Провинциальный Рассказ-2: Владивостокский вояж

ЭПИЗОД IX: ТАМ, ГДЕ ВОССХОДИТ СОЛНЦЕ

" Я устал от чужих городов,

Я устал колоть этот лёд.

Я хотел бы уснуть,

Но нет времени спать.

И опять за окнами ночь,

И опять где-то ждут меня,

И опять я готов идти.

Опять.

Но я верю,

Что ты снова скажешь эти несколько слов, —

И тогда,

Я готов оставить след на этом снегу.

И я знаю,

Что мне недолго осталось ждать,

Чтобы снова увидеть

Сосны на морском берегу… "

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ДВОЕ ВЗАПЕРТИ

Тридцатое августа две тысячи шестнадцатого года. Около восьми часов вечера. Я поставил две горячие чашки на прикроватную тумбочку и взглянул в окно. Крупный дождь стучал по стёклам на фоне затянутого дымом вечернего города. Странно. Жара, дождь и лесные пожары. Бывает же такое. Я присел на кровать напротив девушки, тоже наблюдающей за сбоем природы. Безэмоциональное лицо смотрело куда-то вдаль, через холодное мокрое стекло. Плечи укрыты одеялом, кончики пальцев изредка постукивали по гладким бедрам. Я успокаивающе похлопал её по плечу. Не отреагировав на мой жест, она продолжила наблюдать за городом по ту сторону окна. Мы сидели несколько минут, смотря в одну сторону, не обмениваясь взглядами и ничего не говоря. На душу навалилась какая-то тяжесть. — По крайней мере это признак того, что нам здесь осталось недолго. — попытался я завязать разговор. Моника вздохнула. — Надеюсь. — тихо ответила она. — Ну, не все же в окно таращиться. Найдём себе затятие на вечер… Она медленно повернула голову в мою сторону, пока на её лице вытягивалась ехидная ухмылка. Вот как она так лихо может менять настроения? — М-м-м…думаю, у меня есть идея~ Девушка бодро спрыгнула с кровати и нагнулась над своим рюкзаком, начав тщательно что-то искать. — Почему мне не нравится твой тон голоса? — Хи-хи-! Она наконец извлекла из рюкзака ручку и блокнот, а потом запрыгнула обратно на кровать, скрестив босые ноги. — А теперь не шевелись… — она прикусила губу, начав что-то вырисовывать в блокноте. — Э-э…ладно, посмотрим что из этого выйдет. — я действительно попытался замереть, позируя для моего персонального портретиста. Она продолжала рисовать, держа блокнот под таким углом, чтобы у меня не было возможности что-либо рассмотреть, переводя взгляд то на меня, то на бумагу, иногда хихикая, в то время как у неё по щекам бегал ярко-красный румянец. Во мне понемногу начала зарождаться интрига. Неужели она ещё и рисовать умеет? Не представляю, что бы делал я, оказавшись перед ней в такой ситуации. Да, когда-то в детстве родители отправляли меня в художественную школу, но это так ни во что и не вылилось, ограничившись лишь парой косых натюрмортов, нарисованных моей тогдашней детской рукой. Кто знает, возможно, будь я чуть более упёртым, сейчас я бы смог построить какую-никакую карьеру, продавал бы собственные холсты… Но было бы это лучше того, что у меня есть сейчас? — Готово! — Моника протянула мне блокнот, широко улыбаясь. В легком предвкушении я взглянул на бумагу. На меня смотрел длинноволосый парень с серьёзным выражением лица, одетый в обыкновенную серую футболку. Глаза смотрели куда-то в сторону, а длинная чёлка падала на лицо. — У меня всегда такое выражение лица? — я усмехнулся. — Не всегда, но по большей части… — она захихикала. — Нет, правда, я вполне похож на самого себя. Где ты так научилась? — Долгая история… — она пожала плечами. Я протянул портрет обратно, но она мягко остановила мою руку. — Не-а, теперь твоя очередь~ — Оклилки дьявола, и он появится — — Ч-чего? — опешил я, — ты настолько не уважаешь себя? — Да ладно тебе! — вновь засмеявшись ответила она, — я уверена, что у тебя действительно получится. — Откуда такая уверенность? — Хи-хи… Просто начни! Как я умудрился загнать себя в такую ситуацию? Но эта девчонка явно не оставила мне другого выбора. Что же… — Ладно, попробую… — чувствуя жар на лице ответил я, взяв ручку в правую руку и перелистнув страницу. Моника тем временем вытянулась, и, чуть вставив грудь вперёд, уперлась руками в колени, улыбаясь своей классической яркой улыбкой. Слегка подрагивающими руками, я принялся за работу. Вскоре на клетчатой бумаге появились очертания стройного тела, плечи и шея. На голове появились волосы с длинной чёлкой, большие глаза, небольшой нос и широкая улыбка. — Надеюсь, не будешь меня особо сильно бить, после… Она прыгнула со смеху и согнулась, схватившись за живот. — Ха-ха, нет, нет…ха…правда, не буду… Я и сам не заметил, как непроизвольно усмехнулся. — Я надеюсь, что ты сдержишь свое обещание. — ответил я, протягивая ей блокнот со своим «произведением». Она взглянула на свое изображение, и на её лице на пару секунд появилось серьёзное выражение, которое вскоре расплылось в улыбке. — Это…это правда хорошо, — негромким голосом сказала она, пока по её лицу прокатывалась волна смущения, — есть над чем работать, но… Она прижала блокнот к груди и отвела взгляд. — Значит, все-таки бить не будешь? — прекрасно зная ответ спросил я. — Н-не буду… — она склонила голову, продолжая глупо улыбаться. — Ну, и кто из нас теперь больше смутился? — победоносно спросил я. — Я н-немного просчиталась… — То есть все это было ради… Она медленно кивнула, продолжая изучать свои ноги. И тут в моей голове возник план мести. Мести за частично провалившийся план по смущению меня. — Я думаю, ты это заслужила. — наигранно серьёзно сказал я и приступил к исполнению мести. — Я-я…м-мне…ты п-просто так мило выглядишь когда смуща-а-а-а…ха-а-а-ха-ха…н-нет, ты не мо-о-о…ха-ха…не-е-е-е-т-! Я схватил девушку за лодыжки и потянул их на себя, заставив её раснянуться на спине, а затем, чуть приподняв её пятки, начал процесс перевоспитания. Моника хохотала во весь голос, мотая головой из стороны в сторону, хлопая руками по постели, предпринимая тщетные попытки выбраться из моей хватки. Но я был безжалостен. — Нет, н-нет…прекрати-и-и…и-хи-хи…не на-а-надо..! — продолжала умолять она сквозь, почти что истерический смех. — Больше не будешь плохой девочкой? — спросил я, сам начиная смеяться. — Как же ты боишься щекотки.— — Н-нет.! Ха-ха-ха-а-а, н-не буду, ч-честно-! П-пож-жалуйста п-прекрати-и-и-и.! — Ладно, на сегодня все, хе-хе. Я наконец отпустил её босые пятки и они, несколько раз отпружинив от матраса, обессиленно упали на кровать. Девушка лежала головой на подушке, лицо было залито ярко-багровой краской, в уголках глаз скопились слезы, небольшие округлости, скрываемые тонкой тканью вздымалась вверх, и опускались обратно, по мере того, как Моника пыталась восстановить дыхание. Я навис над ней, указательным пальцем подцепил край белой футболки прямо напротив груди и потянул вверх, чуть обнажив ровный симпатичный живот. — Больше не будешь так делать? — глядя в широко распахнутые зелёные глаза спросил я. Её горячее дыхание, вырывающееся из приоткрытого рта обжигало лицо и щею, а порозовевшие губы манили так, что хотелось тут же прижаться к ним и никогда не отпускать. — Б-бака… — слегка дрожащим голосом прошептала она. В таком облике передо мной она не представала ещё никогда. Такая хрупкая, невинная девочка, не способная сопротивляться… Кончиком указательного пальца волнообразными движениями я провел по её оголенному правому бедру, заставив вздрогнуть и сомкнуть ноги. Девушка чуть прикрыла глаза, продолжая учащенно дышать, совершенно не сопротивляясь моим движениям. Но разум требовал большего. Проведя левой рукой по гладкому животу, я нащупал одну единственную пуговицу на коротких шортиках и без размышлений её расстегнул, наполовину освободив от одежды самую желанную область на её теле. Меня накрыл жар, будто перегретая кровь в венах, артериях и капиллярах начала течь все быстрее и быстрее. Девушка взглянула мне в глаза и еле заметно кивнула. Только я успел приблизиться к её губам, как на столе ожил радиоприемник. Прервавшись, мы рефлекторно обернулись на шум помех. Через несколько секунд раздался знакомый механический голос.

