Дожить до завтра

      «Я — младенец» — осознание этого приходило медленно, мучитильно. Пожирающая тоска накатывала то жаром, то ознобом, сопровождая бессонными ночами. Я плакала, плакала и ещё раз плакала, прокручивая все самые дорогие и важные моменты в жизни. Воспоминания казались такими хрупкими, такими мимолетными, будто я засну и никогда больше не смогу увидеть лица любимых, родных и близких людей. Шли часы, дни, недели, мне не становилось лучше, голову прокалывали мелкими иголками, будто проводя персональную пытку. Мне не хотелось ничего, нет, не так. Я хотела лишь одного: заснуть и наконец уйти от этого кошмара, проснуться не здесь, не в этой чёртовой люльке, а у себя дома: на тонком неуютном матрасе, на исхудавшей примятой подушке. Обернуться и увидеть сестру, что снова играла с моей косметикой; маму, что не отрывала руку от бокала, утоляя в нем всё горе. Нет, я не хотела возвращаться к ним, я хотела вернуться к Егору, Маше, к безмятежности подросткового возраста и рассвету своей жизни. Отчаянье преследовало меня, дышало в лицо, сладко насмехаясь и высасывая все силы, тягу к жизни. А потом… Я начала забывать. Сначала голоса, затем имена, а после и лица, лишь дымка смутных видений просела в памяти, словно давно приснившийся сон, который ты никак не можешь растолковать.       Разорванный круг страданий не принёс былую свежесть, он лишь нагнал скуку, просчитывающую каждую секунду, минуту, час, отчеканивающих звонким щелчком часов. Единственным развлечением были отрывки разговоров этой девушки, как я поняла, новой мамы. Язык был мне знаком до скрежета зубов, но я не понимала ни слова, словно только что родилась… А, точно. Тихие колыбельные, посторонние разговоры, звонкий смех и тихие ссоры. Всё, что я слышала впитывалось в меня как в высушенную губку, из которой совсем недавно выжали всю воду, приправленную былой жизнью. Окрепшая шея позволила вертеть головой, рассматривая деревянную перегородку и кровать, видневшуюся за ней. К сожалению, сил не хватало буквально ни на что; руки и ноги были налиты свинцом, их вес близился к тоннам, присекающим попытки их поднять. А может дело было в ткани, которой меня пеленали, из-за чего большую часть времени конечности плотно ко мне прилегали. Да в принципе плевать, как бы то ни было, дело оно не меняло, я была абсолютно беспомощна, оставалось лишь одно — тешиться мечтами и сладкими мыслями о времени, через которое я снова смогу стать собой самостоятельной, ну, или близкой к этому.

***

      Семнадцатое июня две тысячи первого года — мой первый отмечаемый День рождения. Сегодня мама суетилась больше обычного, да что тут, даже отец был на взводе. Раскосые зелёные глаза поверхностно проходились по предметам, не задерживая взгляд даже на лишнюю секунду, а затем он дошёл и до меня. Взгляд чуть смягчился и будто под весом бровей чуть сузился. Он встал с кресла и, лениво, словно плывя, подошёл ко мне. — Чего это мы сидим без дела, — еле слышно, но все же отчётливо сказал мужчина, беря меня на руки.       Сердце забилось сродни птицы в клетке, сколько бы меня так не брали, а к высоте, словно необъятной пропасти между мной и полом, я никак привыкнуть не могу. Я выпустила воздух из лёгких и расслабилась, позволяя ему сделать своё дело. Папа же в своё время понёс меня в гардеробную, минуя препятствия из декоративных стеллажей и абстрактных скульптур, аккуратно заворачивая на поворотах. Там мы пересеклись с матерью, что не спеша водила кисточкой по лицу, обновляя макияж. Бросив на нас мимоходный взгляд, она, чуть улыбнувшись, кивнула головой к какому-то шкафчику и, не произнеся ни слова, продолжила заниматься своими делами. «Подплывая» к назначенному месту, отец чуть подкинул меня в руке, дабы ему было более удобно нести и, второй свободной, приоткрыл ящик Пандоры. Из шкафа выглядывало симпатичное детское платьице зелёного цвета, обрамлённое белым воротом и рюшечками. Шатен поставил меня на пол, а затем держа на вытянутых, уже двух, руках платье, примерял его на мне в воображении. Однако, раздался мелодичный звонок, проходящий по всей территории квартиры и даже в моих мыслях, ибо его навязчивость по другому назвать просто невозможно. — Я открою, помоги ей пока переодеться, — сказал мужчина и круто развернувшись поспешил восвояси. — Как тебе платье? Миленькое, правда? Я выбирала его тебе около часа, неужели им так сложно было принести что-то подчёркивающее твои глаза, я многого просила? — жалуясь на консультантов из какого-то премиального магазина, она ловко перебирала на мне одежду и, не потратив много времени, заулыбалась проделанной работе — Ну и в кого ты такая красива, в меня или папку?       