Intruder 99

Йоркшир никогда не видела Гона таким. Злым, с красными глазами и дрожащими руками. Им повезло. Скорая приехала быстро, но Фрикс был сам не свой. Смотрел стеклянным взглядом. Все время держал пальцы на бледной кисти Киллуа. Нащупывал пульс. Операция длилась 6 часов. Ни врачи, ни даже Паладинайт, который тоже помогал с извлечением инородного тела, не смогли убедить его покинуть палату и он присутствовал. Сидел на стуле и немым надзирателем следил за работой персонала. Завернутый в тесный медицинский халат и маску, но источающий почти осязаемую угрозу. Он ни разу не вышел. Ни с кем не говорил и никому не отвечал. И, кажется, вообще перестал моргать. Он уже проходил через подобное. Этого ужасающего человека и эту невыносимую, в плане морального давления, операцию врачи еще долго вспоминали с холодным потом на спине. Лишь когда медсестра вывела последнего бледного хирурга за дверь, а к нему подошел Паладинайт, осторожно присаживаясь рядом, тот перевел на него глаза. Этот взгляд Леорио тоже никогда не забудет. Холодный, отстраненный, пустой. Так смотрят мертвецы. Но Фрикс был живым, с горячими руками и шальным пульсом. Леорио обхватил его напряженный кулак пальцами и сжал, говоря медленно, но четко. — Мы остановили кровь. Его сердцебиение в норме, дыхание тоже. Он поправится, Гон, все позади. Фрикс смаргивает пелену, разжимает руку и звучит так приглушенно, что Паладинайт едва разбирает слова. — Я… могу… остаться здесь?.. — Можешь, — Леорио облегченно выдыхает, но тут же хмурится. — Но ему нужен покой. — Я никого к нему не подпущу, — Фрикс серьезен. Абсолютно серьезен. — Я уверен в этом, я тоже… я, — он откидывается на белую стену позади и закрывает покрасневшие от переутомления глаза, говоря почти шепотом. — Я пока не понял, что конкретно с вами произошло, но, судя по тому, что мы из него достали… Я понимаю, почему ты хочешь остаться с ним, но давай я принесу тебе что-нибудь поесть. — Не надо, — брюнет сонно моргает, а затем медленно встает, подхватывая больничный стул и ставя ближе к койке. — Леорио, я твой должник, если бы не ты… не помощь врачей… Я не знаю, что бы с нами было… Я обязательно извинюсь перед ними позже. Я повел себя эгоистично, но очень боялся, что ему могут навредить. Спасибо тебе, — он опускается рядом с кроватью Киллуа и устало улыбается. Леорио душат слезы, но он лишь поджимает губы, удерживая эмоции до выхода в курилку. — Если что-то… неважно что, любая мелочь, — он подходит ближе и порывисто обнимает, прижимая чужую, ставшую такой взрослой, макушку к своему небритому подбородку. Гон обнимает в ответ. Леорио не просто друг, он семья. Как Золдик, Мито и еще несколько человек. — Зови меня, хорошо? Я останусь здесь на ночь. — Уверен?.. — Абсолютно, ха, — Паладинайт разгибается, шумно шмыгает носом и бьет кулаком в грудь. — Я полон сил и свеж. Перекурю и на обход. — Хорошо, — Гон кивает. Леорио треплет по голове, улыбается, бросает до болезненного грустный взгляд на Киллуа и уходит. Они остаются одни. Фрикс почти машинально нащупывает чужой пульс и считает про себя. Да, Золдик подключен к системе, к датчикам слежения сердцебиения и прочим навороченным штукам. Но Гон привык доверять лишь себе и своей интуиции. От того так удушающе ощущается простая истина: Киллуа лежит здесь, потому что он облажался. Лицо помощницы всплывает внезапно. Та улыбается, без конца трещит о своей собаке, являющейся забавной помесью таксы и спаниеля. Затем все смазывается. У Лизы стеклянные глаза. Киллуа лежит в крови. Гон Фрикс ненавидит себя. Он прокручивает эти воспоминания снова и снова. Пытается понять, как и когда пустил все на самотек, но приходит к выводу, что просто не может найти ответ. Киллуа пострадал из-за него. Из-за того, что он ослабил бдительность. Из-за того, что так глупо повелся на запечатанный артефакт. Из-за того, что не смог защитить. Золдик кажется таким маленьким. Среди дренажных трубок, проводов и громоздкого оборудования. Бледный, со слипшимися от пота и крови волосами. С тенями, глубоко залегшими под глаза. Через что он прошел, прежде, чем их пути снова пересеклись? Чем пожертвовал и что получил в итоге?.. Фрикс поджимает губы, упирается лбом в край кровати и закрывает глаза. Он не спит, нет, он слушает и считает. До 70 и обратно. Он не знает, сколько времени проходит, когда за окном начинает светать. Леорио заходил пару раз, но видя, что тот беззвучно стучит указательным пальцем по собственному колену, не решался беспокоить, тихо прикрывая дверь. 