" Информация для гостей и житилей города. В связи с обильным выпадением осадков и уменьшением активности лесных пожаров администрация города Хабаровска приняла решение об открытии железнодорожного сообщения в ночь на первое сентября две тысячи шестнадцатого года. Автомобильное движение будет открыто позже. Следите за нашими дальшейшими сообщениями. Благодарим за внимание. "

Приёмник замолк, и через некоторое время мы переглянулись. — Т-ты подумал о том же, о чем и я? — немного пришедшая в себя Моника обратилась ко мне, все ещё лёжа подо мной. — Думаю да. — чуть тише обычного ответил ей я. В комнате, освещенной тёплым светом торшера, повисла неловкая тишина. И я, и она прекрасно понимали, что нужно делать дальше, но никто из не решался продолжить прелюдия. Мы то и дело встречались взглядами и тут же отводили их обратно, стараясь избежать зрительного контакта. Кому-то из нас рано или поздно прошлось бы сделать первый шаг, но никто не мог сделать это первым. — А-анон…? — прошептала Моника, пока её лицо вновь приобретало ярко-красный цвет. — Д-да? — Я люблю тебя. — еле слышно сказала она и улыбнулась с ноткой печали на лице. Внутри меня вновь появилась уверенность. Мы синхронно закрыли глаза и потянулись друг к другу. Наши губы медленно, нежно искали друг друга, а затем соприкоснулись. Больше не слышен был шум дождя, больше нас не беспокоили проблемы. Тишина обволакивала комнату, словно затаив дыхание, в предвкушении того, что предстоит дальше, а весь остальной мир просто исчез, оставив нас наедине, оставив меня и её, исчезающих в моменте страсти и любви. Последнее, что я помню, как запустил руки под белую тонкую футболку.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

