Враги бывают разными

Уснула с его именем в голове, отсюда, наверное, и мой сон. Середина ночи, я лежу на животе, прижавшись щекой к подушке. Он лежит на мне сверху, прижавшись животом к моей спине, теплый, как солнечный свет. Его горячий шёпот раздаётся у меня в ухе, когда он ёрзает бедрами, пристраиваясь между моих ягодиц. Я уработаю тебя. До полного. Изнеможения. Получаю исчерпывающее представление о его весе и размере. Пытаюсь прижаться к нему ещё раз, чтобы снова ощутить это, но он тихо и укоризненно произносит моё имя, а потом забирается выше. Его колени сжимают мои бёдра, кончики пальцев гладят округлые выступы грудей. Жар дыхания оседает паром на моей шее. Мне не удается вдохнуть полной грудью. Он слишком тяжёл, а я слишком возбуждена. Забытая чувственность пробуждается к жизни. Я скребу ногтями по простыне, пока кончикам пальцев не становится горячо от трения. Во сне я черте чем занимаюсь с Деймоном Сальваторе?! Содрогаюсь от сознания этого и балансирую на грани пробуждения, но глаз не открываю. Нужно узнать, куда заведёт меня мой ум. Через несколько минут снова проваливаюсь в сон. Я сделаю всё, что ты захочешь, Елена. Но ты должна будешь попросить. Он говорит ленивым тоном, какой использует, когда смотрит на меня с таким выражением лица, словно подглядывал за мной в дырочку в стене и знает, какая я, во всех подробностях. Поворачиваю голову и вижу его запястье – манжета деловой рубашки расстегнута, в ней нет запонки. Мне виден дюйм его запястья – волоски, вены и сухожилия. Рука сжимается в кулак, и от одной мысли о торжестве над ним у меня все внутри трепещет. Лица его я не вижу. Хотя это может все испортить, переворачиваюсь на спину, таща за собой одеяло и простыню. Я спутана его руками и ногами. Понимаю, что возбуждена, и при одном взгляде в его блестящие синие глаза вдруг ощущаю влагу между ног. Издаю театральный вздох ужаса. Он отвечает хрипловатым смешком. Боюсь, что так. А он, судя по всему, ни о чём не жалеет. Вес его тела приятно давит на меня сверху. Бёдра, руки. Я извиваюсь и льну к Деймону из сновидения, чувствую, как он напрягается, закусывает губу, чтобы не застонать, и открываю для себя шокирующую истину. Ты безумно хочешь меня. Слова эхом вырываются из моего рта, неотвратимо правдивые. Поцелуй под ухо, в то место, где бьётся пульс, подтверждает то, что я уже знаю. Это больше, чем просто влечение, мрачнее, чем плотское желание. Это беспокойное напряжение между нами, которое никак не находило себе выхода до настоящего момента. Кремовые простыни обжигающе горячи. Ты узлами завязываешься из-за меня. Чувствую прикосновения скользящих по моему телу рук, они задерживаются на изгибах, пуговицы расстёгиваются, швы расползаются. Меня раздевают, исследуют. Зубы кусаются, и меня съедают. Никогда и никто меня ещё так не хотел. Я постыдным образом возбудилась, и, хотя лежу на спине, взгляд в его глаза подтверждает – в этой игре победа за мной. Пытаюсь притянуть его вниз, чтобы он меня поцеловал, но мой партнёр уклоняется от этого и продолжает меня дразнить. Ты всё время знала, говорит он мне, и от его великолепной улыбки я переливаюсь через край. Просыпаюсь, дрожа. Резко убираю руку от шва влажной пижамы, лицо в темноте полыхает. Не могу решить, как поступить. Довести дело до конца или принять холодный душ? В конце концов я остаюсь лежать. Над изножьем кровати висит мое чёрное платье, его силуэт выглядит пугающим. Я смотрю на него, пока моё дыхание не замедляется. Перевожу взгляд на часы с красными цифрами. У меня есть четыре часа, чтобы подавить воспоминание об этом «ночном кошмаре».