67 68 69 — Гон?.. Фрикс подрывается слишком резко. Морщится от боли в висках (препарат, которым он надышался еще не выветрился полностью), но тут же привстает, упираясь в матрас напряженными руками. — Мы в больнице. Леорио тебя подлатал. Я сейчас позову врачей, — Фрикс хочет подняться, чтобы нажать на кнопку вызова персонала, но чувствует слабый захват на своей руке. — Подожди… — Киллуа стаскивает маску. Фрикс хмурится, но тот показательно вдыхает, давая понять, что прекрасно может дышать сам. — Эта девчонка… Лиза, она?.. — Да, — Фрикс садится обратно и опускает глаза. Киллуа закусывает губу, отворачивается, часто моргает, но руку брюнета не отпускает. Не может. — Сильно болит? — Фрикс сжимает его пальцы, пытается заглянуть в лицо и замирает, видя, что тот плачет. Искренне и тоскливо плачет. — Мне так жаль… так жаль эту дуру, — Киллуа шмыгает носом, морщится, но подтягивает колени к себе, переворачиваясь на бок. — Я ведь действительно… ее брата… — Но он ведь… — И что?! Нас стравили как собак! — его голос ломается. — А если бы… если бы кто-то тебя… Он поворачивается обратно, блестит мокрыми глазами, сжимает зубы и приподнимается. — Ты с ума сошел?! Лежи! — Фрикс боится, что швы разойдутся. Но Золдик лишь шипит, садясь и вытягивая руки. — Заткнись… Заткнись и обними меня, слышишь? Иначе я за себя не ручаюсь… Гон смотрит. Гон морщится, чувствуя, что тоже вот-вот заплачет. Обнимает, сначала осторожно, а затем сгребает в объятиях, пытаясь закрыть собой от всего. От всех. У Киллуа дрожат плечи. Да, они оба разменивают третий десяток, но эмоциям плевать на возраст. — Прости меня… прости, — Фрикс обхватывает его покрасневшее от слез лицо и целует в уголок глаза. Губы щиплет от соли. — Я должен был прийти раньше… Если бы я… Из-за меня ты… блять, — он упирается лбом в чужой, смотрит на скомканное одеяло, укрывающее бледные колени, а затем выравнивается, напрягаясь каждой клеткой. — Тебе бы не пришлось скрываться. Тебя бы не ранили. — Гон… — Киллуа сжимает загорелые ладони. Его зрачки большие то ли от боли, то ли от удивления, что тот тоже плачет. Фрикс мотает головой. Гладит подушечками пальцев чужие щеки, а затем подается вперед, прижимаясь к мокрым от слез губам. В этом поцелуе нет ничего сексуального или требовательного. Это просто способ успокоить обоих. Киллуа тянет носом, жмурится, а затем отодвигается, вытирая глаза кулаком. — Идиот… — Ты прав, — Гон смеется, гладит его руки, а затем сводит темные брови, мгновенно мрачнея. — Я идиот. Идиот, который больше не допустит, чтобы тебе навредили. Я достану всех их, всех и каждого. Достану и заставлю испытать всю ту боль, что они принесли, — это звучит четко, уверенно и до мурашек угрожающе. Золдик замирает, смотрит на гладящие его руки, а затем ему в лицо. Фрикс не шутит. Какие тут, блять, могут быть шутки. Он почти ощутимо зол. Киллуа закрывает глаза, утыкается лбом в чужое плечо и медленно выдыхает, позволяя обнять себя крепче. — Позволь мне защитить тебя, — Гон гладит по голове и зарывается в спутанные волосы. — Верь в меня… — Верю, — Золдик касается чужого горла губами, а затем отодвигается, укладываясь на место. Он все еще чувствует режущую боль каждой грёбаной клеткой своего тела. Они какое-то время просто держат друг друга за руку. Выравнивают дыхание, приводят чувства и мысли в порядок. Фрикс прикасается к его пальцам губами, поднимается и вызывает персонал, понимая, что Киллуа нужно осмотреть. Он стоит поодаль, наблюдает за врачами, вращая сигарету между пальцев, а затем вводит медсестру в состояние немого шока, слабо улыбаясь на вопрос о его состоянии. Леорио залетает следом, помятый и явно спящий в ужасно неудобной позе где-нибудь в ординаторской. Бедолага, у него началась уже третья смена подряд. Но Киллуа