УПАДОК И ПРОЩЕНИЕ

Первое сентября две тысячи шестнадцатого года Около десяти часов вечера Следующие два дня прошли нелегко. Покупателя все не было. Кому-то не нравился большой пробег, кто-то был не доволен состоянием подвески, а кто-то скептически относился к нашему стремлению побыстрее продать автомобиль. И вот, после очередной несостоявшейся сделки, я открыл входную дверь, бросил респиратор на тумбочку, прошёл в комнату и обессиленно сел на кровать, закрыв лицо руками. Моника, все это время лежащая рядом, подползла ко мне и обняла за плечи, печально вздохнув. — Я уже начинаю терять надежду. — безэмоциональным голосом констатировал я. — Но…у нас нет выбора, правда? — тихо прошептала она мне на ухо, обхватив меня за шею. Я вынужден был промолчать. — Нам нужно продолжать, понимаешь? — продолжала она. — Нужно. А принесёт ли это результаты? — ответил я вопросом на вопрос. — Я н-не знаю, но- — Но что? — я обернулся к ней. Она лишь поступила взгляд. — Вы все постоянно твердите о том, что нельзя опускать руки, да? Тогда почему в момент, когда я пытаюсь не опускать руки ВСЁ КАЖДЫЙ РАЗ ИДЁТ НАХУЙ?! — внутри меня начинала закипать кровь. — Я н-не… В этот момент я вдруг возненавидел себя. Возненавидел это место. Возненавидел моё положение. Возненавидел всё и вся. — Почему у вас, ЗЛОЕБУЧИХ ОПТИМИСТОВ, все всегда идёт по плану, а? — Э-это н-не так… Нет. Хватит. Достаточно. Я вздохнул, пытаясь успокоить разум. В комнате повисла натянутая тишина, будто хватало одной искры, одного неосторожного движения, чтобы все вмиг взлетело на воздух. Я ожидал, что она тут же вскочит, даст мне пощёчину, развернётся и убежит далеко-далеко, прочь от меня. Но девушка только отстранилась и села на кровати, уставившись на свои босые ноги. Сидя рядом друг с другом, суровыми взглядами, наполненными обидой и разочарованием мы смотрели в пол. Но я не злился на неё, не мог заставить разозлиться. Секунды превратились в часы. И кто-то снова должен был прервать молчание. И снова это сделала Моника. — В п-половине одиннадцатого следующая встреча. Уходи. Без лишних слов я встал с кровати, и направился к выходу, обернувшись на полпути и взглянув на неё. Сидя в том же положении она еле слышно всхлипывала. И тут на душе действительно заскребли кошки, а в желудке будто образовалась чёрная дыра. Да, мы ругались и раньше, но до слез я её не доводил никогда. Хотелось тут же подойти к ней, крепко обнять за обмякшие плечи и извиниться за все, что я по собственной глупости не удержал за зубами. Но было нельзя. Не сейчас. Я развернулся и вышел прочь.

* * *

Хоть и дыма на улицах стало меньше, но на его лице, скрытом капюшоном, все ещё висел громоздский противогаз. Он стоял напротив меня, рядом с красной четверкой, перебирая кипу документов, под оранжевым светом уличных фонарей. Наконец, он посмотрел на меня жёлтыми глазами и кивнул. — Идёт. — грубым приглушенным басом сказал он и протянул руку. Обменявшись рукопожатиями я вручил ему ключ, он же в ответ отдал пачку купюр, скрепленных банковской бандеролью. — Сто тридцать тысяч… — — Приятно было иметь с вами дело, Николай. — Удачи тебе тебе и твоей подруге. Он открыл водительскую дверь и сел за руль, вставив ключ зажигания и провернув его. Двигатель бодро зарычал. Я незаметно похлопал по темно-красному капоту, мысленно прощаясь с нашим единственным транспортом. — Счастливо! — Увидимся. Дверь захлопнулось и машина покатила вперёд. Проехав по парковке, она повернула на улицу, и, пронеслась мимо меня, скрывшись в тёмном тумане. — Ну вот и все… — сказал я самому себе, и, подняв с холодного асфальта сумку, направился обратно. Пройдя через пустой холл гостинницы я вышел на лестницу. Каждый шаг давался тяжело. В животе появилась острая боль - последствия трех красноярских ножевых. Сжав зубы, я продолжил идти. То и дело приходилось останавливаться, переводить дыхание и идти дальше. Через несколько пролетов я оказался на третьем этаже, а вскоре уже стоял у заветной двери. Замерев перед ней, я сделал несколько глубоких вдохов, представляя то, что меня может ждать. Набравшись смелости, я провернул ключ и открыл дверь. Пройдя в комнату, я бросил тяжеленную сумку на пол. Моника по прежнему сидела на кровати, смотря на меня пустым взглядом. — Получилось. — уставшим голосом сказал я. И после того, как я сорвался на неё на неё без какого-либо повода, после того, как заставил засплакаться, я увидел на её мрачном лице слабую, но счастливую тёплую улыбку. — Как же ты меня до сих пор терпишь, зеленоглазка.? —

* * *

Второе сентября две тысячи шестнадцатого года. Около двух часов ночи. К вокзалу мы шли в мёртвой тишине. Как два совершенно незнакомых человека, просто идущих в одно и то же место. Идеи для разговора не лезли в голову. Как и как они могли пролезть после такого? Дыма на улицах было совсем немного, на темно-синем безоблачном небе кое-где проглядывались яркие звезды. А на улицах по-прежнему никого не было. Ни людей, ни машин. Оно и понятно — была глубокая ночь. Перейдя через Ленинградский проспект мы оказались в привокзальном сквере, в центре которого на гранитном постаменте стоял памятник. Горели фонари, листва на деревьях то и дело шуршала от порывов ветра, на скамейках сидели такие же, как мы путешественники со всевозможными сумками и чемоданами, ждущие свой поезд. А за этим всем раскинулось здание станции «Хабаровск-1», подсвеченное холодным светом, с множеством окон и арочными сводами. Огромные часы на самом верху фасада показывали четверть второго ночи, секундная стрелка прерывисто двигалась по всей окружности, каждый раз отсчитывая свою положенную секунду. Внутри вокзал выглядел ничуть не хуже: зал ожидания располагался под высокими потолками, украшенными роскошными карнизами и резьбами. Мраморные столбы, расположенные по всей площади зала устремлялись ввысь, поддерживая тяжёлый потолок. Оформление билетов прошло быстро. Все плацкартные вагоны были забиты под завязку, но оставалось одно свободное купе. С билетами на руках мы по надземному переходу попали на нужную платформу. На наше удивление пассажиров было немного. Большинство из них сидели на скамейках, расположив рядом тяжёлый багаж. Это были семейные пары с детьми, дедушки и бабушки с огромными баулами, или просто молодые парни и девушки с одними лишь только рюкзаками. Кто о чем-то разговаривал, кто просто сидел, молча глядя в пустоту. Остановившись у одного из фонарей, я сбросил сумку с плеча. Других поездов, стоящих на соседних платформах почти не было. Периодически в разных концах станции слышались свистки, изредка мимо перронов медленно проползал маневровый тепловоз, таща за собой десяток вагонов куда-то в темноту. Станция неспешно проживала свою ночь. Моя спутница стояла неподалёку, смотря то на фасад вокзала позади себя, то на полуночных пассажиров, то поднимала взгляд высоко вверх. Я заметил, что на поверхности гладкого изумрудного глаза отражаются звезды. И снова мне стало стыдно перед ней и перед самим собой за тот момент слабости. — Говорить не думая, что стрелять не целясь, а? — Из ближайшего рупора донёсся женский голос:

» — Пассажирский поезд №8Н Новосибирск — Владивосток прибывает на 3-й путь к платформе №2. Нумерация вагонов с головы состава.»

