Укент

Глубоко в лесу — гораздо дальше, чем нашли Сигри Ульсен, текла река. Весной её воды всё ещё несли с собой холод и черноту зимних ночей. Сильный поток шипел, пенился и бурлил, проходя многочисленные повороты и обтесывая камни. Вода подпрыгивала на порогах, билась о берег, неслась всё дальше и дальше, чтобы напитать лес и напоить жителей Укента. Ниже по течению образовалась бифуркация, разделяя её на два отдельных, никогда больше не встречающихся рукава. И в одном из этих рукавов, избиваемая бурным течением и обдираемая холодом, болталась туша оленя. Грубая льняная верёвка обтягивала его переломанную шею, тянулась и чернела под водой, выползала мёртвой змеёй на берег и терялась в настиле грязи и иголок до тех пор, пока не выглядывала у ствола сосны, вокруг которого была завязана. Рога, кривящиеся ветвями дерева, царапали камни каждый раз, когда струя приподнимала голову животного и одёргивала ту обратно — будто он всё ещё бился в предсмертной агонии. Они словно были перепачканы в чём-то, что крохотными, тонкими линиями черноты уносилось вместе с водой дальше. И растворялось без следа, убегая дальше, к водопроводу Укента.

Лукас Дале?

Он медленно перевернул страницу и продолжил изучать написанные буквы взглядом. Дале не сидел. Он стоял напротив собственного стола, будто не замечая выглядывающей с противоположной стороны спинки стула. Голова была слегка наклонена вбок, выдавая заинтересованность. Чёрные глаза двигались, ползли по изгибам букв, брови сдвинулись к переносице, явив миру пару неглубоких морщин между ними. Снова поддевание листа пальцами, шуршание бумаги и тиканье часов в кабинете, единственным источником света в котором было окно, прикрытое жалюзи. Неспешные движения, изучающие. Фотографии на обложках карт — личное дело Сигри Ульсен. Личное дело Теи Рёд. Стопка папок в стороне. Он задержался на фотографии с белокурой девушкой. Она смотрела со снимка отстранённо, неприветливо. Уголки губ слегка опущены, взгляд словно уставлен одновременно и в камеру, и на фотографа за ней. Пустота. Будто задумалась о чём-то. Дале посмотрел на второе фото — другой девушки, её подруги, которая, в отличии от первой, готова была кинуться на фотографа с кулаками и ехидной усмешкой. Лукас спародировал эту усмешку. Позади раздался стук, дверь открылась, впуская свет из коридора. В комнату заглянула Мари Ос. Выглядела она неважно. — Лукас? Почему ты здесь в темноте? — Пальцы женщины нащупали выключатель, лампа на потолке осветила небольшой кабинет своим холодным, синтетическим светом. Дале обернулся на вошедшую через плечо и взглянул на неё с любопытством и лёгким недоумением. — Что? — приподняла бровь начальница соц.службы, после чего тяжело вздохнула и отмахнулась. — Я знаю. Выгляжу так себе… Хотела предупредить, что уеду. Чувствую себя неважно… С Лив то же самое. Наверное, погода. Дале пожал плечами, а затем кивнул и отвернулся. Он поддел пальцем папку с личным делом и медле-е-енно поднял страницу, закрыв содержимое карты. — Справишься тут? — Мхм, — промычал он в ответ и снова посмотрел на неё. В этот раз на губах Лукаса заиграла ухмылка, обнажившая ряд белых зубов только с одной стороны. Больше он не произнёс ни слова, глядя на начальницу глазами, в уголках которых раскинулась весёлая паутинка морщин. Марии не оставалось ничего, кроме как в некоторой растерянности кивнуть и скрыться в коридоре.

Теа Рёд.

Признаться, у неё возникли мысли бросить и реку, и все затеи по многочасовым прогулам, когда из-за холода она перестала чувствовать не только пальцы ног, но и, кажется, сами ноги. Но произошло это уже когда Теа была на полпути от города к границе заповедника. Тонкие резиновые кеды начерпали снега, засунутые в тонкие карманы руки покраснели, будто ошпаренные кипятком. Рёд подняла глаза на солнце и прищурилась через облачко вырвавшегося с тяжёлым выдохом пара. Уже достаточно высоко. В животе красноречиво немного урчало. Она развернулась, выходя на пешую тропинку. Непрошеные мысли о том, что здесь могла пройти Сигри, легко пришли и легко ушли. Очевидно пешая тропа привела её к хитте. Теа даже остановилась, не рискуя пройти мимо окон, только присматриваясь. Расчищенное вокруг пространство было слишком большим для тропинки. Да и сама хитта не выглядела отсыревшей, как порой бывало с теми, которых оставляли до времен потеплее и посуше без присмотра. У её семьи тоже когда-то была хитта. Именно отсыревшая и оставленная на время потеплее. Мама ждала глобального потепления, не иначе. Но жить в такой? «Маньяк» — возникла мысль, которая, может, и заставила бы усмехнуться, но лицо Теа тоже чувствовала только отчасти. Пусть даже чёртов Ганнибал. Рёд, немного подумав, обогнула хитту, поглядывая на окна (зашторенные), приблизилась к двери. И, с неохотой высунув руку, постучала три раза.

Свенн Торсен.