улыбается ему так широко и искренне, обнимает так крепко и тепло, что Паладинайт готов остаться еще. Видеть этих двоих, таких взрослых, а самое главное, живых, гораздо приятнее, чем спать у себя дома. — Так я снова дырявый? — Киллуа пока что нельзя есть, но он заставил поесть Фрикса, отвесив ему воспитательную оплеуху. Леорио сидит напротив и громко смеется, наблюдая за этой картиной с явным умилением. Фрикс чешет затылок, но послушно жует, мгновенно реагируя на сказанное. — Снова?.. — А, да, — теперь Золдик выглядит виноватым, слегка хлопает себя по животу и пожимает плечами. — Я не рассказывал, но меня уже ранили сюда. Хоть мишень рисуй, хах, — он болезненно щурится, но улыбается. — Ужасная шутка… — Гон кривится, откладывая сэндвич. — Не правда! И вообще, ешь и не бухти! — Ага-ага. Все трое хохочут во все горло. Ничего, весь этаж уже проснулся, так что они никому не помешают. Однако, Леорио затихает первым, говоря в полголоса. — Я надеюсь, хотя бы кратко услышать о произошедшем… Но, сначала, вам нужно увидеть это… — Это? — Гон привстает и тут же получает разблокированный телефон с открытым изображением на экране. Смотрит на него расширенными глазами, а затем показывает заинтересованному Киллуа. Тот, впрочем, тоже ошеломленно немеет. — Черт… эту хрень?.. — Да, достали из тебя. Киллуа шумно сглатывает и снова смотрит на экран, приближая изображение кончиками пальцев. На фото окровавленная пеленка, а на ней что-то отдаленно напоминающее крупный орех. Только темно-синий и весь в какой-то мерзкой слизи, которой, Золдик уверен, внутри него раньше не было. — Пиздец… — он возвращает телефон и массирует виски. — И как эта штука не прикончила меня?.. — Наоборот, — Паладинайт трет подбородок и закидывает ногу, упираясь в колено свободной рукой. Любимая поза, в ней лучше думается. — Ты знаешь, сколько длится подобная операция? — Часов 6? — Фрикс не засекал, но думал, что прошло приблизительно столько с момента, как они попали в операционную. Леорио удивленно вскинул бровь, отмечая точность друга, но мотнул головой. — При нормальных условиях и учитывая мою, не хочу хвастаться, высокую квалификацию это заняло бы примерно часа полтора, а мы доставали эту хрень… — 6 часов, — Гон смотрит перед собой. Он думает о том, что помимо извинений перед персоналом ему нужно будет подарить больнице что-нибудь полезное, вроде аппарата МРТ или нового оборудования для операционной. Он еще уточнит у Паладинайта. — А почему… почему так долго? — Золдик рассматривает свои пальцы. Он пока не может все это переварить. — Потому что… эта штука пыталась срастись с твоим организмом, — Леорио трет руки, ловит испуганные взгляды обоих и быстро добавляет. — Точнее, это твое тело пыталось ее поглотить. Представь, мы делаем надрез, а он затягивается через минуту. Игра на опережение, в прямом смысле слова. — Какого… — Золдик хватается за волосы, конкретно офигевая. — Усиленная регенерация? — Фрикс смотрит на живот Киллуа, укрытый больничным одеялом, и тот интуитивно накрывает его рукой. Он не боится, нет, просто чувствует этот взгляд каждой клеткой кожи. Будто все обострилось и стало выкрученным на максимум. — Круче, — Паладинайт наклоняется и говорит с почти счастливой улыбкой. — По сути, бессмертие клеток. Все затянулось само, мы не накладывали швы и просто обернули тебя бинтами, чтобы не было лишних вопросов. Киллуа, на тебе затянулись даже шрамы, не осталось ни одного, — он кивает на чужие руки и оба парня тут же начинают разглядывать их во все глаза. Кожа чистая. Ни загрубевших полос, прямиком из детства, ни царапин. Ничего. — Ахренеть, — Золдик и напуган и рад. От некоторых он хотел избавиться особенно сильно, но откладывал поход к врачу до лучших времен. Глупость, он согласен. Но свести крошечное пятно прямо по середине лба хотелось до жути. Не из эстетических побуждений, нет, он все равно будет знать, что оно там, это его маленькая победа, его достижение, его свобода от брата. Но смотреть было тошно, каждый раз, когда поднимал челку. Теперь его не было. Пальцы не ощущали ничего. Он скользнул руками под одеяло, опустил глаза и разочарованно вздохнул. Подарки