Потом придумаю

Сон снова не шёл, уже как по расписанию. Но я все равно пыталась. Проваливалась и выныривала, видела обрывки тревожных картин, ворочалась, вытирала пот, снова погружалась в неспокойный сон, а затем опять возвращалась в свою комнату. В конце концов я поняла, что такой сон утомит меня больше, чем бодорствование. Было только чуть заполночь. Не представляя, чем можно занять себя, я уставилась на стену. Спальня была не самой моей любимой комнатой. Темно-синие, словно пыльные стены казались слишком пустыми, несмотря на то, что комната была забита мебелью: тут и зеркало, и огромная деревянная кровать, нарочито прижатая изголовьем к центру стены, две прикроватных тумбочки в цвет, комод у стены напротив, два вазона у окна, кресло, книжная полка и сине-зеленый ковёр почти во весь пол. Интерьер, будто слизаный со стандартной комнаты в симс. Такой был бы очень хорош для отеля или композиции в магазине мебели, но не для дома. По крайней мере не для моего. Я не привыкла к такому размаху в пространстве и скупости в изюме. В местах, которые мне доводилось обставлять самой, никогда не было красиво, если судить по выражению лиц всех моих гостей, но там цвела жизнь. Мои комнаты пестрили разными цветами, были похожи на калейдоскоп деталей и акцентов, казались ужасно захламленными и, если так подумать, действительно очень редко прибывали в состоянии порядка. Но все в них было отражением меня. Каждая мелочь, даже мусор на полу. И поэтому спальня по духу принадлежала не мне, а Жене. Моим же был балкон - я часто проводила там свободные минуты и это не могло не отразиться на его убранстве: камни стены через один были разукрашены фломастером, на досчатом, наполовину покрашенном полу, лежало изувеченное красками и разводами пролитого кофе покрывало, переживший не одну семью пуф был шит-перешит и дышал на ладан, прутья балкона замотаны лентами, оставшимися от моего рукоделия, в углу валялась недобитая вышивка, коробочки неясного содержания и, чтобы это все не выпало, погнутый знак "стоп", служащий балкону стеной. По моей просьбе, былкон мы не застекляли, и сейчас там было уже слишком холодно даже под двумя пледами. Вторым моим любимым местом была ванна. Туда я и направилась, захватив с собой плед и пару подушек. Проходя по коридору, забрела в зал и стащила ноутбук, на кухне выудила из шкафа пачку печенья и нашла недопитый чай. В саму ванну я уже чуть ли не бежала, опасаясь, что всё это добро повыпадает из рук раньше времени. Но мне повезло. Я расположилась прямо в ванне, ноутбук возгрузила на колени, а чашку устроила на стиралке. Мне предстояла длинная, скучная ночь. Я взялась за поиски сериала, чтобы отвлечься, но мысли все равно лезли в голову. Что я натворила? Как можно было так глупо себя повести? И так глупо попасться! И ведь я даже не заметила, кто это был. Алёна без конца убеждала меня, что это просто сквозняк приоткрыл и захлопнул дверь, и я даже почти поверила, но если все-таки нет? Хорошо, если какой-нибудь пятиклашка - дело может и обойдётся парой слухов, а если преподаватель? Да и не об этом я должна была думать! Карьера в моей жизни никогда не стояла на первом месте. Как быть с Женей? Мы много говорили о том, что можно считать изменой, но обсуждение ни разу не касалось женщин. Девочек. Господи, она же ещё и несовершеннолетняя! И всегда была. А я даже не помнила, что у нас с ней было! Идея быстро скользнула в мой встревоженный ум и осталась зажата глыбами переживаний. Я закрыла вкладку с поисковиком и начала рыться в потаенных уголках памяти ноутбука, надеясь, что она в разы лучше моей собственной. Этот ноут был новым, но всё, что могли, мы перенесли сюда со старого. Гигабайты изображений, разбросанные