Потом придумаю

Я сразу сообщила дирректрисе. Вызвали полицию и скорую. Вход на этаж перекрыли, никто из школьников не мог ничего видеть. Учителя носились туда-сюда по запасным лесницам, возвращая детям их вещи с верхних этажей. И я в том числе. Алёну я сразу спрятала в класс и закрыла. Периодически забегая туда за вещами, я бросала на неё взгляд. Она даже не шевелилась. - Калина Семёновна? - заговорил со мной полицейский. - Да, я. Пришлось остановиться и посмотреть на человека в форме, чего я до сих пор побаивалась. - Пройдемте со мной, побеседуем, - сказал он и увёл меня в полицейский микроавтобус. Практически час распросов и выяснений. Ничего важного я, естественно, не сказала и сказать не могла. Я не замечала никаких странностей в её поведении. Ни одной предпосылки. Выходя из автобуса уже в глубокой темноте, я побрела на свет школьного фонаря. - Калина Семёновна, что спрашивали? - набросились на меня директриса. - Много всего. Я слишком разбита, чтобы вспоминать, - не сразу поняла, что сказала это в слух. - Понимаю, все мы сейчас ошарашены. Будем надеяться, что девочка выживет, - кудахтала старая директриса. - Она жива? - меня снова огорошили. - Да, но в очень тяжёлом состоянии. Её увезли в реанимацию, кажется. Мы все будем молиться, чтобы всё обошлось. Я бестактно прошла мимо, не было смысла сейчас казаться вежливой. Прошла мимо оцепления на запасную лестницу. Осталось только пятно, окруженное то ли следователями, то ли операми. Как их не назови, всё равно как мухи на навоз. Зайдя в класс, я увидела, что Алёна сидит у двери. - Ты закрыла меня, - безэмоционально сказала она. - А ты куда-то хотела? - спросила я, осторожно закрывая за собой дверь. - Я хотела посмотреть, - так же сухо отвечала она. - Зачем? Она замолчала. Я тихо обошла её и села напротив. Только взглянув на неё, я поняла, насколько всё плохо. - Не знаю. Убедиться, что, - её голос неожиданно поднялся и вновь упал. Она начала дрожать. - Эй, Алёна. Алёна! - я взяла в руки её лицо и направила взгляд на себя. - Всё хорошо, слышишь? Она жива. В больнице. Всё будет хорошо. Её наполненные слезами глаза расширились и она вдруг всхлипнула. - Это я виновата, - тихонечко произнесла она. - Это я во всём виновата! И заревела как ребёнок. Её голос жутко завывал и обрывался, она так болезненно набирала воздух в легкие и орала, пока он не выходил полностью. -Тише, тише, - я что было сил прижала её к себе. - Ты не виновата, это случайность. Она просто сорвалась. Ты тут не при чем. Она спорила, возражала, но не отталкивала меня. А я только просила её быть тише, надеясь, что нас никто не услышит. Не хватало ещё, чтобы кто-то узнал, что Алёна была там. Ей сейчас не до дознавателей. Она ревела так долго, что у меня затекла спина. Я положила её на свои колени и тихонько гладила по волосам. Постепенно она утихала, но потом опять расходилась. Наконец она замолкла совсем. - Уснула? - полушепотом спросила я. - Успокоилась, - чуть хрипя, но как обычно дерзко ответила она. - Молодец, - я выдохнула с облегчением. - Живых не оплакивают, - коротко заметила она. За окном сияла глубокая ночь. Безоблачное небо роняло звезды, тихо шуршала листва и в черноту падали листья наземь. Ни души, разъехались и учителя, и полиция, только охранник спал где-то далеко на первом этаже, и мы сидели на полу, глядя на бесконечность за окном. - Я написала твоей матери, но всё равно она, наверное, волнуется. Закажу тебе такси, - по-прежнему тихо, будто боясь спугнуть её покой, сказала я. - Не надо, - пробормотала она мне в живот. - Побудь со мной. Я удивилась, но не стала спорить. Мне и самой было страшно оставлять её в таком состоянии. - Хорошо, - вздохнула я. - Поехали ко мне. У мужа сегодня ночная смена. Но утром тебе нужно будет уйти до восьми, договорились? - Во сколько открывается больница? - Посещения начинаются с девяти, - надеясь, что правильно помню, ответила я. - Но не уверена, что тебя к ней пустят. - Я уйду до восьми, - мрачно пообещала она. По приезду я проводила её в спальню и усадила на кровать. -Я принесу чай. Когда я выходила из комнаты, её тело казалось совсем безжизненным. На кухне, пока кипятился чайник, я нашла капли валерианы и накапала несколько в кружку. Вернувшись, я застала странную сцену - Алёна сняла со стены картину и водила рукой по фактурным узорам моих неудавшихся художеств. - Да, это определённо не лучшее моё творение, - усмехнулась я. - Мне