Как по команде с левой стороны показались три оранжевых огня, и через пару минут рядовой «ЭП1» проехал мимо нас, постукивая колесными парами, и остановился у самого начала платформы. Мы оказались перед третьим вагоном, точно у того, что был указан в билете. Люди на платформе потянулись к краю перрона, а проводники открыли двери. В вагон мы зашли самые последние, и через толкотню в проходе попали в свое купе, тут же закрыв дверь в коридор и одновременно плюхнувшись на нижние полки. Скоро звуки снаружи купе затихли, и состав, немного резко, сдвинулся с места. Потолочные лампы светили тускло, потому за окном были видны пристанционные строения, спящие локомотивы, подобно лошадям в конюшне, и длинные ряды грузовых вагонов. Но как бы я не хотел рассуждать об этом, от более насущных проблем скрыться было невозможно. Нужно было решить то, что я по глупости и породил. — Знаешь, — впервые за несколько часов обратился я к ней, — прости меня за ту истерику. Сам не понимаю, что на меня нашло, ещё и на тебя сорвался, и… Я готов был провалиться от стыда глубоко под землю, но лицо Моники после моих слов тут же потеплело и расплылось в улыбке. — В-все хорошо, я не злюсь на тебя. — она встала и подошла ко мне. — Не злишься? — Не злюсь. Совсем. Девушка села ко мне на колени, сомкнув ноги у меня за спиной, и нежно обняла, уткнувшись носом мне в плечо. — Ты ведь сказал это не всерьёз, правда? — она чуть отстранилась и посмотрела мне в глаза, — вот поэтому я и не злюсь на тебя. Ты бы такого не сказал. Мы все совершаем необдуманные поступки. — Но ты плакала, когда я уходил… — Э-это… — она сделала паузу, ища подходящие слова, — это просто эмоциональное перенапряжение. Теперь уже я прижал её к себе, поглаживая девушку по голове. — Как я скучал по тебе… — Хи-хи…ты слишком сильно от меня зависишь! — Да, и мне это нравится. — И ты даже не будешь оправдываться? — Ещё чего! Мы оба рассмеялась. И все вдруг стало как раньше. — Но все-таки тебе нужно поверить в себя, хотя-бы один раз! — нарочито строго сказала она и забавно пригрозила пальчиком. — И что должно случиться? — все так же улыбаясь спросил я. — И тогда ничего не будет идти нахуй! Мы вновь залились смехом. Я протянул правую руку с оттопыреным мизинцем. — Помнишь как это делается? — Э-э…думаю да. — она сделала тоже самое и мы взялись друг за друга.

"Мирись, мирись, мирись

И больше не держись.

А если будешь драться,

То я буду кусаться!"

* * *

Кровать была почти готова. Бросив на постель подушку в белоснежной наволочке, я обернулся к девушке, сидящей на своей нижней полке и пристально смотрящей в окно. — Видно что-нибудь? — поинтересовался я. — Мы, кажется, едем через лес, поэтому… — она отрицательно покачала головой. Поезд понемногу набирал ход, приближаясь к окраине города. Я аккуратно присел рядом с ней, чуть приобняв за плечи. Она в ответ привычно положила голову на моё плечо. — Думаешь, мы можем забыть о нашем инциденте? — с притворной надеждой спросил я. Моника обернулась ко мне, продолжая улыбаться. — Можем~ — Как ты до сих пор меня терпишь? — усмехнувшись, обратился я, будто в пустоту. — Я…на самом деле, — чуть притихнув ответила она, — я тоже зависима от тебя. Я слишком сильно привязалась… И вновь она падает в объятия, прижимая меня к себе, будто ребёнок — любимую игрушку, упираясь в меня носом и тихо сопя. От роскошных длинных волос исходил аромат хвои. Её дыхание замедлилось, руки, держащие меня за спину обмякли. — Так спать хочется… — снизу послышался сонный голос. — Хочешь, чтобы я тебя убаюкал? — в шутку спросил я. — М-м-м…я бы была не против. — она оторвала голову от моей груди, — но я хотела кое-что попробовать… Поднявшись на ноги, она стянула кроссовки, и ловко забравшись на верхрюю полку, а затем взглянула на меня сверху вниз. — А тут неплохо… — констатировала она. — Поверь, спать там не слишком удобно. — Разве? — она осмотрелась, и, судя по всему, легла на спину. С края полки свесилась пара розовых пяток. Встав на цыпочки, я дотянулся рукой до девичьих стоп и тут же начал их щекотать. Взвизгнув, она лягнула правой ногой, чуть не сломав мне указательный палец, а затем быстро прижала ноги к телу, вырвав у меня из рук. Через несколько секунд с потолка свесилось недовольное краснеющее лицо с надутыми щечками. — Ха…прости, я не удержался. — сквозь смех пытался оправдаться я. Лицо тут же пропало, и вскоре девушка начала спускаться с лестницы. — И в-вообще я…а-а-а-! В момент, когда она поставила ногу на первую ступень, вагон бросило назад, и Моника, не успевшая взяться за какую либо опору, потеряла равновесие и полетела вниз. И вот я, прямо под падующей девушкой, кое-как устоявший на ногах, рискую быть раздавленным…чьим-то мягким местом. Нужно было принимать решение, и быстро. Придумывая правильное положение рук я потерял счёт времени, и падующая девушка застала меня в «полупозиции». Моника приземлилась на ноги, какое никакое положение моих рук помогло ей смягчить падение, но её импульс передался мне, и заваливаться на спину стал уже я. Девушка тут же споткнулась о мои ноги и полетела вслед за мной. Через несколько мгновений я затылком больно ударился об полку, а ещё через мгновение я обмяк на своём спальном месте. В отличии от меня, Монике удалось избежать встречи с полкой, чуть врезавшись в неё лбом, а затем она плошмя упала мне на грудь. В глазах немного потемнело. Очнувшись от падения, она подняла голову. — Н-не ушибся? — обеспокоенным голосом спросила девушка. — Не д-должен был… — Сколько пальцев видишь? — перед глазами возникла небольшая ладошка. — М-м-м…четыре? Она облегчённо выдохнула. — Жить будешь. — она с улыбкой щелкнула меня по носу и встала на ноги, позволив мне подняться вслед за ней. — Что это было вообще? — Кажется, мы замедлились… — она указала на окно. Действительно, поезд шёл весьма медленно. За окном вновь появился туман, на встречном пути стоял другой состав. В поле зрения медленно проплывал вагон, похожий на наш, но выкрашенный в непривычный ярко-красный цвет с белой полосой под рядом окон, следом шла длинная цистерна в точно таком же цвете, а ещё чуть дальше — небольшой тепловоз. Рядом с поездом основали люди в пожарной форме, а вдалеке, в чаще сгоревшего леса виднелись оранжевые огоньки. — Пожарный поезд. — ответил я.