В печке горели поленья, небольшой диван, на котором и Сигри со своим ростом еле умещалась, приютил на себе спасателя. Свенн сложил руки на груди и дремал, порой пробуждаясь и поглядывая на эту самую печку. Тепло после долгой пешей прогулки его разморило, да и организм требовал продолжение отдыха, а не вчерашнего банкета. «Надо было быть умнее, Торсен» — будто бы говорило ему собственное тело. После того, как датчанин наткнулся на видео, снятое кем-то из вчерашних посетителей в «Рюмке», телефон было решено отложить подальше. По инстаграму вовсю гуляли они с Валерией, танцующие под Уитни Хьюстон. Сообщений от Марии не было, но это не значит, что она его не видела. Наверное, опасаться ревности от замужной любовницы немного странно, особенно учитывая отсутствие подростковых разговоров о чистой и вечной любви. Они не собирались сбегать вместе, Ос не думала бросать мужа. Но червь сомнений и стыда все же пожирал Свенна, и он намного радостнее проваливался в дрему, чем продолжал держать себя в сознании с помощью развлечений в интернете. Однако спустя некоторое время раздался стук в дверь. Сначала спасатель вопросительно посмотрел на вход, не веря собственным ушам. Затем покосился на окна, представив как хитта выглядит для незваных гостей. В спальне, да и в гостиной/кухне, где находился мужчина, царил бардак. С кровати белье, испачканное в оттаявшей грязи, было скинуто на пол. После посещения целой бригады из спасателей и мед.работников, на полу остались грязные следы (смешанные с собачьими, само собой), а некоторые столовые приборы были свалены в раковину, создавая подобие скульптуры для любителей современного искусства. Свенн не помнил, чтобы складировал столько посуды в последнее время, и пришлось свалить все на усталость. В общем итоге домик имел не особо приветливый вид, и чтобы не передумать к нему подходить из-за внешнего вида, нужно было или знать кто здесь живет, или быть в отчаянии.

***

Дверь распахнулась, являя миру уставшего Торсена. Веки слегка покраснели после недолгой дремы, волосы были растрепаны. А удивленный взгляд впился в школьницу, что оказалась на пороге хитты. — Привет, — спустя недолгую паузу, словно не найдясь поначалу со словами, мужчина облокотился на дверной косяк и поморщился от дневного света, — тебе чем-то помочь? Я видел тебя в школе. Рад, что Аре выпустил такую опасную преступницу на свободу. Нож был тупой, а мой сердечный приступ — настоящий. — Ага. Но моя помощь не слишком тебе пригодилась. Рёд шумно и из-за того, что дрожала от холода, прерывисто вздохнула, немного прищурилась. Она продолжала рассматривать мужчину, ненавязчиво заглядывая через его плечо в комнату. Хотя… Скорее через подмышку. Он стоял на возвышении порога, она — наоборот, на притоптанном снеге. — Зато теперь твоя пригодитс мне, — под нос пробубнила Теа, скорее разговаривая сама с собой. Она кивнула — тоже самой себе — и глянула в лицо Свенну. — Мне бы отогреться… на пару минут. — С неохотой, явно пытаясь не подать это как просьбу, протянула Теа. И тут же хмыкнула, поглубже засовывая руки в карманы: — Но я пойду, если мешаю тебе разделывать труп очередного потеряшки на завтрак. Она покачнулась с пятки на носок, опустила взгляд на промокшие кеды, которые из серых стали чёрными, и исподлобья снова глянула на Торсена. — Я уже позавтракал. Свенн хмыкнул и впустил девушку внутрь хитты. Печка подавала уже не столько признаков жизни, сколько хотелось бы, однако в домике было тепло. И раз уж кухня и гостиная были объединены, мужчина направился прямиком к плите, прихватив со столешницы чайник. — Располагайся. Хорошо, что ты наткнулась на это место, а не пошла дальше мерзнуть. Особенно учитывая то, что твоя подруга не так давно пропала. Чайник был поставлен на огонь, и спасатель обернулся, взглянув на свою посетительницу. Сам он предпочитал воду. Много воды, потому что ощущение, что язык распух, а в рот нассали кошки никак не проходило. Теа с сомнением покосилась на свою обувку, как могла тщательно вытерла её о коврик (поглядывая, не выглянет ли Свенн на замешкавшуюся гостью), потом поправила смявшийся от усердия коврик обратно и шагнула вслед за спасателем. Теа стянула с себя куртку и осталась в одной футболке с кислотным вырвиглазным принтом. Но не подумала при этом, что придётся вернуться и повесить одежду на крючок. — Ты думаешь, что пропадают только дураки или неудачники? Отнюдь. Все они, так же как и ты, думают, что с ними такого не случится. И часто, после того, как они отправляются в лес с такими мыслями, вызывают нас. Школьники, совсем маленькие дети, взрослые мужчины и женщины, целые компании, старики — все они когда-то обязательно подумают «со мной так не будет», и после этого пропадут. Повезло, что мы нашли Сигри живой. Повезло, что ты не заблудилась и замерзла, а нашла мой дом. Вода закипела, в помещении раздался свист. Торсен вновь отвернулся, доставая кружку и заливая кипятком чайный пакетик. Простой черный чай, без изысков. Он позабыл спросить про сахар или что-то другое, что Тее могло понадобится к нему, будто не принимал к себе в гости никого слишком