***

Семь тридцать утра, день кремовой рубашки. Отражение в двери лифта подтверждает: моё пальто длиннее маленького платья, так что я выгляжу как высококлассная девушка по вызову, которая направляется в гостиничный пентхаус в одном белье под верхней одеждой. Сегодня пришлось ехать в офис на автобусе. Мне едва удалось забраться с тротуара на первую ступеньку, не сверкнув нижним бельем, а когда двери у меня за спиной закрылись, я поняла, что надеть это платье было катастрофическим безрассудством. Пока я чапала по тротуару к офису «Л и Г», моё шествие сопровождала серия воодушевлённых гудков от проезжавших мимо грузовиков, что только подтвердило сложившееся в автобусе мнение. Если бы «Zara» сегодня работала, я бы заскочила в неё и купила какие-нибудь штаны. Ничего, справлюсь. Просто буду весь день не вставать со своего места. Двери лифта открываются, и, конечно же, Деймон уже сидит за столом. Чего он вечно припирается на работу ни свет ни заря? Он вообще ходит домой? Или спит в цинковом ящике котельной? Полагаю, те же вопросы он может адресовать мне. Я надеялась, что смогу провести здесь минуту или две в одиночестве, чтобы приготовиться к долгому дню без вставания. Но вот он, уже сидит тут. Прячусь за вешалкой для верхней одежды и притворяюсь, что роюсь в сумочке, – выигрываю время. Если я сосредоточусь на платье, как на главной проблеме, то смогу проигнорировать вспышки воспоминаний о ночном кошмаре. Деймон поднимает глаза от ежедневника, карандаш – в руке. Он смотрит на то, как я начинаю развязывать пояс пальто, но продолжать невозможно. Синева его глаз намного более живая, чем в моём сне. Он рассматривает меня с таким видом, будто занят чтением моих мыслей. – Тут нежарко, да? Деймон раздражённо выпячивает губы, проводит рукой в воздухе, будто говорит: «Смирись с этим». Защищаясь глубоким вздохом, я снимаю пальто и вешаю его на свои личные плечики с мягкой набивкой. Пока иду к рабочему столу, чувствую, как трутся друг об дружку между бёдер ромбики сетчатых колготок. Я всё равно что в купальном костюме. Замечаю, как глаза Деймона опускаются в ежедневник, от тёмных ресниц на щёки полумесяцами падают тени. Так он выглядит совсем юным, но вот поднимает взгляд, и это взгляд мужчины – тяжёлый, испытующий. Лодыжки у меня вихляют. – Вау-вау! – протягивает он и делает карандашом какую-то пометку. – Грядёт жаркое свидание, Печенька? – Да, – автоматом вру я, и он с циничным видом закладывает карандаш за ухо. – Расскажи. Я пытаюсь беззаботно пристроить попу на край своего стола. Стекло обдаёт холодом заднюю поверхность бёдер. Это ужасная ошибка, но я не могу прямо сейчас снова встать вертикально. Буду выглядеть идиоткой. Мы оба пялимся на мои ноги. Опускаю взгляд на свои ярко-красные туфли на высоком каблуке и вижу ноги до самого платья, плитки на полу так хорошо отполированы. Локон волос падает на глаза, и пусть. Если я сфокусируюсь на этом глупом платье, то смогу забыть о том, как мой мозг хочет, чтобы Деймон облизал меня, покусал меня, раздел меня. – Ну и?.. – В кои-то веки голос Деймона звучит нормально. – Что произошло? Защипываю пальцами слишком сильно растянувшийся ромбик на бедре. Сон наверняка написан у меня на лице. Щёки теплеют. На Деймоне – кремовая рубашка, мягкая и шелковистая, как простыни в моем сновидении. Подсознание играет со мной злую шутку. Пытаюсь посмотреть в глаза Деймона, но лишь испуганно отвожу взгляд и небрежной походкой добираюсь до своего кресла. Хотелось бы мне так же небрежно выйти отсюда и отправиться домой. – Эй! – говорит Деймон более резко. – Что происходит? Расскажи мне. – Я видела… сон, – произношу я таким тоном, каким в кино говорят: «Бабушка умерла». Сажусь в кресло, свожу колени и крепко сжимаю их, пока не хрустнули суставы. – Опиши свой сон. – Карандаш снова в руке Деймона, а я чувствую себя терьером, который следит за движениями ножа и вилки в руках хозяина. Мы начинаем игру в словесный теннис. Проигрывает тот, кто первым не сможет придумать ответ. – Ты покраснела. До самой шеи. – Хватит