1000 и одна сельская ночь

— Нет, не так, аккуратнее. — Что значит аккуратнее? — Ну знаете, нежнее. — Как вообще можно нежно рассыпать семена? *** Сокджин никогда не думал, что будет заниматься огородом. Кто вообще в здравом уме мечтает о таком? Благо хотя бы долгожданный выходной. И час назад Чимин притаранил кучу всего и буквально завалил его обеденный стол в столовой пластиковыми стаканчиками и разного рода и размера ёмкостями. — Это для чего? — Сокджин в ту минуту понял, что зря вообще открыл рот, учитывая, каким огнём загорелись глаза у этого фанатика. — Будем сажать рассаду! И мир больше никогда не станет прежним. *** Ковыряются они в итоге долго — с самого утра и до полудня — читают разноцветные этикетки упаковок с семенами, рассматривают тару и обсуждают где взять землю. — Медбрат Пак, я, честное слово, не сомневаюсь в вашей компетенции, — Сокджин обреченно опускает голову на стол, — но вы вообще уверены в том, что делаете? Чимин зло откидывает от себя пакетики, упрямо поджимая губы, и ничего не говорит. Слышится стук по стеклу и Сокджин видит за окном улыбающегося учителя. На сердце неожиданно стало теплее, чем на улице. — Ого, Джун. Чего это он тут делает? — Чимин на фоне гиенится с завидной частотой в последнее время. — И не один? — он привстает, чтобы разглядеть спутника, но тщетно. Те двое уже направлялись к крыльцу дома, чтобы войти. Сокджин ловит себя на неожиданных мыслях: а воняет ли у него изо рта? А ополаскивал ли он рот после завтрака? а причесался ли по-человечески? Намджун, заскакивая в дом, торопится снова и, кажется, чем-то сильно взволнован. Его племянник робко выглядывает из-за плеча. — Господин доктор, доброго вам дня! — он быстро улыбается, а затем обращает все свое внимание на медбрата. — Чимин! Тот аж подскакивает на стуле от неожиданности. — Не ори как дурной! Я на глухого похож? Что случилось? — Я только что видел пацанов с битами и баллончиками, которые шли в сторону вашего дома! Чимин вылетает на улицу с такой скоростью, что даже уследить невозможно — вот он вроде был здесь, а вот вроде и пропал. Намджун выходит следом за ним, оставляя доктора наедине с Тэхеном. Вряд-ли он чем-то может помочь, а потому решает просто не мешать лишний раз. — Хей, не стой в дверях, проходи, присаживайся. Тэхен робко выполняет инструкции, обводя взглядом захламленный стол. Он намного более тихий, чем в больнице, кажется, будто даже хочет занять как можно меньше пространства в комнате, пытаясь сжаться в комок. — Ты не обращай внимание на беспорядок, это все Чимин. Неожиданная и прелестная улыбка Тэхена может начинать войны и заключать перемирия. Такой милый ребёнок. — Рука сильно болит? Прошла всего неделя. Он инстинктивно гладит гипс. Солнце из окна красиво поблескивает на его светло-русых волосах, теряясь в ярких цветных прядях. Та самая внутренняя притягательность, которую ничем не скрыть. Она все равно пробьется наружу и будет ослепительно сиять. — Всё хорошо, доктор Ким, — голос у него низкий, уже поломавшийся, но мелодичный. Ставка на миллион, что это услада для ушей вовремя пения. — Может, будешь звать меня хёном? — Сокджин на секунду даже сам пугается своей смелости и хочет уже отступить, но Тэхен моментально соглашается: — Хён. Хён. Хён, — он смотрит с таким обожанием, будто видит перед собой известного айдола. Сокджин не понимает почему, но вдруг чувствует в себе какие-то странные отцовские чувства. Глаза этого пацана наполнены искрами мечты и надежды. Не влюбиться в них просто нереально. Тэхен как-то сразу выпрямляется и чувствует себя словно бы намного более уверенно, чем до этого. — А что вы тут делали? — в голосе прослеживается неподдельный интерес. Сокджин разводит руками, качая головой. — В душе не… Знаю. Не знаю, если честно. Смеётся. Так мило. Будто на котёнка смотришь. Аж сердце тает. *** С поля боя возвращаются Чимин и Намджун, а за ними, весело насвистывая, лёгкой походкой ступает Юнги. — Всё хорошо? Чимин пинает стул ногой, а на лице его чистый триумф. — Отпиздили ублюдков как следует. Намджун пинает его ногу в отмщении за стул, закрывая уши возмущённому Тэхену. Защитник нашёлся, думает, он не слышал на дворе чего похлеще? — Не матерись тут. — А то он пятилетний и никогда на улицу не выходил по-твоему?! — Надо уметь сдерживаться! Чимин взбешен. — Эй, Юнги, твоего мужа тут унижают! Юнги поднимает взгляд от телефона и щурится на ярком свету из окна. — Чаги-я, ты сам разберёшься, не маленький. — Я разведусь с тобой! Зачем мне такой амёбный?! Сокджин наблюдает за этой глупой перепалкой для виду. С ними весело. Но кое-что не дает ему покоя. — Почему не вызвать полицию? Они же были с битами. Вдруг бы что-то случилось? Наступает тишина и все, как-то не сговариваясь, отводят глаза кто куда. Что это с ними? — У нас принято решать свои проблемы без полиции. Тем более такие, — Намджун поджимает губы, тихо присаживаясь на стул между Тэхеном и диваном, на котором вольготно расположились Чимин и Джин. Юнги же молчаливо подпирал дверной проём. Не стоит лезть не в свое дело. Но он больше не может. — Вам нужно просто подать заявление в полицию. Они найдут и накажут этих ублюдков! Совершенно неожиданно в диалог вступает Юнги. Он громко и призывно усмехается — лицо выражает лишь холодность и пренебрежение. В их первую встречу все было совершенно не так и, возможно, образ, выстроенный в мыслях относительно не соответствует действительности. — А ты смешной, Ким Сокджин. Не думал в стендап попробоваться? Это задевает. — Разве в моих словах есть что-то смешное? Нарастающее между ними напряжение быстро гасит встревающий Чимин. — Так, спокойно. Юнги, заткнись, нельзя наезжать на человека, который не в курсе всего, даже без объяснений. Доктор Ким, а вам стоит знать, что не все так у нас здесь однозначно и просто, как может показаться на первый взгляд, — он примирительно улыбается, — вы обязательно все сами поймете с течением времени. — Почему бы вам просто мне не рассказать? Намджун тоже решает вступить в разговор: — Господин доктор, пожалуйста, поверьте мне, в данном случае, лучше и правда один раз увидеть, чем сто раз услышать. Сокджин думает, что они вешают ему лапшу на уши и нагоняют необоснованного страха там, где он абсолютно точно неуместен. Но, возможно, в этот раз стоит подождать с объяснениями и отступить. *** Юнги покидает их спустя пару минут странного беспокойного молчания и одного предложения выпить чаю. За ним уходит Чимин — под предлогом того, что на улице уже поздно и пора готовить ужин (на часах четыре по полудни). Тэхен с интересом смотрит на Намджуна в ожидании того, что и он тоже начнёт собираться на выход. Но атмосфера как-то стремительно меняется. Парень понимает почему именно, когда смотрит на дядю, который в свою очередь смотрит на слегка сконфуженного доктора. — А что вы хотели делать? Бардак на столе говорит о многом, но точно не об истинной своей цели зарождения. — Да мы тут семена сеять собрались, знаете ли, — Сокджин неловко отворачивается и тычет пальцем в разноцветные пестрые бумажные пакетики. Тэхен наблюдает и не вмешивается. Со стороны это все выглядит жутко интересно, потому что два взрослых человека просто до невозможности глупо кружат вокруг да около. Тут и секунды достаточно, чтобы понять, что к чему. — Почему не позвали? Я бы помог. — Да как-то неловко просить, на самом деле. Тэхен опирается на стол локтями, сдвигая в сторону пластиковые стаканчики, и переводит взгляд с одного на другого. Что вообще за тупая атмосфера смущения, дядь? Он достаёт телефон, делает незаметно фотку (будем честны, эти двое не поняли бы даже, фоткай он в открытую) и отправляет Чонгуку. Тот присылает в ответ смайлик. '🤨' 'кринж' 'они геи или что? скажи им снять номер в отеле' Тэхен тихо хихикает: Чонгук в свои одиннадцать умнее всех его одноклассников вместе взятых.

