — Сообщите мне, если они задержатся в Австрии. — Как скажете. — Охранник вышел из комнаты, а продюсер задумчиво посмотрел в окно. — Интересно, насколько же ты заврешься моя дорогая. — Тот выпустил столб дыма из своих легких и расплылся в улыбке. — Нор. — Олли посмотрел на девочку, которая наблюдала за дамой с небольшой болонкой. — М? — У тебя же был день рождения, пару дней назад… — Откуда ты знаешь? — Удивленно спросила та и улыбнулась. — В приюте много рассказали. — Усмехнулся басист и протянул девочке красивую коробочку. — С днем рождения. — Спасибо. — Девушка осторожно взяла подарок и открыла его. — Какая красота. Спасибо, Олли. — Рад что тебе понравилось. — У парня как камень с души упал. — Давай помогу. — Он аккуратно надел подвеску на шею девочки, а та отблагодарила его поцелуем. Очень робким, но чего парень боялся больше всего, так это того, что девочка отдалился от него. Но сейчас этот краткий робкий поцелуй казался ему самой высшей наградой.