по сотням папок, в путях к которым без рюмки не разобраться. Я притащила джин и разбавила его в чае. Итак, поехали. Я нашла папку с фотографиями с одного из моих телефонов. По изображениям учебников и скриншотам из аниме поняла, что попала, куда надо. Примерно десятый-одиннадцатый класс. Сложно было не останавливаться на каждой фотке, все таки я слишком склонна к настольгии. Но именно поэтому нельзя было долго здесь задерживаться. Однако пара глотков хмельного чая заставили меня погрузиться в мир воспоминаний об одних из самых ярких произведений японской анимации. Неожиданно захотелось пересмотреть одно некогда любимое аниме, и примерно на второй серии, параллельно пролистывая галерею, я начала вспоминать. За окном слякоть, внутри не лучше. Я сидела на первом этаже, дежурила, кажется. Смотрела новую серию. Нет, мы смотрели новую серию. Да, теперь я точно вспомнила, рядом сидела Алёна. Но само по себе это воспоминание бесполезно, если не знать, что это аниме выходило весной. Так значит, мы общались даже не до зимы, а до весны? Меня это все уже начало тревожить. Никому не понравится осознавать, что так просто память выбрасывает целые куски жизни. Наверное, чтобы узнать больше, нужно было обратиться к самой Алёне, но это было уже невозможно - после той ужаснейшей ошибки я больше не собиралась с ней контактировать. *** - Прошу тебя, выйди, - стараясь не смотреть в её сторону, максимально формально говорила я. - Почему? Ты вчера так сбежала, мы даже не успели толком поговорить, - она была непривычно спокойна, впервые за эти недели. Алена продолжала обращаться на "ты", но в этот раз такое обращение казалось уже намного более уместным, хотя от этого не менее болезненным. - Мне нужно отнести журнал, - сказав это, я направилась к двери, но она меня буквально обскакала и перекрыла выход. - Я схожу с тобой, без проблем. Перемена большая, - она беззлобно улыбнулась. - Не стоит, - кое-как выскользнув из кабинета, отнекивалась я. - Почему? Я пыталась ускориться, но она не отставала. - Я задержусь в учительской до урока, - на ходу выдумывала я. - Вот как, и почему же? До кабинета оставалось совсем ничего, я ускорила шаг ещё сильнее, что уже было похоже на бег. - Буду занята. И вот уже заветная дверь, только руку протянуть. - Чем? - Обедом! - влетая в кабинет, выпалила я. Дверь захлопнулась, и я с облегчением выдохнула, лишь потом заметив пару ошарашенных коллег. - Извините, - кое-как выдавила из себя я и упала на диван. Избегать её оказалось сложнее, чем я предполагала. В этот момент мне захотелось вернуть те времена, когда она просто не посещала мои уроки. Вдруг в дверь постучали и в узкую щелочку просунулась знакомая голова. - Извините, а Калина Семёновна здесь? И я поняла, что выбрала невыполнимую тактику. *** - Ты рассказала Даше? - почти нравоучительным тоном спросила я. Мы сидели за одним из крайних столиков в столовой, и детские крики с лихвой перекрывали звуки нашего сокровенного разговора. - Почему ты решила об этом спросить? - недоуменно, но всё так же весело поинтересовалась она. - Ты хотела обсудить, я обсуждаю. В этот день в столовой подавали отвратительный борщец и ещё более отвратительный тушеный картрфель. Из двух зол я выбрала наименьшее, и теперь кое-как давилась этим проклятым супом, лишь бы рот был подольше занят. Она призадумалась ненадолго и вдруг хитро прищурилась. - А вы сказали своему мужу? О солнце, и как же меня угораздило связаться с ней в прошлом? - Мой брак не рухнет от одной нелепой случайности, а вот ваши отношения могут пострадать, - с самым серьёзным лицом на свете выкручивалась я. В огромные окна свет валил такими объёмами, что казалось немыслемым существование теней в этой