нравится, - спокойно заявила она, положив руку на мой отпечаток ладони. - Всё лучше, чем эта убогая картина. Мне сложно было не согласиться. Я отдала ей чай, а сама села на кровать. - В моём доме стены будут из кирпича. Я покрашу их в чёрный и все изрисую граффити, - сказала она, присаживаясь ко мне. Мы так и не отрывали взгляда от стены. - Я бы покрасила стены в белый и увесила их работами разных художников, - призадумавшись, поддержала разговор я. - Я бы повесила твои рисунки, - вдруг сказала Алёна. По какой-то причине меня это засмущало. - Хах, я давно не рисую ничего серьёзного, - как будто оправдывалась я. - Так нарисуй, - очень просто предложила она. - И повесь вместо этой срани. - Не думаю, что Жене это понравится. - Тогда нарисуй мне. Я у себя повешу. Ога казалась такой спокойной, и если бы я не знала, какой эмоциональный у неё обычно голос, решила бы, что она уже пришла в себя. - Давай спать. Я уйду на диван, - поднимаясь, сказала я. Уже подходя к двери, меня остановил голос Алёны. - У меня перед глазами всё мелькают эти ступени и... Всё это, - она глядела в кружку, как вдруг подняла свой взгляд на меня. - Не уходи. И я не смогла уйти. Утром я проснулась от прикосновения чужих губ к моему лбу. Открыв глаза, я увидела Женю. - Доброе утро. Поспишь ещё? - спросил он, погладив меня по щеке. - Угу, - отозвалась я, оглядывая комнату. Видимо, Алёна уже ушла. - Как работа? - Могло быть и лучше. Вечером привезли девочку с черепномозговой, ближе к четырём доставили ещё инсульт. - Что с девочкой? - подскочила я, мгновенно проснувшись. - Это моя ученица. - Вот как? - она задумался, решая вопрос, стоит ли мне рассказывать. - Кровоизлияние в мозг, перелом руки и пары рёбер, много крови потеряла. С хирургами несколько часов карпели над ней, пока не приехал нейрохирург из Х. Он свое дело знает, так что жить, скорее всего, будет. Восстановление, конечно, будет длительным, и ещё не ясно, сможет ли она вернуться к прежней жизни, но повезло хотя бы, что позвоночник цел. Его слова очень пугали, но главное, что её жизнь была в руках специалистов. Выходные прошли настолько рутинно, что мне начало казаться, будто пятничного происшествия на самом деле и не было. Прийдя в понедельник на работу, я обнаружила, что все уже знают о тех событиях. Восьмой класс крайне заинтересованно обсуждал данную тему. Никто не учил меня, как вести себя в подобных ситуациях, поэтому я лишь старалась игнорировать беседы и штатно вести урок. Так первый учебный день после трагедии подошёл к концу. Возвращая журнал последнего своего класса, я наткнулась на журнал одиннадцатого. Сверив с их расписанием на этот день, я пролистала нужные страницы. Алёна не появлялась ни на одном уроке. Что ж, наверное, ей это позволительно. Интересно, пустили ли её в реанимацию... На следующий день она тоже не пришла. И ещё через день. И через два. В конце концов, я просто перестала проверять. Я ожидала увидеть её раньше, но только через пару вторников Алена появилась в классе. Выглядела она более чем удручающе. Взглядом уперлась в стол и что-то механически выводила ручкой в тетради, даже не глядя на лист. Это продолжалось сорок минут. - Алёна, задержись, пожалуйста, - обратилась к ней я, когда урок был окончен. - Простите, мне надо идти, - сказала она и удалилась. Просто прошла мимо, даже не взглянув в мою сторону. Холодно оттолкнула, царапнув слух обращением на вы. Мне казалось, я могла понять её чувства, и всё, что мне оставалось - надеяться, что скоро всё придёт в норму. Но ни на следующей неделе, ни через месяц, ничего толком не изменилось. Нет, конечно, кое-что стало лучше - она вновь начала общаться с одноклассниками и вести конспекты, но мне с тех пор она не сказала ни слова. Так шло время, совсем незаметно наступила зима. Впрочем, наверное, это и к лучшему. Всё-таки с самого начала нам стоило оставаться чужими людьми. *** Больница. Первые дни после происшествия. - Она опять сидит здесь? - услышала я голос медсестры. Пост находился недалеко от палаты, я часто могла подслушивать их разговоры и хотя бы этим себя занимать. - Да. Видимо, она очень любит сестру. - А родители к ней не приходят? - Приезжали, когда её перевели из хирургии, подписать бумаги. Больше я их не видела. Я горько усмехнулась. Ничего другого от этих алкашей и не стоило ожидать, спасибо и на том, что бумаги заполнили да подтвердили, что я родственница. - Н-да, Даша, вот