Леопардовая зайка

Я проснулась с мыслю о Тимуре. На часах было 13:30. Ничего удивительного, учитывая, что я вернулась почти в пять часов утра. Я перевернулась и обняла одеяло, мечтая о том, чтобы оно оказалось им. Тимур, Тимур, Тимур. Я закрыла глаза, пытаясь оживить в памяти сегодняшнюю ночь. Воспоминание было похоже на мечту, яркую и прекрасную. Так, стоп! Хватит, Марина что ты творишь... ты же сама понимаешь что это был такой актерский ход в маске, нельзя это во что-то большее превращать. Подурачились и хватит... Но, почему-то на сердце не спокойно. Сегодня уже пятница, в воскресенье наконец выйдет седьмой выпуск. И тогда, я всем расскажу. Хотя, уже видела в интернете много спойлеров о том, кто уйдет. Дважды пищит мой телефон, написывает Воробьев. Я не отвечаю. Я понимаю что сегодня у меня с ним встреча, но щас у меня нет никакого желания отвечать ему. Время два, а я еще сквозь сон слышала его сообщения. И снова в моей голове Тимур... мысли об отношениях с ним меня немного пугают. Если бы я ему нравилась, но боюсь, что эта маленькая «тайная дружба» может привести к большим, чем заслуживает, проблемам. Хотя в его объятиях было так хорошо. Я давно не чувствовала ничего подобного. Когда я с ним, ему как-то удается сделать так, чтобы мне было лучше. Хотя он просто обнимает... Так, всё. Надо все-таки ответь Воробьеву, я не та девушка, которая проигнорит. — Привет! Прости что не отвечала, я поздно заснула, и только сейчас взялась за телефон. — Я почему-то не удивлен:) Ладно, наша встреча сегодня в силе? — Да, конечно. Когда? — Сегодня тоже съемки камеди? Как на счет этого? Сходим? Что... камеди?! Ну... уж... нет. — А может лучше в ресторан, или в другое место. Я же бывала там, не хочется снова. — Обычно туда все хотят, ну давай тогда сходим в ресторан посидим. White Rabbit - панорамный ресторан в историческом центре Москвы авторская кухня, вообщем. — Оу, я слышала о таком популярном месте. Конечно, давай. — Ну тогда давай я в пять заеду за тобой. — Хорошо, до встречи! — До встречи!)) Ох, ресторан так ресторан. Надеюсь там мне никто не встретится. Это же места для знаменитостей по большой степени. Еще бы он настаивал на камеди. Ну уж нет. В ближайшие время никого не хочу видеть из них. Особенно человека, который засел в моей голове. Время было четыре часа. Мне оставался час на сборы. Я надела черное платье без рукавов, которое струилось по моему телу, я ходила по дому, будто шла по подиуму. Платье подчеркивало каждый сладкий и прекрасный изгиб моего тела. Мои средние волосы спадали свободными локонами. Мои длинные загорелые ноги выглядели еще длиннее на каблуках, добавляя бесконечные сантиметры к росту. Загорелые руки были в золотых украшениях. И нанесла легкий пурпурно‑розовый макияж. Ну просто, красотка на все сто. Хотя, у меня возникало ощущение, что этот образ больше подходит для каких-то стерв. Но а я как никак, выгляжу довольно мило. Время пять. Я уже ждала на выходе, Воробьева. Он написал что через минуты три будет уже около моего дома. Я поежилась, почувствовав, что на улице вполне прохладно, и пришла в себя. Меня охватила странная усталость, словно не осталось сил. Но это не была дурнота, напротив, я ощущала большое удовлетворение. И тут, я вижу как клевая, спортивная тачка припарковалась возле меня. Леша вышел из машины, и его взгляд сразу же упал на всю меня. Не в том, в чем он ожидает меня увидеть, и, судя по выражению его лица, когда его глаза наконец-то находят меня, я могу сказать, что он застигнут врасплох. Он подходит и целует меня в щеку, а затем говорит: — Ты потрясающе выглядишь. Я испускаю ранее задержанное дыхание. — Спасибо, ты тоже