Фрикса тоже исчезли. Это конкретно расстраивало, хоть Золдик и понимал, что гематомы проходят со временем. Он гладит бедра, поджимает губы, а затем спохватывается, понимая, что на него таращатся во все глаза. Паладинайт взволнованно. Фрикс возбужденно. Последний мгновенно понял, что пропало с чужой кожи вместе со шрамами и распалился из-за его реакции за считанные секунды. Золдик укрывается, трет щеки и мотает головой. — Ничего, все нормально. Возможно, они сделают новые, но позже. Это будоражит. Черт, и когда он стал так много думать об этом?.. И поцелуй Фрикса ранее. Они не пьяные и это не случайность. А значит… Золдик краснеет так густо, что Паладинайт подрывается, прижимая ладонь к чужому лбу. — У тебя жар? — Что?.. Нет. — Душно? — Фрикс садится на край кровати и тоже прикладывает пальцы к его щеке, выглядя всерьез обеспокоенным. — Ты горишь. Золдик действительно горит. Из-за одного симпатичного идиота рядом. Он отклоняется и зарывается в одеяло, пряча лицо и осознавая новую проблему. Ему жизненно необходимо отлить. — А где… эм… туалет? — он высовывает нос и старается не смотреть на Фрикса, который, кажется, вообще не знаком со значением слова «стыд», так как вовсю гладит его бедро через ткань. Скорее всего, машинально, но легче от этого что-то не становится. — Ааа, — Леорио улыбается, хлопает себя по коленям, ловко ныряет под больничную койку и вынимает пластиковый предмет, характерной формы, о назначении которого Золдик догадывается при одном лишь взгляде. — Нет, нет-нет-нет, я в туалет, — он откидывает одеяло и кривится, понимая, что мышцы горят под кожей так, будто кто-то натянул тетиву у лука. Больно. Ужасно больно. — Шутишь? Ты не дойдешь, — Леорио сочувствующе вздыхает. Фрикс подрывается, шустро просовывает под его бедро руку и наклоняется. Золдик дергается от неожиданности и тут же ловит целый океан болезненных вспышек перед глазами. — Я на руках донесу, — Гон серьезен. Он действительно может, ведь вес блондина для него лишь часть от привычной нагрузки в зале. Но Киллуа лучше воспользуется этой херней, чем сгорит от стыда, пока его будут нести на руках через весь коридор. — Не надо. — Но я… — Не надо, — Золдик откидывается обратно и требовательно хлопает по чужой руке, глядя на пластиковую утку с явным отвращением. — Я лучше этой, кхм, штукой воспользуюсь. Фрикс расстроен. Он хмурится, но руки убирает, однако, так и продолжая нависать над ним. Киллуа тяжело вздыхает, трет пальцами виски, а затем удивленно таращится на обоих. — Почему вы еще здесь?.. — Чтобы помочь, — Леорио поднимается, подхватывает тару и кивает Фриксу. — Ты же наш друг, как мы тебя бросим. Гон, подсоби. Киллуа думает, что это просто глупая шутка. Киллуа почти верещит, когда Фрикс с максимально серьезным лицом начинает стягивать с него одеяло. — НЕ НАДО! НЕ НАДО, БЛЯТЬ! Я НЕ ШУЧУ, ГОН, Я ОТКУШУ ТЕБЕ РУКУ, ОТЪЕБИСЬ. Киллуа отбивается, слышит их веселый хохот, но не успевает обложить матом, скручиваясь от боли. Лучше бы на нем остались шрамы, чем это ужасное чувство внутри. Будто он распадается на атомы, а затем собирается обратно, попутно умирая каждой клеткой. Паладинайт садится рядом, растягивает его глаз пальцами и хмурится, глядя на реакцию зрачка. — Шутки в сторону, ты заработаешь болевой шок. — А вы заработаете себе пиздюлей, — Киллуа скалится. Киллуа утыкается в простыню носом и глубоко вдыхает, рывком ложась на место и ощущая себя ужасно измотанным. Фрикс выглядит так, будто сейчас даст слабину. Киллуа слабо улыбается, ловит его руку и крепко сжимает. — Извините, я понимаю, — он трет чужие горячие пальцы, но смотрит в потолок, шумно сглатывая, — вы видели меня вывернутым наизнанку, куда уж ближе, но такой праздник стыда я не переживу. Я сам. Леорио понимающе кивает. Чешет щетину ногтями и встает, подхватывая Фрикса под локоть, но тот стопорится. Он уважает чужое личное пространство, но почти ощутимо напряжен, продолжая сжимать бледные пальцы. — Я буду за дверью, позови, если станет совсем невыносимо. — Будет лучше, — Киллуа несколько раз моргает, а затем смотрит на него с грустной улыбкой. Его ресницы мокрые и слиплись, выдавая