Кривовато улыбнувшись на это, я неуклюже потопала к зеркалу, подмечая, что ходить пожалуй мне ещё учиться и учиться. М-да, видимо вся удача с прошлой жизни ушла на то, чтобы в этой родиться в богатой семье, ибо как объяснить это огромное зеркало, что стоит передо мной? Да тут где-то 20 таких же детей как я поместятся! Да и зеркало было всего лишь предметом декора, хотя и очень излюбленным моей мамой, которая в свою очередь была готова встать чуть ли не за час до работы, для того, чтобы провести перед ним свой досуг. Однако сейчас она лишь поправляла свои роскошные ореховые локоны, отстриженные по плечи. Ее лисьи глаза бродили по моему образу, мысленно сравнивая со своим, но не найдя большого сходства, она потеряла всякий интерес и махнула рукой, призывая следовать за ней. Меря крошечными шажками комнату, я начала сбиваться со счету, ибо она превращалась в бейсбольное поле, охватывая своими габаритами мой разум. Подметив мой темп, девушка остановилась и с тяжёлым кряхтением постаралась поднять меня на руки, но буквально через секунду поставила обратно, прогибаясь под моим, хоть и небольшим, весом. Смирившись, она ухватила меня за руку и продолжила идти в усреднённом темпе. Пожалуй, самым веселым было спускаться по лестнице, так-как чтобы не полететь колобком надо было ух как постараться, но когда миссия была выполнена, меня, словно надувную игрушку, подняли на руки, оканчивая страдания в самопроизвольной ходьбе. — Ой! — пискляво выкрикнула я, набирая высоту — Папа, так нельзя! — А я смотрю маленькая Ханако уже разговаривает совсем как взрослая, такими темпами раньше меня начнёт названия твоих пробирок выговаривать, — вежливо отчеканил мужчина лет так под тридцать, проводя рукой по заплетенным в кучу тугих, совсем крохотных косичек волосам на голове — Здравствуй, Кайла. — Я надеялась, что тебя посадили, — едко усмехнувшись отрезала брюнетка — Но как не посмотри, Кетти действительно творит чудеса, привет дорогая, — поцеловав мулатку в щёку, а за тем и в другую в знак приветствия, она отстранилась с надменной улыбкой, что так и кричала: «Ну что, съел?». — Ну не надо так, милая. Мне с ним ещё тучу лет жить, да и Эмме без отца тоскливо будет, да, зайка? — в ответ совсем крохотная девочка, что стояла у ее ног и всем сердцем ухватывалась за подол юбки, посмотрела что ни на есть непонимающим взглядом, чуть скосив глаза. — Акио, ну хоть ты меня поддержи! — разводя руками, он вцепился взглядом в папу. — Давайте не будем ломать трагедию с порога, может дождёмся Браунов? Третье мнение нам не помешает, — подмигнув, судя по всему, другу, он ехидно улыбнулся, переодически посматривая на маму и ее реакцию. — Ну конечно, сделаем вид, что это не Меган прислала ему руки — отдаляясь от толпы и проходя в гостиную, она через плечо глянула на дверь, что будто по зову открылась. — Что за чудесный день, а шампанское ещё не открыто? — эффектно стянув очки с переносчицы, жгучая блондинка поцокивала каблуками, проходя прямо ко… мне? — Привет, красотка, ну что, эта самовлюбленная всезнайка тебя не обижает? — мило улыбнувшись, она слегка присела и погладила меня по голове. — Я просила тебя так меня не называть, — закатив глаза, девушка все же подошла и, здороваясь, обменялась «чмоканьем» — А что да этой красотки, так она сама держит нас в строю, по крайней мере выспаться не мешает. — Да ну, а Лиам няне вот все мозги вынес, я его как на смесь перевела, так все, пиши пропало! — возмущалась она, чухая мою голову своими заточенными под миндаль ногтями оранжевого цвета.       