Необычный гей для непостоянного натурала

      Воскресенье выбивается из привычного ритма жизни Чанеля. Он просыпает полдня, пропуская еженедельную тренировку в спортзале, завтрак и даже обед. Если бы не беспокоящийся за него друг, возможно, мужчина бы вообще не проснулся за весь день. — Ты не написал мне, как прошла твоя ночь, — звучит по ту строну звонка с каким-то интересом.       Обычно Чанель и правда писал Сехуну, как обстоят дела, что за девушку он подцепил, а затем просто добавлял, сколько с ней пробудет. Просто если у него был свой алгоритм жизни, то его друг тоже подстраивался под него, и если спутница находилась рядом с ним дольше трёх дней, то Сехуна с ней знакомили уже в лицо. Но вчерашнее задумчивое настроение мужчины и неизвестность происходящего напрягала его друга, а потому тот решил поинтересоваться, но не слишком настойчиво. — Всё прошло, — сделав паузу, Чанель разлепил глаза и устремился взглядом в зеркало, что стояло напротив кровати, — нормально, всё прошло нормально, как обычно.       Он до сих пор не знал как описать его встречу с Бэкхеном, ведь ещё даже не переварил её в своей голове и уж тем более не был готов обсуждать это с другом, он сделает это позже, где-то на неделе, когда всё хорошенько обдумает, сам. — Ещё парочка странных фраз и ситуаций, и я всерьез начну волноваться, — Сехун тут же забыл про свою обиду, переходя на более серьезный тон в разговоре. Как-то резко Чанель поменялся, и больше всего его напрягало то, что он не уследил, в какой именно момент с его товарищем стало что-то не так. — Я объясню тебе позже, — резко ответил мужчина сонным голосом и отключил звонок. Он и правда не мог больше ничего сказать, да и врать особо не хотелось, потому он просто решил отложить разговор и дать Сехуну понять, что с ним и правда что-то не так. Или, может, всё так, просто Чанель ещё сам этого не понял.       На протяжении нескольких дней он прокручивал их с Бэкхеном встречу, общение и прогулку. Парень его знал, давно наблюдал, и он не пытался это скрыть, он был с ним открыт и честен, не стеснялся и не был при этом слишком наглый, не ждал от него что-то, но и держать в секрете тоже не собирался, хотя, не спроси его об этом сам Чанель, Бэкхён ему бы сказал об этом?       Он даже не заметил, что на этой неделе и правда не было в его жизни ни одной очередной девушки. Никто ему не писал «оппа», никто не расспрашивал его, что сделать на ужин, на этой неделе он не задумывался о том, как бросить кого-то, как это сообщить, как в очередной раз написать или позвонить Сехуну, чтобы дать знать, стоит ему знакомиться с его девушкой или нет. — Какой-то бред, — шепчет мужчина, снимая очки и закрывая глаза. У него был свой заслуженный кабинет, честно отработанный не одним годом в этой клинике. Уважаемый врач сейчас сидит в кресле, запутавшись в своих мыслях.       На первом месте стоял вопрос о продолжении общения с Бэкхеном, и он решился почти сразу. Контакт с этим именем уже существовал в его телефонной книжке. Правда, пока данный абонент не проявлял никаких признаков жизни и внимание к жизни Чанеля отсутствовало также. Напрягало ли это мужчину? Нет. Возможно, если бы Бэкхён начал бы активно писать ему и интересоваться, то, скорее всего, да. Бён будто чувствовал, что ему нужно время, и не спешил навязываться, за что он был благодарен. Но несмотря на всё это, Чанель знал, что на одной прогулке их общение точно не закончится.       На втором месте стоял вопрос более интимного плана. Что хочет от мужчины Бэкхен и что от Бэкхена хочет сам мужчина. Этот вопрос было не так легко закрыть, как предыдущий, он, кстати, последний в списке вопросов и до сих пор не до конца рассмотрен. Тут были лишь предположения, возможности, варианты и догадки, но никакой точности. Что от него хочет Бэкхен? Да хрен его знает, ну нравился ему Чанель, так он даже ни разу его не коснулся, ни разу не намекнул, не флиртовал даже. Просто нравится? Следил, знал, наблюдал — как-то много для «просто». Тогда что ему, чёрт возьми, надо? Что от парня хочет Чанель? Тоже загадка мира сего. Как человек интересный, как собутыльник выносливый, как Бён Бэкхён слишком неожиданный, а как партнёр для секса…       Додумать не дали: в дверь кабинета постучали, и без предупреждения ворвался один из его интернов. — Простите, доктор Пак, но там пациентка Чон, — задыхаясь, объясняет молодой парень.       