неплох. Он галантно целуем мне руку. И почему мне этот жест больно кого напоминает. После, подходит к машине, и как джентельмен открывает мне дверь. — Вы так любезны, Алексей Воробьев. — улыбалась я, когда уселась в машину. — Все для вас, Мари Краймбрери. — говорит он, и закрывает мне дверь. А сам садится за руль. Минут через пятнадцать, мы были на месте. Ресторан уже снаружи выглядит потрясающим, а что же будет внутри... — Ну, прошу за мной, — говорит Леша, и подает мне руку. Я взялась за его руку, и мы направилась внутрь. Ресторан находился на шестнадцатом этаже самого высокого здания, где у входа на нас обрушилась первая волна вспышек. Откуда они взялись... папарацци выкрикивали стандартное: «Вы теперь вместе?», «Алексей, это теперь ваша новая девушка?», «Мари Краймбрери, посмотрите сюда!» Хотя, в России это особо не встретишь. Леша тут же включился в игру. Он приобнял меня за талию и по дороге к лифту нашептывал мне всякую чушь на ухо, которую невозможно было расслышать из‑за стрекотания камер. Поэтому я просто улыбалась ему и изредка кивала, отчаянно пытаясь не вдыхать исходящий от него прекрасный аромат. Со стороны мы выглядели как влюбленные, утратившие связь с реальным миром. Когда нас провели к зарезервированному столику у окна, у меня подкосились ноги. Вид у окна был виден как на ладони. От одной мысли об этом закружилась голова. В буквальном смысле. До этого момента я и не замечала за собой страха высоты, но сейчас, глядя в широкое панорамное окно, мне казалось, что я взлетаю и падаю одновременно. Хотя есть и рестораны где этаж минимум восемьдесят. *** Я бесстыдно засовываю Пад Тай (прим. перев. обжаренная рисовая лапша с креветками и соусом) в рот, пока не ловлю на себе его взгляд. — Что? Я намного голоднее, чем думала, а она такая вкусная. Он выгибает бровь и качает головой. — Нет, ничего плохого. Я просто смотрю на тебя и не могу отвернуться, даже если ты не используешь манеры за столом. Я не могу поверить, что я на свидании с тобой. Поэтому просто смотрю, чтобы убедиться, что это реальность. Я глотаю кусок ароматной лапши с креветками и улыбаюсь. — Прекрати, какое свидание? — смеюсь я. — Что прекратить? Заигрывать с тобой? Я вытираю рот салфеткой и поднимаю на него глаза. — А это именно то, что ты делаешь? Он наклоняется ближе ко мне через маленький столик и говорит: — Да, это то, что я делаю. Ты говоришь, что не хочешь, чтобы я флиртовал с тобой? Потому что, если ты попросишь, я все равно не смогу изменить это. В моем животе начинают порхать бабочки, и я пытаюсь придумать что-то язвительное, но не получается. — Ты знаешь меня не так давно. Ты не можешь флиртовать со мной. Мы просто коллеги и все, мы же собирались просто поговорить по душам. Он склоняет голову набок и пристально на меня смотрит, а потом говорит: — Я не думаю, что ты понимаешь, Марин. Я хочу быть с тобой честным, ты мне давно симпатична, в любом плане отношения к тебе. — Леш, тебе не кажется что это слишком? — Я хмурюсь в замешательстве. — Мы с тобой едва знакомы, и тут ты сам объявляешься, начинаешь всю эту игру на папарацци вести? Для чего тебе это нужно? Наш разговор из простого и кокетливого быстро превращается в глубокий и серьезный. Его слова проникают в меня так, что я не готова ответить. Предполагалось, что это будет милый и обыденный ужин. Для чего все это он делает? Неужели монстрик до сих пор заинтересован в леопарде, даже после ухода? — Марин, — шепчет он. Он тянется через стол и берет мою руку в свою. — Нет, ты не должна ничего говорить. И я не прошу у тебя ничего, кроме шанса. Мне просто нужен шанс, чтобы показать тебе. Вот и все. Я смотрю вниз на наши руки, а затем