truth or dare? reality

Анна не была дурой. Да, она часто «не видит, не слышит и не говорит лишнего», но она совсем не идиотка. Поведение Саши её сначала выбивало. Как там говорят, есть пять стадий неизбежного: отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие. Пять стадий неизбежного имени Трусовой: непонимание, отрицание, сомнения, надежда и желание. Ошарашенная после слов Алёны про «большую любовь» Щербакова сначала пыталась абстрагироваться. Всё это бред, думала она. Но мысли текли своей жизнью: «А ведь Саша действительно смотрит на меня постоянно. И это вовсе не дружеский взгляд». Заметив, что после каждого «подката» Трусовой — в прямом и переносном смысле — Камила и Даша внимательно наблюдают, Аня поняла, что здесь явно что-то не так. Её первоначальные ощущения не были выдумкой воспалённого мозга. Щербакова решительно хотела разобраться, что за сговор здесь происходит. Как оказалось, особо прижимать молодых фигуристок не пришлось. Всё решило тренировочное утро и желание девушек обсудить между собой происходящие события. Аня, подошедшая к раздевалке, нерешительно замерла рядом. Если шелохнётся — потеряет важную информацию. — Саша даже не могла её пригласить на свидание, прикинь? – слышится голос Валиевой. – А потом, знаешь, что заявила? — Что влюблена? – шутит Даша. Пауза. Тишина. Нервный смех. — Она и тебе звонила? — Ты о чём? – уточняет Усачёва. — Саша призналась мне, что влюблена в Аню... — Я не знала, она мне не говорила. Пауза. Тишина. Нервное трёхэтажное: — Блять. Саша меня убьёт. Обещай, что не скажешь никому. Ана усмехнулась, нет ничего необычного, что в неё влюблены. Да и скорее всего девочки просто напридумывали лишнего. Трусова и раньше вслух говорила о том, что любит. Это было нормальным. «Ведь так?» – пытается обработать информацию девушка. — Ты представляешь, что будет, когда Саша скажет правду? – слышится эмоциональный голос Даши. – А ещё если узнается, что мы приложили к этому руку? — Саша выбрала действие, а не правду. Мы спрашивали, она всегда могла отказаться, но решила ухаживать за Аней. Это её спор, в котором она просто хочет выиграть. — По ощущениям, Саша пытается переиграть себя в чувствах. Нам всем кранты. Действуя автоматически, Щербакова зашла в раздевалку, но нашла в себе силы улыбнуться девушкам. Естественно, они мгновенно прекратили свой разговор. Камила опустила взгляд в пол, а Даша начала с особым интересом изучать лезвия своих коньков. Аня не спешила ставить кого-то на место, переодеваясь после тренировки. Валиева с Усачёвой, кажется, расслабились. Но у Щербаковой были свои планы — сейчас её очень волновало, что это был за спор и сколько он длится. Уже переодевшись, Аня повернулась с самым непроницаемым лицом к девушкам — они замерли. Взгляд, даже с виду очень спокойный, ничего хорошего не предвещал. — Что это был за спор? Возможно, напор был слишком сильный. Обе потупили взгляд, видимо придумывая какую-нибудь нелепицу. Но не получалось. И Щербакова начала напрягаться ещё больше. Накануне у них с Сашей было свидание... По крайне мере Аня воспринимала это свиданием. Но после всего услышанного, кажется, это была насмешка. — Что. Это. Был. За. Спор? – снова по слогам произнесла Щербакова. Её было достаточно сложно разозлить, но эмоции внутри прямо сейчас кипели. Аня — не девочка для издевательств. И никакой Саше Трусовой не будет позволено спорить на её чувства. «Чувства? Чёрт возьми, Щербакова, нет, забудь», – пыталась прийти в себя фигуристка. Пока внутри Ани разгорался свой внутренний монолог, Камила всё-таки обрела дар речи. Она