такие у тебя родители, - протянула я, но вдруг подумала, что это, должно быть, звучало очень обидно. - Ну ничего. Зато я здесь. Вся её голова была перемотана, тело скрывалось под белой простыней, но я и так знала, что на нем живого места нет. Я приходила сюда уже несколько дней подряд, так что успела всё разглядеть. - Надеюсь, ты рада. Медсестры заходили не часто. Утром ставили капельницы, в обед - зондовое питание. Иногда заходили врачи, но не чаще одного раза в день. Хотя, наверное, это и хорошо. Значит, всё в порядке. Пару раз я застала, как сливали мочевой, однажды - как меняли катетер для капельниц. Я внимательно наблюдала за происходящим. Медсестра была милая и даже предложила мне в следующий раз попробовать самой, но я, конечно же, отказалась. За это время я узнала о Даше несколько новых вещей: у неё отличные вены, абсолютно здоровый цвет и объем мочи, её рабочее давление, судя по всему, чуть ниже нормы, а пульс наоборот чуть выше, она не страдает запорами, а её глаза очень большие, если смотреть в горизонтальном разрезе. Хотя они у Даши большие и если просто на неё смотреть. Как же давно я не видела её глаз... Я много глядела в окно. Больница стояла на окраине города, с трёх сторон её окружал хвойный лес. Если пройти чуть дальше, по направлению к моргу, можно было увидеть речку, но меня множество раз убеждали, что туда мы точно не отправимся. А я всё равно до конца не верила. Но на третий день я хотя бы осознала, что всё действительно происходит. Чуть позже я даже с этим смирилась. Всё, что мне оставалось - быть рядом и надеяться, чем я и занималась все эти дни. Переодически мой взгляд от окна падал обратно на её лицо, но в нем никогда ничего не менялось до этого момента. - Даша? - прошептала я, увидев, что её глаза приоткрылись. - Ты в больнице. Всё хорошо. Я сейчас позову медсестру, - затараторила я. И позвала. Пока её осматривали, я задумалась над тем, что я чувствую. Я была так вымотана, что казалось, будто бы ничего, но когда она прохрипела свои первые слова я поняла, что улыбаюсь. Прошло ещё несколько дней, прежде чем она смогла нормально говорить. Всё это время ей давали какие-то препараты и меня предупредили, что она может быть не совсем в трезвом уме, так что я старалась не нагружать её разговорами. Но однажды она заговорила сама. - Знаешь, в тот день, когда ты пошла к Калине Семёновне... Я видела вас вместе. Вы целовались, мне же не показалось? - слабым, едва разборчивым голосом спросила она. - Не показалось, - всё, что я смогла ответить. - Хм... Я думала, что это просто случайность. Потом я думала, что ты просто зла на неё. И ещё я думала, что помогаю тебе пережить это. И я была уверена, что даже если она тебе всё ещё нравится, ты ей безразлична. Я так долго не хотела замечать, что происходит между вами, - её голос был размеренным и тихим. На самом деле, он всегда был таким. - Ты думала, что я стану уделять тебе меньше внимания? - тревожно улыбнулась я. Предположение казалось нелепым, но вместе с тем весьма беспокоящим. - Я поняла, что ты никогда не полюбишь меня, - спокойно сказала она. К горлу подкатил ком. Я боялась этого больше всего, но всё время гнала эти мысли прочь. И даже сейчас, я не хотела верить, что это могло произойти. - Даша, - мой голос дрожал. Неужели я собиралась заплакать? - я не люблю тебя. Она вдруг очень неестественно улыбнулась и впервые за несколько лет посмотрела мне прямо в глаза. - А я тебя да. И я не выдержала. Тело пробирало мелкой дрожью, глаза щипало, а в голове творился сплошной кавардак. Как я могла это допустить? Почему так долго не обращала внимания? Что я вообще натворила? Это же всё моя вина! Я должна за это ответить. - Хорошо, Даша. Всё будет хорошо. Я останусь с тобой, - слезы катились по моим щекам. Это казалось единственным верным решением. - Ты будешь со мной? - хоть и заторможенно, но так по детски удивлённо спросила она, что меня пробило на улыбку. - Да, Даша. Я с тобой. Я крепко сжимала её руку. Всё, чем были заняты мои мысли до этого, всё, что я делала раньше, стало таким далёким. Я почувствовала, как будто с этого момента у меня началась новая жизнь. Теперь уже ничего не будет, как прежде. - Я рада, - прошептала она и, кажется, снова заснула. Пришло время возвращаться в старую реальность новым человеком. Я поднесла её безвольную ладонь к лицу и слезы хлынули из глаз сильнее. - Теперь я всё сделаю правильно, Даша. Я обещаю.