давно, чтобы помнить о таких мелочах. Кружка со стуком была поставлена на кофейный столик, а мужчина вновь уселся на диван. Она бегло осмотрелась и не нашла ни стула, ни стола. Только диван да кофейный столик могли выполнить функцию рабочих поверхностей. Чашка с чаем тоже отправилась на кофейный столик: Свенн только и пытался приблизить Рёд да разговориться по душам. — Согревайся. Если хочешь и после этого погулять в лесу — можем пойти вместе. Я все равно хотел сделать небольшой обход. Нормальные ботинки, которые у меня лежат, тебе будут великоваты. Зато куртку могу посмотреть. Не так уж стильно, но точно тепло. — У тебя очень уютно. — Вполне себе искренне произнесла Теа и одной рукой потянулась к кружке чая. Она мысками спихнула кеды и с ногами забралась на диван. Датчанин громко выдохнул, рассматривая Рёд. Занятно, как многогранна была девушка. В первый раз он увидел ее плачущей, затем яростной. Сейчас же она стала язвительной. Странные существа эти подростки. Никогда не поймешь, что у них в голове на самом деле. Может от этого их находить сложнее всего. Она побыстрее взяла себя в руки и покосилась на Торсена из-за кружки. Заботливый, блин. Теперь это было точно. А Теа уже выучила, как себя вести с такими сердобольными взрослыми. Ну и что, что они делают это из жалости или из чувства какого-то долга перед обществом или собой? Лучше согласиться. И тебе польза, и им самоудовлетворение. А кто насмехаться будет, так Рёд за словом в карман не полезет. Или ещё за чем. Хотя ножик наверняка Аре забрал. — Я не против. Очень не против. И ботинки — нормально. Хоть кеды подсохнут. — Так что ты здесь делаешь? — Так вышло. — Рёд слегка пожала плечами, одновременно поддувая на поверхность чая. — Всё в порядке, если ты об этом. Я должна быть в школе, но меня там вряд ли теперь ждут, ага. Всем очень удобно. Сразу после последовал большой глоток чая. Девушка слегка напряглась и задержала дыхание, до того горячим он был. — Эм-м… Мы можем пойти туда, где ты нашёл Сигри? — наконец, нашлась она с темой и повернулась к Торсену. — Она сказала, что это была какая-то пещера или вроде того. И она оставила там рюкзак. Она очень любит этот рюкзак. Теа немного кивнула головой то ли в подтверждение, то ли оправдываясь: «ну да, что я с этим поделаю». — Вряд ли рюкзак оставили там. Да и место опасное, так просто туда не забраться. Хорошо, что Рёд не нашла пещеру. Если возле нее все еще дежурят, то появление этой девушки на месте преступления обеспечило бы ей дополнительные проблемы. Как там говорится в знаменитой теории: убийцы всегда возвращаются на места своих преступлений? Еще одна ночь в камере, если Аре будет руководствоваться ей. Еще одна волна потрясений и подозрений. Нужно будет рассказать ему о том, что Теа не знает, где конкретно находится пещера. Кажется Рёд повезло заблудиться и околеть, потому что черт знает, что было бы в противном случае. — Я собирался пройти до реки. Посмотреть, не разлилась ли она слишком сильно из-за таяния снега. Туда и пойдем. Стараясь уйти от любого разговора, связанного с пещерой, Торсен встал со своего места, недовольно промычав, когда голова из-за резкого движения заболела чуть сильнее, чем он уже привык. А затем поспешил скрыться в спальне, со скрипом открывая дверцы старого шкафа и роясь в вещах. Теа запустила одну руку в карманы куртки, когда Свенн ушел в другую комнату. Только телефон да ключи от дома. Даже шпаргалка затесалась. Но ничего такого, что она могла бы взять с собой в лес. Единственной полезной находкой была мелкая конфета, взятая на стойке в больнице. И та отправилась прямиком в рот. Немного посмотрев на пол в разводах подсохшей грязи, Рёд смяла фантик и запихала поглубже в карман, а потом скомкала куртку и переложила с колен в угол дивана. Через пару минут спасатель вновь показался в гостиной, держа в руке старую куртку. Когда-то она может и была ярко-рыжей, но сейчас выцвела и выглядела едва ли лучше той, что носят грибники для походов в лес. Одежда из разряда той, что «не жалко». На спине было вышито «Falck», и на вид она была достаточно теплой. Куртка из Дании, с родины. Первая куртка для зимних поисков в окрестностях столицы. Во второй руке болтались ботинки, напоминающие валенки. Возможно в глазах молодежи не слишком удачный выбор, но такую обувь недооценивали слишком часто: она не промокала и сохраняла тепло как никакая другая. Мужчина поставил все это рядом с Рёд, подхватив ее кеды и оставив возле печки. Действительно, пусть сушатся. — Допивай, собирайся. Она наспех запила леденец поостывшим чаем и отставила кружку обратно на столик. Оставлять напиток она не стала, всё равно к возвращению тот грозил стать ледяным. — Тебе же все равно не надо в школу, а так проведешь день с пользой. Посмотрим, что сможем сделать для безопасности горожан, и будет нам точка точка точка тире! — Свенн широко улыбнулся, глядя на собеседницу. Заметив непонимание в ее глаза, он заговорил менее воодушевленно. — Это азбука Морзе, шутка такая. Означает V, что значит победа… не важно. Непонятая шутка заставила девушку поднять глаза от натягивания второго «валенка». Торсен улыбался. Теа усмехнулась без особого веселья, то ли просто вторя неожиданному веселью, то ли не желая сильно смущать спасателя, которому она не-симпатизировала всё меньше и меньше. Ей-богу, в такие неловкие моменты Теа чувствовала себя старше самого старого взрослого. Тоже явно смущенный, датчанин поспешил отвернуться и пройти к выходу из хитты, накидывая на плечи свою куртку и ботинки, а так же беря с собой рюкзак. Из небольшого шкафчика прямо возле двери он выудил охотничье ружье, повесив его на плечо. Все, в общем-то, было готово для того, чтобы идти в лес. Тяжелая, а от того теплая куртка повисла на Тее как на вешалке и закутала чуть ли не до колен. Только и торчат ноги-палки да кончики пальцев, которые подобрали длинные рукава. Школьница осмотрелась, но не нашла нигде зеркала. Её не сильно волновал внешний вид, она и так знала, что отражению захочется улыбнуться. Но вот посмотреть на себя в куртке, которая была старше её самой, хотелось. Это была даже не самая уродская вещь, которую ей доводилось надевать. Они вместе вышли из хитты, и Теа моментально оценила теплоту форменной куртки. Пока Торсен закрывал жилище, она приглядывалась к ружью. Значит, они пойдут глубже обычного туристического маршрута? Но Теа решила помолчать, оставить вопросы и вообще всякие планы. Она втянула в себя столько свежего воздуха, сколько могла, и резко выдохнула облако пара. День солнечный, безветренный и в принципе сносный, леденец похрустывал на зубах, Свенн оказался не самым неприятным человеком. Чего ещё желать? Рёд про себя отметила, что ботинки действительно великоваты, но не настолько, чтобы болтаться при каждом шаге. И они некоторое время шли молча, поскрипывая влажным снегом и слушая тишину. Пока Теа не дёрнула Торсена за рукав с той стороны, где у него не болталось ружьё. — Свенн, как будет на Морзе «йоу»? — перехватив его взгляд, она сама себе заглянула за плечо куртки и выразительно посмотрела в лицо спасателю. — Ну, я же теперь в «Falck». Мне нужно знать хотя бы самые основы. — Йоу… — «Я мог бы тебе сказать, но знаю вариант получше» — Три тире, две точки, и снова три тире, а затем две точки. Тебя поймут. «Целую» — вот что на «морзовском сленге» означали эти символы. Мысль о том, что вместо хулиганского «йоу» он подсунул Рёд способ расположить к себе любого, кто знает воистину английское «88 — целую» вызвала усталую улыбку на лице. — Вообще мы не общаемся этой азбукой. Практически никогда. Да что уж… ни разу на моей памяти. Но был один случай, еще в Дании. Парень, американец, вышел в Северное море на потрепанном жизнью катере. Снял на несколько часов по-дешевке, двигатель сдох, и он начал дрейфовать на волнах. К тому моменту, как его компания сообщила в полицию о пропаже, а хозяин лодки о краже, наступила ночь. Меня во время тех событий не было, так что говорю как говорили мне: этот парень ходил в бойскаутах по юности, и выучился там азбуке. Через два дня мимо проплывало судно, которое шло из Гренландии, и он взял фонарик, начав подавать сигнал «sos» азбукой. Так его подобрали и спасли. Никогда не знаешь, когда пригодится подобное знание, да? У нас тоже есть скауты, но я ни разу не слышал о том, чтобы кто-то из них воспользовался азбукой в похожей ситуации. Наверное потому что мы не выходим в море на ржавом корыте. Торсен весело хохотнул и в тот же момент чуть не соскользнул по грязи в овраг, вдоль которого они шли. Исполнив неловкий пируэт и сдавленно выругавшись на родном языке, мужчина схватился за ближайшее дерево. Его пальцы предварительно промелькнули в опасной близости от руки Рёд, но он успел крепче схватиться за ствол. Сердце заколотилось в груди, и парочке пришлось остановится. Некоторое время тишину прерывало только пение птиц и далекий шум реки. — Мда. Может и хорошо, что ты пришла сегодня. Рёд дёрнулась было, но сама вовремя притормозила. И постаралась сдержать улыбку, пока мужчина выбирался обратно на тропу. Взбодрившись, спасатель поправил ружье на плече. Когда они двинулись дальше, а до реки оставалось всего ничего, ему захотелось поделиться еще кое-чем полезным. Она же сегодня пропускает школу, да? — Если река разольется больше обычного, или снег продолжит так же активно таять — часть города могут эвакуировать из-за угрозы наводнения. До самого наводнения обычно не доходит, но так бывает. Или дикие животные могут начать уходить от этого места подальше, и в Укенте начнут появляться разного рода зверьки. Не всегда дружелюбные. Подобного рода явления — большой стресс для дикой природы, для ее обитателей. Для нас — изменения ландшафта и возможная гибель людей, которые даже не успели потеряться. Пойдет известной тропкой, а потом попадет на место разлива. Там, сям, захочет посмотреть поближе — и вот уже болтается в потоке не в силах выбраться на размытый берег. Его ведь как такового нет. Но мы с тобой должны отталкиваться от потенциального бегства животных. Сейчас, насколько мне известно, мы на территории заповедника. Значит животным здесь, только что разве речь не идет о жизни и смерти, причинять вреда нельзя. Но из-за разлива