Через дверь зашёл ещё один мужчина, удерживая на руках крупного мальчика, олицетворяющего мини версию своей матери. Голубые глаза рассматривали все с небывалым любопытством, чуть помаргивая под тяжестью густых, пшеничных ресниц. Обменявшись любезностями, все наконец сдвинулись чуть дальше входа, направляясь в крупный зал, оснащённый просторным диваном П-образной формы. На кофейном столике красовались различные нарезки и аккуратно растравленные бокалы, позади которых красовался кулер с шампанским, на стенках которого образовывались маленькие капельки конденсата. Бутылка, что находилась в нем также покрылась капельками от разницы температур льда и комнаты, но все также оставалась «сердцем» композиции. Пока взрослые располагались, меня оставили с няней и ещё двумя детьми на сделанных под зону отдыха подоконниках, которые своими габаритами напоминали мне кровати. Главным, я бы сказала плюсом не квартиры, а уже всей жизни, был конечно будоражащий кровь вид из окна на тысячи сверкающих высоток, конкурирующих между собой за лишний клочок воздуха. Если бы глаза могли запечатлеть это, то я бы непременно повесила этот вид себе на лоб, дабы он впитался в кровь и эта картина никогда не сходила с глаз. Ну, пожалуй помимо разглядывания мерцающих огоньков по ту сторону стёкла, своим развлечением я считаю подслушивание разговоров наших родителей. Да, думалось что воровская жизнь не лёгкая, так нет, у богатых свои проблемы: то акции упали, то заказы стали менее востребованными, однако мои же предки наоборот, воодушевленно рассказывали про нового работодателя, некого Дино Гольцине, что возлагает на них большие надежды, а они в свою очередь перспективное будущее в круглых суммах. Порой меня не покидает мысль о приблизительной цене этой квартиры, соотвественно речь идёт о жизнях, ведь органов хватит лишь на отделанную мрамором кухню. Да и не важно, заботы это явно не мои, по крайней мере сейчас. Девушка, что читала нам историю о неком Робин Гуде, переодически преграждала собой путь к родителям для мальчика, что так и пытался сорваться с мягкого места и плюхнуться к верх ногами на пол. Наконец, сдавшись, он начал доставать темнокожую девочку, которая лишь с жалобным взглядом поглядывала на меня, ожидая поддержки. А я… Ну, это выглядело забавно, так что почему бы и нет. Беру свои слова назад, это было забавно, пока блондин не проследил за взглядом девочки, устремлённым на меня. Резко изменив свою мишень интереса, он привстал и не торопясь преодолел расстояние между нами. — Я — Лиам, — плюхнувшись рядом со мной, звонко сказал голубоглазый — А ты? — Ханако, — чуть покатывая язык во рту, который чуть не скрутился в попытке выговорить имя, я протянула ему руку. — Ого, а ты не из Америки? Эмма тоже! — протянув свой крохотный палец в сторону одиноко сидящей девочки, что услышав своё имя, слегка приободрилась — Смотри, какая чёрная! — Ха! — лёгкий смешок вырвался из лёгких, даже и не пытаясь быть скрытым. М-да, это будет интересно. *** Разгуливая по Централ парку, я разливала речи перед Эммой, которая в свою очередь, демонстративно пиная камень на пути, игнорировала меня. Сбитое на ходу дыхание сказывалось на словах, выражаясь тяжелой отдышкой. Наконец, дойдя до пикниковой зоны, я, чуть выпив воды, снова взялась за мольбы перед подругой. Та, будучи самым упёртым человеком, что я когда либо встречала, стояла на своём, даже взгляда на меня не бросая. — Да послушай же! Я не могу просто взять улететь с тобой на море, да это просто невозможно! — черноволосая даже глазом не моргнув на мои рапинательства, медленно и тщательно прожевывала свой сэндвич — Да я что угодно сделать могу, но не дарить тебе путёвку! — Что угодно? — наконец, отозвавшись, впервые за минут тридцать, она причудливо вскинула бровь и задумалась. — Ну, да… наверно, — пожалев тысячу раз о своих словах, я мысленно рыла себе могилу, ведь если она размахнулась до мини-лошади, то что ей мешало попросить у меня что-то на подобии ядерной ракеты? — Давай