Выбей из себя всю дурь

Нескончаемо длинным днем прошла неделя, проведенная Ойкавой в бессознательном состоянии. Он метался по койке, ощущая тягучий жар во всем теле, тут же ежился от холода, прижимая к себе больное плечо. Слизывал языком соленый пот, собирающийся над сухими губами, сглатывал вязкие слюни, морщась от сухости в горле. Он в страхе распахивал глаза, боясь увидеть перед собой опустошенную темноту. Щупал лихорадочно дрожащими пальцами веки, проверяя наличие глазных яблок. Акааши слепо взирал на него. Бешено водил взглядом по неустойчивым стенам спальни, цепляясь за одиноко мерцающие огоньки устройств. Вновь проваливался в дрему, чувствуя на себе чужие прикосновения, жалобно скулил, поддаваясь холодным рукам. Неразборчивый шепот опалял ухо. Тонкая полоска света перед глазами сменялась непроглядной тьмой. Ойкава ощутил, как кожа стягивается от холода. Он открыл глаза, непонимающе глядя перед собой. Узкие стены, казалось, смещались к центру, но расходились в стороны, словно создавая бесконечный непроглядный коридор. По нему эхом проносились отдаленные крики, дрожью отпечатываясь на полу, стенах и потолке. Тоору казалось, что вопили его имя. "Ойкава! Ойкава! Ойкава!". Мужские и женские голоса взывали к нему. Он победил? Совсем рядом раздалось еще одно "Ойкава", но тихое, произнесенное шепотом. Тоору резко обернулся, натыкаясь на глубокий, покрытый синевой, взгляд. Мива грустно улыбалась, играясь ножом-бабочкой в руках. Мягкой поступью неслышно подошла к нему. Тоору не двигался. Она обвила его за талию, холодное лезвие носиком уткнулось ему в копчик, она поднялась на носочки, щекоча его шею короткими черными волосами. "Почему ты интересуешься только собой, Ойкава? Неужели тебе неинтересно узнать мою историю? Почему ты так эгоистичен?". Тоору замотал головой. "Можно?" Хината облизывал губы, голодно заглядывая в глаза Тоору, лезвие исчезло из его рук, но пальцы уже блуждали под шортами, заискивающе дергая за резинку. Тоору вздрогнул, делая резкий шаг назад, сжал кулаки до белых костяшек. Хината остался стоять с вытянутыми руками, непонимающе глядя на Ойкаву. "Мы ведь уже делали это. Что не так? Я тебе омерзителен, потому что мне нравятся парни? Но разве ты сам не такой же? Тогда почему ты...?" Тоору зажал уши ладонями. Хината развернулся, бросившись в противоположную сторону. Его удаляющиеся шаги глухо отбивали ритм, разносясь эхом. Мрачные стены покрылись теплым оранжевым цветом, таким плотным, что, казалось, его можно было потрогать. Сквозь него легкой дымкой проникал запах алкоголя. Сладковато-горьковатый, он щекотал ноздри Ойкавы, затуманивал разум, ослаблял внимание. Веки тяжелели, Тоору качнулся в сторону, с болью натыкаясь на твердую стену. Он зашипел, сполз вниз, оперевшись о нее головой. Когда услышал тяжелые шаги. Они не принадлежали Хинате или Миве, они казались неподъемными, они заставляли стены дрогнуть. И они приближались. Тоору вжался в стенку, заставляя себя подняться на подгибающихся ногах. Он задрал голову. Послышался треск лампочки. Коридор утонул во тьме всего на мгновение, но этого хватило, чтобы шаги превратились в бьющий по ушам от эха бег. В короткое время нечто приблизилось к потерявшему видимость Ойкаве, едва не сбив его с ног, но остановилось совсем рядом с ним, опаляя его лицо горячим пьяным дыханием. "Почему ты говоришь только о моем долге?" Треск лампочки. Бокуто навис над ним. Ойкава в ужасе отпрянул назад, не удержав равновесие, с шумным скулежом упал на спину. Котаро бросился к нему, бедрами ударив Тоору по груди, грузом придавил его к земле. Золотистые глаза болезненно метались. Бокуто занес крупные руки над головой, серебристое лезвие отразило вспышку вновь сверкнувшей лампочки. Ойкава вывернулся в спине, выдвигая вперед ладони, обороняясь, но нож прошел сквозь