Тупая ты редиска

      Учась на своих ошибках, мы познаём мир, стараемся принимать правильные для себя решения, постоянно получая и привнося в свою жизнь что-то новое, делая её уникальной и по-настоящему значимой. Но, как это часто бывает, людям приходится наступить на одни и те же грабли, не единожды, чтобы усвоить преподносимый жизнью урок.       Чон Уён же был скорее из тех людей, которые на эти грабли чуть ли не падали, заботливо оставляя их на месте ещё с прошлого раза. По правде сказать, ошибкой свои поступки он никогда не считал, списывая всё на обстоятельства или распоряжение судьбы. Вот и в этот раз, собираясь напиться с Чанбином, Уён был свято уверен в божьем замысле и необходимости данного события. Припоминая итог прошлой попойки с другом, Чон испытывал некое беспокойство, но в цикличность жизни никогда не верил, потому и не считался с таковой.       Хотя, если уж быть до конца честным, Уён был готов признаться, что не против оказаться в более близких отношениях со своим другом, к которому с некоторых пор испытывал определённого рода влечение.       С их разговора на кухне прошло около месяца, всё вернулось в прежнее русло, но это «прежнее» с недавних пор и перестало его устраивать, а всяческие попытки выйти на новый уровень пресекались Чанбином на корню. Уён был готов волком выть от упрямства Со, порой доводящего до ручки, но продолжал терпеть и стоически выносить своё нахождение во френдзоне.       Терпеть приходилось часто и много, потому что, казалось, для Чанбина и вовсе будто не существовало того утра, а постоянные попытки Чона хоть как-то направить их отношения в нужное ему русло с треском проваливались. И вот уже третью неделю Уён весь как на иголках, потому что вставать на кого-то, кроме Чанбина, перестало. О девушках речи больше не идёт — про свою гетеросексуальность парень забыл в тот момент, когда вместо привычного и родного «студентки в чулках» вбивал в поиске на порнхабе «геи минет первый раз».       Поначалу заходило очень даже неплохо и он рассматривал это как неплохую альтернативу на случай, если устанет от гетеро-порно, но жизнь преподнесла сюрприз и Чону стало сниться порно, причём не абы какое, а именно гейское, с участием Чанбина и видом собственного члена у друга во рту.       Долго сопротивляться себе Уён бы не стал никогда, поэтому путём несложных умозаключений было принято решение дрочить на Со Чанбина. На горячего, накаченного друга, с, как оказалось, умелым ртом и хорошим крепким телом, мысли о котором Чона частенько заставляли краснеть и хотеть большего, чем дрочка и дружеское общение, как прежде.       «В конце концов, он сам тогда говорил, что у него встаёт на меня, так что проблем вообще ноль». Именно эта мысль стала решающей, раз и навсегда перечеркнув историю гетеро-жизни Чона.       Уён уже давно был готов к приходу друга; заранее запланировав пьянку, они договорились начать у Чона дома, а позже по настроению выдвинуться в клуб. Но Ён не был бы собой, если бы заранее не придумал обходной путь, чтобы оставить Со у себя на ночь.       План был до простого гениален: напоить Чанбина и переспать. Уён был как никогда уверен в успешности своей спецоперации «трахнись с Бинни и живи счастливо», но первоочерёдной проблемой стала устойчивость Со к любому алкоголю, благодаря которой он всегда выходил победителем из всех их предыдущий пьянок. Однако Чон был оптимистично настроен: он начал подготовку задолго до, прикупив в интернете чудо-средство, обещающее удивительный эффект и способное помочь успешному выполнению плана.       Остальные приготовления не заняли больше получаса, поэтому оставалось лишь дождаться прихода гостя, который, впрочем, не заставил себя ждать.       — Бинни, если ты забыл купить пиво, то можешь уходить прямо сейчас, — шутя поприветствовал его Чон, забирая из рук ящик со спиртным и направляясь на кухню.       — Вот же засранец, — проходя следом, пробурчал Со, внимательно следя за увлечённо убирающим всё в холодильник другом, — не удивлюсь, если однажды между мной и пивом ты выберешь его.       — Ты чего, бро, не говори так, — осуждающе взглянув на друга, произнёс Уён, вызывая у Со укол совести, — конечно, я выберу пиво.       Чанбин вспыхивает моментально, несясь вслед за еле бегущим от несдерживаемого смеха другом, нагоняет его уже в гостиной и валит на ковёр, начиная щекотать. О да, это всегда было слабым местом Чона: во время щекотки тот был максимально уязвим и с трудом контролировал себя, умирая от смеха.       Борьба была недолгой. В какой-то момент Чанбин просто оказался прижат к телу Ёна без возможности пошевелиться, оказавшись в плену его бёдер. Попытка выбраться провалилась, поэтому пришлось задабривать крикливую ведьму, прося пощады.       