ириски и риски

когда агрессия возвращается — дахён не знает, ей нужно смеяться или плакать? когда сана замолкает и это частично перестает расстраивать — дахён тоже не понимает, ей нужно страдать и просить обсудить проблему или просто уже уйти? наверное, это даже к лучшему. декарт как-то сказал, что раз мыслишь, значит существуешь. а дахён с искренней ненавистью разбила его портрет в коридоре университета и шкодливо сбежала по осколкам стекла. потом полночи смеялась, полночи плакала — а для остального желания не появилось. сана тоже не появилась. зависла в сети после пожелания спокойной ночи и дахён горько усмехнулась. интересно, как зовут её новое очарование? дахён смотрит на себя в зеркале и вертит в руках тоненькую цепочку с подвеской. её трясёт от иронии. угловатое полусердце и записка. тоже угловатым и узким почерком в две с половиной клеточки высотой — "я бесконечно сильно тебя люблю". и дата её рождения. удивительно, число не забыла, а поздравить забыла. забыла появиться в её — а не чужой — жизни хотя бы поактивней. дахён чувствует уже ничего и при этом всё и устало вздыхает. однажды летом сана ей сказала, что пока она медлит, кто-то рискует и пробует, и берёт. тогда-то у саны вдруг появился интерес к какой-то там развязной и очень рисковой чеён. только вот, видимо, эта чеён брала всех и кого попало и сана вернулась ни с чем. а дахён сердобольно простила — и всё ещё, даже спустя столько времени, ей кажется это великой силой. но на губах уже изгибается слабенькая улыбка осознания, что, пожалуй, прощать надо было вдалеке. и выбирать кого-то поближе и тоже рисковее. вдалеке и в одиночестве. без наивных глупостей, зато в спокойствии и гармонии с собой. хотя дахён при этом уже расслабленно считает, что благодаря толчкам саны и её "периодам активности" принять это получилось быстрее. поэтому даже не обидно. обидно только, что дахён знала, что именно так всё и сложится. поэтому на душе злобно. громкие обещания, вновь это манящее "а я скучала", надвигающийся важный день. а потом ни обещанного подарка, о котором сана без умолку намекала. ни даже элементарной внимательности. ни единого намёка, что сана когда-нибудь была в её жизни. и дахён это уже даже не расстраивает ни капли. не смеётся полночи, не плачется. не хочется снова спрашивать что-то. даже разговоры у них перестали заходить дальше доброго утра. потому что говорить, кроме работы, не о чем или сана специально небрежно пропускает всё. подвеску дахён, конечно же, надевает. потому что красивая. и если вдруг сана скажет, что заскучала — отвечать не будет, чтоб платить той же монетой. жаль только, что вряд ли это удастся услышать. от этого даже больно. потому что её сердце смагнитилось удачно с этим подаренным и выщелкнуло осознание, что никто тебя, кроме самого себя же, любить и не будет. как бы не хотелось верить, что другой любит тебя искренне. и защищать. поэтому дахён улыбается — уже самой себе и более счастливо. истерика подступает с громким осознанием разбитого портрета. хочется перестать существовать. относительно мыслить. помимо разбитого декарта, дахён ощущает, как разбилась сама и никакого секрета дориана грея рядом нет. она однозначно ненавидит такие подарки на день рождения.