них. Адская боль жгучим нервом прошлась по всему телу. Лицо залило теплой вязкой жидкостью, она попадала в нос, в глотку, он захлебывался, пытаясь откашляться, но из горла вырывались хриплые булькающие звуки. Тяжесть исчезла с груди, Ойкава перевернулся на бок, выблевывая кровь. Вокруг было темно, непроглядно, хоть глаз выколи. Он полз вперед, цепляясь пальцами за холодный пол, сдирая в кровь ладони, притягивал собственное тело к себе. Полз, пока не нащупал нечто, заграждающее проход. Обувь. Он несмело коснулся ее пальцами, проведя по основанию, зайдя чуть выше, дотронулся до голени. "Это так ты собираешься победить? Ползая на коленях перед теми, кто сильнее? Слепо бредя вперед? Ты слаб. Становись сильнее. Если останешься бесполезен, я выкину тебя обратно на помойку, где подобрал тебя". Ойкава ощутил прикосновение крупной ладони к голове. Ушиджима запустил пальцы в его волосы, до боли натянув кудри и, чуть приподняв Тоору, с рывком обрушил вниз. Боль ушла. Осталась лишь усталость. Кошмары не оставляли его, как и некто, кто приходил к нему каждый день. Холодные руки ощупывали его, нежно прикасались ко лбу, смахивали с него прилипшие волосы. Накрывали одеялом, когда он сжимался в кокон, борясь с холодом. Вытирали мокрой тряпкой, когда Ойкава, распластавшись по койке, страдал от пожирающего его жара. Если бы не эти призрачные прикосновения, он бы сошел с ума. Время тянулось бесконечно долго, и лишь эти краткие мгновения соприкосновения с холодом чужого тела позволяли ему понять, что он оставался в сознании. Что он мог дышать, двигаться, воспринимать, отвечать. Что он все еще был жив. И когда чужие ладони переставали ощущаться на теле, Ойкава протягивал вперед руку, слепо водя пальцами в воздухе, цепляясь за дымку, остаточный образ ушедшего человека. По ушам бил резкий писк мониторов, он не позволял Ойкаве уснуть, только затихая, вновь возвращал его в болезненно-громкую реальность, в которой он терялся и не мог найти выход. Тоору хотел заткнуть уши, но руки, словно прикованные, не отрывались от кровати, и он в конвульсиях бился ими, ощущая, как что-то острое иглами впивается в вены. Вновь призрачное прикосновение к щеке, и по ней разлилось тепло. Ойкава дышал отрывисто, панически открывая рот, в немом вопле прося это неясное нечто остаться с ним, оборвав его страдания. "Кто ты?" Он уходил и вновь возвращался. И Ойкава цеплялся за эти мгновения, словно утопающий за последний глоток воздуха. Пока в одно утро не нащупал под ногами скользкий песок и наконец смог задрать голову над водой. Свет неприятно резал по глазам. Ойкава уставился в серый потолок, медленно моргая. Он чувствовал, как усталость тяжестью разливалась по телу. Попробовал пошевелить пальцами, те осознанно дрогнули, он слегка выгнулся в спине, приподнимаясь на локтях. Голова кружилась, к горлу подступила тошнота, но он сглотнул, подавляя приступ. – Ты живой? – Ойкава обернулся на голос и расплылся в улыбке. – Ива-чан, – вышло слабо и тихо. Тоору прочистил горло. – Так это был ты. Хаджиме непонимающе моргнул. Он провел ладонью по шее. – Кем бы и где я ни был, даже если ты видел меня в своих влажных снах, я об этом знать не хочу. Тем более, – поправил он себя, – если в них. Ойкава хрипло посмеялся, махнув на него рукой. Он удивленно взглянул на плечо. – Не болит. – Потому что на тебе заживает, как на псине. Пол недели и сможешь принять участие в боях. И поскорее бы, – тише проговорил Иваизуми, наклоняясь к Ойкаве. – Ушиджима мне чуть голову не снес, когда я сообщил ему о твоем состоянии. Он полный аморал, но об игроках заботится. Особенно о потенциальных. – Ты считаешь, у меня есть потенциал? – Ойкава уставился на Иваизуми. Тот скосил взгляд. – Я думаю, у тебя есть шанс пробиться наверх. Если ты, конечно, не будешь падать в обмороки при виде крови и