'чг, ты мерзкий. почему я с тобой дружу? '

'потому что я красивый и начитанный'

'читать диалоги в ведьмаке ≠ быть начитанным'

'ты и этого не читаешь, дебил'

'от дебила слышу'

Он убирает телефон в карман, а ничего не меняется. Кто из них троих подросток вообще? Сокджин медленно рассыпает семена по марле, чётко следуя инструкции со стороны. Намджун же мягко направляет его ладони своими, ощущая приятное тепло от прикосновения кожи к коже. Волнение теснится в груди и не находит выхода, украдкой ловя неосторожно брошенный взгляд в свою сторону. Хочется замереть в этом мгновении на долгие часы и касаться, касаться, касаться. Тэхен закатывает глаза и думает, заметит ли кто-то, если он сейчас сбежит прямо в окно? Доктор смачивает марлю с семенами водой и заворачивает в пакет, убирая на подоконник ближе к естественному источнику освещения. — Теперь нужно подождать, пока прорастут и можно будет высаживать. Сокджин кивает, неотрывно смотря в глаза напротив. Тэхен собирается сделать жест блевоты, но понимает, что тот останется без внимания и отбрасывает идею. Хён, конечно, классный, крутой и вообще мировой чел, главное, побыстрее выводить его из зоны поражения ядерной бомбы под названием 'Ким Намджун'. — Может, чаю? — доктор знает, что если не будет тянуть время, то они скорее всего уйдут. Учитель смотрит на скучающего в углу племянника и тяжело вздыхает. — К сожалению, я вынужден отклонить ваше заманчивое предложение. Тэхена ещё домой нужно доставить. Он у нас под домашним арестом. Эти двое, наконец, замечают его, но ненадолго. — О, мне жаль, что я трачу ваше время! — Ну что вы, ни в коем случае! Какие неловкие, боже. В итоге Сокджин провожает их до самой калитки. Тэхен идёт вперёд почти бегом, а Джун задерживается у забора, потому что… …в карих глазах доктора отражается ясное синее небо раннего вечера и первые звезды. Намджун думает, что тоже хотел бы там отражаться. — Доброй ночи. — И вам. *** Спится в ту ночь неожиданно жарко. Во сне все тело нежат чьи-то большие руки и горячие всполохи дышащего огнём пламени.