положение дел, — если ты сходишь покурить… Не уверен, что смогу быть тихим. Фрикс сводит темные брови. Смотрит в глаза, понимая все без слов, а затем отпускает чужую руку, покидая палату. Золдик косится на пластиковую тару, вздыхает и стягивает с себя одеяло. Похуй. Он справится. Он матерый, уж поссать через боль он сможет при любом раскладе. Но он все равно трет глаза пальцами, собираясь с духом и надеясь, что к его словам прислушались и отошли подальше. Ему и так будет до ужаса стыдно перед остальными больными и медицинским персоналом. Фрикс покорно шагает за Паладинайтом, но оборачивается, вслушиваясь в обрывки отборного мата у себя за спиной. Он хочет быть рядом. Ему грустно, что Золдик стесняется его присутствия и проходит через всю эту боль в одиночестве. Снова. Не то чтобы, Гон мог хоть как-то облегчить ее… но… Взять за руку? Черт, звучит как бред. Фрикс грустно смеется. Леорио оборачивается и кладет ладонь на ручку двери. — Нет, ничего, все нормально, — Гон чешет затылок. Паладинайт вскидывает бровь и улыбается, хотя сам был мрачнее тучи, пока они шли к ординаторской. — Вы даже отвечаете одинаково, — он хохочет. — Но это неудивительно, с детства ведь вместе. Лучшие друзья и все такое. Это супер, — он заходит в кабинет, но кидает через плечо. — Подожди минуту, я возьму куртку и сигареты. — У меня же есть, — Гон заглядывает в помещение, наблюдая, как тот роется в куче чужих курток, но спохватывается и замолкает, замечая, что на диване спит один из хирургов, спину которого он сверлил глазами часами ранее. Стыдно. До ужаса стыдно. — Твои тяжелые, даже для меня тяжелые, уж прости. Карл, — Леорио садится рядом с коллегой и легонько трясет за плечо. Мужчина мычит и сонно моргает, испуганно глядя на, замершего в проеме, Фрикса. — Я… мы… — Простите, — Гон делает шаг вперед и прикрывает за собой дверь. — Я повел себя ужасно. Мы встряли в крупные неприятности и дорогой для меня человек пострадал по моей вине, — Леорио хмурится, но брюнет продолжает, неловко потирая руки. — Я боялся, что его попытаются добить и поэтому наблюдал за процессом. Если я могу как-то загладить причиненные неудобства. Все, что угодно… Мужчина вскидывает руку. Поправляет очки и кашляет в кулак. Фрикс удивлен до глубины души. Ему улыбаются, широко и искренне. — Помните, вы давали интервью на заседании два года назад? Вы тогда выступали за защиту архипелага Барса и редких видов, проживающих на нем. — Да, эту зону хотели исключить из красного списка и разрешить там охоту, — Гон кивает, но пока не может понять чужой ход мыслей. — Вы наверное и сами знаете, но тогда вас поддерживало множество биологов со всего континента. Их голоса долгое время игнорировали, но вы, несмотря на свой высокий пост, открыто выступили против правительства и этой проблеме дали огласку. Решение конгресса тогда аннулировали под давлением общественности. — Да… — Моя дочь была одним из тех биологов, мнением которых пренебрегали ради дополнительной статьи дохода в казну государства. Хах, она даже пристегнула себя цепями к дереву, хотя это мало бы чем помогло, — он смеется, трет воспаленные глаза, а затем снова улыбается. — Она тогда плакала, когда узнала, что суд принял их сторону. Написала вам письмо и не одно, не знала, как отблагодарить. — Я не получил их, — Гон поджимает губы. — Я бы обязательно ответил, но нам запрещено вскрывать письма от гражданских лично. — Ничего, — мужчина со вздохом поднимается, подходит ближе и протягивает руку. — Я скажу дочке, что смог отблагодарить вас. Она будет счастлива, так что мы в расчете. Фрикс крепко жмет в ответ. Не сдерживает ответную улыбку и обхватывает его ладонь второй рукой, вспоминая, о чем размышлял накануне. — Вам не нужен аппарат МРТ? — МРТ? Что вы… не стоит… — теперь мужчина удивлен. Леорио возникает рядом, хлопает его по плечу и гордо улыбается. — Нужен, старый ты пень, чего мнешься, сам ведь просил его у начальства на недавнем собрании. — Тс, — хирург прикусывает язык и неловко мычит. — Не позорь меня. — Хах, мы это обсудим, хорошо? — Леорио улыбается и Фрикс кивает, отпуская чужую ладонь. Со следами времени на коже и ощутимо