они выберутся в неохраняемую часть. И кто-то может этим воспользоваться и обзавестись парой красивых оленьих рогов на стене. Ваша «Беллона» далековато, но ей будет с кого спросить за убийство этих зверей. И чтобы предотвратить как уменьшение популяции различных видов на территории заповедника, так и гибель неаккуратных туристов, спасатели и природоохранные организации трудятся вместе и стараются прогнозировать ситуацию. Если я увижу, что есть подобная угроза, то сообщу нашим ребятам из «Falck», мы дадим объявления по городу, чтобы люди были аккуратнее. А они передадут той же «Беллоне», и будут приняты меры. Все в выигрыше. И все благодаря любителям погулять, которые знают кому рассказать о надвигающейся угрозе. Датчанин тяжело вздохнул в конце своего рассказа и на ходу снял рюкзак. В боковом кармане была бутылка с водой, и он жадно приложился к напитку. Лоб покрыла испарина, хотя шли они не то чтобы бодро. Кто бы сейчас узнал в этой девчонке обычную Тею, которая либо хмурилась, либо скалилась во все 32 на весь чёртов городишко? Вряд ли она вела себя иначе. Хотя откуда ему знать? И нет, конечно, дело было не в куртке. И не в том, что копна кудрей скрылась под её объёмным капюшоном и торчала лишь концами, придавая Тее сходство с бородатым гномом. Свенн просто относился к ней без предвзятости, и, наверное, Рёд это чувствовала, а потому не была предвзятой в ответ. Она чувствовала её под натянутыми улыбками и под вежливостью, как собаки чувствуют страх. Может, она немного преувеличивала каждый раз, стремилась укусить первой, пока не укусили ее саму, но здесь даже принюхаться было не к чему. Свежий хвойный воздух перебивал весь запах перегара, сам по себе достаточно слабый. Даже здесь, так глубоко в лесу, кто-то построил мостик через реку. Она несла свои бурные воды ниже, чем врезались в склон деревянные и местами обледеневшие опоры. Но всходить на мост Теа не спешила. Напротив, она остановилась на краю тропинки и уцепилась за ствол сосны, чтобы наклониться пониже и заглянуть на реку. — Э-э… Три точки, три тире и ещё раз? Свенн, я думаю, ты можешь разжиться парой рогов в хитту. Даже ружьё не понадобится. Школьница была, как минимум, не так сосредоточена на собственном хреновом состоянии. Потому тушу, уже порядком вздувшуюся и почти целиком показавшуюся на поверхности пенистой воды, заметила первой. Зрелище ее, по крайней мере внешне, не заставило скривиться. Напротив, Рёд немного наклонила голову и покосилась на Торсена. «Там, сям, захочет посмотреть поближе — и вот уже болтается в потоке не в силах выбраться на размытый берег…» — Так быть не должно. Нахмурившись, Торсен пошел на хлипкий мостик. Поток из-за увеличения объема воды настолько разбушевался, что дерево оказалось мокрым и скользким. В свете солнца это было достаточно хорошо видно, и датчанин пошел по мостику аккуратно. Возможно слишком серьезно относясь к вероятности грохнуться в реку, но только недавно он чуть не свалился в овраг на ровном месте. Дурак после этого будет слишком сильно спешить. — Он не движется! — перекрикивая шум, Свенн сообщал это так, будто Рёд должна моментально сообразить что это значит. И пусть фраза звучала как очевидное «он сдох», значило это одно: чудовищный поток не унес тушу. И это было странно. Животное могло зацепиться за что-то рогами, но раздувшийся как шар с гнилым мясом и червями олень слишком активно барахтался на воде. Сказать точно, разбух он уже или нет, было сложно. Но готовится стоило к худшему. Торсен присел на корточки, морщась от солнечных бликов на воде и присматриваясь к картине в целом. Взгляд наконец зацепился за веревку, болтающуюся в потоке и то и дело скрывающуюся в пене. И этот след привлек его внимание к одной из сосен на противоположном берегу, к стволу которой эта веревка была привязана. «Какого черта?» Иногда остатки того, что браконьер не мог или не хотел уносить с собой, действительно бросали в водоемы и реки. Так легче избавляться от улик, особенно когда есть риск быть пойманным по горячим следам. Может быть кто-то часто ходит в определенное место и по определенному маршруту, и оставлять там разделанную тушу было бы глупостью. Но этот олень не был разделан. Во всяком случае туша выглядела целой, и на кой черт ее привязывать веревкой? Тошнота подкатила к горлу, и Свенн повернул голову в сторону Теи. Все же не зря она появилась возле хитты так вовремя. Ему вовсе не хотелось привлекать школьницу к тому, что будет дальше. Но в одиночку с распухшим трупом весом в несколько сот кг справиться довольно проблематично, особенно когда он в реке с таким течением и так же рискует зацепиться за что-нибудь рогом. По закону подлости именно это случиться и должно. Через несколько секунд спасатель оказался рядом с девушкой и кивнул на мостик. — Нам нужно на другой берег. Этого оленя необходимо вытащить, а в идеале еще и понять кто мог так поступить. Пока будем заниматься подготовкой — может вспомнишь кого-то, кто любит подобные забавы. Не став затягивать, Торсен повел школьницу за собой. Нравилось ей это или нет, но как-только их ноги ступили на скользкую