* * *

Я лежал на подушке с закрытыми глазами, мысленно переживая события этого дня. Безнадёжность, гнев, прощение. И все снова стало как раньше. Будто целая жизнь пролетела перед глазами, хотя это были всего лишь несколько часов. Неподалёку послышалось шуршание одежды. Я аккуратно открыл правый глаз. Рядом с закрытой входной дверью стояла моя спутница, только что стянувшая с ноги джинсовые шорты и бросившая их на свой рюкзак у кровати, затем она стащила резинку с волос, распустив длинный хвостик и разбросав волосы по плечам и ключице, и наконец сняла через голову футболку, обнажив стройное тело с кое-где заметными рёбрами, и упругую грудь, обрамленную на этот раз чёрным лифчиком. В такие моменты у меня была привилегия побыть зрителем, хоть и совсем ненадолго, пока она делает вид, что совершенно меня не замечает. И ты мог спокойно наслаждаться ею, пока тебя не выявили. Но любое наслаждение имеет свойство заканчиваться. Держа футболку у себя в руках, она несколько секунд помедлила, перевела взгляд на меня, а затем швырнула скомканную одежду прямо мне в лицо. Я только успел рефлекторно зажмуриться, как комок белой ткани попал мне точно в голову. — Думаешь, я не видела как ты подглядывал? Хи-хи-! — услышал я игривый голос. Хоть я и попытался быстро смахнуть футболку с лица, но когда я это сделал, Моника успела запрыгнуть в свою кровать в паре метрах от меня. — Не сегодня~! - Моника продолжала самодовольно улыбаться. Я бросил на неё сердитый взгляд, признавая поражение, что заставило её хихикать ещё сильнее. - Спокойной ночи, Анон - переставая смеяться мягким тоном сказала она. - Сладких снов, Моника. - ответив, я щёлкнул выключателем и погрузил купе в темноту, освещаемую лишь сиянием далёкой луны. Я укутался в теплое одеяло и отвернулся к стене, в очередной раз вспоминая этот день. И на этот раз, я верил, что ровно через сутки, в этот самый момент мы будем на том самом пароме плыть через бескрайнее Японское море, спящие в обнимку одной из кают. Краем уха я слышал недалекое сопение слева от себя и постепенно погружался в сон. Тук-тук тук-тук тук-тук тук-тук тук-тук тук-тук В дремотном состоянии, где реальность быстро сливалась с фантазией, мы оказались всего лишь пассажирами таинственного ночного поезда, летящего без остановки сквозь пространство и время. По случайному совпадению, или по замыслу Всевышнего, благодаря людям на нашем пути, или благодаря событиям, но все же мы оказались здесь, практически на финишной прямой нашего трехмесячного пути. Тук-тук тук-тук тук-тук тук-тук тук-тук тук-тук Полумрак вагона пронизывался мягким свечением луны и далёких звёзд. Тонкая струйка дыма проникала сквозь приоткрытое окно, напоминая о том, что мы все дальше удалялись от затухающего огненного кольца вокруг Хабаровска. Тук-тук тук-тук тук-тук тук-тук тук-тук тук-тук В голове витало призрачное воспоминание знакомой мелодии. Струны гитары, клавиши пианино и удары по барабанам пели где-то вдали, постепенно заполняя вагон своим магическим звучанием. Я погрузился в их мелодию и позволил себе сойти с рельсов реальности. Сквозь закрытые веки я видел десятки маленьких огней, неспешно разлетающихся по всему купе. А затем мир ударил меня по голове, заставив провалиться в небытие. Тук-тук тук-тук тук-тук тук-тук тук-тук...