грубую от частой обработки стерилизующими препаратами. Здесь работают потрясающие люди. Гон сделает все, чтобы выбить для них финансовую помощь, как выбил для клиники Паладинайта. Хирург выпрямляется, трет руки и широко зевает, кивая на небольшое кухонное пространство за спиной. — Я до жути хочу кофе, а вы? — Не откажусь, — Леорио трет шею, подхватывает чайник и вручает Фриксу. — Лети, моя ласточка. Кран сломали аспиранты, так что водичку набираем в туалете на этаже. Он по коридору справа, напротив подсобка. — Понял, — брюнет кивает, хлопает пластиковой крышкой и исчезает за дверью. Хирург таращит глаза, оборачивается к Паладинайту и вскидывает седую бровь. — Ласточка?.. Заместитель председателя Ассоциации Хантеров? Ты спирта перенюхал? — Карл, дружище, — Леорио широко улыбается. Он горд, неимоверно горд. Не потому, что Фрикс поднялся по карьерной лестнице, а потому что вырос замечательным, добрым и до ужаса порядочным человеком, скрашивая его жизнь своей бесценной дружбой. — Заместитель заместителем, но человек живой и искренний. А потому заслуживает такого же потрясающего товарища в лице меня. Паладинайт откидывает полы халата и сверкает зубами. Мужчина смеется, вытирая глаза от проступивших слез. — Черт, ну ты и жук. Один — начальник департамента охраны, второй — 2-х звездочный хантер, а третий… — А третий замечательный человек с тяжелым прошлым, — Леорио наклоняется к хирургу и кивает на дверь. — Можешь мне не верить, я и сам знаю, что про него говорят люди. Но я знаю его еще вот таким, — он ставит руку на уровень собственного бедра и не может сдержать тихий смех, когда тот удивленно охает. — Да, он начудил достаточно за последние годы и я понимаю, почему ты сначала не хотел браться за эту операцию, но поверь мне, — Леорио поджимает губы, блестит глазами, но быстро смаргивает, — он жертва обстоятельств. Я его знаю, он хоть и колок на язык, но никогда не лез на рожон без должной причины. Здесь есть явно что-то еще, чего мы с тобой, дорогой друг, банально не знаем. Это звучит как оправдание, понимаю, но просто поверь мне. Хирург верит. Он поверил сам, когда увидел, как вышеупомянутый Фрикс смотрел им в спины. За действительно плохих людей так не переживают. Гон чихает. Трет нос и широко шагает в сторону туалета, намереваясь закончить со своей задачей как можно быстрее. Хочется обратно к Киллуа. Может тот даже сможет попить, хоть что-нибудь, даже обычную воду. Успел ли он поесть перед тем, как полетел спасать его задницу?.. Или вторые сутки не видел ничего кроме раствора из капельниц? Фрикс вздыхает. Он боится, что второе более вероятно, учитывая временной интервал. Он ныряет в мужской туалет, ставит чайник на слив и выкручивает кран, с досадой понимая, что вода еле бежит, стекая тонкой струйкой. Кошмар. Не просто финансирование. Фрикс лично проследит, чтобы здесь все привели в потребный вид, отремонтировали, а лучше купили новое. Но сейчас он имеет этот кран, едва заметный напор воды и отсутствие терпения. Он решает прогуляться до палаты Киллуа и хотя бы постоять рядом, уверенный, что тот уже закончил свою экзекуцию, но так и замирает, возле двери, слыша женские голоса снаружи. — Да они же бездушные убийцы! Ты не знала? — высокий женский голос звенит на верхней ноте, а затем срывается вниз, переходя в шепот. — Эти Золдики, — она почти выплевывает это слово и Фрикс ощущает себя на редкость злым. Бить женщин нельзя. Но ругаться с ними можно и даже нужно, если они глубоко не правы. — И что? — второй голос звучит более мягко, почти мечтательно и причина этого раскрывается тут же. — Ты видела какой он красивый? Как ангел, только крыльев не хватает. Волосы белые, кожа, да и глаза… — Что глаза? Как грязная лужа! Ты не слышала, что он натворил?! Настоящий монстр! На него даже Ассоциация взъелась, столько людей на тот свет отправить… ужас, и мы его лечить должны?! Да лучше бы он… Фрикс вздрагивает. Он ощущает почти удушье, хочет пойти наперекор собственным убеждениям и хорошенько приложить эту дамочку дверью, сославшись на собственную невнимательность. — Тише ты! Дура, что ли?! Мы же в коридоре, вдруг услышат… — Пфф, ссыкуха, ладно. Ты