прокашлявшись, монотонно отчеканила: — Мы играли в «Правду или действие», Саша выбрала вызов. Её задача состояла в том, чтобы ухаживать за тобой в течение недели. Просто... Ань, мы не хотели чего-то плохого. Кровь мгновенно прилила к голове, Щербакова чувствовала, что краснеет от стыда. Она действительно думала, что Саша за ней ухаживает, что чувствует к ней что-то. Но всё оказалось игрой. Пока она рассуждала, в монолог Валиевой вмешивается Даша. — Но вообще-то желание мы загадали, потому что достало. Аня непонимающе смотрит на Усачёву, выходя из состояния транса. «И что же такое мы вместе с Сашей сделали?» – только и успевает подумать Щербакова, вопросительно поднимая бровь. — Да, достали, Ань. Одна не может признать, что всю тренировку смотрит только на тебя, поэтому не получаются элементарные прыжки. Другая делает вид, что не смотрит на падения, но каждый раз вздрагивает. И все эти ваши переглядки, касания. Боже, ну это уже реально достало, – спокойно выдаёт Даша. – Это было лучшим решением, дать пинка одной из вас. Сил больше нет смотреть на эти «драматические» выпады. Камила смеётся так искренне после этих слов, что даже Аня невольно улыбается. Возможно, что девочки правы. Хотя никто не знает, возможно, что Трусова действительно восприняла это всё, словно обычный спор. Завоевать, победить, доказать? Улыбка сходит на «нет». Девочки сразу это замечают. — Ань, она с ума по тебе сходит, – успокаивает Валиева. — Между прочим, у вас было свидание, – добавляет Даша, подмигивая. – И ты уже, наверное, прекрасно знаешь, как проверить – правда ли она тебя любит. Проблема в том, что Щербакова не была уверена. Да, вчера вечером произошло... то, что произошло. И теперь они должны были поговорить, но ясно думать Ане мешал её мозг, который то и дело выдавал картинки вчерашних событий. — Это было не свидание, – врёт Аня. – Мы просто занимались учёбой. Камила и Даша снова смеются, на заднем фоне слышится: «Боже, какие же вы идиотки». Это говорит входящая в раздевалку Алёна, которая церемониться со всей этой ситуацией больше не желает. Она скептически оглядывает свою подругу. — Трусова прожужжала мне все уши о том, как наша, цитирую, милая Аня села к ней на колени и начала целовать. Вряд ли это похоже на учёбу, Щербакова. И вряд ли Саша как-то была против этого, не так ли? – Косторная присаживается на скамейку и дерзко шевелит бровями, намекая на очевидные вещи. — Мы правда занимались, – Щербакова продолжает попытки оправдаться. — О, я думаю после таких занятий она больше никогда не сможет взять в руки учебник по алгебре – сразу начнёт вспоминать, как ты пыталась изучить её рот, – Алёна задорно смеётся. Смущённая этими словами Аня молча выходит, чтобы отвлечься на тренировку, но мысли заняты только одной персоной. — Поговорите уже, – напоследок слышит Щербакова. *** На пути в «Хрустальный» Саша только и может, что думать о поцелуях. Всю ночь девушке снились сны с довольно интересным содержанием, поэтому под утро она просыпается перевозбуждённой и нервной. Трусову волнует сразу несколько вопросов: о чём именно с ней хочет поговорить Аня, и как смотреть ей в глаза и не краснеть. Девушка буквально вторит мантру: «Лишь бы ты не была в раздевалке, Ань. Лишь бы не пришлось говорить прямо сейчас». Забегая в раздевалку, она успокаивается: Щербаковой нет, а вот Камила вместе с Дашей и Алёной есть. И видимо их утро оказалось более добрым. — Что вас так развеселило? – спрашивает ничего не понимающая Трусова. Фигуристки пытаются успокоить смех, но получается не очень. А Саша постепенно напрягается, потому что у неё