ириски и риски

иногда дахён становится жаль. иногда дахён тревожится и не может остановиться — попадает в замкнутый круг. по привычке крутит на указательном пальце кольцо, но мажет пустоту и царапает кожу ногтем. даже работа уже ничуть не отвлекает, потому что вместо необходимых проб она капает в пробирки своего мозга парочку миллилитров навязчивых мыслей. разбавляет концентрированными догадками из ниоткуда. доводит до метки слезами. и не понимает, что делает не так. почему боится и страдает от неуверенности в себе — отражает солнечными лучами улыбки саны, её частые упоминания о том, как же сильно она скучала и любит. отражает своим ярко-жёлтым смесь, сотканную из лаванды и фиолетовых сердец в мессенджерах. отражает и оглядывается на звук разбитого стекла — дахён метафорично кажется, что это разбилось её сердце от смены температуры. коллега повернулся так ловко, что снёс на рабочем столе практически всё, что там стояло. дахён вполне не метафорично психует и уходит подумать — вообще-то поплакать, полистать тиктоковские штуки, перевести весь запас салфеток, который был у неё в сумке. потому что последний раз, когда сана сказала ей, что любит, был чуть ли не месяц назад. даже больше, потому что тревожная дахён запомнила точный день в порыве своих самокопаний. об этом она вспоминает случайно, когда снова в её голове пластинкой заедает — мне жаль, что я тебе не нужна; мне жаль, что не заслуживаю от тебя правды; мне жаль, что я не заслуживаю даже простого люблю; мне жаль, что я жалкая манипуляторша, даже если делаю это неосознанно; мне жаль, мне жаль, мне жаль. потому что дахён слишком много стала думать о любви, а в голове саны звенящая тишина. сана всё также интересуется как спалось, что снилось, завтракала ли дахён, обедала, когда пойдет домой, что делала и какие планы на вечер — интересуется, даже если встретятся они потом в одной квартире и снова привычно стукнутся лбами и дахён отдаст по привычке поцелуй в кончик носа. только реже говорит, что скучает. реже говорит, что любит — точнее, вообще не говорит. и не отвечает на её такие слова. тревожная дахён ловит это чутким слухом, прижимаясь к чужой спине ночью. и ищет подвох, ведь если сана не хочет, то никогда ничего не сделает, не скажет и будет жить как ни в чем не бывало, не нарушая свой комфорт. неужели, сана просто не хочет сказать ей, что любит? сана спрашивает исправно. а дахён медленно сходит с ума, боясь, что дело в ней, что виновата она. после тысячи фиолетовых сердец, после тонны "дахённи, дахённи, а я тебя люблю" такое затишье из постылых вопросов кажется ей похожим на качелю. кажется похожим на разрушенные стены привычности. дахён эти мысли отгоняет быстро, качая головой. скорее она сама себя на эмоциональных качелях катает, нежели это сделала бы её любовь. скорее она додумывает и просто глупит — или скорее ощущает настоящий подвох, просто понять этого не может никак. сана пишет ей и сердце снова собирается из осколков обратно — дахён корит себя за бесхребетность, когда лезет отвечать, выждав с трудом целых две минуты. она же тут, вроде как, устраивает себе четырехминутку ненависти и одну самокопания. у саны за плечами усталость от работы, график три-на-один и куча дел в подарок с недостатком времени всё успеть и уместить. рутина вроде как. жаль только, что уже заебавшая порядком. и единственная отрада это её любовь по ту сторону экрана. тоже на работе, тоже усталая — сложно не заметить вибрации кровати вечерами. это потому что нервная дахён трясётся, неумело это скрывает. и неумело говорит о своих чувствах раз по двадцать за неделю, расплакавшись от выдуманных подозрений в том, что её разлюбили — это они выяснили по опросу на каком-то сайте, и потому что у саны оказалось на баллов двадцать меньше, чем у дахён. сана всегда ей говорит, что всё хорошо. они ведь обсуждают проблемы, даже если какие-нибудь эмоции мимолётны и импульсивны, и просто честны друг с другом — сана всегда ей скажет, что если что-то будет не так, если что-то изменится. дахён ей верит безоговорочно, подтягивая перед сном одеяло к подбородку, наверное, защиты ради. и старается не вспоминать то, из-за чего её так мутят сомнения и страхи. дахён трясётся, отыскивая в себе изъяны и думая, что поведение её всё и испортило. злится — "да и пусть катится она к чёрту" — сана уже даже не желает ей доброе утро и спокойной ночи. отвечает в сообщениях сухо и даже не сразу, зависая в сети чуть дольше обычного. дахён боится, что её заменили. дахён считает это предательством, ищет тревожные звоночки, как тогда, в прошлом, связанным с саной непосредственно. и боится, что, может, они и честны и обо всём разговаривают, но есть такие темы, о которых нужно вот так помолчать. но со спины по ночам исправно обнимает и восполняет — желает каждое утро и ночь одно и то же, шепча осторожно, что соскучилась даже если они провели весь вечер вместе. сана не отвечает — просто уснула от усталости и того, что режим постепенно стал налаживаться. и ещё сил не находит ответить, померкнув от очередного рабочего дня с минимальной зарплатой. но улыбается от каждого сообщения дахён, просит её рассказать о том, как прошёл день и рада послушать самую дурацкую банальность. старается изо всех сил и смотрит каждый тикток, отправленный ей от дахён. видит всё и всё замечает, но иногда не находит слов или сил. дахён в её голову залезть не может, чтоб понять любит ли или просто медленно, но верно отвыкает после нескольких лет рядом. и жалеет об этом, желая ощутить под ногами крепкость слов, привыкшая к вниманию со всех сторон, и отдающая в пару раз больше. ей жаль, что она такая неудачница, которая только тяготит сану. но снова обнимаясь перед сном, сана ей рассказывает с мягкой улыбкой, как прошел день на работе, что ей подарили забавную сумку-медведя, но у неё быстро сломался карабин, об усталости, о том, что сон её медленно, но стал налаживаться. говорит, что те котики со смешного видео это они. утыкается носом в плечо и мягко обводит, спрашивает дахён обо всём, насколько хватает сил. а дахён думает со злостью, что дура она — не сана, а она сама. протирает глаза от слёз, чтоб заметить всё вокруг. может быть, её зеркало просто кривое? просто она слишком нервная? может быть, слишком близко к сердцу приняла случившееся между ними однажды? прижимается поближе, вдыхая уверенность и отбрасывая сомнительно навязчивые мысли, что она терпит и оправдывает. вместе с поцелуем в лоб и помадой где-то осознанием впечаталось, что любить можно и без тысячи "я тебя люблю" вслух. по крайней мере, дахён себя в этом старается убедить.