погуляем, — чуть улыбнувшись, она сказала это на столько тихо, что слова можно было подбирать чуть ли не по движению ее губ. — А мы, — моментально запнувшись из-за реакции подруги на мой голос, я продолжила, но теперь подстать ей — шёпотом — А мы сейчас что делаем? — Нет, я имею ввиду настоящую прогулку, без неё, — кивнув себе за спину, туда, где сидела наша няня, она продолжила — По городу. — И как ты себе это представляешь? — заинтересовавшись, я пододвинулась корпусом поближе, пока женщина на фоне увлечённо читала какой-то детектив. — Я — никак. Ты сказала, что сделаешь все, что угодно, так что ты и выполняй, — хитро улыбнувшись, та отстранилась, снова скорчив гримасу, но уже скорее для того, чтобы не привлечь внимание взрослой. Сбежать то можно, вот только ноги короткие. Да и работница тоже простой не была, как говорила мама: бывшая пожарная; так что на то, что нам от неё получится убежать можно даже не расчитывать. Отвлечь? Вполне, вот только чем? Повсюду нас окружали люди, уютно расположившиеся на пледах, играющие друг с другом собаки, да звонкие голоса наших ровесников. Одни бегали по территории, другие толпились у фургончика с мороженым, стоящим у декоративного пруда, глубина которого была метров пять максимум. Пруд, морожено, люди, пожарная. Слова крутились перед глазами, рисуя сюжеты, где каждый раз всё идёт против нас. Люди, женщины, мужчины, дети, собаки… Поправив красную кепку на голове и протерев тыльной стороной руки пот со лба, я мельком взглянула на Эмму. Та ковыряла застёжки-липучки на своих босоножках, напевая незнакомую мне мелодию. Вода, дети, пожарная. То ли от жарящего солнца, то ли от мыслей голова начинала стремительно идти кругом, картинка перед глазами переодически темнеть, а потом с новой силой бить яркими красками. Пожарная, спасать, люди. Собаки, вода, спасать. Спасать из воды, точно! Заметив резкие перемены в моем лице, подруга, навострив уши, пододвинулась в плотную ко мне. — Выкладывай! — горячее дыхание обдало уши, от чего по телу прокатилась волна мурашек. — Очень жарко, щас бы искупаться во льду, — нарочно громко сказала я, от чего темноглазая чуть опешила — Да хоть самой во льдышку превращаться, толку то, все равно через минуту в лужу превращусь, — раскатав губу, я доковым зрением оценила реакцию Русоволосой, что оторвавшись от книжки, подумав о чём-то своём, а затем глянула на подругу. — А ты что думаешь? Не хотела бы охладиться мороженным? — подмигнув нам, она начала осматриваться, пока ее взгляд не зацепила белая машина, из которой доносилась навязчивая мелодия — Как раз неподалёку, сходим? — Ага, — хором ответили мы, приподнимаясь с пледа.       Лиза неторопливо собирала наши вещи в корзинку, улыбаясь парню сидящему в метрах двадцати от нас. Тот был хорош собой: с приятным загаром и подтянутым телом; подмигнув ей, он направился в нашу сторону. Подойдя в плотную, между ними завязался мимолётный разговор ни о чем: погода, настроение, ее ли дети. На этой фразе она обернулась, вспомнив про нас, и, подозвав рукой, мол «следуйте за мной», пошагала вперёд в сопровождении нового компаньона. Выдержав дистанцию, я повернулась к подруге, что в свою очередь чуть ли не закипала от любопытства по поводу моего плана, ну или от злости, что ее просьбу я «променяла» на морожено. — Как думаешь, пожарный долг ей даст смотреть на плавающих в неразрешённой территории? — кивнув на пруд позади фургончика, я продолжила — Что, если вон те ребята нам помогут?       