гигантской белесой комнате. Откуда-то веял сквозняк, и мы, сидя прямо у окна, ощущали это как никто другой. Её светлые волосы тянулись золотыми нитями за ветром, а тёплые, ярко карие глаза хитро поблескивали, пока она пыталась найти ответ. Я смотрела на неё, на эти густые брови, так живо игравшие на широком лице, на едва вздернутый нос, на некстати пышные губы. Внешность её была далеко не в моем вкусе, но чем-то она определённо цепляла. Если подумать, то она, наверное, пользовалась большой популярностью у ровестников. Неожиданно вспомнилась Даша. Интересно, кто из них первой открылась? Бегала ли Даша за Алёной, делая вид, что это всё чисто по дружески, или же наоборот? Было ли между ними что-то серьёзнее поцелуев? А если было, то как давно это началось? От этих мыслей в глубине души пробуждалось давно позабытое чувство, похожее на зависть, помешанную с собственничеством. Так некстати оно дало о себе знать, что даже имя его произнести казалось немыслимым. Но отрицать этого я тоже не могла, ведь если что-то и пришло с возрастом, то это понимание, что чем больше бежишь от чувств, тем сильнее они тебя в итоге накрывают. Ревность, подруга слыбых и незрелых, почему-то вновь решила посетить меня и поцарапать душу. Было ли мне стыдно за это? Скорее нет, чем да. Ещё один подарок времени - с возрастом перестаёшь так сильно удивляться своим же собственным порывам. Но восприняла ли я это всерьёз? Однозначно нет. - Мои отношения с Дашей, пожалуй, останутся между мной и Дашей, - вдруг снова заговорила она. Как давно мы уже тут сидели? Как долго я разглядывала её? Заметно ли? - Мы всё же хотели обсудить отношения между мной и тобой. Я вздохнула. Пришлось в очередной раз напомнить себе, что какой бы взрослой она ни казалась, она всего лишь подростка. Немного запутавшаяся, до жути внушаемая, невозможно романтичная и едва ли здравомыслящая. - Послушай, - вкрадчиво начала я, как вдруг она рассмеялась. - Господи, Аля, посмотри на меня, - её голос, все такой же грубоватый и резкий, но до невозможности весёлый, заставил моё нутро сжаться и снова вспомнить о вчерашнем. - Хватит, я не одна из твоих учениц, что бы ты там себе ни думала. Давай так, на уроках я буду обращаться к тебе на вы, а ты будешь говорить со мной снисходительно и понимающе, но сейчас давай просто поговорим, - она смотрела мне прямо в глаза, так смело и настойчиво, что у меня пробежали мурашки. Я сразу поняла, что не смогу ей отказать. - Я знаю, ты планировала делать вид, что ничего не было, врать самой себе, что это ничего не значило, но это же так глупо. Возьми себя в руки и хотя бы раз в жизни поговори со мной прямо. - Ты права, - неожиданно для неё и для себя сказала я жестко. - Давай поговорим, как взрослые люди, - я немного усмехнулась, скорее даже не над ней, а над самой собой. - Я была как на иголках с нашей первой встречи, ты надавила на меня, я от усталости не выдержала и поддалась порыву. Я не говорю, что ты в чем-то виновата, - тут я взглянула на неё и поняла, что не могу врать, когда она так на меня смотрит. - Ладно, если не брать в расчёт возраст, то твоей вины в этом больше, чем моей. Но я поняла свою ошибку и больше не повторю её. У тебя есть отношения, у меня тоже, я счастлива в браке, чего и тебе желаю, - к концу своей речи я заметно растеряла настрой и снова вернулась к вкрадчивым интонациям, по привычке пытаясь сгладить углы. - Давай не будем все портить из-за какой-то нелепой череды ошибок, тянущейся с самого семнадцатого года. Она сидела тихо, но её раздражение, кажется, заполнило всю столовую. Она была не из тех, кто от такого известия впадёт в отчаяние. Алёна злилась, а это значило, что она до сих пор не сдалась. - Ты счастлива