поверхность, датчанин взял девушку за руку. Так и равновесие легче держать, и падать в поток видимо веселее. С другой стороны, если уж она подскользнется, он рассчитывал помочь ей туда не попасть. Стоило парочке оказаться на нужном берегу, они тут же подошли к дереву, вокруг которого была обвязана веревка. — Отвязывать не будем. — Параллельно с рассказом, мужчина взялся за ремень с ружьем. Очевидно он хотел его снять и отложить, пока будет возиться со спасением мертвеца. Но взглянув на школьницу замешкался, стараясь замаскировать это продолжением рассказа. — Если отвяжем, то сил не хватит, и его точно унесет дальше. Как проблематично после этого будет его доставать я даже думать не хочу. План такой… Ремень с ружьем все же соскользнул с плеча. Датчанин принял решение в пользу Рёд. Да, она напала на другую ученицу с ножом. Да, возможно оставлять ружье ближе к ней, чем к себе, было не безопасно. Но она не психопатка, верно же? — Я встану ближе к потоку и начну тянуть веревку оттуда. Как только натяжение спадет, ты тяни здесь и старайся перетянуть ее так, чтобы ствол сосны стал твоим шкифом. То есть чтобы веревка шла по половине окружности ствола, и последний брал на себя часть веса. Тогда будет дополнительная опора, да и тебе будет проще. Когда туша будет достаточно близко, тебе придется держаться изо всех сил, пока я не подойду к этому оленю и не дотащу его уже за рога. Ориентируйся на меня, поняла? Начнем. Если почувствуешь, что что-то идет не так — кричи. Свернем операцию. Но пока все выглядит так, будто нам это по плечу. Точка точка точка тире! Довольно резко развернувшись, спасатель пошел к бурлящему потоку. Ближе к воде, там, где почва была немного скользкой, он наклонился за покрытой грязью веревкой. Рукава тут же стали блестеть черным, но ему словно не было до этого никакого дела. Кто из «Falck» не привык мазаться в грязи пусть первый кинет в него камень. Для того, чтобы подтянуть веревку к себе, понадобились неслабые усилия. Но только с этим было покончено, Свенн обернулся на Рёд и кивнул. Пора было начинать. Сначала он тянул что есть силы, затем подключилась и школьница. Поток так и норовил унести оленью тушу дальше, чьи рога разрезали пену и волну. Медленно и верно она все же приближалась к ним. Казалось, что тянуть пришлось. Хотя верёвка жгла руки, а сама Теа начала скользить вслед за верёвкой по берегу, вспахивая широкими ботинками смесь из иголок, пожухлых листьев и сырого песка и земли. Она вправду старалась всеми своими почти-что-пятьюдесятью кило живого веса устоять на месте. Но школьница и не подумала жаловаться, крепко стиснув зубы и продолжая выполнять команды Свенна. Едва Торсен плюхнулся на берег, Теа тоже выпрямилась и хрипло выдохнула. При ближайшем рассмотрении туша оленя оказалась вовсе не такой гнилой, какой могла бы быть после долгого пребывания в воде. Тело животного не распухло и не наполнилось червями, а глаза пускай и были бледной, мутной копией самих себя при жизни, всё же взирали на мир застывшими и остекленевшими зрачками. Запах потемневшей от воды шерсти отдавал мокрой псиной, рога казались почти черными. И всё же в представшей картине было так много странного, что на по-настоящему необычные вещи обратить внимание сразу же было попросту невозможно. В первую очередь спасателю следовало вспомнить о том, что ощутили его ладони, тогда как ум и мышцы были заняты поставленной задачей — вытащить тело на берег, взяв то за рога. При ближайшем рассмотрении, при воспоминании об ощущениях, становилась очевидной одна истина: те самые рога не были похожи на кривые ветви — это они и были. Размякшие и истрепавшиеся в бурном потоке, на них росли редкие листья, а острые деревянные концы были покрыты чем-то чёрным и блестящим. Чем-то, что, судя по тонкому следу, тянувшемуся за трупом от воды, смывалось в реку всё то время, что туша болталась на привязи. И это чёрное нечто продолжало сочиться из каждого конца, из каждого рога. Раздался резкий хруст. Ещё не обсохшее тело дрогнуло, и стало понятно, что хрустит его шея. Это не были причуды бурного потока — животное, что было мертво ещё секунду назад, вдруг резко дёрнуло головой и вскочило на ноги. Копыта затоптали грязь, заблестевшие теперь глаза уставились сначала на Свенна, а затем и на Тею, когда олень будто растерянно переступил на месте и пошатнулся, словно едва-едва пробудившись ото сна. Та жидкость, что была чёрной, вдруг заблестела на солнце и начала переливаться золотом, потекла куда активнее, закапав на голову зверя, оставляя блестящие разводы на грязи под ним. Олень резко встал на дыбы и начал бешено скакать, верёвка с хлопаньем начала хлестать и натягиваться, а он продолжал активнее и активнее рвать её и прыгать на месте, пытаясь освободиться от привязи, едва не затоптав сидевшего совсем рядом спасателя. Животное закричало, что было больше похоже на смесь мычания коровы и рёва медведя. Школьница не поверила своим ушам да и глазам. Она вскрикнула, пятясь обратно, хотя бесновавшееся животное никак не могло до неё допрыгнуть. Скользкая грязь подвела, и Теа полетела спиной на землю, но не