начнешь нормально питаться. Тоору дрогнул плечами, вспоминая инцидент в столовой. – Семи, – он слабо пошевелил губами, выговаривая имя. – Что с ним? – Тем же вечером я вышкреб ему остатки глаза, – сухо произнес Иваизуми. – Возможности спасти этот орган просто не было. Бокуто чуть ли не в череп вогнал нож, разрезав глазное яблоко, оно тут же вытекло. Немного рассек веко и задел бровь. Пришлось зашивать. – И ты... – Ойкава посмотрел на пальцы Иваизуми. Покрытые мозолями, крепкие. По ощущениям - он помнил - холодные. – Сделал это все сам. Хаджиме проследил за взглядом Тоору. – Это моя работа. Я привык. – Ойкава отрешенно кивнул. Иваизуми кашлянул. – Не забивай мозги, Ойкава. Раз ты пришел в себя, а плечо практически зажило и перевязка не требуется, я тебя оставляю. Советую потратить эти пол недели с умом, займись тренировками, Хината постоянно ошивается в зале и спрашивает про тебя. А, Мива тоже тебя вспоминала. Черт с тобой, даже Акааши и Яку о тебе вскользь говорили. И чем ты их так зацепил? – Прирожденным и развитым до совершенства обаянием, Ива-чан, – Ойкава улыбнулся, щуря глаза. Иваизуми скривился. – Пойду я. Вдруг ты заразный. Ойкава изменился в лице, резко подавшись вперед и цепляясь рукой за Иваизуми. Застыл, уставившись на чужое предплечье. "Не исчез. Настоящий" – Спасибо. Если бы ты не приходил ко мне, я бы... – он облизнул губы. – Помер, честное слово. Хаджиме покачал головой, пряча улыбку. – Уверен, нужно нечто большее, чтобы убить тебя, Ойкава. Смущенный собственными словами, он выдрал руку из хватки Тоору и скрылся за дверью спальни, оставив после себя жгучий осадок в груди Ойкавы. Он поморщился, зарывшись лицом в ладони. "Если я влюблюсь, придушу себя собственными руками" Встряхнув головой, Тоору встал с койки, но тут же рухнул на землю, сильно ударившись коленями. Боль рваным разрядом прошла по телу, Ойкава зашипел. Тело ослабло за проведенную в бессознательном состоянии неделю. Он уперся лбом в пол, сжал зубы и вновь попытался подняться. Ноги дрожали, не подчинялись, ломались. Ойкава засопел, сжал руку в кулак и с силой обрушил его на правую ногу. Он взвыл. Больно. Вызвав реакцию организма, Ойкава приподнялся на коленях, нащупывая землю ступнями, но ноги вновь подкосились, и, обессилевший, он с шумным вздохом упал на бок. Тоору просто не мог встать. "Если останешься на коленях, это докажет, что ты слаб" Голос Хинаты звонким эхом пробежался в голове, оставив после себя вихрь спутанных мыслей. "Я не слаб. Слабым здесь не место. Слабых лишают денег и глаз. Слабых ни во что не ставят. Хочу остаться на арене. Доказать, что я силен. Посмотреть на них сверху вниз. Взобраться на вершину, поравняться с Ушиджимой. Хочу победить" Дрожащие ноги тащили слабое тело Ойкавы в тренировочный зал, когда он, искусывая нижнюю губу в кровь, продолжал шептать. – Победить, победить, победить. ХХХ Он провел так остаток времени до боя. Упражняясь с Хинатой, избегая его косых взглядов, пересекаясь в коридорах с Мивой, обедая в компании Шое и Яку. Последний передал информацию о скором интересном бое. Переход игрока из ранга В в А вызвал ажиотаж и пообещал присутствие большого числа гостей. Яку, словно голодный кот, облизывался, говоря о количестве денег, но умалчивал об участниках, подначивая интерес Хинаты и Ойкавы. Мориске упомянул и то, что бой Ойкавы с неким Терушимой должен послужить разогревом перед зрелищной схваткой сильных игроков. – Ну, продажный информатор, – Ойкава растянул губы в улыбке. – Что по слабостям Терушимы? – он протянул вперед сложенные купюры. Яку пробежался пальцами по бумажкам, спрятав те в задний карман черных широких узких штанов. – Слабая скорость. Пирсинг. Который тот не вынимает из ушей даже во время схваток, прямо как Семи. Но, в отличие от Семи, Терушима не такой шустрый, о чем я упомянул