Голос чарующего мая

      Утро началось немного нервно. Коля бродил по комнате из стороны в сторону, привлекая к себе излишнее внимание соседей и раздражая Серёжу, который предпочел бы просто отоспаться после смены. Спустя полчаса пыточных звуков шагов, блондин откровенно устал показательно вздыхать и привстал с койки, распиливая друга на мелкие кусочки взглядом.       — Соколов, ты задрал.       — Он думает, не мешай ему, — ответил Стас за товарища, перелистывая страницу книги. Рядом с ним на узкой кровати лежал вплотную Юра, уложив голову на чужое плечо.       — А я хочу спать! — рявкнул Серёжа. — Иди ходи по коридору, мозоль глаза охранникам, — Любов неуютно поежился, устраиваясь на койке. — Может, ёбнут тебя, ты топать хотя бы перестанешь.       — Его не ёбнут, — усмехнулся Никита, который до этого молча наблюдал с Тимуром за Колей. Они хотели проникнуть к нему в мысли и узнать, в чем же дело, потому что сам сосед ничего не говорил. — Тебя скорее ёбнут за то, что ты его ёбнуть хочешь.       — Да помолчите, — с долей отчаяния прошипел Соколов. — Ну правда, мне нужно подумать.       — Да нахуй сходи! — светловолосый накрылся одеялом с головой.       — А он бы сходил… — тихо сказал Юра в пустоту, прижимаясь сильнее к плечу товарища. Стас улыбнулся в синие волосы и аккуратно поцеловал холодный лоб.       — Чья бы корова мычала, Юр, ну, — недовольно фыркает длинноволосый и начинает новый круг по комнате.       На какое-то время воцаряется молчание, но оно быстро прерывается отчаянным ревом блондина, который уже накрыл голову подушкой, но все ещё не мог заткнуть уши достаточно сильно.       — Соколов!       — Да он меня с матерью со своей познакомить хочет!       По двери стучат чем-то металлическим, намекая на то, что парни создают много шума и им следовало бы быть потише. Все жильцы смотрят на дверь несколько секунд, а когда стук заканчивается, то товарищи переводят взгляд на соседа. Тимур подставляет кулак Никите и они тихо ими сталкиваются. Все-таки узнали. Ну и что, что им помогли, главное узнали.       — А ты не хочешь?       Коля замялся, начал нервно перебирать пальцами. Не то чтобы не хочет, просто не ожидал, что Владимир согласится. Соколов сам предложил съездить в больницу вдвоем, но кто же думал, что начальник согласится! Очевидно, кто угодно, но точно не певец.       — Мне страшно.       — А она об отношениях знает? — Юра немного привстал, чтобы видеть парня, укладывая руку на чужой живот в качестве опоры. Стас тут же оторвал одну руку от книги и перевел ее на запястье синеволосого, аккуратно обвил его пальцами и продолжил чтение, нежно поглаживая светлую кожу.       — Да черт её знает! Я не в курсе! Но об ориентации точно знает.       — Он перестал отрицать отношения, — прошептал Никита на ухо Тимуру, а тот лишь довольно кивнул.       — А он больше в мать или в отца? — даже Серёжа заинтересовался темой и откинул подушку в ноги, приподнимаясь на локте.       Коля задумался. С одной стороны, Владимир когда-то говорил, что он становится похожим на своего отца и это мучает его, потому что отец явно не тот, на кого Безруков хотел бы быть похожим. Однако говорил он это в плане внешности или характера Коля так и не понял. Только сказал, что мы сами себя строим и если Владимир того не хочет, то он обойдет сходства любыми способами.       — На внешность, вроде бы, отец, но я не знаю… А какая разница вообще?       — Ну, потому что если его мать такая же равнодушная ко всему глыба, то я тебе посочувствую.       — Серёж!       