пялиться на мою шею. Вообще перестань на меня смотреть. – Конечно, он прав. Этот офис, похожий на зеркальный шар, подтверждает его слова. – Не могу. Ты у меня прямо перед глазами. – Ну попытайся. – Не так часто я вижу столь интересный выбор открывающего бёдра костюма для работы. В руководстве кадровой службы по поводу делового стиля в одежде… – Ты не можешь оторвать глаз от моих бёдер уже достаточно долго, так что действительно пора заглянуть в руководство. Это правда. Деймон опускает взгляд, но буквально через секунду красная точка снайперского прицела его глаз возвращается на прежнее место – косточку моей лодыжки и начинает скользить вверх. – Я его запомнил. – Тогда ты должен знать, что бёдра – это неподходящий предмет для разговора. Если я получу своё полиэстеровое платье-мешок, тогда, полагаю, тебе придётся послать им на прощание воздушный поцелуй. – Жду этого с нетерпением. Я имею в виду повышение. Не твои бёдра… Не беспокойся. – Размечтался, извращенец. – Я ввожу пароль. Срок действия предыдущего истек. Новый будет таким: УМРИ-ДЕЙМОН-УМРИ! – Это моя работа, не твоя. – Так с кем же у тебя свидание? – С парнем. Я найду кого-нибудь до окончания рабочего дня. Сниму парня, если придётся. Позвоню в модельное агентство и закажу эскорт. Он приедет на лимузине и заберет меня от дверей «Л и Г». И Деймон будет посрамлён. – Во сколько вы встречаетесь? – В семь, – иду я на риск. – А где? – Деймон медленно делает карандашную пометку. Икс? Косая черта? Я не могу сказать. – Ты очень заинтересовался. С чего бы это? – Исследования показали: если руководитель проявляет интерес к личной жизни своих подчинённых, это повышает их самооценку и вызывает ощущение значимости. Я практикуюсь, прежде чем стану твоим боссом. – Пустая болтовня в деловом тоне противоречит странной напряжённости, сквозящей в его глазах. Деймон на самом деле увлечён этим разговором. Я бросаю на него самый лучший испепеляющий взгляд. – Я встречаюсь с ним в спортивном баре на Федерал-авеню. И ещё: ты никогда не будешь моим боссом. – Какое совпадение. Я как раз иду туда же вечером смотреть игру. К семи. Моя умная выдумка оказалась тактической ошибкой. Смотрю на своего противника изучающим взглядом и не могу решить, где кончается его лицо и начинается ложь. – Может, мы там встретимся, – продолжает он. Настоящий дьявол! – Конечно, может быть. – Я придаю голосу скучающий оттенок: пусть не догадывается, что, произнося эти слова, я одновременно бешусь и паникую. – А что там со сном?.. В нём был мужчина, да? – О да, разумеется. – Глаза мои блуждают по лицу Деймона без моего позволения. Кажется, мне удаётся рассмотреть, какой формы у него ключица. – Он был жутко эротичный. – Нужно послать имейл Энджеле, – едва слышно произносит Деймон после паузы и хриплого откашливания. Он неуклюже изображает, что печатает, хотя сам даже не смотрит на экран. – Я сказала «эротичный»? Я имела в виду «эзотеричный». Вечно путаю эти два слова. Деймон прищуривает один глаз: – Твой сон был… загадочным? Что тут ответишь? Пришёл мой черёд проверить себя на детекторе лжи. – Он был полон символов и скрытых значений. Я заблудилась в саду, и там был мужчина. Некто, с кем я провожу много времени, но на этот раз он показался мне незнакомцем. – Продолжай, – говорит Деймон. Как странно разговаривать с ним и не видеть перед собой маску скуки вместо лица. Я кладу ногу на ногу так элегантно, как только могу, и его глаза ныряют под мой стол, потом возвращаются к лицу. – Я была замотана в простыню. Больше на мне ничего не было, – произношу я доверительным тоном, потом делаю паузу. – Это ведь строго между нами, да? Деймон обалдело кивает, а я мысленно хлопаю сама себя ладонью в ладонь за победу в «словесном теннисе». Нужно продлить этот момент, не так часто я получаю превосходство. Подкрашиваю губы, используя стену в качестве зеркала. Цвет называется «Огнемёт», и это мой фирменный стиль. Порочный, агрессивный, ядовитый красный. Как вскрытые вены на запястьях. «Цвет трусов дьявола», по выражению отца. У меня