прекратила пытаться отползти от ужасающего своей непонятностью зрелища. Старая куртка моментально покрылась брызгами грязи. «Что за херня?!» — только и билось в голове, но крик застревал в глотке, перекрывал дыхание, а Рёд продолжала пытаться отскочить. Смотря широко раскрытыми глазами на животное, что только что болталось мертвым грузом в реке, Свенн остолбенел. В один момент вместо влажных комков грязи рука зацепилась за что-то твёрдое, Теа автоматически ухватилась, пытаясь найти опору, оттолкнуться, но ружье не было зафиксировано. Она потратила секунду, чтобы осознать: теперь у неё в руках было оружие, а взгляд широко раскрытых глаз внезапно наткнулся на Торсена — единственного, кто мог в глазах Рёд хоть что-то понимать в этом. Спасатель не на шутку перепугался за собственную жизнь, скользя по влажной почве и пытаясь встать, чтобы отползти подальше. Некоторое время у него получалось только зарываться в грязь, однако затем он все же заскользил в сторону. А олень (или лось?!) только и ждал, чтобы наскочить на него! Теа схватилась за ружье, кое-как приладила приклад к ходящему ходуном плечу, попыталась прицелиться и резко дёрнула за спусковой крючок. Она видела стрельбу только в фильмах, чтоб их, и когда крючок застрял, оружие не выстрелило, а ревущий и все более яростный олень-лось не упал замертво, то она перепугалась пуще прежнего. Тупая железка не работала! Лихорадочно пытаясь найти выход, она ударила по ружью и тем самым, сама не заметив, сдвинула предохранитель. Снова ружье выстрелило в грязь рядом с ее ногой, Теа едва не подскочила на месте, бросила взгляд со взрывшегося места на животное и снова нацелила ружье. Отдача и неправильное положение наверняка оставили синяк на плече, но Рёд даже не ощутила её. Несколько последовательных выстрелов всех патронов прошлись прямо по шее и туловищу. Олень взревел снова, но теперь как-то жалобно, и к дикой ярости прибавился страх от боли. Он неловко переступил, шатаясь и путаясь в ногах, мотнул головой, разбрызгивая вокруг себя жидкое золото, и рухнул рядом со Свенном. Шумела река. Напуганные выстрелами, где-то взвились и галдели мрачными предвестниками птицы. Теа перевела взгляд со своей жертвы на спасателя, который жертвой чуть не стал, и вдруг резко пронзительно завопила. Словно только теперь это можно было делать. И так же резко себе зажала рот рукавами куртки, молча таращась на Торсена в настоящем ужасе. Визг и рёв, болезненный вскрик животного раздался так громогласно, что с ближайших деревьев повзлетали все рассевшиеся там птицы. Или причиной тому послужили хлопки выстрелов, и людям лишь могло так показаться?.. Тяжёлая туша рухнула обратно в грязь. Дыры от пуль кровоточили, взгляд парализованного болью и ранами животного метался в панике и ужасе, грудная клетка тяжело вздымалась, тогда как дыхание паром вырвалось из раздуваемых ноздрей. Его движения быстро потеряли в прыти. Конвульсии кончились вместе с болезненным, жалостливым стоном. Он перестал дышать и замер, окончательно испустив дух. Жидкое золото перестало сочиться из ветвей, на место ему опять пришла лениво капающая чёрная нефть. Вскоре прекратила течь и она. Такая же жидкость, что покрыла собой руки Свенна, оставшись чёрной, маслянистой грязью, пахнущей тиной и тухлятиной. Всё стихло. ВСЁ стихло. За собственными оглушающими сердцебиениями и тяжёлым дыханием люди, возможно, не заметили этого, но река стала тише. Бурное течение ослабло, пока вода не успокоилась вовсе, пока не превратилась практически в стоячую. Лишь слабое течение, возникшее скорее по инерции, продолжало лениво толкать потемневшую воду дальше. Тихий свист ветра и далёкие крики птиц, эхо, отражающееся от холмов и далёких гор… Вся жизнь скопилась подальше от берега, тогда как у реки наступила мертвая тишина. Тишина, в которой с тихим всплеском, слегка помутневшей водой, к берегу прибило мёртвую форель. Первую из многих прежде, чем уровень воды в реке начнёт постепенно снижаться до тех пор, пока не оголит дно, усеянное трупами водоплавающих, ещё секунду назад резво плывущих по своим делам в бурном потоке. Туша вновь опустилась на грязь, а Торсен побежал к на секунду завопившей школьнице. Шок, и она уже зажала рукавом рот, не смея больше вскрикнуть. — Теа, Теа, Теа. Он повторял эти слова снова и снова когда подбежал к Рёд, аккуратно отбирая у нее ружье и пытаясь заглянуть в глаза. Пальцы мягко обхватили разгоряченный после стрельбы ствол оружия, выуживая его из рук девушки. Перемазанная в черной жиже ладонь легла на плечо Теи, а взгляд метнулся к мертвому оленю на берегу. То ли мужчину оглушило выстрелами и криками, то ли в округе правда стало слишком тихо. Даже река шумела не так, чтобы пришлось орать каждое слово. Все эти изменения отмечались на краю сознания, мешаясь с реальностью как кровь животного неподалеку мешалась с грязью. Зачем он повел ее сюда? Почему решил разобраться с оленем на пару с Рёд, а не оставил это кому-то еще? И как оно смогло встать на ноги после того, как очевидно мертвым грузом болталось на веревке в потоке? Частое дыхание начало потихоньку успокаиваться, взгляд