Маму Владимира Коля никогда не видел, с ней не было ни одной фотографии ни дома у начальника, ни в кабинете, поэтому Коле было не с чем сравнивать. Но по коротким рассказам Безрукова она кажется не таким уж плохим человеком. Точнее, не настолько плохим, коим был Безруков старший.       — Ты же смену отпахал? — Стас закрыл книгу, укладывая ее себе на грудь. Шум в комнате не давал сосредоточиться, да ещё и Юра рядом, а это значит, что заострить свое внимание на жалких страницах невозможно.       — Отпахал, — кивнул Коля.       — А к матери едете когда?       — Вечером. Сегодня, — заинтересованности в разговоре от Стаса не ожидал никто, так что Коля предпочел послушно отвечать. Больше пары слов, да ещё и не шепотом от него было слышать очень непривычно.       — Ты же не хочешь перед ней выглядеть плохо? С кругами под глазами, помятым? — Коля отрицательно завертел головой. — Ну вот значит ложись, пожалуйста, спать. Тебе стоит отдохнуть перед важной встречей.       — Думаешь?       В ответ Стас лишь кивает, а затем переводит взгляд на улыбающегося синеволосого парнишку, который кидается к нему на шею сразу же, как из взгляды пересекаются. Коля уходит в кровать под тихий смех и звуки коротких поцелуев.       — Боже, — застонал Серёжа, строя недовольную мину. — Такие вы сладкие, пидорки. Когда только успели.       — Чужие дети быстро растут, — по доброму добавляет Тимур, прогоняя со своей койки Никиту.       — Только давайте потише с нежностями, секса на сменах хватает.       Серёжа накрывается одеялом с головой, так и не замечая на себе раздраженный взгляд Стаса, которым он прожигает чужую спину, пока возлюбленный не отвлекает его новой порцией сладких поцелуев.

***

      Февраль принес в Петербург холодный неприятный дождь, а он в свою очередь превратил ещё недавний снег в слякоть. Коля максимально не любил эту погоду и радовался, что он не передвигается по городу пешком. Точнее, он самостоятельно не передвигается вообще никак, только если на машине вместе со своим личным водителем по имени Владимир Безруков. Пара сидит в машине прямо перед больницей. Коля недоверчиво изучает этажи, а также пытается успокоить тревогу с помощью Владимира. Точнее, с помощью его руки, которой он перебирает его пальцы и нежно гладит запястье.       — Коль…       — Тихо, — командует парень и делает несколько глубоких вдохов и выдохов. Дыхание спасает. — Все, готов.       — Тебе настолько страшно?       — Ну нет, просто немного волнительно.       Соколов упирается взглядом в свои колени. Он так и не смог нормально поспать и думал, что выглядит хуже, чем обычно, раз так в сто двадцать. Он пытался исправить ситуацию прической, но пучок получался на удивление плохо, поэтому пришлось обойтись простым хвостом. Его волосы неплохо отрасли с самого попадания в клуб, поэтому сейчас их можно было закалывать полностью, а не только верхние пряди. С одной стороны, ему нравилось, а с другой было слишком непривычно с подобной длиной.       — Все будет хорошо, я тебе обещаю, — Владимир коснулся губами чужого виска. — Я все сам скажу, малыш, я же рядом буду.       К нежным прозвищам Коля тоже ещё не привык, и каждый раз его сердце начинало стучать быстрее, пульс возрастал, казалось, минимум в два раза. Соколов поднял глаза на возлюбленного, перебегая взглядом с одного зрачка на другой. И ведь правда, когда это Владимир оставлял что-то, что сам Коля сделать не в силах, на него? Никогда. Безруков заслужил доверия.       — Хорошо, — парень снова выдохнул. — Меня ведь с позором из палаты не прогонят?       — Коленька… — Безруков искренне засмеялся и этот смех отозвался у Коли в животе кучей чертовых бабочек. — Только если со мной, Макдональдс твой любимый есть поедем.       — Оскорбленные, но сытые.       — Именно.       Этаж за этажом, а уже по фойе и лифту Коля понимает, что больница то хорошая. Даже очень, дорогая. В руках он держит пакет с апельсинами, да ещё и прижал их к груди так, словно от них зависит его жизнь. До палаты они идут молча, только в лифте, где помимо них двоих были ещё и какие-то медсёстры, и пациенты, Коля чувствовал, как Безруков приобнял его за талию, притягивая к себе. Такая немая поддержка была очень даже кстати, Соколов ее оценил.       В палату первым вошёл Владимир, перед этим тактично постучал костяшками пальцев три раза. По другую сторону прозвучал строгий женский голос. У Коли подкосились ноги, но он снова начал дышать глубоко, собирая мысли в кучу.       — Господи, я думала опять эти идиоты больничные, — прозвучало сразу же, как только Владимир открыл белую дверь и прошел в палату.       Ее голос хриплый, мелодичный и прокуренный. Подобный тон Соколов слышал у одной статной дамы, она, кажется, была учительницей французского у него в школе. Французкий он ненавидел, а вот женщина была действительно красивой, как пожилая леди из старого фильма. Коля аккуратно прошел за Безруковым, заглядывая ему за плечо. На большой больничной кровати полусидя разместилась женщина с седыми волосами. Они у нее по уши, но красиво завиты. А ведь больница, казалось бы. Она в какой-то неприметной больничной одежде, на лбу ссадина. А ещё она совсем не похожа на Владимира, Коля просто не может разглядеть в них схожести. Только, наверное, пронзительный темный взгляд, который, кстати, присутствует и у Лизы Безруковой.       — Они врачи, мама.       — Идиоты!       Сложно не заметить незнакомца, поэтому женщина статно вытягивается, делая свою осанку ровнее.       — Ты бы сказал, что с гостями, я бы накрасилась.       Владимир добродушно ухмыляется. Он узнает свою мать, которой всегда и везде нужно быть при параде, если дело не касается только ее домашних.       — Хотел вас познакомить, но знал, что ты будешь готовиться, если я скажу тебе заранее, — Владимир медленно отходит в сторону и открывает вид на избранника полностью. А певец чувствует себя на смертном одре. — Это Коля.       — Надеюсь не внебрачный сын, — перебивает мать сына, но затем прикрывает губы тонкими пальцами и жестом просит продолжать.       — Мой парень, — Владимир обнимает партнёра, обвивает его талию рукой и несильно сжимает почти что совсем новый свитер, который они купили вместе на прошлой неделе. — И я попрошу тебя быть аккуратнее с реакцией, потому что я тебя знаю.       Парень чувствует, как его руки начинают дрожать, и он инстинктивно прижимает апельсины ещё сильнее к себе.       — А Коля говорить умеет?       Женщина оценивающе оглядывает юношу, а после его смиренного кивка жестом просит подойти ближе. Коля кинул короткий взгляд на Владимира и, заручившись мысленной поддержкой, поддается вперёд.       — Что такой красивый мальчик нашел в этом чурбане? — говорит она тихо, но все равно достаточно для того, чтобы это услышал Владимир, который мгновенно закатил глаза.       — Мама.       — Я его люблю, — выпаливает Коля. — Люблю вашего сына и надеюсь, что вы не будете против нас.       Дама тепло улыбается и, о боже, как же давно Коля не видел этой материнской улыбки. Он думает, что надо бы попросить у Владимира телефон и позвонить своей в Саратов, спросить как там семья, как у кого дела. Правда, он пока не особо понимает как объяснить свою пропажу на полгода, но обязательно додумает позже.       — Милый мой, — она протягивает свои руки и Коля отрывает одну из своих от апельсинов, подаёт ей. Ее руки теплые и нежные, морщины почти не ощущаются. — Действительно любишь? Или, может, думаешь поиграть с его деньгами?       