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ВЛАДИВОСТОКСКИЙ ВОЯЖ

Второе сентября две тысячи шестнадцатого года. Около одиннадцати часов утра. Сознание постепенно запускало мозг, будто маленький моторчик. Он же в свою очередь пробуждал органы чувств. Утреннее солнце украдкой проникало сквозь полупрозрачные шторы, зачаровывая комнату пленительным оранжевым оттенком. Привычного стука колёс было не слышно - поезд явно стоял на месте. Очнувшись, осязание почувствовало чье-то дыхание на шее. Я лежал на боку, спиной прижавшись к стенке, а под моей правой рукой явно кто-то сопел. Опустив взгляд я встретился с Моникой, лицо которой было направленно точно на меня. Струйка воздуха вырывалась из её приоткрытого рта, касание ветра из форточки лишь легонько ласкало её волосы, разбросанные по всей постели, от которых веяло чем-то мятным. — Когда же ты успела..? — обратился я к спящей девушке. Она же в ответ пробормотала что-то невнятное, прижавшись к руке ещё чуть ближе, а затем на меня закинули ещё и ногу. Я провел рукой по гладкой, чуть розоватой щеке, поправив чёлку и параллельно умилившись. Сколько бы я на неё не смотрел, но её красота все равно приковывала меня. Она обладала не той кукольной красотой, что нынче популярна, а самой естественной и натуральной. И ей для этого не нужны были килограммы косметики, она сама по себе, даже заспанная и рассеянная, выглядела так, что хотелось ещё раз влюбиться, написать про неё песню, стихотворение...или хотя бы в кино сводить. Наконец левый глаз продрал слипшиеся ресницы, и взглянул на меня всем своим глубоким зелёным цветом. Через несколько секунд на меня уже смотрела полная пара очей, а их обладательница слабо улыбнулась. — Доброе утро, Зеленоглазка. — улыбнулся я. — П-привет... - она тихо зевнула, снова закрыла глаза и ещё сильнее прижалась ко мне тёплым тельцем. Я положил руку на её затылок, мягко поглаживая по роскошным волосам. На секунду мне будто послышалось мурчание. — У меня есть один вопрос. — Можешь задавать. — она кивнула. — Как так получилось, что мы засыпали в разных кроватях, а проснулись в одной? — лукавым голосом спросил я. Снизу донеслось нервное хихиканье. — Н-ну...мне не спалось, а я та-а-атак не хотела тебя будить, поэтому... — быстро затараторила она, а потом подняла голову и глупо заулыбалась. — Кажется, мы действительно зависимы друг от друга. — Я совсем не против~ — подмигнула она. Хоть мне этого совершенно не хотелось, но я аккуратно высвободился из хватки полусонной девушки и встал с кровати, чуть потянувшись. За окном уже было светло, стояли ряды грузовых вагонов, а на узком перроне стояла табличка с надписью:

«СПАССК-ДАЛЬНИЙ»

Взяв мобильник со стола я проверил время. Часы показывали 11:10. Можно расслабиться. Я упал обратно на постель и закрыл глаза. Девушка привычно прильнула к моей груди и нежно вздохнула. Мне почему-то вдруг вспомнились строки из одной песни.

«С тех пор, не встречал ни разу

Я девочку с такими глазами,

Где она сейчас, в прошлом или будущем,

Между какими мирами..?»

Тихо пропел я, после чего краснощекая девушка обернулась и легонько шепнула меня по руке, вновь пристроилась на груди и пытаясь всеми силами сдержать широкую улыбку. Усмехнувшись, я похлопал её по плечу. — С правдой не спорят, Моника.

* * *

Половина четвёртого часа. Того же дня. Яркий свет ударил в лицо, когда мы вышли из вагона на залитый летним солнцем перрон. Тут же послышался звук наперебой кричащих чаек и запах моря. А ведь мы могли быть здесь ещё три месяца назад, если бы не та злополучная прогулка. Но кто же тогда мог знать, что все обернётся именно так? — Смотри, Анон! — восторженно выкрикнула Моника, указывая пальцем куда-то в сторону. Я повернул голову налево. Высоко над крышами невысоких зданий нависало мостовое полотно. Его изящная конструкция, состоящая из массивных стальных канатов и железобетонных опор, сливалась с голубым безоблачным небом, создавая настоящий архитектурный шедевр. Золотой Мост, величественный и грандиозный, возвышался над городом, по-прежнему оставаясь самой узнаваемой его достопримечательностью. Мы оба застыли на месте, подняв головы и смотря ввысь. Как человек смог дойти от каменных инструментов и простейших механизмов до сооружений такого масштаба? Да, ему для этого понадобились тысячи лет, но все же. Интересно, почему я сейчас вообще об этом думаю? — Пойдём, ещё успеешь насмотреться. — я взял её под руку. — Мы ведь поднимемся туда, правда? — она обернулась ко мне со счастливыми искорками в глазах. — Конечно поднимемся. — я усмехнулся и поправил гитарный кофр на плече. — Пошли, скорее! — она сжала мою руку и потащила за собой. — Э-эй, не так быстро же!

* * *

Такую Монику я не видел ещё никогда. По улице, пропитанной атмосферой оживленной пятничной суеты, шагала девушка, излучающая прямо-таки непреодолимую жизнерадостность. В ее глазах светился огонек веселья и вдохновения, словно она была хозяйкой этого солнечного мира, в котором возможно любое чудо и каждый миг пропитан радостью и счастьем. Улыбка на ее губах заманивала прохожих в свою душещипательную красоту. Волосы, играющие в такт легкому ветерку, словно океанскими волнами, подчеркивали ее природную элегантность и совершенство. Пока мы шли прогулочным шагом по улице, спускающейся куда-то вниз, она с огромным энтузиазмом рассказывала мне что-то, иногда заливаясь звонким смехом, совершенно не стесняясь проходящих мимо людей. В голове тут же вспомнились строчки из одного старого мультфильма. «...И неясно прохожим В этот день непогожий Почему я весёлый такой...» Фыркнув про себя, я почувствовал, как кто-то снова потащил меня за руку. — Анон, будешь мороженное? — задорным голосом — Хочу. Какое хочешь? — Даже не знаю...тут все такое вкусное! — смотря через стекло прилавка воскликнула она. — Купил бы тебе все, но боюсь, что в тебя столько не влезет, хе-хе.

«...С днем рождения поздравит,

И наверно оставит

Мне в подарок пятьсот эскимо...»