в начале. Хотя прилипать любит конкретно. Поэтому постарайся избавиться от его объятий и превзойти его в ловкости. Подпусти его поближе, но оставь некоторое расстояние и воспользуйся им, например, резко оказавшись позади него или сбоку. Ойкава кивнул, записывая информацию в приобретенный блокнот. Мятые страницы тонули в россыпи иероглифов, и он довольно окинул их взглядом. – Приходите поболеть за меня, – произнес Ойкава, вставая из-за стола. – Обязательно! – Хината широко улыбнулся. – Если проебешь, угощаешь выпивкой, – пробурчал Мориске. Ойкава недовольно поморщился. – Яку-сан, как я могу угощать того, кто наливает? К тому же, что получу я, если одержу победу? Мориске испустил хриплый смешок. – Помимо денег от Мивы и восторженных оваций? – Ойкава кивнул, Яку откинулся на спинку, заложил руки за голову и прикрыл глаза. – Поделюсь одним из познанных мной блаженств, – бармен растянул губы. – научу курить. ХХХ Арена тонула в разрастающейся толпе людей, пришедших насладиться скорым зрелищем и возможностью заработать. Ойкава помрачнел, понимая, что внимание зрителей предназначалось не ему, а тем, кто последует за ним. Он протискивался через широкие спины, теша самолюбие тем, что мог смотреть на многих мужчин свысока. Оказавшись рядом с ареной, он приметил парня с крашеными волосами, который, подперев Миву к стене, навис над ней, уперевшись весом всего тела на руку. Мива прожигала взглядом его грудь, не двигаясь с места. Ойкава ощутил покалывание в костяшках. Он показательно громко прочистил горло. – Мне кажется, или ты используешь руки не по назначению? – Мужчина обернулся на него, не меняя положения. Ойкава приметил сплетение серьг, гусеницей висящих на его правом ухе. Тоору улыбнулся. – Терушима. Игрок вскинул брови. – Не твое дело. Ей это вполне себе нравится, иначе бы упиралась, – он растянул губы в ухмылке. – И откуда ты знаешь мое имя? Я тебя здесь раньше не видел. – Ваш бой должен скоро начаться, – негромко произнесла Мива. Терушима опустил взгляд, отнял руку от стены, проведя ею по коротким волосам девушки, цепляя пальцами подбородок. Вскинул его вверх, вынуждая Миву поднять глаза. – Посвящу свою победу тебе. Надеюсь, ты хорошо меня за нее отблагодаришь. Тоору сжал губы. Нахал выводил его из себя. Видеть Миву такой, незащищенной и тихой, ему не нравилось, это было непривычно и неправильно. И то самодовольство, с которым Терушима говорил о своей победе, осадком пятнало его здравомыслие, усиливая желание выбить всю дурь из этого парня. Проходя к арене, тот зацепил плечом Ойкаву. – Не мешайся. Тоору хмуро посмотрел ему в спину, одергивая покалывающие руки. Мива слабо коснулась его запястья. – Прибереги это до клетки, – она заправила волосы за ухо, не глядя на Тоору. – И постарайся победить. Арена встретила его одинокой парой заигрывающих сощуренных глаз. Терушима облизнулся. – Сыграем? Свисток. Ойкава широким шагом выпал вперед, резко выбрасывая сжатый кулак. Терушима испустил короткий удивленный вздох, перехватывая руку и тут же намереваясь притянуть Тоору к себе, но тот, почувствовав захват на запястье, перенес тяжесть тела на левую ногу, правой ударяя в колено сопернику. Пользуясь секундной задержкой сжавшегося игрока, Ойкава резким движением выдрал руку, возвращаясь в исходную позицию и бегая глазами по припавшему на одно колено Терушиме. Он вскинул голову, скалясь, и бросился вперед, обеими руками цепляясь Тоору в плечи. Ойкава услышал хруст суставов крепко стиснутых пальцев. Он отпрянул назад, поднимая колено и тут же обрушивая удар в область торса Терушимы, на что тот отозвался громким шипением, не разжимая хватки. Ойкава медлил, ощущая, как чужая рука перемещалась к талии, сжимая до натянувшихся швов футболки, а ступня Терушимы упиралась ему в икру. Тело прошибло током от осознания. – Пытаешься