возвращаю взгляд к его лицу. Прежде чем успеваю ответить, он говорит: — Скажи, что ты согласна. Это все, что я хочу. Дай мне шанс. Мои мысли сейчас — это гонки на выживание. Мое сердце поет. Леша приподнимает уголки рта, и мы просто сидим, глядя друг на друга, когда в разгар долгой и неловкой паузы появляется официантка и спасает нас от самих себя. — Я могу предложить вам еще что-нибудь? — спрашивает она. Мы оба выходим из оцепенения и отвечаем в унисон: — Нет, спасибо. — Ладно, я оставлю ваш чек и меню здесь, и вы сможете в любое время что-нибудь выбрать, только подзовите меня, — говорит она нам. Я выдыхаю и поднимаю свой холодный чай, чтобы сделать большой глоток. — Я не хочу, чтобы все было неловким. Я определенно не хочу, чтобы ты чувствовала дискомфорт. Тебя ведь все устраивает? — Леша показывает рукой между нами и продолжает. — Да? Если нет, просто скажи мне. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной. Я делаю глубокий вдох и решаю дать ему самый честный ответ, на который способна: — Я действительно не знаю. Мне нравится проводить с тобой время. На самом деле, это приятно, но я знаю, что не готова к серьезным отношениям, и не буду врать: мне нравится другой мужчина, но у нас пока ничего не ясно... — Это понятно и справедливо... я, — запинался он, — обещаю не торопиться, и если в любое время ты почувствуешь себя некомфортно, я хочу, чтобы ты сказала мне об этом. Я думаю, что общение должно быть приоритетом. Как это звучит? Я забираю счет и передаю ему. — Это звучит хорошо, пока ты платишь. — Я пытаюсь разрядить обстановку, и он смеется. — Конечно, я плачу. Ты прекрасно понимаешь, что я не позволю тебе заплатить. *** Мы возвращаемся в мою квартиру и стоим в коридоре перед дверью. Я не приглашаю Лешу войти, но думаю, что он, наверное, уже это понимает. Он наклоняется и целует меня в щеку. — Я хорошо провел время, — шепчет он. — Я тоже. Леша вытаскивает маленький кусочек бумаги из своего кармана, а потом спрашивает: — У тебя есть ручка или что-то в твоей сумке, чем я смогу написать? Я киваю, не зная, что он задумал, и, копаясь в своей сумочке, вытаскиваю ручку. — Вот, — говорю я и протягиваю ему. Он начинает писать на листке бумаги, а затем складывает его и передает мне. — Спокойной ночи, Марин. Схватив маленький квадратный листок бумаги, я желаю ему спокойной ночи, и он уходит. Я прислоняюсь к своей двери и разворачиваю бумагу. Это счет за ужин. Я переворачиваю его и смотрю, что он написал. «Ты можешь оставить этот чек в знак сколько я заплатил, мне ничего и никогда для тебя жалко не будет, потому что я все еще вижу тебя и не хочу останавливаться. Марин». Я облокотилась к стене, и сползла на пол. — Чего ты добиваешься, Леш... ЧТО ДОБИВАЕШЬСЯ? – выкрикнула я в пустые стены, и от гнева на глазах появились слезы. Слезы текут по моим щекам, когда я понимаю, что после признания Леши, я понимаю что влюблена совсем в другого человека, в того, кто навсегда мне кажется останется завидным холостяком. И никогда не посмотрит на меня как на ту, которая сделает его счастливым, и подарит ему детей. Кто же это будет кроме Бузовой то? Зачем я играла с ним на шоу? Зачем флиртовала? Зачем дура это делала?... Поэтому я лежу сейчас на боку, дышу ртом и запоминаю передвижение слезы, которая почти невесома, но путь ее обозначен прохладным следом. Вот вытекает из правого глаза, ползет по щеке, перебирается на крыло носа, а потом, неожиданно набрав скорость, скатывается на кончик носа и, помедлив, срывается вниз. Мне кажется, что я слышу тихое решительное «кап» – она ударяется о подушку. В конце концов я беззвучно и яростно вытираю нос простыней и как-то засыпаю...