Их посиделки почти всегда напоминали пьянку двух пенсионеров, стремящихся не напиться, а насладиться проведённым временем и отдохнуть. Лишь иногда удавалось выбраться дальше чьей-нибудь квартиры и сходить в клуб или бар, оторваться под музыку, а не накидаться по привычке дома и уснуть на полу.       Со не заметил за почти прошедший месяц каких-либо изменений в поведении друга, разве что ему иногда казалось, что Ён стремиться сблизиться с ним, но он списывал всё это на возможное переживание с его стороны за их взаимоотношения. Чанбин искренне радовался, что они смогли сохранить свою дружбу, несмотря на произошедшее, хоть и испытывал некоторое волнение, придя сегодня к Чону в гости. Уён совершенно не изменился — это радовало и придавало уверенности в том, что всё нормально.       — Бинни, вот скажи мне, почему ты так много пьёшь, а вовсе не пьянеешь? Считаю это незаконным, — с пьяненькой улыбкой возмущался Чон, сидя рядом с другом на полу гостиной.       — Ёни, это гены, — уже в десятый раз объяснял брюнет всё никак не унимающемуся парню.       — Так нечестно, — хныкал Уён, тыча в плечо друга, — ну вот, ещё и пиво кончилось. Сгоняй на кухню, а?       — Я вроде бы гость, а не раб в твоём доме, — шутливо негодовал Чанбин, вставая к холодильнику.       — О самый лучший гость в этом доме, — начал смеяться Ён, забирая банку из его рук, — да благословит Господь твои щедрые руки, дарующие мне живительное снадобье!       Оба любили такие моменты, что-то родное и близкое им, шутки, которых не хватало в последний месяц, — ну и конечно, куда же без пива.       Спустя время, подвыпившие и расслабленные, они по традиции стали вспоминать истории из своей жизни, особое место среди которых отводилось байкам Ёна из колледжа, потому что скучно там никогда не было — там был Уён. Этого хватало сполна.       На третьей истории Чанбин заметил, что дышать становилось сложновато, во рту пересыхало, а член то и дело давал о себе знать, подёргиваясь под тканью джинсов и давя на ширинку. Это не укрылось и от Уёна, выжидавшего такой возможности последние полчаса.       — Ещё по одной? Или ты боишься перепить? — умело разыгрывая пьяного и не отрывая от него взгляда, спросил Чон.       — Когда я отказывался от возможности обойти тебя?       Незаметно, придвигаясь всё ближе, Уён сократил между ними расстояние, вплотную касаясь разгорячённой кожи на предплечье Со. Брюнет старательно прятал стоящий колом член диванной подушкой, делая вид, что ничего не происходит, а Чону, порядком уставшему от ожидания, уже надоело играть в «прятки» от собственных желаний, поэтому, не придумав ничего лучше, он просто откинул подушку, оседлав бёдра Чанбина.       — Уён, что, мать твою, ты вытворяешь?       — Сижу-гляжу, а что? — Чон, обхватывая чужую шею руками, ёрзает, пытаясь найти более удобное положение.— Мне так больше нравится. Мама учила не сдаваться, вот я и добиваюсь поставленных целей.       — Ён, встань, — приказ, пробирающий до костей, заставил пальцы на ногах поджаться. — Перестань ёрзать и вставай.       В потемневших глазах черти, член уже давно причиняет боль, натягивая ткань джинсов и затуманивая мысли возбуждением. Контролировать ситуацию, особенно в такой момент, не просто сложно, невозможно. Чанбин старается дышать, вспоминает тысячу и один известный ему анекдот, чтобы отвлечься от возбуждения, но всё, чего он сейчас хочет, это разрядки, рук на своём члене, губ, хочет взять Уёна прямо тут на ковре и заставить засранца кричать от удовольствия.       Видя мысленную дуэль друга с совестью, Чон не теряет времени зря: он уже сидит по пояс обнажённый, вырисовывая узоры на груди Со, попутно расстёгивая пуговки на рубашке и периодически ёрзая задницей по чужому возбуждению. Он даёт Чанбину право выбирать, хоть и хочется заткнуть все его «Ён, так нельзя» поцелуем и послать куда подальше излюбленное брюнетом «бро, мы же друзья».       Уён ждёт, играясь с волосами Чанбина, поочерёдно накручивая прядки на палец и вдыхая запах волос. В один из моментов это просто надоедает и он выдаёт лаконичное:       — Трахни меня, пожалуйста, я тут не молодею.       А у Со срывает крышу. Под тихое удивлённое «ой» он подминает под себя Чона, нависая сверху, смотрит голодным блуждающим взглядом и видит улыбку на лице друга.       — Я уж думал, ты не решишься, — хихикает снизу парень, руками проходясь по груди брюнета, — даже успел подумать о том, чтобы связать тебя и трахнуться самостоятельно.       — Ты определённо псих, — Чанбин вжимает собой Чона в пол, резко и глубоко целуя его, и несильно сжимает рукой чужую шею. Удовлетворённое мычание приятно ощущается мурлыканьем под собственным телом, распаляя всё сильнее. Со целует мокро, зубами оттягивая нижнюю губу, после чего, словно извиняясь, нежно посасывает, проводя по ней языком.       Отрываясь от чужих губ, брюнет упирается лбом в ключицу Чона, носом ведя у основания шеи. Чанбина ведёт от запаха, от градуса ситуации, от вида разгорячённого парня под собой, хочется вжаться в него, слиться с телом под собой и намертво врасти. Приподнимая голову, парень замечает тяжело дышащего Уёна, что с жадностью смотрит на него.       — Так нельзя, нет, Ёни. Я не могу, — его слова звучат слишком затравленно и тихо, отдаваясь в район чужого плеча. Со поднимается, перемещаясь на диван, и тут же прячет лицо в ладонях.       Чон какое-то время смотрит в никуда, переваривая произошедшее, следует примеру друга и поднимается с пола, садясь на диван. Зачёсывает светлые пряди назад — парень чувствует себя раздавленным и никчёмным.       — Эй, Бинни, неужто я так ужасен, что даже мысль о сексе со мной тебя так пугает?       — Нет, ты…       — Можешь не отвечать, я и сам знаю, что мерзок, — Уёну не нужно подтверждение, он боится услышать ответ на свой вопрос. Не хочет знать, что о нём сейчас думает Чанбин, которого он пытался соблазнить, опоив. Ему достаточно сейчас тонуть в собственном отчаянии, сторонняя критика попросту убьёт.       — Заткнись и хоть раз послушай, меня, — Со слишком резко хватает Чона за руку, чем пугает неожидавшего подобного парня не на шутку. — Кто тут и мерзкий, так это я. Прости, что набросился на тебя. Я хочу тебя, в этом и проблема, Уён. Так нельзя, во что я превращаю нашу дружбу?       — Эй, о какой такой дружбе ты собираешься говорить после всего? Ещё не понял, что я сам хотел этого? Кто и набросился, так это я.       — Вау, ну ты и дурак, — смех Чанбина застаёт врасплох обоих, разрушая атмосферу серьёзности, — будем мериться, кто сильнее накосячил? Я тут вообще-то извиниться пытаюсь.       — Я убью тебя, придурок, — возмущённо рявкает парень, вырывая свою руку из чужих и начиная колотить Чанбина. — К чему такие сложности? Что мешает нам переспать, если мы оба хотим этого, тупая ты редиска?       Брюнет ловит Чона в кольцо рук, прижимая к груди чужую спину, намертво заключает в объятиях и смеётся, утыкаясь в осветленные волосы парня. Не оставляя попыток выбраться, Уён затихает, через время расслабляясь.       — Что ж, теперь поговорим. Мы не переспим, потому что не такого первого раза ты заслуживаешь. Не пьяным, под виагрой и на полу я хочу провести с тобой ночь. Понимаешь? Я хочу обнимать, целовать тебя, знать, что мы любим друг друга, а не просто бездушно трахаться, чтобы наутро забыть об этом.       — Тогда давай просто будем делать это, — Уён искренне не понимает. — Давай обниматься, как сейчас, целуй меня хоть каждые пять минут, в чём проблема?       — Это не тоже самое, Ёни. Я не хочу обнимать и целовать своего друга, я хочу, чтобы это был мой любимый человек, мой партнёр. Не хочу быть твоим другом, не могу перестать хотеть тебя, но спать с другом точно не стану.       — Эй, Со Чанбин, ты определённо кретин, ты уже разрушил нашу дружбу в тот день, когда решил отсосать мне. Думаешь, я благотворительности ради решил переспать с тобой? По-дружески? — откидывая голову на чужое плечо, Чон встречается с полным непонимания взглядом брюнета. — Вот ведь балбесина.       Разворачиваясь в объятиях, Уён руками охватывает лицо парня, вплотную придвигая к своему, кончиком носа потирается о чужой. Медленно, не отрываясь от глаз напротив, он накрывает губы Чанбина, нежно и мягко сминая их своими. Скользит по ним языком, слегка надавливая, беззвучно просит больше, и брюнет позволяет. Расслабляясь в руках парня, Со отвечает на поцелуй с не меньшей нежностью, запуская руку в чужие волосы, путаясь в прядях на затылке, оттягивая их и получая глухие стоны и лёгкие укусы в губы.       — Не буду обещать любовь до гроба, детей родить не смогу, но целовать и обнимать тебя согласен, пока мы оба дышим, — оторвавшись от чужих губ, ещё не пришедший в себя, но оттого не менее очаровательный в своей искренности, Уён тяжело дышит, в ожидании уставившись на Чанбина.       — А любить?       — Господи, блядь, какая же ты душнила, если бы не любил, не милашничал бы сейчас тут с тобой.       — Я люблю тебя, Ёни, — чмокая парня в нос, произносит Чанбин и счастливо расплывается в улыбке, — сегодня, завтра, всегда.       — Всегда. Ты сам это сказал, запомни, назад дороги нет, — утыкаясь носом в чужую шею и наконец-то находя покой, Уён чувствует себя в безопасности. И еле слышно выдыхает: — я люблю.