Неподалёку резвились дети, кидая мячик своей собаке. Ирландский сеттер резвился по поляне, раз за разом принося игрушку хозяевам. Коричневая шерсть поблескивала на солнце, а из мордочки торчал язык, жадно хватавший кислород, перекатываясь то внутрь, то наружу. Пухлые губы растянулись в ехидной усмешке, она поняла, к чему я клонила. Как только мы подошли за угощением, няня развернулась, отвлекаясь от нового знакомого, дабы спросить, что мы будем. Крикнув «Клубничное с фисташкой и шоколадной крошкой!», я подошла к ребятам, благо те находились чуть ли не в десяти шагах. — Привет, можно погладить? — рука, замахнувшаяся для броска, опустилась. Конопатая блондинка с любопытством посмотрела на меня, растянувшись в улыбке. — Да, конечно. Молли, ко мне! — подозвав собаку, которая отбежала метров на двадцать, для погони за ярко розовым мячиком, она протянула ладонь к мордочке, давая той лакомство. — Молли? Красивое имя, это девочка? — Ага, но она ещё маленькая, ей всего полгода, — запуская руку в гладкую шерсть, я чуть почесала той за висящим ушком, умиляясь ее умным глазам. — Ты не против, если я ей тоже побросаю? — вместо ответа девочка вложила мне в руку игрушку и вновь вежливо улыбнулась, поблескивая белыми зубами.       Помаячив перед глазами собаки рукой, приговаривая «Хочешь? Хочешь мячик?» я кинула его в крайнюю дверцу машины, от которой тот отскочил ровно в воду, скрываясь с виду. Собака, радующаяся любой забаве, тут же ринулась в след своей пищалке, пока девочка ошарашено открыла рот, подбирая слова. — Стой! Молли, нельзя, иди ко мне! — бросившись за своим питомцем, которому было собственно всеравно на мольбы хозяйки, она кинула на меня гневный взгляд. К этому времени к нам подошли Эмма, по дурацки улыбающаяся, и Лиза, не без неизвестного нам парня. — Лиза, она же утонет, сделай что-нибудь! — скорчив лицо великой мученицы, я стояла на краю бортика по левую руку от блондинки, что взывала собаку всплыть, не ища драгоценный мяч где-то на дне озера. Услышав слово «утонет», та посмотрела на меня глазами полных ужаса, будто бы я только что лично убила ее собаку. — Не переживай, все собаки умеют плавать, с ней ничего не будет, — справа послышался облегчённый выдох, а вот у меня на сердце начали скрести кошки, ну вот и что теперь делать? — Пойдём, нам пора возвращаться, — развернувшись, она чуть посмеиваясь ответила мулату, прихлопывая того по спине. Эмма, явно недовольная результатом, обогнула меня и начала сверлить взглядом. — Ну, я пыталась, — виновато отведя взгляд, я последовала за няней, как вдруг раздался резкий вскрик, а затем бульканье воды. — Лиза, помоги! — крикнула в след няне темнокожая — Лиза, она утонет! — ещё громче проверещала та. — Какого? — на месте, где буквально секунду назад на меня сверепела маленькая девочка, красовалась необычайная пустота.       Подбежав к бортику, я увидела блондинку, что барахталась, жадно хватая ртом кислород, переодически опускаясь под воду. Плавать та явно не умела как минимум в силу возраста, ведь лет так в четыре об этом как-то и не задумываешься. Лиза разогнавшись прыгнула щучкой прямо в шортах и дорогой блузке, цепляя девочку за себя. Однако параллельно этому, Эмма рывком взяла мою руку, отбегая от места преступления куда глаза глядят. Мы бежали, бежали, бежали, переодически заворачивая в разные стороны, за колонны, булыжники и любые другие преграды, выше нас ростом. Наконец, когда мы остановились у северного выхода, предварительно пробежав километра четыре, она рассмеялась. Тяжёлая отдышка не мешала ее излиянию эмоций, в то время как я была готова утонуть в приступе кашля. Простояв так где-то минуту, мы посмотрели друг другу в глаза: я с ужасом от содеянного, она же с диким восторгом. — Ты столкнула её? — наконец отдышавшись спросила я. — Ага, ты же сама предложила это, — как ни в чем не бывало, та отправилась за пределы парка. — Что? Нет! Я говорила совсем не об этом, в моих планах было столкнуть собаку! Собаки умеют плавать! — догоняя девочку и идя с ней нога в ногу, я закипала от злости, нет, даже скорее от непонимания, как вообще до такого можно было додуматься. — Да ее уже вытащили оттуда, — закатив глаза, она чуть ускорилась, разрывая между нами расстояние — Посмотри, где мы! Меня бы сюда ни за что не отпустили, особенно с этой дурой, — чуть помолчав, обдумывая слова, она остановилась и, глядя мне в глаза, пролепетала — Спасибо, это лучший подарок на День рождения.       