Апостол поневоле

На следующий день, поругавшись и вроде бы помирившись с Танюшей, он решил заняться хозяйством. Прибрался в доме, починил капающий кран. Сходил в магазин за продуктами впрок и даже сумел по-человечески договориться с блондинкой, чтобы та отрезала сыру и колбасы по его указаниям, а не как получится. Переделав поставленные самому себе задачи, он походил по тихой квартире, полил засыхающий фикус, решил: была не была, и отправился в кинотеатр, поискать какую-нибудь романтическую чушь или хотя бы комедию. Улыбаясь мыслям о предстоящем вечере, он шел по Садовническому мосту, когда увидел ее стоящей на набережной. Она кормила нетерпеливо кружащих на воде уток хлебными крошками и слабо щурилась в ярком солнечном свете, одетая по-простому в джинсы и футболку и ни капли не изменившаяся за прошедшие годы. Дима замедлил шаг и, наконец, остановился, глядя на нее и не зная, что сказать. Она бросила оставшиеся крошки, отряхнула ладони и облокотилась на кованую оградку, наблюдая за утками. Сглотнув, он коротко прикоснулся к карману, в котором ждали своего часа билеты в кино, подумал о наивных вопросах Кеши, об острых улыбках Ольги. «Какой-никакой, но выбор у тебя есть», сказал ему Темный – ее родня. «Я надеюсь», сказал Гесер. - Простите, - позвал он, решившись. Под ее взметнувшимся взглядом сделал последние несколько шагов с моста. Сердце его билось в груди тяжело, неровно: глупое, глупое сердце. – Вы меня не помните? Она моргнула, оглядела его более внимательно и покачала головой. Дима облизал губы. - ВДНХ, - сказал он. – Январь девяносто восьмого года. Я был в наряде с напарником… - Господи, - сказала она. – Да. Я помню. Простите меня – я очень спешила тогда… - Я знаю, - осмелился прервать Дима. – Мне рассказали. – Против воли он горько усмехнулся и добавил: - Хотел бы я знать правду раньше, но, честно, я вас не виню. Фигня случается, и вы же спасли того мальчика. - Все равно, мне надо было быть осторожнее, - сказала она виновато. – Так, значит, вас привлекли к работе на Дозор? Дима остановился рядом с ней, повернулся к воде, так что они стояли бок о бок: на равной ноге, сказал бы он, если бы не знал правды. Утки внизу поняли, что еда кончилась, и лениво качались на мутных волнах. - Я, можно сказать, сам себя привлек, - сказал он. – Хотя я знать не знал, что увижу вас снова. Я встретился с мальчиком-Пророком, и он во всеуслышание объявил, что я расскажу ему о нашей встрече. – Он глянул на Анну искоса. – Вообще-то мне велено любым образом уговорить вас пройти со мной в офис Ночного Дозора. И еще за мной наблюдают по приказу вашего родственника. Который возглавляет Дневной Дозор? - Его зовут Завулон, - сказала она, задумчиво нахмурившись. – И как, вы собираетесь меня уговаривать? Момент истины, подумал Дима. На одной чаше весов – хорошее отношение Иных, равно Светлых и Темных. На другой – человечность? - Нет, - сказал он. – Будем считать, я передал приглашение. Но вообще-то я согласился помочь только потому, что, когда мне рассказали, что с вами случилось… Я просто… Я хотел сказать спасибо. Она повернулась к нему полностью. - Что бы вам ни рассказали, я думаю, вы не узнали всей правды. Я слышала, что говорят о моем развоплощении, и вся возвышенная чушь, которую выдают за объяснение, это полная ерунда. Не было ни мук совести, ни вселенского разочарования, ни даже несчастной любви. Поверить не могу, что сказала это вслух, - добавила она с усмешкой. -Я говорю не о вашей смерти, - сказал Дима тихо. – Моя невеста – теперь уже жена, Таня, она была в том поезде. - Ох, - ответила она. – Я, хм, я рада, что все обошлось. Дима кивнул. - Так что – нет, - повторил он. – Они выбрали не того человека. Я, конечно, им этого не сказал, но, справедливости ради, меня не спрашивали. - Да, - сказала она, фыркнув от смеха. – Гесер с Завулоном не склонны вспоминать, что у людей вокруг есть свобода воли. – Она прислонилась к ограде, глядя на Диму со спокойным любопытством. – Так, значит, вы встретили настоящего Пророка? - Его зовут Кеша, - ответил Дима. – Мне сказали что-то про первый уровень, но черт знает, что это значит. Ему зачем-то очень нужно вас найти, что-то о том, что вы сделаете для них всех. Что – он и сам сказать не может. - Интересно, - пробормотала она. – Может, об этом говорил Тигр. - Кто? – не понял Дима. - Тигр, - повторила Анна. – У него много имен, но что важно, это его взаимоотношения с Пророками. Скорее односторонние и несколько кровавые, - добавила она неохотно. – Он следит за тем, чтобы пророчества об уничтожении Сумрака, а так же о конце света вообще, не стали известны обычным людям. Он озадаченно потер бровь. - Я думал, мы и сами успешно сочиняем этот бред? Рассмеявшись, она выпрямилась, оттолкнулась от ограды и кивнула Диме. - Спасибо, что заговорили со мной. Я знаю, что это было тяжело. - Я рад, - признался Дима. – Вы верите, Анна… я даже не знал, как сильно устал бояться. Я рад, что узнал о вас больше. Об Иных вообще. Ее улыбка стала лукавой, и он вдруг ясно увидел сходство с Завулоном. Они были схожи, как две статуи, вышедшие из-под руки одного мастера. Два совершенно разных создания, объединенных идеей. - Нет желания войти в наше число? – спросила она шутливо, и Дима закатил глаза. - Я должен начать носить футболку с надписью «Человек – это звучит гордо», - сказал он. – Так что, я расскажу Кеше, что мы встретились? - Как угодно, - улыбнулась она. – А вот мое маленькое предсказание: если вы пойдете сейчас прямо к себе, вы вернетесь раньше Тани, и она согласится сходить в кино. - Я могу понять, когда мое общество становится нежеланным, - сказал Дима, сдерживая смех. – Спасибо, Анна. Хорошо, что вы смогли вернуться домой. - Еще нет, - сказала она. – Но я над этим работаю. До свидания, Дмитрий! Кивнув на прощание, он зашагал по набережной и был уже в доброй полусотне метров, когда вспомнил, что не говорил ей свое имя. Машинально оглянувшись, он увидел ее на мосту – и торопливо идущего ей навстречу Гесера. Отвернувшись, Дима достал телефон, нашел плеер и нахмурился, вспомнив вчерашнее странное замечание. Пролистал список в поиске нужной композиции. Потом пожал плечами и включил перемешивание, решив положиться на судьбу. Выпал Шклярский, и он пошел дальше, подгоняемый голосом в наушниках: «Какие смутные дни, Как дышит ветер тревог. И мы танцуем одни На пыльной ленте дорог…»