столько тюбиков этой помады, что хотя бы один из них всегда находится в радиусе трёх футов. Сейчас я словно героиня чёрно-белого кино, но благодаря «Огнемёту» обретаю цвет. Я живу в тревожном ожидании, что производитель прекратит её выпуск, отсюда и накопление запасов. – Так вот, иду я по этому саду, а мужчина держится у меня за спиной. – Сегодня я патологическая лгунья. Вот что сотворил со мной Деймон Сальваторе. – Он прямо позади. Прикасается ко мне. Даже прижимается. Я встаю и звонко хлопаю себя по заду, чтобы внести окончательную ясность. Слова мои звучат так правдиво, потому что по большей части это и есть правда. Деймон медленно кивает, кадык на его горле вздрагивает от проглоченной слюны, а глаза путешествуют по моему платью. – Кажется, я узнаю его голос. – Я делаю паузу на тридцать секунд, промокаю губы, поднимаю вверх салфетку, чтобы полюбоваться на маленькое пятнышко в форме сердца, отпечатавшееся на ней. Потом сминаю её и отправляю в корзину рядом с носками туфель. Начинаю заново наносить помаду. – Ты всегда делаешь это дважды? – Деймона начинает раздражать эта неестественная манера рассказывать истории. Он нетерпеливо постукивает пальцами по столу. Я подмигиваю: – Не хочу, чтобы она смазалась от поцелуев. – Кто этот парень, конкретно? Как его зовут? – Парень. Ты меняешь тему, но это ничего. Прости, что заставила тебя скучать. – Я сажусь и кликаю мышью, компьютер оживает, начинает урчать. – Нет-нет, – слабо произносит Деймон, как будто у него перехватило дыхание. – Мне не скучно. – Ладно. Итак, я в саду, и там… повсюду отражения. Как будто он весь заставлен зеркалами. Деймон кивает, локти ползут вперед по столу, подбородок ложится на руки. Он откатывает кресло назад. – И я… – Я замолкаю и гляжу на него. – Да нет, ничего. – Что? – рявкает Деймон так громко, что я подскакиваю на дюйм на своём сиденье. – Я спрашиваю: «Кто ты? Почему ты так сильно хочешь меня?» И когда он называет мне своё имя, я так шокирована… Деймон висит на крючке моей удочки, глянцевитая рыба, трепыхается, но попалась крепко, не сорвётся. Я ощущаю, как воздух в пространстве между нами вибрирует от напряжения. – Подойди сюда, такое я могу произнести только шёпотом, – мурлычу я и смотрю направо и налево, хотя мы оба знаем, что вокруг никого на многие мили. Деймон рефлекторно встряхивает головой и смотрит на свои колени. Он не единственный, кто может заглядывать под стол. – О-о-о, – произношу я, как чересчур догадливая зануда, но, к моему изумлению, на скулах моего визави загораются красные пятна. Деймон Сальваторе возбудился в моём присутствии. Почему мне хочется раздразнить его ещё сильнее? – Я подойду сама и скажу тебе. – Я блокирую экран компьютера. – Всё в порядке. – Мне нужно поделиться этим. – Я медленно подхожу и упираюсь ладонями в край его стола. Деймон смотрит на мои ноги в сетчатых колготках с выражением муки на лице. Мне почти жалко его. – Это непрофессионально. – Он возводит очи к потолку в поисках вдохновения, а потом завершает: – Кадровики. – Это наше спасительное кодовое слово? Ладно. В люминесцентном свете нашего кабинета Деймон выглядит здоровым, кожа золотистая, безупречно гладкая, и это раздражает. Однако лицо покрылось едва заметной испариной. – Ты немного вспотел. – Я беру с его стола пачку листков для заметок и медленно ставлю на верхней отпечаток своих целующих губ. Отрываю его и прилепляю посреди экрана компьютера Деймона. – Надеюсь, ты не заболел. Я ухожу на кухню. Слышу, как у меня за спиной тихонько взвизгивают колесики его кресла. ••• Развейся немного. В отсеке Тайлера всё сдвинуто со своих мест и выглядит несколько хаотично. Повсюду стоят коробки для вещей, разложены стопки бумаг и папок. – Привет! Он вздрагивает и на авторском снимке, который он фотошопит, остается рваная серая линия. Чисто сработано, Елена. – Прости. Мне нужно было носить на ноге бубенчик. – Ничего, все о’кей. Привет. – Он нажимает «Отменить», «Сохранить», после чего поворачивается ко мне на стуле. Глаза его пробегают по мне вверх-вниз с быстротой