Оставшись в нокауте, я просто шла за ней, пропуская мимо ушей рассказы о том, как же круто без «стражи» ее матери. Неужели все и в правду было так плохо, что она была готова чуть ли не утопить незнакомую ей девочку? Мне же жизнь с золотой ложкой очень претила, она была словно долгожданной наградой в игре, после тысячи попыток выйти на новый уровень. Однако как бы то ни было, темноглазая до дрожи была возмущена ограничением своей свободы, мол, почему ей нельзя, а вот тем, копающимся в мусоре под ее окном, детям можно? На самом деле, повидав жизнь ну, почти с двух сторон, я поняла, что такая свобода мне не очень то и по душе. Хотя может ее родители и в правду перебарщивали, нанимая чуть ли не девятого учителя на дом, подготавливая ту ко школе. Одн… — Эй, ты меня слушаешь? — выйдя из мыслей, я столкнулась с чёрными глазами, уставившимися на меня с недовольством — Повтори последнее, что я сказала. — Ой, да тут машина громко проехала, повтори пожалуйста, — неловко отведя взгляд, я поморщила нос, унюхавший до боли знакомый аромат… шмали?! — Ты слышала это? — цокнув, повторила она. — Слышала что? — меня прервал звук одиночного выстрела из пистолета больно громкой хлопушки, словно ту подорвали прямо у меня под ухом — Теперь да, слышала. Может петарды? — Петарды? — переспросила она, по птичьи склонив голову, что-что, а вот подхватывать всякую хрень с улицы, а затем и трещать о ней по всем углам, пока не прилетит от няни, она умела, из-за чего в разговоре надо было быть крайне аккуратным с выражениями, что я сегодня целый день, словно специально, забываю — Это как? — Ну хлопушки такие, потом как-нибудь покажу. Слушай, может обратно, мы вроде как долго уже ходим, — прислушавшись к ногам, мышцы у которых больно потягивало, а кожа у ремешков сандалей готовая уже стереться в кровь в любой момент, я начала глазами искать указатель с пересечением улиц.       Вокруг нас были жизнь повидавшие дома, этажей по семь в высоту. Их кирпичный фасад не внушал доверия, от чего сердце пропустило лишний удар. Где-то я уже читала о них. Затылком почувствовав на себе взгляд, я обернулась. Группа чернокожих мужчин открыто пялились на меня, как на девятое чудо света. Это ещё что такое? Взяв девочку под руку, дабы не потерять ее в ходе размышлений, ну или побега незнамо от кого, я отправилась вперёд, рассматривая местность, в которой раньше явно не бывала. Запах травы заставлял глаза чуть слезиться, а голову кружиться, рассеивая все мысли. Послышалась ещё одна стрельба, но уже очерёдная, вынуждающая невольно остановиться. Сжав крепче руку подруги, я обернулась, та явно не особо догоняла, что именнно вызвало у меня такую реакцию, однако чуть покрасневшие белки ее глаз дали ясно понять: дело пахнет керосином. Через силу я продолжила идти, пока перед глазами не оказалось заветный столб, который гласил… Запад 129 стрит. Дерьмо. Черт, как же я сразу то не поняла! Заметив то, как изменилось мое лицо после прочтения дорожного знака, Эмма тоже обратила на него внимание, вот только реакция у той снова была противоположна моей. — Гарлем? Да ну! Я то думала, что только в книжках про ганстеров его увижу, — обернувшись, всматриваясь в бездомных, мужиков делающих на что-то ставки и детей, курящих косяки, она чуть не завизжала от счастья. — Отвернись! — прошипела я той, дабы не привлекать лишнее внимание. Мало того, что мы две девочки, так я ещё и белая! Черт возьми, надо отсюда убираться, пока не поздно. — Хэй, вы не заблудились? С какого района? — послышался голос сзади.       Ну все! Фенита ля комедия, жизнь только началась, а уже вот так заканчивается. Резко рванув в переулок, чуть ли не волоча за собой подругу, я бежала как могла, выжимая из себя все соки, которые остались после утреннего марафона, пока мы не забрели в какой-то внутренний двор. Эмма отдёрнула меня назад, отпуская руку. Вокруг разлилась музыка, чтение Эминема в такт удара мяча об пол и запаха легкого наркотика, как нельзя лучше вписывалось в место, в котором мы оказались. Подруга немигающе глядела на играющих в стритбол парней, жестоко борющихся за мяч и первенство у кольца. — Крутяк, — единственное, что смогла выдавить та из себя, после долгих минут молчания. — Хана, Эмма! — раздался голос Лизы позади, ну все, теперь точно конец.