новость то слышала? — Какую? — девушка стучит чем-то пластиковым. — Фрикс тоже здесь! Наверняка Ассоциация послала, чтобы он его допросил. — Фрикс?.. Если ты шутишь, я тебя прибью! — Я серьезно, девочки видели, как он заходил в здание. Весь из себя такой… — Какой? — Ха, — она хохочет, дергая дверь женского туалета. — Как влажная фантазия. Высокий, кареглазый и дико хорошенький. Смотри, не прыгни на него, когда пойдем на разведку. — Иди ты… Девушки громко смеются. Хлопает дверь, но Фрикс просто стоит, уперевшись в раковину руками. Вода заполнила чайник и теперь бежит мимо. Киллуа — монстр? Почему? Потому что защищал себя и сестру? Потому что просто хотел жить?.. Он трет переносицу, закручивает воду, а затем перехватывает потяжелевший чайник напряженной рукой. Он хочет к Киллуа. Ему нужно к Киллуа. Эти идиотки даже не представляют, как глубоко могли бы ранить Золдика своими едкими словами. Разве можно задеть подобным «бездушного убийцу» ? Нет. Но в одном он с ними все же согласен. Киллуа действительно похож на ангела. Фрикс толкает дверь плечом и слышит характерный шлепок, тут же замирая. — Аргх, — Паладинайт держится за лоб, мычит, а затем разгибается, болезненно кряхтя. — Ты чего тут застрял? — Я… эм… — Фрикс вытягивает чайник вперед. — Там напор слабый был. — А, точно, черт, ну ладно, пошли, а то, хах, Карл решил, что ты потерялся. Я ему сказал, что ты даже из-под земли нашел бы выход, но он отправил меня на твои поиски. Пошли, пить хочу ужасно, да и Киллуа уже закончил. Фрикс идет следом. Рассматривает крышку чайника и случайно задевает чужое плечо. — Ох, простите, — девушка неловко улыбается, рассматривает его с ног до головы, а затем кивает Леорио, толкая соседку в бок. Ее напарница густо краснеет и отворачивается, продолжая смотреть искоса. — Доктор Паладинайт, мы все сделали. — Умницы, отдыхайте, — Леорио машет рукой, подхватывает Фрикса за локоть и уводит дальше по коридору. Они отходят совсем недалеко, когда он тянет его за руку и шепчет на ухо, широко улыбаясь. — Хорошенькие, правда? Фрикс смотрит перед собой. Слегка хмурится, а затем выдает. — Не особо… — Да ну тебя! — Паладинайт ранен до глубины души. — Сними с себя венец воздержания и наконец воспользуйся своим природным обаянием! Фрикс морщится. Они уже говорили об этом, не раз. И его ответ остается неизменным. — Не хочу. — Агх, — Паладинайт виснет на его руке и картинно вздыхает. — Будь у меня твоя внешность я бы… ух… Ладно, ты непробиваемый. Гон пожимает плечами. Желание вернуться и постучать по лицам тех девчонок туалетной дверью никуда не делось. Но он не будет опускаться до подобного. Наверное. Он еще думает. Они кипятят воду, заваривают кофе и прощаются с Карлом, наконец отбывающим домой за ненадобностью. Фрикс узнает, что результаты Киллуа готовы и тот семимильными шагами идет на поправку. Почти бежит с чашкой чая и сэндвичами в руках, но замирает, когда видит, что тот спит, зарывшись в одеяло по самый нос. Его рука вытянута вперед. Теперь в нее воткнута еще одна капельница. У Гона болит сердце. Киллуа ненавидит иглы и явно терпел обе через силу. — О, спит, супер, — Леорио говорит шепотом, подходит ближе и проверяет катетер. — Я попросил девочек поставить ему что-нибудь посильнее. Судя по анализам у него все лучше некуда, но вот мышечная боль для нас загадка. Пусть поспит, пока мы разбираемся. — Понятно, — Гон садится рядом, ставит чашку на небольшой столик и подпирает лицо рукой. — Эй, — Леорио сжимает чужое плечо, выглядя изрядно взволнованным. — Может поспишь? Так и помереть недолго… — Все нормально, — Фрикс улыбается, слегка похлопывает по его руке, а затем переводит взгляд на Киллуа. — Ладно, — Паладинайт вздыхает, но сдается. Фрикс большой мальчик, сам разберется. — Если что я в ординаторской. — Хорошо, — Гон кивает, провожает его взглядом, а затем подсаживается ближе, тихо пододвигая стул. Рука сама тянется к светлым волосам. Касается самых кончиков, а затем укладывается на край больничной кровати, рядом с чужой бледной кистью. Фрикс боится разбудить. Но и уснуть явно не сможет, зная, что Золдик останется беззащитным. Поэтому он