Я ущипнул её за живот, за что меня в ответ шлепнули по руке. Кажется, её позитив и игривое настроение передались и мне. — Ладно-ладно, думаю, я буду вот это. — я указал на шоколадное эскимо, завернутое в фольгу. — Тогда я...м-м-м... — она переводила взгляд с пломбира на вафельный рожок, — фисташковое! Уже через несколько минут мы свернули на Пушкинскую улицу, за обе щеки уплетая мороженное и болтая обо всем на свете. Я шёл, погрузившись в глубокие философские раздумья, планомерно поглощая свой десерт. — Нам сюда? — голос вывел меня из раздумий. Из-за деревьев слева от нас вынырнуло небольшое здение привычной советский архитектуры, окрашенное в бежевый цвет, а сверху над ним была надпись:

«ФУНИКУЛЁР»

— Угадала. — я выбросил палочку от мороженного в ближайшую урну. Услышав мой ответ она подбежала к станции, бодро забравшись по небольшой лестнице, перепрыгивать сразу через две ступеньки. Последовав за ней, я оказался в солидных размерах зале, облицованным гранитном, а в самом его центре на рельсах стоял небольшой вагончик, больше похожий на трамвай. Я оплатил проезд за нас двоих (джентльмен, однако), и мы зашли в поезд, сев на самый передний ряд красных пластиковых сидений, благо, кроме нас здесь никого не было. Через некоторое время двери с характерным пневматическим свистом закрылись, и вагон медленно пополз вверх, выкатившись на правый боковой путь. Выехав со станции, я посмотрел через боковое стекло. Внизу простирались всевозможных цветов крыши, отражающие солнечный свет. Их закрывали широкие кроны деревьев, под которыми изредка проезжали машины. Навстречу нам проехал точно такой же фуникулер, полный людей. Мы молчали всю поездку, но между нами не было совершенно никакой неловкости или напряжения. Просто каждый безмолвно наблюдал за рутинной жизнью высоко под нами, думая о чем-то своём, или не думая вовсе. Моника прижалась носом к стеклу, с энтузиазмом рассматривая все, что попадалось ей на глаза. Я и сам не заметил, как фуникулёр остановился на верхней станции, открыв двери. Девушка, уже более сдержанно, мягко взяла меня за руку и потянула за собой, будто что-то предвкушая. Выйдя из здания по нам ударил сильный ветер, что, впрочем, было не удивительно. Всё же мы сейчас на настоящей сопке, хоть и не слишком высокой. Моника отпустила мою руку и быстро сбежала вниз по ступенькам. Я же, прекрасно понимая её, остался позади, неспешно следуя за ней. Вскоре я остановился на смотровой площадке, зайдя девушке за спину и придерживая её за плечи. Отсюда, практически с высоты птичьего полёта Владивосток был как на ладони. На соседнем берегу возвышались стеклянные высотки и маленькие частные домики. Из гавани выходили рыбацкие лодки и огромные сухогрузы, тащащие на своей длинной палубе сотни контейнеров. В порту стояли на якорях военные эсминцы и фрегаты, слева, вдалеке, в сухих доках судоремонтного завода, поблескивали огни сварочных аппаратов возле огромных танкеров. Над нашими головами летали чайки, что-то крича друг другу на своём птичьем языке. И над всем этим отличился мост. С этого ракурса он казался ещё больше, раскинувшись поперёк бухты на несколько сот метров. По широкому дорожному полотну двигались тысячи машин, будто муравьи, они следовали друг за другом ровным строем. Моника обернулась ко мне и крепко обняла за плечи, прижавшись к моей груди. Мне не оставалось ничего, кроме как нежно поглаживать её по затылку, любуясь на городской пейзаж. И я всё до конца не мог поверить, что мы добрались сюда, почти на край земли. Начиная это путешествие ещё в конце весны, я не ждал от него слишком многого. Наверное, меня в тот момент подталкивала безысходность, страх провести жизнь впустую, как и тысячи моих сверстников. Но я согласился. Согласился, пожалуй, на очень сомнительный план, перед девушкой, сидящей на старой кровати в одной пижаме в маленькой однокомнатной квартире. Едва ли я мог подумать, к чему все это нас приведёт. Тем не менее...мы здесь, почти у цели. — Знаешь, я... — послышался чуть притихший голос некогда гиперактивной девушки, — я хочу кое-что сделать, для тебя... Она освободилась из моих объятий, сняла с плеча чехол и поставила его на асфальт. Открыв застежку-молнию Моника извлекла свою гитару, пластиковый медиатор и небольшую тетрадь. Пролистав до нужной страницы, она несколько раз пробежала по ней глазами, положила книгу на широкие мраморные перила, перебросила кожаный ремень через плечо, взяв инструмент правой рукой за гриф. — Н-надеюсь, тебе понравится. Я кивнул. Девушка сделала несколько глубоких вдохов, а затем ударила по струнам. С сосредоточенным выражением лица она начала играть первый проигрыш, точно в заданные моменты переставляя лады.

"— Не люблю темныё стекла,

Сквозь них темное небо.

Дайте мне войти,

Откройте двери!

Мне снится Черное море,

Теплое Черное море.

За окнами дождь,

Но я в него не верю!"

После самых первых строк, вся кажущаяся неуверенность вдруг исчезла, уступив место звонкому голосу. Люди на смотровой площадке начали оборачиваться на нас и подходить ближе. Как по команде с гор неожиданно стали налетать тучи.

" — И я попал в сеть, и мне из нее не уйти. Твой взгляд бьет меня, словно ток..."

В этот момент она взглянула на меня и подмигнула, показав быструю задорную улыбку.

"—... Звезды упав, все останутся здесь, Навсегда останутся здесь!"

Возле нас полукругом начала собираться толпа, кто-то смотрел восхищённо, кто-то с нескрываемым удивлением, кто-то просто улыбался. Что до Моники? Бережно и нежно, пальцы её парили над гитарными струнами, будто подчинённые невидимой связью между ее душой и инструментом.

"— В каждом из нас спит волк,

В каждом из нас спит зверь,

Я слышу его рычание, когда танцую!

В каждом из нас что-то есть,

Но я не могу взять в толк,

Почему мы стоим, а места вокруг нас пустуют?"

Будто обращаясь к зрительному залу пропела она. Темные волосы плясали в порывах ветра, а глаза, глубокие и изумрудные, излучали магический огонь. Улыбка, слабая и трепетная, играла на ее губах, словно капли росы на цветущем лепестке. Она совершенно не замечала толпу, двигаясь так стремительно и экспрессивно, будто в этот момент действительно танцуя. Она отыгрывала соло перед припевом, кидая голову из стороны в сторону, размахивая длинными хвостами, словно шпагами. В этот момент начал накрапывать дождь.