в браке? - усмехнулась она. - Не смеши. То, что ты не помнишь меня, не значит, что и я всё о тебе забыла. - Люди сильно меняются, - я попыталась откреститься от всего того, что могла наговорить ей в прошлом. - Я знаю, что ты на антидепресантах, рылась в твоих вещах, - без капли смущения выдала она. - Счастливые люди не впадают в депрессии. - Алёна! - неожиданно, мой голос разнесся эхом по опустевшей столовой, но мне было уже не до того. - Какого черта? О, звезды, как я могла надеяться на конструктивный диалог с ребёнком, - от негодования кровь волнами приливала к лицу, мне вдруг стало невыносимо жарко, а руки напряглись, готовые крушить что угодно прямо сейчас, - черт возьми, я снова повелась на то, что ты якобы взрослее, чем есть на самом деле. Что за бред. Все, я считаю, что нам больше не о чем говорить. Я уже начала вставать, как вдруг она схватила меня за руку. В тот момент захотелось ответить на этот грубый жест пощечиной, но кое-как мне удалось сдержаться. - Я поступила плохо, я знаю, но сейчас не об этом речь, - как будто сочувствующе заглядывала она в мои глаза. Меня это взбесило ещё больше. Чтобы ещё какой-то ребёнок проявлял ко мне заботу! - Клянусь, я перестану липнуть и ходить на твои уроки, если ты честно скажешь, что ты действительно счастлива. Что ты довольна тем, как и с кем ты живёшь, что ты правда чувствуешь себя на своём месте, и что тебя ничего не гложет, - это выражение её лица меня озодачило. Выглядело так, будто она действительно беспокоилась за меня, но с чего бы? - Как ты уже заметила, я на антидепресантах, так что да, я счастлива, - язвительно отвертелась я, вырывая руку и шагая своей дорогой. - Тогда почему ты до сих пор не вылечилась? - крикнула она мне в след. Я почти что силой заставляла себя идти дальше, но в конце концов обернулась. Мне было важно знать, что она имела ввиду. - Когда мы... - она осеклась, понимая, что слишком много шансов быть услышанными. - В общем, я помню, как ты начала лечение. Тебе до сих пор не лучше? Я растерялась. Неужели это действительно было так давно? Находясь в сомнениях, стоит ли мне сказать правду, я вдруг вспомнила о Жене. - Таблетки лежат в сумочке на всякий случай, - почти по слогам говорила я, противясь липким прикосновениям совести, сжимающей горло. - Мне лучше. Она обеспокоенно смотрела на меня ещё пару секунд, а затем почти что мученечески улыбнулась. - Хорошо. Сказав это, она села обратно за стол. Через пару секунд прозвенел звонок. Начался последний урок. *** Дома я не могла найти себе места. Слонялась из угла в угол и все думала о её словах. "Ты довольна тем, как ты живешь?" Я вдруг остановилась. Эта мысль поймала меня в спальне, по спине разлилось напряжение. В детстве этот дом был пределом моих мечтаний, но чем больше я смотрела на эти пустые стены, тем больше мне хотелось сбежать от них. Голова, уже гудящая от мыслей, отказалась участвовать в забраковывании даже самых нелепых идей. Не думая о последствиях, я достала с балкона одну из своих коробок, выдавила на жестяную крышку пару капель красок и что есть силы начала вазюкать ими по стене. Краски были перемерзшими, ложились плохо, но в итоге это придавало картине особый шарм. С каждым движением образ вырисовывается всё чётче, планомерно от пятен я переходила к выявлению формы. Показалось женское лицо, укутанное волосами, на фоне появились яблоки, затерянные в ультрамариновой листве. Под конец я так разогналась, кисть скакала от палитры к картине, я перекатывалась с ноги на ногу, то отдаляясь, то приближаясь, и в один из таких моментов потеряла равновесие, врезавшись ладонью в непросохший фон, оставив сверху её отпечаток, и вдруг поняла, на этом картину можно было считать