Мужчина выбегает из кабинета, чуть ли не залетая в палату, и быстро оценивает ситуацию. Эту девочку он знает уже около года, она приезжает на дополнительные осмотры, так как семья решила забрать её домой, ведь она была одной из тех, кому уже было не помочь. Меланома кожи была выявлена у Сохи на третьей стадии, но даже при таком риске её удалось излечить. Полгода радости в глазах ребенка и родителей грели душу доктора Пака до тех пор, пока не случился рецидив, а точнее, когда они его заметили. Меланома распространилась почти во все жизненно важные органы, с этой противной болезнью такое часто происходит, а потому Чанель очень сильно корил себя и продолжает это делать до сих пор, ведь не заметил этого раньше. Теперь их глаза только наполнены страхом, что каждый приезд семьи Чон в больницу может оказаться последним. И сегодня произошло именно это. — Время смерти 11:30, 17 февраля, четверг, — сухим, спокойным голосом, полностью противоречащим его внутреннему состоянию.       В ушах звенело, он слышал каждый удар своего собственного сердца, но продолжал стоять на месте, наблюдая, как падает на колени мать Сохи, а медсёстры отключают её от аппарата, показывающего длинную линию — конец жизни этой девчушки. Она перестала мучиться, это было хорошо, но теперь её нет и вот это плохо. Слеза потекла незаметно, внезапно. Чанель сообразил, только когда она прошла весь путь по его лицу. Нет, только не сейчас, он не может сорваться при её матери, это будет слишком нечестно.       Доктор Пак принес свои соболезнования, поклонился и так же, как и пришел, вылетел словно пуля из палаты, поспешив подальше оттуда. Он словно не дышал и лишь сделал первый глоток, уже находясь на лестничной площадке, как он дошёл и оказался тут, Чанель не осознавал. Мужчина сделал вдох свежего воздуха, вцепившись ладонью в перила до побледневших костяшек. Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт возьми, это ведь и правда слишком тяжело. Это была его чертова ошибка. Слезы лились сами собой, их было невозможно контролировать, в ушах звенел лишь тот самый противный звук — звук смерти, отчего он не сразу слышит звук мобильного.       Чанель садится на лестницу, постепенно приходя в себя, лишь опустив голову вниз и даже слегка радуясь тому, что вокруг не было зрителей данной ситуации. Его накрыла волна эмоций, он был слишком взволнован на протяжении последних двух недель. Его жизни постепенно сбивалась, сбрасывалась с настроек, и будто последней каплей была Сохи. Он вытрет слезы, вернётся обратно к её родителям и как следует принесёт им свои соболезнования. Так будет правильнее, так и должно быть, так он и сделает.       В очередной раз зазвонивший телефон заставляет вздрогнуть. «Сехун». Он сказал, что объяснит ему позже, но дни шли и он молчал, а вот его друг, кажется, был не настолько терпелив, как Бэкхен. И снова Чанель вспомнил о том парне, хоть это и совсем не к месту. — Мне нужно ещё время, — говорит он в тишину коридора, так и не отвечая на звонок, а лишь рассматривая экран и наблюдая, как упорно и до последнего гудка пытается дозвониться до него Сехун. — Прости, — и он сбрасывает, засовывая телефон в карман.       Рассуждать и раздумывать, сидя в тишине и далеко от всего и всех, можно было и дальше, но Чанель решил наконец взять себя в руки. Даже если он решил, что жизнь его чему-то научила, то сейчас он был в абсолютном раздрае. Не время для осмысления, когда есть дела поважнее его самого. Что происходит с ним и с его жизнью?       