есть чёткое ощущение, что она как-то связана с этим. — Девочки, у вас есть десять секунд, чтобы успокоиться и сказать мне, что с вами произошло, – делает как можно суровее лицо Саша. Первой останавливается смеяться Алёна, она таинственно улыбается и очень серьёзно говорит: — Аня знает о споре, но... Сашу словно бьют чем-то тяжёлым по голове. Она перестаёт воспринимать всё, что дальше говорит Косторная. «Нет, чёрт, нет-нет-нет. Аня меня не простит», – Трусова расстроенно опускается на скамейку, ноги буквально подгибаются. — Саш, ничего страшного не произошло, – присаживается рядом с ней Алёна и пытается положить руку на плечо в успокаивающем жесте. Трусова гневно смотрит на Косторную, скидывая её ладонь с себя. Она всё-таки находит силы встать, получается резко и рвано. Внутри неё сейчас бурлит сильная злость, которой она без зазрения совести окидывает всех фигуристок перед ней, а потом начинает метаться по небольшому помещению и эмоционально размахивать руками. — Ничего страшного? Это ничего страшного? Аня больше никогда со мной не заговорит, а у меня только появилась надежда, что у нас есть хоть какая-то возможность. К чёрту этот спор, к чёрту ваше задание, к чёрту вообще вас всех, – Саша кричит на срыве, не особо заботясь, что кто-то вне раздевалки может услышать. – Щербакова, наверное, теперь думает, что я всё это сделала, чтобы поиздеваться. Как теперь она мне поверит, что я её люблю. Девушка сама не понимает, как злость перерастает в слёзы. С губ Трусовой срывается разочарованный скулёж. Она снова присаживается на скамейку и закрывает глаза. — Уйдите, пожалуйста, все. Саша слышит, как девушки в полном молчании покидают раздевалку. «Пусть вам будет стыдно, заслужили», – думает она. Трусова не знает, сколько так просидела в полном одиночестве и тишине, пока не улавливает звук невесомых шагов. Саша понимает, что всё это время кто-то был в комнате. — Что непонятно во фразе «уйдите все», – не открывая глаз, резко бросает фигуристка. — Я не все, – слышится в ответ знакомый голос. – К тому же, мне нужно сказать тебе кое-что важное. Зажмурившаяся ещё сильнее Трусова пытается сдержать вновь подступающие слёзы. Она уже ярко представляет, как Аня орёт на неё и обвиняет во всех грехах. Но вместо этого чувствует, как чужие ладони с нежностью прикасаются к её рукам. Саша наконец-то выдыхает. — Открой глаза, Саш, – просит Щербакова. — Не могу. — Детский сад, – шепчет Аня, поглаживая подушечками пальцев ладони Трусовой. – Сделай это для меня, открой глаза. Саша, пройдя все стадии внутреннего ада, выполняет просьбу. Она видит, что Щербакова сидит перед ней на коленях и с беспокойством смотрит своим кареглазым взглядом. Не похоже, что Аня собирается кричать. — Ч-что ты хотела сказать? – чуть запинаясь, спрашивает Трусова. Три. Два. Один. — Я тоже тебя люблю, – просто говорит Аня и дарит самую искреннюю улыбку. Щербакова встаёт и тянет за собой Сашу, всё-таки тренировку сегодня никто не отменял. А если Этери Георгиевна увидит их отсутствие, то мало никому не покажется. Однако уже перед выходом из раздевалки, Аня останавливается. Трусова буквально влетает в неё сзади. Девушка оборачивается, а потом притягивает к себе Сашу в крепких объятиях. — Но если я ещё раз узнаю, что ты вновь играла в «Правду или действие», то просто так ты не отделаешься, – угрожающе говорит фигуристка и целует в губы. Впервые за это утро Саша улыбается и чувствует себя спокойно. «В конце концов, может, это был вовсе не дурацкий спор, если мне угрожают поцелуями», – ликует про себя Трусова, растворяясь от ощущений реальности.