повалить меня таким дешевым приемом? – он ухмыльнулся, рваным движением вцепившись в грудки Терушимы и притянув того к себе, лишая возможности свободного двигаться. – Теперь не так удобно? Ойкава успел поймать зло блеснувший взгляд Терушимы, прежде чем ощутить резкую боль в области носа. Он отцепил руки от соперника, прижимая их к лицу. Тошнотворно-сладковатый привкус на языке, гудение в голове. Глаза начали слезиться, все поплыло, слегка отшатнувшись, он увидел перед собой потирающего лоб Терушиму. Не упуская момента, тот бросился вперед, вновь цепляясь в Ойкаву и резким ударом ноги поваливая того на землю. Тоору сипло выдохнул, боль зарядом прошлась по телу. Терушима оказался сверху. – Со сломанным носом твое личико не будет таким погано-смазливым. Он замахнулся, сжимая ладонь в кулак. Ойкава дернул головой в сторону, выгибаясь в спине и высвобождая руку, перехватил чужое запястье. Одной рукой сдерживая удар постепенно наклоняющегося к нему Терушимы, Ойкава бешено водил по нему взглядом, выискивая слабое место. Он дышал ртом, из носа по-прежнему текла густая кровь, обостряя тошнотворный запах. Терушима дернул головой, выходя из себя. – Прекращай рыпаться! – сережки звякнули, ударившись друг о друга. Ойкава резко убрал руку, локтем упираясь о пол и приподнимаясь. Терушима, перенесший тяжесть всего тела на чужую ладонь, потерял равновесие, падая вперед, на выставленную грудь Ойкавы, когда тот, выгнувшись, вцепился зубами в ухо Терушимы и резко сжал челюсть. Терушима взвыл, отчаянно дернув головой. Послышался слабый хруст. По губам потекла кровь. Ойкава сглотнул солоноватую жидкость, сплевывая оторванную мочку уха на пол. Терушима, хватаясь руками за голову, скатился с него. – Сукин сын! Урод! Блять! – он бешено таращился на Ойкаву, не поднимаясь с места, только сильнее сжимая пальцами остаток уха. Серебро серег испачкалось в темной крови. Ойкава резко поднялся с места, оказавшись над Терушимой, уперся коленями ему в спину и придавил к земле. Мужчина под ним дернулся, но, прижатый тяжестью чужого тела, распластался по полу, признавая поражение. Свисток. Ойкава встал, держа равновесие на шатающихся ногах. Он облизнул губы. Слегка сладковатый вкус крови. Вкус победы. Тоору подошел к перевернувшемуся на спину Терушимы и, чуть наклонившись, протянул ему открытую ладонь. – Хороший бой. – Иди на хуй, – Терушима приподнялся на локтях, рывком выбивая руку Ойкавы. Тоору расплылся в улыбке. – Есть у меня один на примете, но, боюсь, он не пустит. Терушима скривил губы. – Мерзость. Пидор гребаный. – Придерживая истекающее кровью ухо, окончательно поднялся на ноги и побрел вон с арены. Проигнорировал смеющийся взгляд Мивы и скрылся в толпе подошедших людей. Ойкава в одиночестве стоял на арене, упиваясь сладостным ощущением победы. Он закрыл глаза. Чуть засохшая корочка крови болезненно впивалась в кожу, дышать было тяжело. Эйфорическим блаженством по выдохшемуся телу прошла дрожь. Приоткрытыми глазами уловил слабое движение слева от себя, резко дернул головой, натыкаясь на мрачный взгляд Ушиджимы. Тот немигающе смотрел на него. Ойкава ухмыльнулся. "Ты видел это? Я не слаб" Он медленно моргнул. Мива коснулась его плеча, повела к лестнице, столкнувшись на ступенях со светловолосой девушкой. Та прижала к себе тряпки. Арена очищалась для следующего боя. Ойкава обернулся через плечо, выискивая Ушиджиму, но того уже не было. Мива оставила его, но Тоору практически сразу перешел в руки Хинаты, который, горя от восторга, пожирал его взглядом. – У тебя до сих пор все лицо в крови. Круто! – Хината, нормальные люди такого не поощряют, – сдержанный голос. – Акааши-сан? – Ойкава изумленно уставился на частично слепого парня. Тот пожал плечами. – Я такой же игрок, как и вы, могу делать ставки и смотреть на бои. Что за удивленный