Утро пятницы вновь началось с будильника, пробежки, душа и завтрака. Обычная его пятница, расписанная жизнь на работе, осталось лишь уладить пару вопросов с его другом и решить, что он будет делать завтра. Продолжит так же ходить в клуб и встречаться с девушками либо решится на что-то другое, неизвестное и необычное. С недавних пор со словом «необычное» у мужчины возникает ассоциация с Бэкхеном и только.       Кстати, тот парень так и не написал, ни одного сообщения, ни одного звонка. Абсолютный диссонанс, возникающий в голове Чанеля, напрягал ещё больше, да как такое возможно, а может, тот ждал, что он первый ему напишет? Варианты «возможно» бесконечны, а толку от них, как от гадания на кофейной гуще и наблюдение за влиянием созвездий на жизнь. Не в обиду гадалкам и астрологам, но Чанель не пьёт кофе и ни разу даже не задумывался читать совместимость стрельца с другим знаком зодиака, он даже не знает, о каком-то там асценденте, лунном знаке и в каком доме… В общем, он просто хочет выяснить и, кроме как варианты спросить в лоб, других не имеется, но всегда есть Сехун. Собственно, именно с ним он и планировал свою встречу в обеденное время. — Слишком жестоко игнорировать меня на протяжении всей недели, — без лишних приветствий, а сразу с главного начинает парень, сидящий за столом.       Они договорились встретиться в кофейней, прямо напротив клиники, где работает Чанель, но даже по сообщениям своего друга он понял, что тот очень сильно на него обижен. Причина была ясна, а потому вместо отговорок и прочего мужчина лишь извинился перед ним, сразу раскладывая все карты в открытом доступе, мол «на, вот тебе задачка, давай решать вместе». Окончательно рассказав всю свою историю, начиная с прошлого воскресенья и продолжая встречей с Бэкхеном и до сегодняшнего дня, на лице Чанеля была лишь одна эмоция, которую Сехун в своей жизни видел очень редко. — «Помогите мне, я запутался» — так и написано, прям как вывеска, — пытался отшутиться друг, улыбаясь лишь одним уголком губ. Хотя понимал, что совершенно бесполезно: если Пак Чанель что-то не понимал в своей жизни и при этом никак не мог выпутаться из ситуации самостоятельно, то это была самая невероятная ситуация, которая никак не укладывалась в его голове. Хотя по правде, мысль о том, что его друг — гей, также не складывалась в голове и у Сехуна. — Не перестанешь смеяться, я уйду, но что самое важное, так это то, что он даже не написал мне, ни разу! — воскликнул Чанель, из-за чего сидящий напротив него с трудом подавил свой смешок. Кто бы знал, что сообщение от другого парня будет так волновать взрослого гетеросексуала. — Слушай, просто встреться с ним ещё раз, мы ведь в каком веке живём уже, твоя ориентация и осознание её совершенно не проблема, и я знаю, что это тебя волнует меньше всего, — Сехун придвинулся ближе, чуть ли не всем корпусом налегая на стол, — я знаю, чего ты боишься, но именно следующая встреча всё расставит по местам. Поверь мне, ты слишком серьезно относишься к этому только лишь потому, что он, во-первых, парень, а во-вторых, что это в целом непривычная для тебя ситуация. И если бы я знал, как сильно ты загоняешься по поводу того, что в твоей жизни всё однообразно, я бы помог тебе это решить, и ты это знаешь.       Сказано было как-то слишком бодро и даже привлекательно, а то что Сехун ещё и подмигнул ему на последней фразе, так вообще добавляло игривости и интриги. Что бы там он ни собирался делать и как бы ни планировал ему помочь, Чанель точно знал, что к нему бы обратился в последнюю очередь, даже решение самостоятельно поменять свой привычный выбор напитка разочаровало его, что уж думать о том, что Сехун бы, вероятнее всего, совершено всё и буквально сразу поменял бы в его жизни. Нет, к крутым поворотам он не был готов, он лишь хотел устранить некоторые однообразные застои, цикличные алгоритмы, да и только.       