Владимир терпеливо ожидает в стороне. Он сам прекрасно знает ответ на этот вопрос, но и понимает, насколько он важен для любящей матери.       — Люблю, — кивает Коля, смотря прямо в темные морщинистые глаза. — Я мог бы перечислить все, за что я его люблю, но на это уйдет очень много времени.       — Владимир, — зовёт она сына, который мгновенно становится рядом с Колей и аккуратно притягивает его к себе. — Береги этого мальчишку, глаза у него честные.       — Берегу, — с улыбкой отвечает мужчина и коротко целует парня в щеку, а тот рдеет на глазах.       — Ой, ну мальчики! — она резко меняется в лице и веселеет. Резким движением забирает у Коли из руки апельсины и парень внезапно чувствует себя будто голым. — Ну рассказывайте, как познакомились? — она бегает глазами с одного на другого. — Я, кстати, Анна Васильевна, но можно просто мама.       — Мама…       — Да, вот, бери пример!       Коля неловко смеётся в кулак и расслабляется. Анна превзошла все его ожидания, в хорошем смысле, конечно же. Она быстро подсуетилась, чтобы гостям принесли два стула, потому что хотела знать все об отношениях своего сына. Они проговорили о самом разном около двух часов, на улице успело стемнеть. Анна то смеялась, то внимательно слушала, то обещала дать сыну крепкий подзатыльник, когда оправится. Коля с каждым ее словом чувствовал себя все более уютно. Его приняли. Их приняли. Этот факт не мог не греть лучше любого кофе или мягкого пледа.       — Давай-давай! Иди!       Анна попросила сына выйти из палаты, заранее прощаясь с ним. Коля не особо понимал, зачем она его выгоняет, а поэтому оборачивался на уходящего Владимира, будто прямо у него перед носом уплывал спасательный круг.       — Все хорошо, — смеётся длинноволосый, наблюдая на лице у партнёра смятение, и говорит скорее для того, чтобы успокоить себя самого.       — Конечно все хорошо! Да не съем я твоего мальчика! Скоро выйдет к тебе!       Владимир послушно вышел, а младший обернулся на женщину, чувствуя, как она забирает его руки в свои.       — Коленька, милый, — женщина вздохнула, крепче сжимая чужие руки. — Я вижу, как ему с тобой хорошо, он прямо расцвел! Честно! Я мать, я вижу! — она убедительно закивала головой. — Мы с его отцом допустили много ошибок, он у нас непростой, характер у него дурацкий, отцовский! Ну упертый баран, скажи же?       Коля и может, что тихо посмеяться. Так вот откуда это у его возлюбленного, теперь все ясно.       — Смотри, приглядывай за ним, — говорит она серьезно, поглаживая чужие пальцы. — Он хоть мальчик и взрослый, но иногда такой дурак дураком! А тебя вон, слушается! Я даже удивлена!       — Хорошо, Анна Васильевна, — с теплой улыбкой кивает парень.       — Я его на тебя оставляю, мне то ещё, дай Бог, годков десять и все, — она кивнула наверх.       — Ну не говорите так!       — Ну все там будем! — перебивает она. — Честно, ты хороший парень. Я очень надеюсь, что у вас это надолго.       — Спасибо вам…       Интересно, смогла бы собственная мать так принять Колю? Смогла бы доверить его Владимиру? Пока что у парня даже мысли нет, чтобы что-то говорить о таких запретных отношениях, но вот он, живой пример, что мать может понять.       — Да ты ж мой! — Анна привлекает парнишку ближе к себе и заключает в крепкие объятия. — Он тебе если нервы трепать будет, ты мне пиши! Я ему дам! Такое золото обижать!       Коля ещё несколько минут отчитывается, что никто его не обижает и Владимир с него пылинки сдувает. Анна, вроде бы, даже верит и с улыбкой отпускает парня к сыну, заранее беря с него обещание приехать ещё раз в больницу и навестить ее.