вернулся к девушке. — Послушай, все нормально. Все хорошо, я тоже перепугался. Наверное он просто не умер, может быть ему удавалось дышать когда вода не накрывала его с головой… И он испугался точно так же, как и мы, когда очухался… Золото. Золото, черная грязь и кровь. И этот запах… Нет, он не мог быть живым. Никак не мог. Но Свенн слушал голос разума, а рациональное объяснение произошедшему было только одно: олень был жив все это время. Мертвые олени не встают на ноги с хрустом, и их рога просто слишком похожи на ветви деревьев, а не являются ими. — Никому не говори, что ты стреляла. Поняла? Никому не говори. Пойдем. С излишней спешкой датчанин не отпускал плеча своей спутницы, ведя ее обратно к мостику и загораживая мертвую тушу собственным телом. Поневоле он вновь обернулся чтобы глянуть на него. Откуда-то рядом с тушей оказалась мертвая рыбина. «Наверное зацепилась за рога, когда тащили.» Взгляд упал на будто бы перемазанные в мазуте руки, вонь вынуждала сдерживать рвотные позывы. Их ноги ступили на промокшие доски мостика, на которые больше не капала вода из разбушевавшейся реки. Было все еще тихо. — Все нормально. Спасатель вновь подал голос, уводя Тею прочь. В сознании бились вопросы, но прежде всего им нужно было уйти. Нужно было сделать так, чтобы… — Не рассказывай никому об этом. Первая мысль, пришедшая на ум. Территория заповедника, оружие в руках школьницы, которая только что вышла из участка, убийство животного, что находилось под охраной. Вместо того, чтобы спасти его, они же его и убили. Вина была больше на Торсене, чем на Рёд, бесспорно. Она просто пыталась его защитить. И все же он допустил все это. И если будут проблемы, если кто-то узнает о том, что девушка стреляла (пусть из желания спасти жизнь другому), то они оба лишатся голов. А что если бы она промахнулась и выстрелила в него? Только на это будут опираться те, кто начнет судить. Им стоило просто перерезать веревку и дать оленю убежать. Но все произошло так, как произошло. — Все нормально. Вновь сказал Свенн, уводя девушку от реки. Обратно, в лес. Обратно, в хитту. Главное не оборачиваться и главное, чтобы Теа пришла в себя. Она тоже что-то бормотала — несвязное, похожее на всхлипы или мычания. Но постепенно в них стала повторяться одна и та же мысль. — Мы должны вернуться и спрятать его, или бросить обратно в реку, или… Свенн, ты же сам говорил, что «Беллона»!.. И вообще! Школьница резко вывернулась из-под руки Свенна и тут же отскочила на пару шагов. Она не собиралась убегать, нет — лишь выдержать дистанцию. — Ты… Ты сдашь меня, да? — упавшим голосом спросила Рёд. В один момент для неё не стало никакого Свенна, не стало никакого доброго отношения. Был спасатель из «Falck» и было ружье, висящее у него за плечом. И была она, всю жизнь привыкшая кидаться на угрозу раньше, чем та станет реальной. Но как Теа ни старалась разозлиться, но немая перепуганная мольба во взгляде была заметна. — Мы не будем возвращаться и делать ничего не будем. Теа, послушай меня… Немного растерянный, но уверенный в том, что говорит, Свенн приблизился к девушке на шаг. Всего шаг, но критично важный для понимания простой истины: он как старается идет ей навстречу, буквально и фигурально. — Это моя вина. Все произошедшее — моя вина. И мне с этим разбираться. Тебя здесь не было, ясно? И если кто-то узнает… что ж, я буду отвечать. А теперь пойдем, хорошо? Сделав еще шаг, мужчина аккуратно положил руку на плечо спутницы. Ему бы хотелось подбодрить ее, сказать, что все будет хорошо. Но Торсен понимал, как будут звучать эти слова от больного, вымазанного в странной грязи и с ружьем на плече человека. Нужно было сделать так, чтобы «хорошо» было по факту, а не на словах. Через некоторое время пара вновь двинулась к хитте. До того безоблачное небо начали заполонять мелкие тучки, то и дело закрывающие собой солнце. Птицы, умолкшие после выстрелов, так и не начали петь так же громко снова. Лес словно потерял краски, или датчанину только казалось? Он то и дело бросал взгляд на Рёд гадая: может быть ее жизнь была бы чуточку лучше, если бы они не пошли сегодня к чертовой реке. В определенный момент, когда спасатель и школьница шли неподалеку от туристических троп, соблюдая свой маршрут в тишине и витании в собственных мыслях, лес все же ожил. Две пары бледных от возраста глаз смотрели за ними, а на лицах стариков, что пришли сегодня за грибами, отображалось смятение смешанное с немым вопросом. И это оживление, оставшееся для Теи и Свенна незамеченным, обещало аукнуться обоим. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так послезавтра. Но со временем, достаточным для того, чтобы слухи распространились по Укенту, достигая ушей сначала самых любопытных, а затем и остальных. Спасатель, что чудом нашел пропавшую девочку, будто бы знавший где она спрятана, шел вместе с ее школьной подругой, на лице которой было потрясение, а за душой мрачная тайна. Он был приезжим, и этот статус будет с мужчиной сколько бы он не прожил в Укенте. И когда настанет время искать виноватых — об этом вспомнят, как вспомнят и о девушке рядом.