Единственный хороший совет был и правда встретиться с Бэкхеном вновь, а потому решение и план на завтра был уже составлен. Доля спокойствия поселилась в груди Чанеля, что тот даже кофе решил попробовать, заказав себе большой латте, правда на одном шоте эспрессо. Сердце у него и так в последнее время часто на изводе, лишний раз беспокоить его было бы опасно.       В течение дня доктор Пак продолжал приходить в палаты к своим пациентам, общался с их родителями, поддерживал их, даже получилось обрадовать кого-то с улучшением результатов обследования. Зашёл ненадолго к Вонсоку, который всё так же тихо лежал в постели, абсолютно смирившись со своей участью. Его мать сидела рядом с ним, пытаясь завести разговор, но тот отсекал все её попытки под ноль. Мужчина понимал их обоих: одна стремилась отвлечь сына от мыслей, так же как и себя, а второй просто потерял интерес и всякий смысл в этом, когда это никак ему не поможет. Чанель лишь проверил его состояние, вновь удостоверился, что оно стабильно, и направлялся к себе в кабинет.       На сегодня он выполнил почти все свои дела, осталось лишь самое важное. Черный костюм висел на вешалке, аккуратно выглаженный, без единой стрелки. Он молча снял свой врачебный халат, спокойно надел этот костюм, не забыв заколоть небольшой бант на груди, как и по всем традициям обязующих это делать.       Их клиника была самой известной во всем Сеуле. Тут умирали дети, никто не удивлялся специальному комплексу с похоронными залами. Родители не всегда находили в себе силы организовать похороны самостоятельно, иногда им в этом помогала больница. Мужчина с трудом переступил порог поминального зала Сохи, прямо на него глядел портрет с её фотографией. Она улыбалась, можно было бы даже сказать, «жизнерадостно», но сейчас это не имело никакого смысла. Чанель тут был не один, несколько человек горько плакали, окружая её отца, в то время как мать словно неживая сидела на коленях, в традиционном ханбоке черного цвета.       Тяжело проглотив ком в горле, доктор Пак подошёл поближе к алтарю, оставляя цветы — белые хризантемы — и продолжал рассматривать портрет двенадцатилетней девочки. Он собирался проститься и, что самое главное, он собирался извиниться перед ней, только тут и сейчас. — Прости меня, — шепчет он, глядя на портрет, а затем глубоко кланяется, замечая, как слезы просто упали на пол.       Чанель ещё подходит к её отцу, пожимая ему руку, выражая свои искренние соболезнования, так же кланяясь и желая им с его женой сил. Взгляд отца было куда тяжелее переносить, чем молчание матери, он был пуст, словно смотрел мимо Чанеля, а ответные слова явно были сказаны на автомате, но его за это никто не посмеет осудить.       Груз и ощущение вины давили на него слишком сильно, многие его не поймут, но всё это мужчина решил оставить там, в поминальном зале, злость и обиду также. Достаточно большое количество врачей не раз объясняли ему, что заметить было бы сложно, меланома проявляет себя не как большинство злокачественных опухолей, потому и считается одной из опасных болезней. Конкретно для Чанеля это не оправдывает ничего, но ему было важно прийти туда и сделать то, что он сделал. Он врач, он знает и понимает, и продолжит быть той самой серединой между равнодушными и эмоциональными. Конкретно это в своей жизни он менять не собирается.       «Давай встретимся завтра, место и время на твоё усмотрение», — текст он печатает быстро, без лишних размышлений, отправляя сообщение тому, кто до сих пор оставался загадкой. Чанель лишь подтверждает мысль о том, что Бэкхён ждал от него первого шага, когда ответ приходит спустя пару минут.       «Окей, я буду ждать тебя», — и самый дебильный смайлик рядом, о существовании которого Чанель даже не догадывался.       Хоть сегодня за разговором Сехун и не сказал об этом прямо, но они оба поняли, о чем идёт речь, и завтрашняя встреча должна решить, будет ли Бён Бэкхён на один раз или же навсегда.