молнии, прежде чем спотыкаются о подол моего платья и задерживаются там на несколько секунд. – Привет. Я тут подумала, не изобрёл ли ты чего-нибудь, с чего мы могли бы начать? Не могу поверить, что веду себя так прямолинейно, но у меня отчаянная ситуация. На кону стоит моя гордость. Мне нужен человек, который посидит рядом со мной на барном стуле, или Деймон обсмеёт меня по полной. По лицу Тайлера расползается улыбка. – У меня есть незаконченная машина времени, я мог бы показать её тебе. – Они не слишком сложно устроены. Я могу тебе помочь. – Назови время и место. – Спорт-бар на Федерал-авеню. Сегодня, в семь вечера. – Звучит отлично. Слушай, я дам тебе свой номер. – Наши пальцы соприкасаются, когда он передаёт мне карточку с телефоном. Ой, ой. Что за милый мальчик! И где только он пропадал всё это время? – Увидимся вечером. Приноси, ну, эти… чертежи. Я петляю среди отсеков в обратном направлении, поднимаюсь по лестнице на верхний этаж, мысленно присыпая руки тальком, как атлет перед подходом к снаряду. Пора браться за работу. Плюхаюсь на своё кресло и начинаю составлять предложения, как воплотить в жизнь наше стремление сплотить коллектив. Оставляю внизу место для двух подписей, расписываюсь сама и погружаю листок в поднос для входящих документов на столе Деймона. У него уходит два часа на то, чтобы добраться до этой бумаги. Когда долгожданный момент наступает, он тратит на чтение не больше четырёх секунд, размашистым росчерком ставит подпись и не глядя кидает на свой поднос с исходящими документами. Сегодня мой коллега пребывает в каком-то странном настроении. Соединив пальцы домиком, я начинаю игру в гляделки. Проходит минуты три, наконец Деймон вздыхает и блокирует экран. Мы так пристально всматриваемся в глаза друг другу, что будто соединяемся в мрачной трёхмерной компьютерной реальности, где нет ничего, кроме зелёных линий сетки и тишины. – Что? Нервничаешь? – С чего бы это? – Из-за твоего важного свидания, Печенька. У тебя уже давненько их не было. Думаю, столько времени, сколько я тебя знаю. – Слова «важное свидание» он закавычивает, сгибая по два пальца на каждой руке. Он уверен, что всё это ложь. – Я очень разборчива. Деймон сцепляет пальцы так сильно, что кажется, ему должно быть больно. – Верно. – Тут явная нехватка подходящих мужчин. – А вот это неверно. – Ты подыскиваешь себе симпатичного холостяка? – Я – нет… Заткнись! – Ты прав. – На долю секунды опускаю глаза на его рот. – Я наконец-то нашла кое-кого в этом богом забытом месте. Мужчину моей мечты. – Я многозначительно изгибаю бровь. Деймон моментально проводит сопоставление с нашим утренним разговором. – Значит, твой сон был определённо о человеке, с которым ты работаешь. – Да. Он скоро уходит из «Л и Г», так что, вероятно, мне тоже нужно будет что-то предпринимать. – Ты уверена в этом? – Да. – Не могу припомнить, когда он моргал в последний раз. Глаза у него чёрные и пугающие. – У тебя снова взгляд серийного убийцы. – Я встаю и забираю у него свою бумагу с предложениями. – Я сделаю тебе копию для Старого дегенерата. Ты в это дело не суйся, Деймон. У тебя нет представления о том, как создавать команду. Оставь это эксперту. Когда я возвращаюсь, вид у Деймона уже не такой мрачный, но волосы растрёпаны. Он берёт бумагу, на которой я поставила штамп «Копия», смотрит на неё, и я вижу, в какой именно момент его осеняет идея. Это краткая остановка, какую делает лисица, как бы случайно пробегая мимо незапертых воротец курятника. Он поднимает на меня взгляд, глаза его блестят. Закусывает нижнюю губу, медлит. – О чем бы ты ни думал, нет. Деймон берёт ручку и пишет что-то внизу страницы. Я пытаюсь рассмотреть, но он встаёт и поднимает бумагу высоко вверх, так что верхний угол листа касается потолка. Рисковать становиться на цыпочки в этом платье я не стану. – Как я мог устоять? – Он обходит свой стол и на ходу проводит большим пальцем по моему подбородку. – Что ты сделал? – вопрошаю я его спину, а он уже входит в кабинет мистера Локвуда. Я стремительно бросаюсь