тон? – А где Бокуто? – Хината огляделся по сторонам. – Его лучше не трогать. Он доверяет Куроо больше, чем кому-либо, но переживает за него не меньше, – тихо проговорил Акааши, кивком головы указывая на крупного мужчину, мрачно опирающегося на стену. – Тем более, когда кто-то пытается влезть на их территорию. – Куроо? Территория? О чем ты? – Ойкава взглянул на Хинату, но тот покачал головой. Акааши нахмурился. – Увидите. До боя осталось несколько минут. – Он сверился с механическими часами. Хината завистливо присвистнул. – А тебе, – он глянул на Ойкаву. – Надо умыться. И на всякий случай провериться у Иваизуми. Смотреть противно. – Не могу же я пропустить схватку сильных рангов. Смилуйся, Акааши-сан, схожу я к Ива-чану, – простонал Ойкава, вытирая лицо краем задранной футболки. Ткань намокла. – Но после боя. Акааши пожал плечами. – Мне без разницы. – Он резко вскинул брови, тут же возвращая лицу привычную безэмоциональность. – Куроо. Ойкава проследил за его взглядом, натыкаясь на знакомого мужчину. Он подпирал стенку тогда с Бокуто во время первого боя Тоору. Взлохмаченные черные волосы, узко сощуренные глаза, широкая спина, крупные плечи с бледновато-розовыми порезами. Боевые шрамы. – А вот и наш самоубийца, – еще тише добавил Акааши, когда мимо них прошел высокий худощавый блондин. – Не спрашивай почему, – поспешно проговорил он, ловя на себе взгляд Ойкавы. – Ты Куроо в действии не видел. Толпа заревела, Ойкава испуганно сжал руки на груди, устремляя взгляд на арену. Хината наблюдал за входящими в зону клетки игроками. Акааши не отнимал глаз от поникшего и сосредоточенного Бокуто. – Вы этого ждали! – звучный голос Саеко разнесся по помещению. – Вы этого хотели! И он великодушно вам это предоставил! – она провела широко распахнутой ладонью за спину, указывая на небольшой балкон. Ушиджима хмуро смотрел вниз. Ойкава приметил за его спиной долговязую фигуру. Саеко, стуча каблуком по полу, прошла в угол арены. – Превосходный боец. Жадный до крови. Ревнивый к своему положению. И просто отбитый на всю голову зверь! Куроо Тетсуро! Толпа взвыла. У Ойкавы заложило уши, но он не ощущал давления на барабанные перепонки, поглощенный разминающим крупные плечи мужчиной. Он скалился, пожирая взглядом противника. – А здесь у нас интересный экспонат, – Саеко указала рукой на блондина. – Возомнил себя достойным ранга А! Представляете себе такого отчаянного игрока? – до нее донесся хриплый смех мужчин. – А представлять не нужно! Он перед вами! Тсукишима Кей! Саеко сделала шаг назад, позволяя мужчинам подойти ближе. – Готовы?! Толпа взревела. Ойкава непроизвольно дернулся в сторону, зацепив Акааши. Тот нахмурился, предупредительно или, скорее, интуитивно, выставив перед собой руку. – Ставки больше не принимаются! Мы начинаем! Она быстро исчезла с арены. Клетка захлопнулась, и над полем разнесся негромкий гудок. Куроо резко пригнулся, выгибая крупную спину. Не стал выжидать. Рваными движениями он выкидывал вперед мощные кулаки, целясь в лицо Тсукишиме. Тот изворотливо уклонялся, но, подпираемый наступающим Куроо, все дальше отходил к стенке. Куроо продолжал нападать, Тсукишима ловко вильнул в сторону, оказываясь сбоку от Куроо, и тут же замахнулся ногой, попадая тому по колену. Тетсуро даже не дрогнул. Тсукишима возмущенно вдохнул. Куроо обернулся, его глаза сверкнули бешеным огнем, Кей дернулся. Ударом прямой правой руки Куроо прижал Кея к границе клетки. Тот сдавленно прохрипел, цепляясь пальцами в предплечье соперника. Куроо слепо смотрел перед собой. – Чего он ждет? – сдавленно спросил Ойкава. – Почему не добьет? Тсукишима у него в руках. Побыстрее закончит бой. – Боится, – сдержанный голос. Кей резко присел вниз, вырываясь из захвата и, юрко вильнув, оказался за Куроо. Не медля, он с размаху врезал тому в спину, принудив