"— И я попал в сеть, и мне из нее не уйти!

Твой взгляд бьет меня, словно ток!

То-о-о-ок!

Звезды упав, все останутся здесь!

Навсегда останутся зде-е-есь!

Она почти кричала, разрывая пространство вокруг себя гулким голосом, продолжая петь, забывая обо всем на свете. Каждый звук вырастал из глубины души и занимал место возле нее. И вместе с ней, они выражались в танце и движении, исполнялись надеждой и страстью, оживали своими собственными гармониями. Толпа в предвкушении ждала кульминации.

"— И я попал в сеть, и мне из нее не уйти!

Твой взгляд бьет меня, словно ток...

Звезды упав, все останутся здесь! Навсегда-а-а-а...!"

Она сделала последний аккорд и замолкла. Все вокруг нас тут же взорвались аплодисментами. Девушка счастливо смотрела на них, переводя дыхание. Наконец, она взглянула на меня влажными глазами. Мы несколько секунд стояли под ликованием толпы, тепло улыбаясь друг другу. Но чувства переполнили её. Из сверкающих глаз водопададами полились слезы, и она бросилась в мои объятия, тихо хныча и всхлипывая. — Я горжусь тобой... — тихо прошептал я на ухо. Мы стояли, прижавшись друг к другу, под торжеством толпы. Я посмотрел в их сторону. Взрослые мужчины и женщины, старики, дети и подростки. Все их взгляды, этих нескольких десятков человек были устремлены лишь на нас. В их очах читалось уважение, гордость и признание, как, в общем-то и в моих собственных глазах. Я чувствовал, как промокает под тяжестью слез моя футболка, как крепко она сжимает мои плечи, как она вздрагивает, пытаясь успокоиться. А я лишь терпеливо ждал, слушая её рыдания и гладя по голове. И все снова были счастливы. И все было в порядке.

* * *

Мне не спалось. Совершенно. Ворочавшись на узком матрасе, я ни на йоту не приближал себя ко сну. В отличии от меня, девушка, как только мы вошли в каюту, тот час отрубилась, и сейчас громко сопела без задних ног. Безрезультатно провалявшись ещё какое-то время я поднялся с пола. Все. Надоело. Не спеша подойдя к иллюминатору, я одернул полупрозрачные зановески и взглянул на море, погруженное в темноту. Вода под бортом корабля тихо шумела, точно настолько, чтобы её можно было услышать через приоткрытую форточку. Спи, говорит океан, спи. А я спою тебе свой меланхоличный блюз. Я слушаю этот блюз. И видится мне - дом, в котором пылает очаг и горят свечи на большом деревянном столе. Тёплый свет падает на лица. А вокруг стола сидят шестеро. Они пьют из стеклянных стаканов и болтают о всякой чепухе. Они смеются. И мне вдруг становится хорошо. Я знаю, это благодушные люди. Настоящие, искренние люди.

ЭПИЛОГ

ДЕНЬ, КОГДА ПАДАЛ СНЕГ

Двадцать второе декабря две тысячи шестнадцатого года. Семь часов утра. — Матта нэ. — запинаясь сказал я. — Исогу хитсуё га аримасу. Дэнша ва сугу ни кимасу. — обеспокоенно сказала фиолетоволосая девушка. Да уж. Пора бы поторопиться. Благо, эту фразу я все же понял. Мы помахали ей на прощание и девушка скрылась за дверью. Мы шли вдоль по улице. Снег хрустел под подошвами и падал нам на лица, изо рта вырвались клубы пара. Во всей деревне не было ни души. Лишь изредка нам навстречу проезжали одинокие машины. Над полями летали ястребы, а на контактной сети по правую сторону от нас сидели воробьи, большими чёрными глазами поглядывая на нас. Украткой взглянув на горы, меня взяли за руку. — Первый раз в Осаку. Ждёшь впечатлений? — О да, несомненно. — усмехнулся я. — Кста-а-ати... — лукаво начала она, — а что ты мне приготовил на Рождество? — А ты что мне приготовила? — я обернулся к голове в вязаной шапке. — А...а это сюрприз! — Ну, значит и у меня тоже сюрприз. Получается, мы квиты. Рассмеявшись, мы поднялись на платформу и упали на ближайшую скамейку. — Не холодно в юбке? — я украдкой оглядел бедра в тонких чёрных колготках. — Не очень, на самом деле, — она положила руки на колени, — здесь бывает и холоднее. — Хорошо, что сейчас не один из этих дней. — я провел пальцем по её голени, заставив смутиться и нервно захихикать. Она одернула черную юбку, обняв меня за предплечье, и сладко вздохнула, закрыв глаза. За поворотом послышался стук колёс. Жизнь в Японии получилась именно такой, какой я себе её представлял. Всё непонятно, но от того интересно. Впереди у нас много тяжёлого труда и сложной работы. И снова что-то пойдёт не так. И снова нам придётся принимать тяжёлые выборы и решать диллемы. А значит все затишье вокруг нас - это ненадолго. У нас будет шанс сделать ещё одну запись в этом безымянном блокноте, который никто никогда не откроет и не прочтёт. Написать ещё одну историю о том, как все в очередной раз пошло наперекосяк, или как всё снова стало хорошо. Вот увидите. Честно, вот увидите. Однажды Бог даст нам ещё одно испытание. И тогда не говорите, что я вас не предупреждал.

Идея, сценарий, написание:

justmonikachr

Автор обложки:

justmonikachr

KAWAI_AI

Официальные ресурсы автора ВКонтакте:

https://vk.com/justmonikachr

https://vk.com/mtnfphotozhop

Спасибо

becomeangel,

xxxwerdexxw, soukoku_bungo_stray_dogs,

a____9

за прообразы ОЖП и ОМП.

Спасибо всем, кто был здесь все эти полтора года.

КОНЕЦ.