к Джозетт, потирая подбородок. – Я согласна, – говорит она, откладывая документ в сторону. – Это хорошая идея. Ты видела, как гаминовцы и локвудцы садятся по отдельности на командных встречах? Я от этого устала. Мы ничего не делали как одна команда с того дня, когда планировалось слияние. Меня впечатляет, что вы с Деймоном воссоединились. Надеюсь, мой извращённый мозг не заархивирует её последнее замечание с пошловатым подтекстом. – Мы стараемся сгладить наши разногласия. – В голосе ни намёка на обман. – Я поговорю с Локвудом во время нашей битвы титанов в четыре часа. Какие у тебя мысли? – Я нашла корпоративный центр отдыха в пятнадцати минутах отсюда по шоссе. Это одно из тех мест, где все стены состоят из белых учебных досок. – Звучит дорого. – Джозетт кривится. Этого я ждала. – Я проверила сводки. Мы не истратили бюджет, отпущенный в этом году на тренинги. – И что же мы будем делать в этой комнате корпоративной любви? – Я уже придумала несколько специальных заданий для сплочения коллектива. Мы будем выполнять их по круговой системе и так, чтобы составы команд всё время перемешивались. Я бы хотела в этот день быть медиатором. Мне хочется покончить с этой враждой между локвудцами и гаминовцами. – Люди терпеть не могут командные игры, – заметила Джозетт С этим не поспоришь. Это признается за истину всеми: работники корпораций предпочтут съесть скелет крысы, чем примут участие в групповой активности. Я бы точно лучше съела. Утешаться можно только тем, что за последнее время бизнес-модели для сплочения команды сотрудников стали значительно интереснее. Так что иного нам не дано. – Тот из участников, кто будет больше всех стараться и внесёт самый значительный вклад в успех своей команды, получит приз. – Для пущего эффекта я делаю паузу. – Оплачиваемый выходной. – Мне это нравится, – кудахчет Джозетт. – Деймон запланировал еще что-то, – предупреждаю я, и она кивает. Джо вступает на арену Колизея ровно в четыре. Как обычно, я слышу крики боссов. В пять Джозетт покидает кабинет мистера Локвуда. Она подходит к моему столу в состоянии крайнего раздражения и бросает через плечо: – Деймон. – Голос её окрашен неприязнью. – Миссис Паркер, как вы? – Над его головой сияет нимб. Она не обращает на него внимания: – Дорогая, мне очень жаль. Жребий выпал не мне. Мы выбрали идею Деймона по тимбилдингу. Как называется эта штука? Пейнтбол? Господи Иисусе, нет! – Но этого не было в рекомендациях. Кому и знать, как не мне. Я ведь сама их составляла. Деймон едва сдерживает улыбку. Она слабо мерцает на его лице, как голограмма. Вибрирует внутри и волнами распространяется во все стороны. – Я взял на себя смелость предложить мистеру Локвуду альтернативу. Игру в пейнтбол. Это занятие уже доказало свою эффективность в качестве инструмента для сплочения коллектива. Свежий воздух, физическая нагрузка… – Травмы и страховочные выплаты, – возражает Джозетт. – Стоимость. – Люди с радостью выложат по двадцать долларов из своего кармана за возможность подстрелить коллегу шариком с краской, – убеждает её Деймон, поглядывая на меня. – Это не будет стоить компании ни цента. Они все подпишут отказ от претензий в случае травмы. Мы разделимся на команды. – Дорогой, как это поможет сплочению коллектива, если мы разделим сотрудников и вооружим их пистолетами с краской? Пока они спорят фальшиво вежливыми голосами, я закипаю. Он похитил мою корпоративную инициативу и свёл её к ребяческому, элементарному уровню. На такое способен только локвудец. – Возможно, мы увидим примеры неожиданных союзов, – отвечает Деймон. – В таком случае я хочу увидеть в паре вас двоих, – лукаво говорит Джозетт, и я готова её обнять. Он не сможет подстрелить своего товарища по команде. – Я и говорю, неожиданные союзы. Но не будем излишне волновать Елену перед её горячим свиданием. – О, это правда, Елена? – Джозетт постукивает пальцами по моему столу. – Свидание. Буду ждать подробного отчёта утром, дорогая. И можешь прийти попозже, если хочешь. Ты слишком много работаешь. Развейся немного!