Тетсуро прогнуться, упав на колени и зацепив подбородком металлическую сетку. Куроо застыл. Тсукишима тяжело дышал, не отрывая взгляда от окаменевшей фигуры. – Чего боится? – Ойкава едва слышал собственный голос. Тетсуро резко завыл. Схватился руками за голову, вцепился в торчащие черные волосы, вырывая целые пряди. Тсукишима испуганно отступил назад. Куроо обернулся, оскал исказил его лицо. – Чтобы попасть в высший ранг, – спокойно продолжил Акааши. – Куроо убил своего соперника. Поэтому он боится боев. Знает, что если заведется, остановить себя будет не в силах. Глухой удар пришелся Тсукишиме в височную долю. Он пошатнулся, закашлявшись. На землю шлепком упали сгустки крови. Куроо заревел, опрокинув того на пол и встав над ним. Он присел, впившись затуманенным взглядом в испуганное лицо Кея. Тот резко ударил его в плечо, но Куроо, поморщившись, перехватил руку. Оставив одно колено на груди Тсукишимы, он сжал пальцы на его запястье так, что кожа вокруг стала белой. Кей в отчаянии забил ногами, свободной рукой пытаясь стащить с себя мужчину. Отняв колено, Куроо ступней ударил Тсукишиму в грудь, выбив из того сдавленный стон. Упираясь одной ногой о его тело, а другой о землю, и по-прежнему держа того за руку, он стоял, тяжело дыша. Его словно сковало. – Что он... Дикий крик прервал Ойкаву. Не крик. Животный вопль. Куроо рваным движением дернул руку Тсукишимы, держа его тело. Хруст. Треск. Мокрый шлепок. Грязно-белая кость выпирала из локтя, кожа ошметками висела поверх нее, желтоватого цвета мышцы выпячивались, кровь вязкими сгустками падала Кею на лицо. "Не хочу это видеть" Тсукишима ревел. Нечеловечески визжал, бешено дергаясь всем телом, бился в конвульсиях, глотая кровь, густыми ошметками стекающую по сломанной руке. Куроо тихо смеялся, рывками играясь с рукой Кея. "Не хочу это слышать" Снова послышался хруст, рука Тсукишимы безжизненно повисла в хватке Куроо. Обрубок до локтя с мокрым шлепком упал на арену. Кей перестал сопротивляться, распластавшись по земле. Куроо оскалился, его хриплый смех резанул по ушам. Сделав шаг назад, он слепо пялился на обездвиженного игрока перед ним. Перевел пустой взгляд на окровавленную руку, запястье которой до сих пор сжимал, дрожащими пальцами коснулся лица. Темные полосы опустились со лба до губ, Куроо облизнулся, не убирая застывшей на лице ухмылки. – Я сейчас... – Ойкава вцепился в стоящего рядом Акааши, чувствуя, как немеют ноги. Он пошатнулся, делая шаг вперед. Тошнотворно-сладкий запах ударил в ноздри, комком подступил к горлу, жар опалил все тело. Хруст ломающейся кости, мокрый шлепок разрыва кожных тканей повторяющимся эхом заели в голове. Он широко раскрыл рот, ощущая жжение в легких. – Мне нужно... воздух... выйти... убраться отсюда... "Беги, беги, беги" Сердце бешено билось в грудной клетке, он бессознательно брел по коридору, не помня, когда оставил позади арену. Стены плыли, перемещались, меняясь местами. Он врезался в них, морщась от боли. Подскальзывался, боясь смотреть под ноги. Упирался руками о стены, оставляя кровавые отпечатки. Ему мерещились чужие руки. Оторванные, окровавленные, с выпирающими костями, они тянулись к нему поломанными посиневшими пальцами, изгибаясь и дергаясь в конвульсиях. Рев Куроо преследовал его, смешиваясь в звучной симфонии с визгом Тсукишимы. Ойкава застонал, вбиваясь костяшками в голову, пытаясь заткнуть громогласье. Он зажал уши ладонями, закрывая глаза до мельтешащих белых и черных пятен, ощутил удар спины о стену и вновь кинулся вперед. – Вам плохо? – обеспокоенный мягкий голос. Ойкава поднял голову. Перед ним – мутный силуэт, карие глаза, аккуратная родинка. Ойкава бессознательно улыбнулся, ощущая, как жар в теле сменяется холодом. Все утонуло во мраке, прежде чем он успел почувствовать на себе прикосновения чужих рук.