завершённой. Придя с работы, Женя очень долго сокрушался по испорченным стенам, чуть ли не плакал от негодования, когда я заявила, что мне так нравится больше, поднял шум, заявляя, что я специально вывожу его из себя, упрекнул меня в том, что я, в отличие от него, совсем не забочусь о его чувствах, пригрозил, что заставит меня перекрашивать не только это, но и все стены в комнате. Спорить с ним я долго не стала, ибо уже заранее знала, что это бессмысленно. Ночью я засыпала, глядя на самую убогую в мире картину, купленную наспех в ближайшем хозяйственном магазине. - Не нравится картина? - спросил он перед сном, видя мою реакцию. - Мне тоже, но всё равно лучше, чем было. Перекрасишь обратно стену и мы её уберём. А пока мне так спокойнее. - Женя... - виновато начала я. - Спи. Я не хочу сейчас разговаривать. Спокойнее... Будет ли ему спокойнее, если он узнает, что из-за этих дуратских стен я чуть было не ввязалась в отношения на стороне? Будет ли спокойнее, если он поймёт, как много я лицемерю при нем, чтобы не портить ему настроение? Если хоть на секунду задумается и поймёт, что я действительно всей душой ненавижу это место, которое он любит, наверное, даже больше меня? Как много ещё я готова сделать, чтобы ему было спокойнее, и как мало я делала для собственного спокойствия. Так неужели я не заслужила право на одну крошечную ошибку, которая уже сутки не давала мне покоя? На одну тайну, созданную не ради его покоя, а чтобы обезопасить себя саму? Неужели я не имею права самой себе это простить? Проблема, уже три недели душившая меня изнутри, выкачивавшая все силы и недававшая уснуть, наконец-то нашла свое неказистое решение. Казалось бы, мне должно было стать легче, но почему-то не стало. Чувство вины за вчерашнее понемногу рассеивалось, но что-то всё-равно не давало уйти ему полностью. За всеми этими мыслями я даже не заметила, как ластится ко мне несчастный Евгений. Видимо, понял, что перегнул. - Аля, - полушепотом выдохнул он моё имя, аккуратно нащупывая путь к моему возбуждению. Мы проходили это уже слишком много раз, чтобы я могла хоть чему-нибудь удивляться, но собственное отторжение этой ситуации стало для меня огромным сюрпризом. Ощущая, как отвращение от его прикосновений заполняет все моё естество, я судорожно воображала, что же мне сделать, чтобы это всё прекратилось. И тут, как дар свыше, как благое знамение и луч надежды, на тумбочке зазвенел телефон. - Извини, надо ответить, - без капли сожаления выскочила из кровати я, ещё даже не зная, кто звонит. Увидев же имя на экране, я схватила телефон и выбежала на кухню. Что-то подсказывало мне, что в этот раз моя гипертрофированная тревожность не ошибалась. - Ирина Георгиевна, что случилось? - не скрывая беспокойства, ответила я. - Ох, Аличка, ничего серьёзного, просто мне нездоровится, надо бы, чтобы ты за моими ребятами завтра присмотрела, - голос её был тяжёлым, она словно задыхалась. - Точно все хорошо? Может к вам заехать, помочь чем-нибудь? - не думая об уместности, предложила я. - Нет, Аличка, все нормально. Ко мне внучка приехала, вызвали скорую, так что не переживай, - кажется, она сама верила в то, что говорила, и это таки успокоило меня немного. - Ладно, Ирина Георгиевна, я поняла вас. Выздоравливайте, - от всего сердца пожелала я. - Ой, спасибо, Аля, спокойной ночи тебе, - по доброму ответила она. Я с улыбкой бросила трубку и решила, что не хочу портить себе настроение. - Мне нужно ненадолго уехать, - долго не раздумывая, крикнула я, - моей учительнице нездоровится. Я наспех оделась, взяла ключи и завела машину. Отъехав на пару дворов от дома, я припарковалась и включила недосмотренное аниме. Домой возвращаться не было никакого желания.