просто смотрит. На спутанные белые волосы, слегка вьющиеся на концах. На длинные светлые ресницы. На бледную кожу. Ангел. Настоящий ангел. Киллуа жмурится во сне, а затем тихо мычит. Фрикс расплывается в улыбке, поглаживает кончиками пальцев чужое запястье и наблюдает за тем, как напряженное лицо постепенно расслабляется, уступая место самому безмятежному выражению в мире. — Ох… — Может поспишь? — Киллуа приоткрывает глаза, щурится от яркого света, а затем поднимает голову. Гон неловко замирает. Его провели. — А ты чего не спишь?.. — Этот препарат для меня, — Золдик кивает на капельницу и вздыхает, укладываясь на подушку. — Как вода. Но я не хочу волновать Леорио, он и так попросил девчонок вколоть мне что-то из элитного дефицита. Они, кстати, сказали, что мои анализы готовы. — Сучки, — Фрикс осекается. Смотрит на изумленного Золдика, а затем поднимает руки. — То есть… эм, да, твои анализы готовы. Все идет хорошо, но они пока не знают, почему мышечная боль такая сильная. Золдик вскидывает бровь, а затем улыбается. — Да пофиг, уже не так сильно болит. Поспишь со мной? — он отодвигается на край и хлопает по простыни рукой, предварительно вытаскивая иглы с явным отвращением. Фрикс помогает сделать это как можно аккуратнее, а затем прижимает к местам проколов, приклеенные ранее, пластыри, напрочь забывая про новый скилл Киллуа. — А, точно… — Тебя что-то беспокоит? — Киллуа откидывает одеяло. Фрикс с явным удовольствием устраивается рядом, хотя заметно нервничает, ерзая на кровати. — Тебе может быть неудобно, койка ведь маленькая… — Ерунда, — Золдик закидывает на его бедро ногу, а затем крепко обнимает, закрывая глаза. — Считай, что ты мое обезбаливающее. — Я не собираюсь спать… — А я бы на твоем месте вздремнул, — Киллуа заглядывает в лицо. — Не переживай. Я не в отключке, а значит даже во сне среагирую раньше, чем что-то случится. Так что сделай одолжение, поспи, чтобы мне не пришлось тащить твое бренное тело на себе, когда отрубишься от усталости. Фрикс тихо смеется. Притягивает к себе и зарывается носом в макушку. — Ладно, уговорил… — Надеюсь, на нас не будут ругаться, — Золдик водит пальцами по его спине, рисует круги и сонно моргает. — Не будут, — Фрикс глубоко вдыхает и наконец расслабляется, вызывая довольное хмыканье со стороны. — С инвесторами не ссорятся. — Ох, мистер инвестор, простите, что приходится лежать в одной койке с холопом, — Золдик смеется, чувствует, что его обняли сильнее и поднимает голову, хитро щуря глаза. Фрикс любуется. Гладит чужую поясницу через больничный халат, а затем приподнимается, целуя в губы. Киллуа на вкус как жизнь. Как что-то прекрасное, дающее силы двигаться и идти. Как что-то невероятно дорогое. У Золдика дрожат ресницы. Гон не может перестать смотреть, мнет чужой рот, мажет по зубам, а затем отстраняется, получая разочарованный вздох. — Тебе надо поспать. — А тебе надо перестать обламывать, — Киллуа недоволен. Он хмурится, но не может удержать сладкий зевок, прикрывая предательство организма ладонью. — У меня все болит, а ты издеваешься. — Извини… — Фрикс целует в лоб, в висок, в кончик носа, а затем забирается под светлую ткань руками, нащупывая чужие ребра. Золдик вздрагивает, а затем кусает губы, вызывая приступ волнения. — Больно?.. — Нет, наоборот, — он крутит головой, а затем прячет покрасневшее лицо в ткани на чужой груди. — Очень приятно. Будто каждой клеткой чувствую, какие у тебя горячие руки. Не останавливайся, понял? — Понял, — Фрикс улыбается. Широко оглаживает бока и чужую спину, но тормозит на пояснице, получая угрожающее шипение. — Чего замер? — Если пойду дальше, — Гон страдальчески вздыхает, минуя опасную зону, а затем гладит чужое бедро, слушая частое дыхание с явным упоением, — то не смогу остановиться. — И пусть… — Золдик снова зевает. Обнимает крепче и утыкается носом в ключицы. Гон скользит руками обратно и растирает пальцами бледную шею, вслушиваясь в тихое сопение. — Обязательно, но позже, — он еще раз целует в лоб и поправляет одеяло. Киллуа не слышит. Он отрубается почти мгновенно, снимая маску напускного бодрствования. Он очень ждал, пока Фрикс вернется.